Лос-Анджелес не щадил никого ни своей конкуренцией, ни палящим солнцем, ни бомжами в непредсказуемых районах. Тайка не сильно симпатизировал США, но никогда бы не признался в этом на публике, хотя ни раз высмеивал местные общественные туалеты в своих интервью. В любом случае, хоть у американцев и была странная культура каканья, здесь были открыты все границы и предоставлены любые возможности. Будет не совсем честным сказать, что Вайтити скучал по Новой Зеландии так, что был бы готов вернуться туда навсегда - он то и в ЛА с местными киви толком не общается. Не считая его дорогого друга Риза, с которым они идут рука об руку уже… 10? 20 лет? Одним словом ВАУ. Он так любил этого чувака, что буквально предоставлял ему любые проекты, куда мог бы его привлечь. Потому что играть с ним - одно удовольствие, не говоря уже о чувстве юмора.

Многие женщины ревновали его к дорогому другу (интересно, почему?), а фанаты разводили сплетни, достаточно безобидные, ведь полноценного совместного кинопроекта у них еще не случалось. До сих пор.

В руках Тайки был свежий сценарий пилота нового шоу «Наш флаг означает смерть», и он был великолепен. В нем было прекрасно все - от эпохи до арки персонажей, и Вайтити даже был взволнован, когда предлагал Ризу вцепиться зубами в эту историю. Не было никаких сомнений в том, что он получит согласие. Его глазам диснеевского принца вообще было сложно отказывать, но тут - несколько другое. Ему был нужен именно Риз, мастер импровизации и тот, с кем они смогли бы отыграть каждую эмоцию этой истории, потому что все это они проходили.

Их нисколько не смутило, что этот сериал был направлен на квир-аудиторию и предполагался как любовная история. Love is love, а в жизни бывает всякое. К тому же, если ему и предстоит раскрыть свой талант в роли гея-пирата, то с кем это делать, как не с лучшим другом? В жизни бывает всякое.

Между ними была настоящая химия на сцене и закулисами, ее улавливали фанаты, и Тайка тащился со всего слэш-контента, которым они пичкали соцсети. И активно подтраливал в интервью, добавляя новых идей для фанфикшена. Нет, а все же, почему его ревновали? Это все-таки всего лишь часть работы и маркетинга. Тайка Вайтити принадлежит себе чаще всего только тогда, когда он спит. И такая жизнь, когда день за днем сдаешь себя в аренду ради искусства, добавляет не мало сердечных разрывов. Проект за проектом он зарабатывал огромное влияние в Голливуде, но все же оставался простым человеком со своими проблемами и странной любовью к гель-лаку.

Он услышал звонок и побежал в своих домашних трениках и гавайской рубашке открывать дверь будущему Стиду Боннету, Джентельмену Пирату и главному любовному интересу его персонажа. Сегодня они должны были прочесть сценарий вместе и обсудить творческие детали, хотя Тайка знал, что скорее всего никакой работы не будет, и они просто займутся всякой херней. Потому что обычно после слова «мотор» они включают магические способности, и разъебывают всю творческую площадку.

Тайка открыл дверь, не выпуская сценарий из рук, и широко улыбнулся Ризу.

- Это будет ахренительное шоу, - ни здрасьте, ни добро пожаловать. Он впускает Риза, оставляя за ним право закрыть дверь, а сам направляется в сторону просторной кухни, где их ждала бутылка вина. Он отменил все встречи на сегодня и был готов послать в жопу любой созвон, если тот не от Девида Дженкинса.

- Красное или белое? - спрашивает Вайтити. - Есть только красное, - он разливает вино по бокалам. Любые творческие посиделки не должны происходить без хорошего алкоголя, они все же, в первую очередь, артисты.

Он оперся о край кухонного стола, сложил руки на груди и игрался с жидкостью в бокале.

- Ну? Есть мысли? - исподлобья спросил он, после чего отпил вина. Ух, оказывается, в последние дни он очень ждал этот глоток.

Риз перечитал сценарий пилотной серии, наверно, раз двести, прежде чем смог прийти в себя от восторга. С какой-то ребячьей впечатлительностью он снова и снова подходил к листам, перечитывая строчки, реплики, визуализируя антураж и картину импровизированного мира в целом, осознавая, насколько восхитительным получится сериал, когда ему дадут зеленый свет, и листы эти в скором времени приняли весьма потертый вид от того, что Дарби зачитал его едва ли не до дыр.

Это было чертовски свежо, оригинально и весело. Это была смесь пост-иронии, старого доброго стеба, романтики и современных сценарно-социальных тенденций, которые впервые за долгое время не казались заезженными и раздражающими, в общем, были небанальными настолько, что Риз поверил в каждое слово, каждое действие героев - от жеманного Люция до восторженно-ебанутенького Стида Боннета. Концепт, предлагаемый Дэвидом Дженкинсом, был совершенно непохож на похожие в жанре комедии, но в то же время перекликающийся со многими годными наивными пародиями вроде "Чудотворцев" со Стивом Бушеми и Дэниэлом Рэдклиффом.

С Дэном, к слову, у них сложился прекрасный тандем с момента работы над фильмом "Пушки Акимбо", где Риз понял, что мальчик-волшебник на самом деле ахуительный комик, умеющий в экспрессию и самоиронию, что может, отчасти и дало "Чудотворцам" высокий рейтинг оценок, но, по правде, Риз Дарби не мог думать ни о чем, кроме сценария "Наш флаг означает смерть", потому что - объективно говоря, - он был еще более сумасшедшим.

И что он не отдаст роль Стида Боннета никому и никогда, а если надо, включит образ динозавра и отгрызет нахуй руки тому, кто посмеет отнять у него роль, потому что прекрасный, солнечный, смешной и уязвимый Стид Боннет - тот, кого он так долго ждал в своей карьере комика. На то было много причин, и та, которая заключалась в некотором эгоистичном интересе сыграть главную роль, имела место быть.

Потом он зачитался сценариями последующих девяти эпизодов, абсолютно выпав из реальной жизни. Это было мощно, ярко, дерзко и так комфортно, что у Риза буквально щемило сердце. Очень сложно далась читка последних двух серий, так что он просто - сосредоточился на шести. И меньше, чем за неделю, прочел все, что мог нарыть о Стиде Боннете, и переиграл в Assassin's Creed IV, ведь именно в этой игре он впервые увидел Боннета (и перенёс на сериального несколько около_уловимых черт).

Короче говоря, Риз Дарби гиперфиксировался. И это было нормой - для характерного актёра вроде Дарби. И понять его мог только один человек - человек, который привёл его к этому проекту, разбудив посреди ночи видеозвонком явно не из дома. Он говорил: "ты влюбишься с первого взгляда". И оказался прав.

Тайка всегда оказывается прав. Это истина, которую он, упертый баран, долго старался игнорировать и фильтровать через призму собственного художественного взгляда, хотя, на самом деле, Тайка также был единственным человеком, которому удавалось Риза переубедить и даже - признать неправоту. Нонсенс, блядь. Но за двадцать лет дружбы чего только они не проходили, в том числе - совместных проектов.

Дарби приезжает на такси, чтобы не цеплять взгляды журналистов своей машиной и не приводить их прямо в логово гения. Выходит перед воротами дома Вайтити, незаметно поправляет уложенную челку, и нажимает на звонок. В камеру домофона Риз привычно корчит рожицу, а Тайка запрещает доступ до тех пор, пока не увидит на экране Стида Боннета.

Режиссерские кинки, думает Дарби. И когда перестаёт кривляться, а выдаёт образ - наконец, проходит через врата в киви-рай, засовывая руки в карманы слаксов. И вместо классического приветствия - Риз знал наверняка, что не услышит ничего подобного, заезженного, - они с порога выдают восторженную оценку будущему шоу:

- Это полнейший разъеб. - Констатирует Дарби, юморит на серьезных щах, и затем просто сгребает Тайку в объятья. Затем закрывает за собой дверь и проходит за хозяином дома после того, как снимает с ног хилфигеровские лоферы, босиком.

Усаживается за барную стойку в кухне, из-под прозрачных очков-авиаторов поглядывает на лучшего друга, считывая его настроения. Тайка спрашивает про вино, будто его это волнует, но они оба заранее знают ответ - они будут пить то, что выберет Вайтити, поэтому Риз просто разводит рукой над столом, приглашая к любому из действий.

- Из твоих рук хоть яд, - мурлычет он театрально и складывает руки на столе, как отличник за первой партой.

Улыбается довольным котом, следит за тем, как Тайка разливает по бокалам. И только потом берет свой, подносит бокал к носу, наслаждаясь запахом, и делает глоток. Облизывает губы по-комедийному и ставит бокал обратно.

- Это шедевр! - Сияет ярче солнца. - Я согласен. Уже отправил согласие Дженкинсу. Я прочитал раз двести, это просто гениально. Спасибо тебе, мистер режиссер, - прикладывает руку к сердцу аккурат под пиджаком, совершенно искренне благодарит Тайку, хотя и кривляясь: - Я вас не подведу.

Ну, да ладно. Похлопаем восторженно по барной стойке:

- Мысли да, полно. Я уже представил все до мелочей, вчера целый день у зеркала простоял, пытался найти мимику Стида. - Честно рассказал Риз и даже на секунду принял невинный вид Боннета с приподнятыми бровями, подтверждая серьезность намерений. И тут же голос сделался вкрадчивее: - Я прочел всю Википедию и даже больше. Но я хочу тебя послушать. - А руки подтянули бокал, сводя позу в более закрытую, но тем не менее, обращенную только на Тайку.

- Aww, - Тайка схватился за сердце, также театрально, как Риз решил постендапить на минималках. Сегодня был такой день, что шило в жопе у МГшника сверлило пуще прежнего - Вайтити суетился, он был окрылен, он, вероятно, сегодня нажрется на почве этой внутренней истерике от того, что он уже создал в своей голове. Там расцветал настоящий мир, полный ярких красой и гейской драмы, полный их с Ризом совместной работы, как тогда, в Новой Зеландии, когда каждая встреча была насыщена творчеством. Когда они еще не обзавелись семьями, проблемами со здоровьем и определенным статусом, из-за которого периодически приходилось делать сложные щи. В первую очередь он хотел повеселиться со своим другом, но и нарцисскческие потребности не отходили на второй план.

И он не может устоять на месте дольше десяти секунд, наклоняется ближе к Ризу, опираясь локтями на столешницу.

- Yes! - восторженно перебивает он, и здесь тонкая грань между искренним желанием выслушать друга и нереальным рвением к «спроси меня, заткнись, я так хочу тебе все рассказать». Но он сдерживается, дергает ногой, ждет окончания всех этих слов. Часто кивает, подпирает рукой свой подбородок, задумчиво оглядывает Дарби. Тот тоже хватается за сердце, и Вайтити вмиг кладет руку на его.

- Слава богу, - говорит он, щурясь с улыбкой и снова возвращает руку под голову, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

Их общение всегда было чем-то ненормальным, о чем ходили разговоры как у знакомых, так и у вообще левых людей. Все это началось еще в Новой Зеландии во времена стендапов Риза, когда Тайка буквально влюбился в его юмор, стиль и талант импровизации. Буквально с самого начала знакомства они изобрели свой собственный язык, в ту эпоху, в которой заработок от творчества варьировался от случая к случаю. Схожие проблемы притягивают, люди начинают дружить всегда на почве понятных травм, daddy issues и вредных привычек. Они же собрали полный набор.

Тайка разочарованно замычал, когда Риз сказал, что репетировал перед зеркалом. Блин, чувааааак… Это не то, это должен быть их танец эмоциональных интеллектов, их воспоминания, их персональная магия, и она должна пройти в самом наилучшем формате: экспромтом. Но Вайтити продолжал стараться не перебивать друга. Но вот он делает какую-то странную милейшую мимику, и черт да! Тайка видит в этом мгновении того самого Стида Боннета. Он активно щелкает пальцами и сжимает плотно губы, слишком сильно стараясь не пиздеть, но всем своим видом показывая, что фишку раскусил и что она просто великолепна.

Риз хорошо его знал. Если Тайку что-то задело, ему нужно срочно выговориться, поэтому он и не повелся на его вежливое «Что думаешь?», потому что Вайтити хотелось поделиться самому. Да и он знал его мнение наперед. Он пойдет на дно с этим кораблем, потому что он принес в руки гениальный сценарий и усадил его сладкую жопу в кресло главной роли.

Тайка запрыгнул на стол, несколько склонившись к Ризу и едва не расплескав вино на свою гавайскую рубашку. Его вообще мало волновала жидкость в бокале, он вообще не контролировал свои руки.

- Я не прочитал нихера, - честно признался Вайтити. - Я прочел про долбанный бристольский акцент и сказал «ну нахер», и в целом это все не про историческую точность. Не хочу вешать на себя образ, сложенный из чужих додумок, потому что о Черной бороде толком ничего неизвестно. Какой у него знак зодиака? Дэмн, это придется выдумывать с нуля. Я размышляю о Скорпионе и Раке, но, блин… так, речь не об этом вообще… - он сжал пальцами брови, а после спрыгнул со стола, заходя за спину Дарби и увлекаясь потоком своего сознания. - Я думаю, что это история про нас, - он положил руку на его плечо. - Я думаю, что наконец-то побуду твоим папочкой, а ты поиграешь аутиста с милыми глазками, немного выйдя из своего амплуа альфы-самца, - он положил вторую руку на его сжатые ладони. - Признайся, это напрашивалось уже давно, - он улыбнулся с прищуром и отошел от Риза. Нельзя было не потрогать его при случае, и у Вайтити в целом была некоторая проблема с физическими границами близких ему людей. Чего не сказать об ассистентах, из рук которых часто суши летят в разные стороны. - Я зайду издалека, извини, я просто на взводе от всей этой концепции! Ты знаешь, сколько фанфикшена по марвеловской саге? Ты знаешь, сколько вообще фанарта у Криса Хемсворта? Там неописуемое количество, он мне показывал! И что-то мне подсказывает, что у него совсем не такой член, как люди хотят верить, - он сделал очень скептичное выражение лица. - И этот пиар, эти библиотеки пополняются каждый год чем-то новым, а первому фильму уже лет десять! Сверхъестественное возраста с мамонта, а я ведь даже не осилил и половины сезона. Это культ, и мы создадим его, - он неспешно передвигался по комнате, сопровождая свой рассказ взмахами руками в воздухе, говоря размашисто и драматично, словно понял, как жить эту жизнь. - Да, я хочу быть гей-иконой. Это тренд, это любовь. Ты знаешь мою позицию. И я не смогу отыграть эту гей-линию с кем-то, кроме тебя.

Он притих, выгибая брови и внимательно смотря на развернувшегося к нему Риза. В голове были отголоски старых воспоминаний, о которых Вайтити давно не задумывался, потому что за несущиеся вперед годы их облепили с разных сторон совершенно разные люди. Их дружба прошла много разных событий, она терпела расставания, драму, депрессию, разделяла и все самые светлые моменты. Они старели, им приходилось чаще ходить в зал, чтобы тела не становились хуже, чем сейчас. И Тайка, заваленный различными проектами настолько, что порою в сутки удавалось поспать всего пару часов в общественном месте, сильно нуждался в друге. И речь не о видеозвонке в три часа ночи, чтоб рассказать смешной случай с вечеринки да пожелать доброй ночи, а о длительном нахождении рядом. О том, чтобы они прожили вместе еще одну микро-жизнь, возможно, извлекая из нее какой-то новый неожиданный урок. Тайка очень сильно хотел попасть в другой мир, подогнанный под них двоих, в котором текущая бытовая реальность перестала бы иметь значение.

- Пока что я знаю наверняка, что буду ходить примерно так, - он сделал сердитое лицо на ноль, выгнул грудь вперед и утяжелил шаг, превращая свою походку в некоторое стереотипное понимание того, как должен передвигаться гиперахуенный меганакаченный мужик. К моменту старта съемок он улучшит этот элемент, проработает тылу раз, но основной вайб очевиден. - Я хз, зачем тебя позвал, на самом деле, - он почесал щеку. - Но если у тебя есть возможность, то мои выходные очищены от посторонних, а сердце открыто для обсуждений. И это, - он поднял палец кверху, не давая Ризу сказать. - Не все, что я хотел сказать, конечно, - он пожал плечами, мол, ты все знаешь, сорян. - Но, пожалуйста, говори свой фидбек, - он показал открытой ладонью на Риза, затем, как застегивает свой рот на молнию, а после положил руки на свои бедра. И лишь стучащие по карманам пальцы выдавали ту жажду скорости, с которой нарастала каждая его мысль. Сказанное вообще не относилось к концепции сериала, но Вайтити начал с самого главного: с желания просто потусить. Потому что обилие работы скрывало некоторую грусть и то, что он скучал по другу.

Тайка влюблён в импровизацию. Он импровизирует сам и толкает к импровизации других, и никогда не останавливает любой поток сознания, считая это творческим преступлением. О, Ризу Дарби это особенно близко. Съемочная площадка, стендап-сцена, чья-то гостиная или веллингтонский лес - Риз обыграет что угодно, и потому, здесь вырисовывается очень простая логика: если Тайка влюблен в импровизацию, то Тайка с первого взгляда влюблен в Риза Дарби.

Это очевидно, это никогда не скрывалось. Они говорят "люблю тебя" так часто и много, что, наверно, столько признаний в свой адрес не слышали даже их бывшие супруги. Это значило: ты мой лучший друг, и я тобой восхищаюсь. Это значило - bros before whores; это значило - черт пойми что, на самом деле. Но Дарби все устраивало, потому что еще двадцать лет назад Тайка Коэн понял про него то, что не смогли понять другие, и принял это во всем ужасном великолепии. Встреча соулмейтов определяет всё.

- Не сдерживай себя, - Риз ухмыляется и делает глоток сухого. Он знает, что будет дальше, поэтому занимает место в зрительском зале, сгибая одну ногу в колене и устраивая ее на подножке барного стула.

Риз может долго смотреть на него так: молчаливо, долго, с плохо скрываемым восторгом. Приоткрытые губы - в почти что крайней степени светлого ахуевания. От Вайтити тащит особенной, практически уникальной энергетикой, от которой сложно оторвать взгляд. Ризу нравится смотреть, но конкретно от Тайки он никогда не умел оторвать взгляд. Он заводился с полоборота, его даже не нужно было подталкивать к шоу - у Вайтити было интуитивное понимание работы механизмов харизмы, а может, он сам был - персонификацией харизмы. Так или иначе, это увлекало и возбуждало для ответных экспромтов, но Риз ждал, когда у Тайки случится полный контакт со Вселенной, тогда они поменяются ролями,  словят вдохновение друг от друга, а потом сольются в тандеме, охваченные этим творческим вайбом.

Тайка - весь из прикосновений. Кот, который садится тебе на колени или внезапно лижет щеку, накрывает лапой твою, беспричинно мнет плечи. При том, что Дарби - это животная экспрессия, пластика и форменность, - тактильность использовал как прием побуждения к действиям, зачастую очень понятных. Что Ризу удалось прояснить благодаря многолентней дружбе с Тайкой - это то, что люди хотят тебя трогать просто потому, что хотят трогать, и им приятно, если ты делаешь это в ответ. С первой частью Дарби поработал лучше, чем со второй: научился быть ручным тигром.

Тайка болтает о Черной Бороде на языке хэдканонов, что Риза очень веселит. Никакой подготовки к роли, только профессиональная актерская чуйка и желание, горящее внутри, ощутимое электричеством от прикосновения кожи к коже - Риз держится молодцом, внимательно считывая сигналы. Знаки зодиака, фандомы, Крис Хэмсворт - Тайка говорит прямо как Дарби-младший, который тащится от всего этого косплейного и не только, и Риз прикусывает нижнюю губу от умиления, прикрывая эту мимику бокалом.

- Я же Овен, чувак... - широко улыбнулся Риз, нахохлившись в ответ на подстёбку про альфа-самца с отсылкой к их образам в "Реальных упырях". - Какая из меня квир-икона, - вслух думает Риз и, опираясь локтями на стол, указывает горлышком бокала на Тайку, хмуря брови как пацан в пижаме: - Даже Джеку Леммону удалось стать ею только на экране.

Но Тайка неутомим:

- И я не смогу отыграть эту гей-линию с кем-то, кроме тебя.

Риз на три секунды застывает с очень красноречивым видом, совмещающим в себе ироничную предъяву в духе "ты это на что намекаешь?" и безусловное "ору", потому что внутрь себя Дарби уже орёт - и от восторга, и от идеи, и от чего-то еще. Но решительно протестует против чужой уверенности в его соответствии образу, стараясь задавить контраргументом:

- Чел, я, блять, динозавр.
Ррр.

Он уже почти два года жил в Лос-Анджелесе, пытался устроить жизнь себе, детям, своей семье в принципе. Перестал летать туда-сюда через Тихий океан ради съемок и прочих проектов, жить на две (семьи) страны. Стоило переехать - и реальные встречи между ними сошли на нет, потому что Вайтити был очень занят и с каждым месяцем обретал все большую популярность. Это было здорово, это искренне радовало Дарби, потому что Риз отлично помнил, как молодому режиссеру не хватало денег на «Реальных упырей». Как для того, чтобы сделать декорации, художникам-декораторам пришлось красть доски и разобранные «зелёные экраны» с площадки «Хоббита» и как Вайтити раз за разом отходил от сценария (черт, они не отыграли толком ничего из того, что было на бумаге, и это было великолепно), бросая друзей в открытое море импровизации и самоиронии, потому что хотел сделать качественно новый жанр пародии и собрал для этого самых лучших импровизаторов.

А теперь у Тайки Вайтити был Крис Хэмсворт - как минимум. И его не такой уж большой член, как пишут в фанфиках. Кхм.

- Ты же в курсе, что наш пейринг из упырей называется Виантон, хотя нас было минут семь в кадре? - Дарби поднял брови и улыбнулся набок, пустив волну ямочек на щеках. Дернул пальцами навстречу его ладони, не удержавшись от этого секундного желания.

Риз готов дать руку на отсечение, что Тайка этого не знал. Он был самым ламповым из нарциссов, но достаточно ленивым, для него всеобщее признание - это растянутый билборд с подписью "САМЫЙ АХУЕННЫЙ МУЖЧИНА НА ПЛАНЕТЕ" (надпись опциональна), или если кинуть ему в личку доказательства. Риз этого не делал. Сейчас подумал, что наверно зря.

Впрочем, с таким предложением временного творческого переезда он, пожалуй, мог бы провести ликбез. Может, даже найти отсылки для фанбазы. Она уже у них была, осталось только подогреть, чем Тайка в последнее время занимался в соцсетях.

- Заманчивая идея. А как же твои шлюхи? Ой, то есть, прости - супермодели.

(Нет, что ты, не ревную - просто шутка.)

Потом проследил за очередной волной гиперактивности друга, поставил бокал на стол и упер руки в колени, чуть подавшись корпусом к Тайке. Такой шквал идей и мыслей, но Риз все прекрасно понял и уловил. Особенно ту, которая подразумевала его временный творческий переезд.

- Ты на коксе? - Драматичная пауза. И после - саркастичное: - Ты что, флиртуешь?

Они столько раз говорили «люблю тебя», что психологи покачали бы головой. Открытость открытостью, а чем чаще ты называешь имя, тем быстрее вещь теряет свою весомость. Это основа сценаризма, которую Вайтити применял выборочно только там, где ему было выгодно. И грани взаимоотношений между этими двумя стирались во многих сферах. От совместного молчания, которое наполняло комнату смыслом, до скоростных реплик с гейскими шутками, из-за которых возможный флирт переставал таким быть. В любом случае, каждый придумывал для себя ту версию истории, на которую был способен.

- Да, и это звучит как какой-то препарат для потенции, - разочарованно ответил Тайка. Их пейринг радовал своим существованием, но не имел должной масштабности бродвейского шоу. Опустим стереотипы, что все квиры любят театр.

К слову о квирах и позициях. Тайка видел, как Риз уже очень долгие годы пытается играть в примерного семьянина, даже сделал ребенка, словно пытался догнать своего друга. К слову, им обоим стоило подойти серьезно к вопросу генетической предрасположенности с учетом синдрома нарциссизма и любовью к запрещенным удовольствиям (у Тайки) и хрен пойми чего (у Риза). Иногда Тайке казалось, что Риз пытается жить будто по какой-то инструкции. Из их тандема большего успеха все же добился Вайтити, и он прекрасно понимал, что находился намного дальше, прыгает не на голову выше. Он никогда не скажет об этом Ризу, но порой ему казалось, что тот пытался играть роль идеального человека. И если бы Тайка не знал бы его так хорошо, то обязательно восхитился этой маской. Под которой, как он был уверен, прятался кокон настоящих желаний. И Тайка хотел бы, чтобы Риз вышел из своего «шкафа». Не в плане ориентации, но в плане какой-то личной правды, которую Дарби с детства прятал ото всех. В конечном итоге, ориентация - это спектр. Тайке ли не знать.

- Шлюхи… - Вайтити осушил свой бокал. - У них тоже выходные, - прокомментировал он с абсолютно обычным серьезным видом, приподнял брови в каком-то удивлении-надежде на вопрос о наркотиках. - О, а ты хочешь? - подстегивал он, хотя не то, чтобы планировал. О, он знал, какие случаи у них были в прекрасных бородатых годах, когда трепетала юность и отсутствовал инстинкт самосохранения. Клубы, вечеринки, случайные знакомства, поездки к барыгам в районы, откуда нет обратной дороги. Поцелуи и прикосновения, которые нельзя было назвать дружескими от слова совсем. Потому что за ширмой юмора и витиеватых формулировок, все действия всегда выкладывали за них то, что оставалось в сухом остатке. И кокс влиял на Дарби так, что здоровый человек бы ему не предлагал. Но здоровому человеку и не потребуется проходить длительную психотерапию.

- Может быть, - не отвечает он на вопрос, подливая вино в бокал Дарби. Он понимал, на что намекает Риз. И Тайка намекал так же. Впрочем, он делал это все время, что они были вместе, не давая своим мыслям и рукам приступать к каким-либо активным действиям. Они были не так молоды, местами даже не так привлекательны, и слишком вгрызлись в социальные роли, которые не подразумевали какую-либо спонтанность.

Это, знаете ли, слишком раздражало. Выливалось на других непричастных людей, которые, например, не умели выполнять свою работу слаженно. Парадокс заключался в том, что составив такой яркий и неординарный образ самого себя, когда весь мир думал, что Тайка Вайтити - самый свободный творец, который может позволить себе делать все, а на самом деле тот мог позволить себе лишь новые и новые ограничения. И когда можно было наплевать на чувства других - он пользовался этой возможностью. Но не мог позволить себе поступать так с теми, кто был ему дорог.

- Может быть, я и флиртую, а вот ты слишком напряжен, - он подливает еще вина Ризу. - Дома все хорошо?

На самом деле, за суховатыми реакциями в оболочке наигранного синдрома самозванца вместо громкого ликования вприпрыжку с аплодисментами (возможно, так сделал бы восторженный Стид) скрывалась благодарность за предоставляемую возможность и референс музы Вайтити. Ризу было чертовски приятно - ну, настолько, что он едва сдерживался от того, чтобы прикрыть ладонями лицо и спрятать в них дурацкую улыбку. Но он продолжал подкидывать дров в пламя чужого вдохновения, раскручивать на новые и новые обороты экспрессии, наверно, чтобы лучше понять его.

И потому что он чертовски соскучился за время их физического отсутствия в жизнях друг друга. Ничего не менялось в уровне доверия, который связывал их с Тайкой. Даже крепчал с годами. Потому что, если объективно - сложно дружить так долго, особенно на расстоянии, и если эти помехи не стали преградой, не оторвали друг от друга психологически - это те отношения, за которые стоило бороться вне зависимости от их статуса и беречь их, как зеницу ока. Самым сложным за эти годы было научиться смирению и принятию. Но, вроде как, они в этом преуспели, huh?

Взгляд Риза чертит прямую траекторию с лисьих глаз до мягкого контура губ, поддаваясь провокации к флирту - один/один, - и двигает нижнюю челюстью, признавая ахуенность пассажа с семьей. Будем честны, да, Тайка?

Актер встает с места, откидывая полы пиджака (не просто так), выпрямляет спину в несвойственной Ризу Дарби осанке. Он демонстративно, манерно вытягивает руки, поочередно и нежно берется за рукава, натягивая их на запястья, и улыбается скромно, даже наивно, когда поднимает добрый взгляд на Тайку.

- Я думаю, Стид и Эд - те еще аутисты, которые застряли в своих идеальных образах, но полярно разных на глубинном уровне. - Риз поднял указательный палец, якоря на том внимание Тайки, чтобы опять переключить его внимание на главную тему обсуждений. Затем той же рукой подпер подбородок и продолжил, откровенно не без намека, прикрывая маской слишком личное: - Говоря о семье: у Стида нет чувства безопасности и поддержки, которая давала бы ему ресурс бороться за то, что у него было. Эдакий День сурка, где ничего не радует и все время тянет в неизведанное. Налей мне еще, sweetheart, - не выходя из образа, мягко просит Риз, потому что в образе Боннета должны быть жеманные нотки и плавность линий. Выпивает сразу и отставляет дальше по столу, чтобы не мешался под рукой.

Отыграть физику - проще простого. Шагнуть в сторону от Вайтити, в полоборота развернуться в подобии па, зайти ему за спину - и, не касаясь его, подойти очень близко и выглянуть из-за его плеча.

- А вот у Черной Бороды другая проблема - профессиональное выгорание, разочарованность в социальных связях. - Риз голову отворачивает в момент, когда ловит взгляд на себе боковым зрением. Снова ускользая? Стид замкнут, несмотря на свою эмоциональную открытость и кривляния - Ризу даже не приходится играть, именно поэтому он потратил время только на то, чтобы потестить физику персонажа - и опереться поясницей о столешницу: - Актер, который потерял вкус к работе, потому что это не доставляет того удовольствия, которого было так много на старте. У него нет единомышленников, есть только подчиненные.

И есть достигательство, которое на вершине встретило его одиночеством. Киви должны держаться вместе. В Лос-Анджелесе пиздец одиноко, это факт.

- Так что, они оба нуждаются в безусловной любви больше, чем когда-либо. Это гениально, и я не представляю, как ты сыграешь это с кем-то, кроме меня.

Ухмылка альфы типа: ну, и кто теперь флиртует, бро?

Хотя, конечно, дело совсем не во флирте.

В их игре всегда были догонялки. Порой они не замечали, что бегут не друг за другом, а против. Тяжелые взгляды смотрели на взаимную ложь, и все всё понимали. За статностью Риза и его шутками скрывалась непреодолимая тяга касаться и быть. За гиперактивностью Тайки - попытка не признавать того, о чем он открыто говорил.

Они не раз рассказывали в интервью, как выводили друг друга из депрессии. Такое бывает, пожалуй, в каждом дружеско-творческом тандеме, и об этом не стоит молчать. Как минимум по той причине, что если у кого-то в этом мире и не было опоры, всегда можно позвонить на горячую линию и оттянуть попытку кинуться в неизбежное. И люди должны знать об этом, что не все потеряно. Но то, чего они с Ризом никогда бы не озвучили - так это то, что сами неоднократно служили причинами этих депрессивных эпизодов. И оба оказывались лекарством.

Риз умел прекрасно уклонятся от неудобных ему вещей, с головой уходя в образ несуществующей персоны, перенося все свое мироощущение с позитивом и травмами на другого персонажа, проталкивал в нереальную действительность. И он был в этом так талантлив, что Тайка подливал вино, а сам не спускал глаз с маленьких метамарфоз, пока Риз не зашел за его спину. И Вайтити отвел голову в его сторону, наблюдая боком и вслушиваясь в каждое слово, которое было вовсе не о его новом амплуа Черной бороде. Дарби отходит, и Тайка кривится на его последнее замечание. Он уставал от попыток его окружения вернуть его в актерство, он просил не делать этого, он занимался другими творческими проектами, и ему было более чем достаточно. И это замечание проскользнуло в голове как «а я же говорил». И Риз действительно говорил ему много чего. И, сука, был прав.

Они не были одни, и при этом, черт возьми, действительно оба нуждались в безусловной любви. Которая доступна по умолчанию только маленьким детям, и вот они вырастают и пытаются вернуть все, что сами же отодвинули на второй план.

А еще Риз флиртует. И ему не надо говорить дважды.

- Я думаю, что еще они все же нуждаются в кокаине, - ухмыльнулся он.

Как вы думаете, он выживал в каменных джунглях? Иногда был необходим допинг, а иногда - гибкость. Особенно гибкость и особенно раньше, когда приходилось налаживать свои контакты с продюсерами и киностудиями. Теперь контакт налаживали с ним, и Вайтити считал, что он не вел себя как последняя мразь, выбирая стоящее по творческому потенциалу, а не по личным симпатиям. С последним у него всегда был порядок и вряд ли молодые таланты могли его чем-то удивить.

Чего не скажешь о Ризе, влечение которого всегда барахталось между «люблю» и «ненавижу», будто он играл Марка Антония. Сегодня у нас такое, значит, настроение, да? И Тайка вдыхает дорожку, передавая Дарби скрученную долларовую купюру. Впервые он пристрастился к этому наркотику от мысли, что ощущал себя настоящим гэнгста.

- Для протокола, я не въебал, пока ты не пришел, - уточнил он. А вот теперь он въебал еще как. И ближайшие полчаса его жизни будут вертеться вокруг того, что жизнь - ахуеть какая интересная штука и как сакрально важно, что Риз пришел к нему именно в этот день.

- Чувак, я ненавижу последние годы, - признается Тайка, допивая очередной бокал. Они давно перебрались к завершению второй бутылки. В их распоряжении целый дом, а за все это время они так и не продвинулись дальше кухни. Почему-то именно здесь находилось некое место Силы. - И я хочу разорвать этот порочный круг, понимаешь? - каждая мысль в его голове казалась нереально важной для донесения. - Мы с тобой, - он кладет свою руку на его щеку, пристально и несколько маниакально смотря в поплывшие зрачки. - Просто переиграем то, что сами натворили.

Он хотел сказать «сотворили», но кокаиновый язык не всегда слушал своего хозяина. Впрочем, он не так далеко ушел от правды. И в какой-то момент в его голове пронеслась очередная мысль, гениальная, словно озарения от Господа, и он уже не мог остановиться:

- Нам же уже почти по пятьдесят? - сощурился он. - Так какого черта происходит? - достаточно мига, и их губы соприкасаются. Тайке стоило лишь захотеть, лишь спровоцировать на новый виток тотального взаимопонимания с намеками на прошлое, и Риз потянулся к этому огню. Шумно вдыхая через нос кислород с запахом сухого красного. Вайтити кладет вторую руку на шею Дарби, прислоняясь ближе. В его организме не эйфоретик, но нечто, что делает все жизненные абстракции слишком четкими, создает фокус на важном. Он медленно отстраняется, все еще держа голову Риза, смотрит, переводя взгляд с одного глаза на другой. - В этом сериале, - он опускает взгляд на губы и снова возвращается к глазам. - Думаю, я поимею тебя.

Говорят, что настоящая дружба - и дружба в целом, - не нуждается во лжи. Что принимать друг друга в любые времена - светлые или темные, - это самое важное, что друзья могут друг другу дать. Что можно не бояться быть собой, быть честными и открытыми - и если Риз с Тайкой правильно усвоили этот социальный закон, то никогда не понимали, почему были обречены испытывать боль. Потому что та правда, которая крутилась вокруг них, была убийственно жестокой; они оба были - беспощадны к правде (особенно, когда пытались ее скрывать); и оба потом разъебывались от травм, когда теряли в тумане жизненных перипетий очертания маяков, которыми были друг для друга.

Неизбежность этих встреч была предопределена судьбой. Между ними всегда было слишком много "но", и они только привязывали крепче, сшивали намертво, красной нитью соединив через океаны. Все отмазки - детские сказки, в которые никто никогда не верил. Просто так было надо. Без причин и следствий: bang bang, my baby shot me down. Ризу не надо очищать перед ним свою совесть - она не станет чище. Тайке не делать вид, что его что-то не устраивало.

Говорят, нельзя войти дважды в одну и ту же реку, но они как-то справились, когда сыграли свои лучшие роли:
"Пусть те, кто против этого брака, говорят сейчас или молчат вечно".

Так что да, Вайтити снова чертовски прав: они определенно нуждались в кокаине.

- Для протокола, я не въебал, пока ты не пришел, - уточнил Тайка.

- Aww, так мило... - умилился Риз, постучал купюрой по столу и наклонился над заботливо проторенной Тайкой дорожкой с порошком.

Он велся на эту хуйню каждый раз. Не то, чтобы они юзали слишком часто или пропадали в притонах - они не росли в Эдинбурге, чтобы повторять ошибок героев Ирвина Уэлша, но Веллингтон тоже не был местом с высокой моралью социальной ответственности. Но когда они оба понимали, что зашли в тупик из противоречий, на помощь приходил кокс. Под ним было легче договариваться. Словами через рот - никогда не было сильной чертой Риза-человека, в отличие от Риза-артиста. Тайка научил его обходить собственные блокировки разума разными способами, но пятичесовая ебля под спидами справлялась с задачей почему-то лучше всего.

- Oh, fu-uck! - Рыкнул Риз, шмыгая носом и резко выпрямляясь над барной стойкой. Растер носовую пазуху, задев пальцами очки. Тут же подумал, что нахуй эти очки, он же близорук, а Тайка презирает дистанцию как явление - и элегантно снял, положа их на кухонную тумбу рядом с холодильником за спиной Вайтити.

Возвращается к стойке и присаживается за нее, крутанувшись на стуле так, чтобы оказаться лицом к лицу с Тайкой. И впервые за вечер - инициирует контакт, устраивая одну из ладоней на боку Вайтити, приобняв его за талию. Пока только это, поскольку вино не допито и они не договорили. Риз продолжает слушать, перебирая пальцами по гавайской рубашке, и пить вино. Ему тоже было, что сказать, но при этом не было необходимости, потому что фишка всегда заключалась в том, что если молчать как альфа-самец, Тайка сам распиздит все, что думает в своей гениальной голове.

Ну, сейчас пойдут откаты. Выкинуть прошлое не удается даже по ночам, сколь бы хорошо не работала психотерапия и тревожные попытки убедить себя в том, что последний раз точно был последним. У Риза четко выстроен график пиздежа - уже почти филигранно отточен навык не только притворствовать, но и успешно потворствовать желаниям, и это, как ни странно, Вайтити - единственный, кто их щелкает, как орешки. Ебаная белка. Почему меня так тащит по тебе?

Кокаин - расширяет сознание, позволят этому всему вылезти наружу, глотнуть немного света (подавленное, забитое, жалобно скулящее), для Риза - это дверь в реальность из своей западни соцстереотипов. Тайка снюхивает его, потому что сейчас будет разъеб. Тайка снюхивает себя, потому что без допинга Дарби не переспорить. Они наэлектризованы. Рука на щеке должна была бы упасть пощечиной, но вместо этого успокаивает внутреннего зверя лаской и маниакальной преданностью. Поцелуй должен быть дружеским, а не отдавать горькостью вины.

Чувак, я ненавижу последние годы. Но не тебя.
Мы сотворили чудовище Франкенштейна из наших отношений и теперь по уши в дерьме.

Риз отвечает на провокативный поцелуй страстью, помноженной минимум на три; сжимая пальцами талию Тайки как тисками, бесцеремонно прихватывая в другую руку его ягодицу. Пускает между своих ног, тянут голову вверх, целуя с разницей в росте и не собираясь даже подниматься со стула, пока не оставит за собой последнее слово. Дарби четко представляет их дальнейший маршрут.

- Посмотрим. - Облизывает губы и пожимает плечами. Хищно смотрит снизу вверх, считывая микро-мимику. Да ты уже поимел, думает Риз. Только что. Разнес по фактам.

Риз соскакивает с места, тяжелыми бедрами подталкивая Тайку на шаг назад, освобождая себе дорогу. Руки сильнее сжимают твердость его тела, но так легко разворачивают к стойке, пока еще - прижимая к ней только бедрами. Накипело, наболело.

- Я почти два года в гребанном Голливуде, а ты только сейчас меня пригласил. Какого черта происходит, говоришь? - Он дергает Тайку за бедра, грубо сталкивая со своим телом. - Не знаю, давай спросим у Криса Хэмсворта? - Риз ухмыляется, бравирует, бесится. Ревность выглядит по-дурацки, но стояк, упирающийся Вайтити в бедро, красноречиво заявляет о намерениях. Да, черт, вам же почти полтос.

Пальцы бескомпромиссно расстегивают гавайку.

Срывается на шепот, зрачками огромными Тайке в глаза уставляется - не кокс, просто нравишься, просто:

- Это непросто - любить Тайку Вайтити, ты и сам знаешь.

Без жалости, без пощады - рви на куски, ломай кости, вытряхивай все дерьмо, вытрахивай душу в любимой миссионерской или коленно-локтевой (когда не нужно даже разнообразие перед силой утробного страха, что это в последний раз), чтобы в глазах напротив видеть раболепие и фатальность всех встреч под любым предлогом.

- Возьми меня за волосы. - У Риза тон приказной и движение резкие. У него мягкие руки, оставляющие синяки по неосторожности, и любящее сердце, способное рыдать у тебя коленях. Это всегда импровизация - непредсказуемость финала подкрепляет чувства; Риз стягивает с Тайки спортивные штаны. Опускается на колени. - Имей. - Говорит, щекой к горячему члену прижимаясь.

[icon]https://i.ibb.co/16PDVb3/image.png[/icon][nick]Rhys Darby[/nick][sign]освободите себя / космос / комнату
избавьтесь от лишнего догмата[/sign][ank]<a href="ссылка">риз дарби</a>[/ank][lz]<a href="https://kakbicross.ru/profile.php?id=877">этот</a> голос скорей текстура[/lz]

Босые ноги по полу, их тела сносятся. Тайка шагает-пятится, он никогда не мог обуздать его голос. Его взгляд, который умел становится очень серьезным, и доброе лицо мрачнело на глазах, показывая демона, показывая, что в этой комнате был еще и третий, очень черный человек. Активируя чувство вины за все молодушие за их плечами. И если его сексуальность сейчас будет грозиться убить, то Вайтити подпишет чистосердечное. Потому что это была правда, к которой он так пытался стремиться, но которая угасала под бесконечными желаниями угодить и получить признание. Он пытался в людей, делал для них все и проигрывал. И его встречали с овациями и просьбой расписаться на груди, но только не те люди. Он бесконечно прятался, пытаясь выставить себя наружу. И только Риз напирал, прижимал его бедрами к столу, зачитывал его беды в совсем не смешном стендапе.

Тайка опирается на руку, дальше пятится некуда - можно было сразу ложится на стол. Он бы коснулся Риза, да только вторая ладонь повисла в воздухе аккурат рядом с плечом - не сблизиться и не отстраниться. И здесь, видимо, не получится отшутиться, включить оленьи глазки или перевести тему на новые роли. В груди защемило, и он бы хотел извиниться, но они так не делали. Вернее, это была одна из их уловок. Они слишком часто просили друг у друга прощения за любые мелочи, и никогда - за то, что сделали друг с другом.

Риз не был виноват в этом. Это он, Тайка, тянул его к себе раз за разом, он выводил его из себя, он ластился с провокациями, опаздывал на все их встречи, он сбегал с молодыми фанатками, он писал ему в три ночи и не отвечал неделями. И он не мог бы поступить иначе. И это было самое больное - осознавать, что если история и могла быть переписанной, он бы все равно был бессилен и не смог бы ничего изменить.

Риз расстегивает его рубашку, он накален. Он продолжает этот эмоциональный фарс, вскрывая душевные гнойники Вайтити, и эта вечеринка перестает быть романтической комедией. Он вызывает страх перед самим собой. И он продолжает раздевать и вдавливать его ближе к своему телу, он продолжает лететь по маршруту к их кокаиновому сексу, вызывает дикую волну тревоги. И Тайку рвет от двойных стандартов, что в груди начинает полыхать. Возможно, стоит разобрать это с психологом. Потому что, ко всему прочему, в его голове все еще оставалось место для восхищения.

Надо бы ответить. Как он умел. Но желудок сводит, его беспорядочные руки замерли, а вопросы Риза были слишком болезненно-риторическими.

- Это не просто - любить Тайку Вайтити.

Будто от этих слов легче, Риз. Будто то, что ты произнес это вслух впервые за 20 лет, даст какую-то возможность переосмыслить свою жизнь. О, Тайка знал эту фразу очень хорошо. Он слышал ее не один раз, он видел ее в глазах своих дочерей, оказавшихся маленькими красивыми жертвами гиперактивного папаши с синдромом нарциссизма. И, в конечном итоге, он сам страдал от этого парадокса. И не зря сам Голливуд предупреждает про свой театр теней, достаточно честно открывая свои планы на глумление над душами. И все всё равно лезут.

Тайка слушается и сжимает волосы Риза. Переводит взгляд из пустоты в его глаза, кривя подбородком от мысли о том, на сколько Дарби был прав во всех своих немых претензиях, на столько он сам загнал себя в ловушку. О, нет. Вайтити не просил себя любить. Ему было достаточно честности.

Он начинал постепенно злиться, а кокс лишь раззадоривал ощущения. Все гениальные мысли приходят под коксом, как и осознание того, что Дарби пожалеет о начале этого разговора. Вайтити приглашал его совсем не на ту вечеринку.

Тайка медленно проводит своим большим пальцем по его губам, не спеша срываться на его приказы. Уже сорвался на ощущение своей ничтожности под давлением его слов. Он смотрит свысока без теплоты и привычной улыбки. Так, как, возможно, Ризу казалось, он смотрел на него всегда под маской всеми обожаемого льва.

- Открой свой рот, - он наклонился ниже. - Шире, - он засунул свой большой палец в его рот, сдавливая челюсть, хватая его за лицо. - Любишь меня? - говорит он и, не дожидаясь ответа, засовывает свой член в его рот, все еще фиксируя своей рукой положение головы. Выходит. Проводит головкой по его губам. Издевается. - Об этом история последних лет? - и снова входит. - Ахуенно счастлив это знать, - глубже. - Мой дорогой друг.

Он смещает руку на затылок Риза, сильно хватая его за волосы. Прижимает плотнее, входя в его глотку своим членом полностью, и отпускает, позволяя отдышаться. Если Дарби хотел унизиться, вставая на колени, кто такой Вайтити, чтобы не позволить ему это? В конечном итоге, Риз всегда стремился к тому, чтобы его подавили. И как бы Тайка не пытался искренне излечить его сердце, ими обоими правил принцип гомеостаза, откатывая на первоначальные позиции.

- Мы не общались пару лет лично, и ты стал очень смелым, я горжусь тобой, - он нежно погладил его по щеке, после чего резко схватил за подбородок. - Но хватит ли тебе смелости, чтобы сказать это вслух? - молчание, взгляд бегает по его глазам. Кроткая усмешка. - Я так и думал, - и снова входит в его рот, медленно двигая бедрами, не торопя свое дыхание раздраконить воздух, не спешит выдавать то, как ему нравится эта доминирующая игра на чувстве вины. - Это же так просто. «Я люблю тебя, Тайка», - движения быстрее и сильнее. Ему было важнее озвучить все это, нежели по факту услышать от Риза. Ведь он знал, с какой скоростью бегут его ноги от каждой попытки сблизиться. - «Прости меня, Тайка», - он сжимает крепче руки на его затылке. - Например, - он задумчиво скривил губами. - Например, за то, что выбирал всегда не тебя. Или что выкинул после трехнедельного использования.

Он остановился, наполовину выходя из его рта. Убрал руку, локтями опираясь на кухонный стол. На его лице проскользнула злая улыбка с проблеском первичного тепла.

- Теперь давай сам.

Непозволительно большой срок для паузы в реальном общении - дает о себе знать в деталях, в раскадровке последующих за признанием событий. Это откат к первоначальным позициям, где все идет по пизде, понимаешь? Все достигнутые ранее вершины в понимании природы друг друга, поддержка в трудные времена, счастливые события, одни на двоих инсайты. То, с чего все началось, когда Риз перешагнул порог этого фешенебельного дома (совсем не похожего на те, в которых они мутили короткометражки и были счастливыми одаренными засранцами с великими планами), обещало хороший веселый старт, новое начало творческой и личной драмеди.

Как поехать в отпуск без детей, думая, что немного времени вдвоем поможет спасти брак, открыть второе дыхание после всех проблематик категории 40+. Но нельзя сделать омлет, не разбив яиц. Столько лет прятаться за видеозвонками и "непрочитанными" и думать, что новый проект вдохнет жизнь в постапокалипсис внутри? Когда избегание - это не лечение, а симптом. Как можно было забыть?

Риз не привык стоять на коленях от слова совсем - на кровати не в счет; но сейчас осознанно преклоняет колено - как перед королем, или как главный фанат перед звездным кумиром. Ты же так охуенно преуспел, друг мой, что про старых друзей забыл до востребования, окружив себя хайпом и только самыми высокооплачиваемыми людьми Голливуда. Это нормально, это Дарби понимает прекрасно - каждый проходил через этот этап, особенно, если добивался признания, будучи гением, слишком долго. Это нормально, когда перестаешь быть собой, окунувшись в мир, полный лицемерия и соблазнов.

Нужно было дать ему эту свободу. Тайка всегда был котом, который гулял сам по себе. Попытки привязаться, попытки заземлиться, связать себя отношениями или узами брака - все это было, но все не то. Убегать от чувства вины каждый раз, чтобы не усугублять проблему. Игнорирование - как часть этой игры в "кошки-мышки". Так почему Дарби ощущает себя конченным мудаком за то, что когда-то решился отпустить вместо того, чтобы продолжать требовать невозможного? Этот огонь внутри них должен был греть, а не сжигать. И в основном, они согревали друг друга.

Дарби хотел бы начать сначала. "Наш флаг означает смерть" - яркое, неповторимое, свежее событие в индустрии; но есть тени и то, откуда они выходят. Есть то, что мы делаем в тени, и там - не идеальная картинка, не ламповые комедианты, а сломленные, уязвимые люди, ушедшие в отрицание собственной боли. Если бы из нее был выход. Если бы они просто постарались.

Но правда в том, что с женщинами всегда было легче. Им, людям искусства, хватало драмы на сцене, чтобы переносить ее и в личную жизнь. Может, они с Тайкой потому и сгорали, снова и снова? Но мотыльки тупые, они все равно летят к огню. Эти же мотыльки летели к конкретным источникам пламени.

Тайка горячее пустыни. Пол под босыми стопами Риза превращается в зыбуче пески, когда Тайка начинает исполнять приказ. Дарби начинает ощущать себя так, словно его загнали в клетку - и в этот раз загнал себя туда он сам. Он не сразу замечает перемену в поведении друга, но высекает искру безумия слишком поздно - Вайтити ловит тревожку и выпускает кракена.

- Открой свой рот.

И Риз послушно открывает, опуская взгляд на его член, понимая, что скучал и что очень его хочет. Хочет пиздецки, и это желание нестерпимо горит внутри и подначивает заведённый мозг. Он на коленях и хочет отсосать, а еще закипает от мысли, что только что нашел себе в силы в любви признаться - топорно, тупо, но все-таки. Он говорил это тысячу раз, но подобный контекст вложил впервые.

Но Вайтити переходит к наказанию. Оттягивает момент, не давая желаемого. Правила навязанной Ризом игры шлет нахер, вцепляется в волосы так, что он почти ойкает, но достает язык и ведет им по стволу. Он его как собаку держит, а Дарби даже не скалится - слушает, охуевает, смотрит снизу вверх испуганно, растерянно, слезно; эмоциональность подкатывает комом к горлу, но Тайка проталкивает его обратно до гортани своим смуглым крепким хером. Риз жмурится и сдавленно мычит, хватаясь руками за его бедра, но тем не менее, изо рта не выпускает. Так соскучился, он так соскучился по его телу… Но какого дьявола ты творишь?

Чем дальше прямая речь, не предписанная сценарием, тем сильнее закипает встречная злость. Этот акт подчинения не был про унижение, но Риз уже понял свою ошибку. И каждое слово - как пощечина. Каждая предъява - прожита столько раз в стылом одиночестве, что у Дарби нет сил возразить. Заслуженный яд, что он сцеживает по капле с возбужденного члена, и Риз принимает это в себя, прокатывая по языку в протестном блядстве. Поднимает злой взгляд на него, поднимает бровки в смирении с судьбой - че, хочешь меня нахер послать? давай, сука.

«Я люблю тебя, Тайка»

Где-то здесь, в точке невозврата,
Его начинает крыть.

Член не падает только потому, что под кайфом. Но переключение в этом состе - проще простого. Сложно следить за сменой настроения. Дарби выдерживает этот раунд из принципа.

Совершенно не понимает, что чувствует - между опустошением и яростью, восхищением и встречной ненавистью, любовью и подавленностью. Провокации отзываются в груди тревожно-эротическим напряжением. Тайка, кажется, получает немного сатисфакции. Что ж, время для сатисфакции Риза Дарби пришло - и ты, лично ты дал разрешение.

Риз голову вбок поворачивает, стреляет темным взглядом вверх, и на морально-волевых на выдохе выталкивает из себя эту мягкую, спокойную интонацию при кокаиновой буре внутри:

- Я сказал, что люблю тебя, а ты услышал только "не просто".

А еще, знаешь, знаешь, расстраивает, когда жена говорит, что нельзя женатому мужику сосать член своего бро.

Он целует Тайку в паховую складочку, взгляда не сводя с его глаз. С этого ракурса Тайка еще выше и сексуальнее, но это не дает забыть о возмездии. О, вызов принят. Немного пассивной агрессии не помешает, так? Риз облизывает его по стволу вверх, поднимая голубые глаза, накрывает губами головку и посасывает, втягивая щеки, не прерывает зрительного контакта. Он упирает головку в щеку так, что она оттопыривает ее изнутри в этой совершенно порнушной картинке, ведь ты так любишь глазами. Перехватывает одной рукой его ногу и подтягивает себя ближе. Глубокий вдох носом - наклонить голову, чтобы взять до основания и выпустить с подсосом.

Тест на мужика блять или че это было, Тайка? Прими как данность, что с этим кораблем Дарби пойдет ко дну, а не сбежит, как крыса. Но это все еще ахуевший номер, который Риз без внимания не оставит. Он поднимается, упирается ладонями в столешницу по бокам от Вайтити, разглядывает в упор, нарушая личную границу настойчиво и злобно - у Риза мокрый рот и блядский взгляд, скользящий по красивому лицу, и он этим пользуется, как очередным образом, выдумывая на ходу повадки этого чудовища под стать кракену. Переводит руку со стола на его член и уверенно сжимает в ладони.

- А теперь скажи мне, какой храброй воды ты нахуй выпил? - Сжимает сильнее, как отражение синхронно роняет голову к плечу, успевая перехватить ускользающий взгляд Тайки. Шипит: - Смотри на меня.

И, добившись желаемого, говорит, отпуская его член:

- Прости меня, Тайка.

Поцелуй меня, бога ради, пока не разорвало от самоуничтожения за только что сказанное.

[icon]https://i.ibb.co/16PDVb3/image.png[/icon][nick]Rhys Darby[/nick][sign]освободите себя / космос / комнату
избавьтесь от лишнего догмата[/sign][ank]<a href="ссылка">риз дарби</a>[/ank][lz]<a href="https://kakbicross.ru/profile.php?id=877">этот</a> голос скорей текстура[/lz]

Это ахуительно больно держаться на расстоянии с тем, с кем первого знакомства не хотел расставаться никогда. Писать сообщения, притворяясь не тем настроением, просто потому что вряд ли через тысячи километров Ризу будет до этого дело. Нет, он не прав. Именно потому что Дарби было до него дело, он не говорил ему большую часть происходящего. «Хей, сегодня на съемках нового Тора, спишемся на следующей неделе». «Привет, у меня все отлично, лови фото с показа моей девушки». «Много работы. Да нет, все нормально. Ты же знаешь, что я не устаю…» Наверное, для его друга  стала шоком всплывшая полиаморная вечеринка с его девушкой и актрисой из «Тора», хотя он же его знал. Тайка давно не скрывал свое отношение к любви, где ему хотелось уничтожить простой человеческий инстинкт - собственничество. Потому что именно это он уже проходил с Ризом, этот путь взаимного уничтожения, и именно его друг научил его тому, что люди не могут принадлежать друг другу. Сложно идти на поводу у своей любви, когда та играет свадьбу. Сложно не пробовать быть, как он, играть за две команды, принять эту позицию. Ведь, кто знает, может, так оно и было правильно. 21-й век не подразумевал любовного рабства, но Вайтити всегда хотелось приручить Риза, чтобы тот просто был рядом. Чтобы они не встретили своих первых жен, возможно, стали очень популярной гейской парой, благодаря чему Дисней моментально увеличил Тайке и дозу хайпа, и размер гонорара. Но речь даже не о карьере. Видеозвонки с актерскими улыбками - это не тоже самое, что держать тебя за руку. И, возможно, Дарби вел себя также.

- Я сказал, что люблю тебя, а ты услышал только "не просто".

Если учесть, что человеческое тело передает электричество, то Тайка получил его внутривенно, и фокус его злости сместился на привычное «блять». А Риз просто продолжил сосать его член своим прекрасно поставленным языком, не забывая о нежных поцелуях. Пожалуйста, остановись. Тайка зажмурился, в полной мере осознав свой факап. Их доминирующая игра в «кто кого» снова вела счет 2:1 в пользу Риза, и на этот раз Вайтити не будет продолжать борьбу. Дарби смотрит на него снизу своими лучистыми глазами, а Тайка чувствует, как его лицо будто немеет то ли от стыда, то ли от употребленного кокса. Ты придумал слишком коварную пытку, с которой невозможно сдвинуться. На которую можно только внимательно смотреть, как на самое редкое порно, иногда находя в себе силы на то, чтобы отвезти взгляд. 3:1, если считать игру в гляделки.

В этой фразе было все то, что он пытался проработать годами, из-за чего ввязывался в уникальные наркотические секс-вечеринки, пытался строить с бывшей женой открытый брак (провально), пытался делать тоже самое с нынешней женщиной (и они были словно чужие друг другу). Все эти годы он бежал за идеей, что любить можно всех и никого. Это ведь менее болезненный вариант, не так ли? Два года игнорирования, и теперь слух резало это дикое желание безоговорочной любви. Не к Тайке Вайтити, каким он стал к 2021 году, а Тайке Коэну, которого знал (из оставшихся вблизи) разве что Риз.

Остановись.

Ах, как ты слаб, что не можешь прекратить собственную же игру. Ничего не напоминает?

Но Риз умел в чтение мыслей. Не так хорошо, как хотелось бы. Иначе он не сказал бы это блядское «не просто», за которое так сильно зацепился нарциссический рассудок. Он поднимается, и Вайтити отводит голову в сторону. Он сжимает его член своей рукой, и Тайка поджимает губы.

Риз задает логичный вопрос, возвращая сознание на нужную траекторию их настоящих отношений. Тайка молчит, ощущая себя школьником, которому нечего на это сказать. Это были очень тяжелые два года. Без тебя. И ты не тот человек, на ком они должны были сказаться.

Он переводит взгляд на Риза, полный сожаления за свою жестокость. Его сердце разбивается от слов, которые он так хотел услышать. Только теперь это было не то, теперь они не имели никакого значения, ведь он его вынудил. Разрушил магию своим типичным нетерпением. Если бы он мог создавать свою жизнь также слаженно, как делал фильмы, он с радостью отказался бы от всех наград. Ведь успех - это нечто непонятное и неосязаемое. А губы Риза…

- Мне не стоило, - говорит он тихо и крепко прижимает Дарби к себе, ведя пальцами по спине и выше. - Ты же знаешь, что все должно было быть не так? - вообще все. Их первая встреча должна была произойти раньше, их жизненный путь должен был быть менее концентрирован мудачеством, их сегодняшний вечер должен был быть наполнен только смехом.

Он осторожно целует его, словно сомневаясь, что Риз все еще здесь и готов остаться. Ведет себя как самый блядский абьюзер из мемов феминистических пабликов. Создает проблему из ничего и раскаивается. И потом, конечно, создаст еще одну. Дарби стоит на месте, и Тайка перемещает свои губы на его лицо, касаясь щеки, проводя по скуле ближе к уху, путаясь пальцами в его волосах.

- А еще ты довыебывался и выпустил кракена, - его голос стал более непринужденным, и он искренне улыбнулся, проводя ладонью по чужой щеке. - Мы можем переместиться? Здесь… плохая энергетика, - скривился он.

В конце концов, что ведет к применению, если не хороший юмор?

Тайка осторожно кладет руку на штаны Риза, сжимая его член. Его чувства и намерения, в конечном итоге, не изменились. И если у его возлюбленного друга было также, то им нечего делать среди твердых поверхностей.

- Кокс, а затем можешь отшлепать меня за плохое поведение, - он улыбнулся краем рта, вновь увлекая Риза в поцелуй.

Зачем этой ночи быть, ни у кого не было заготовленного ответа. Тайка льнул к его телу инстинктивно, добирался на бровях, и это было не в первый раз. Сколько он просил себя остановиться и отпустить, возвести стену «просто друзей», столько же он тратил времени на просмотр старых фоток в своем телефоне. Иногда смотрел архивные истории и бухал, как драмаквин. Особенно в тот злоебучий день, когда поверил, оказался в проигрыше и разозлился не на шутку. Сегодня… он не планировал ничего из того, что произошло. Но он жил импровизацией, возможно, часто опрометчиво, и она снова занесла его в жаркие стоны и горячие комплименты, что словно льву за ушком. Продолжай говорить. Тайка слишком быстро устает от мыслей в своей голове, пусть лучше там будет его прекрасный голос. Пусть там вертится «Хочу тебя» вместо додумок о том, что же на самом деле произошло в доме Дарби в ту ночь. И почему он не попробовал разбавить историю чем-то настоящим. Хотя бы ради разнообразия.

    - Я боялся, ты не предложишь, монстр, - тяжело дыша, Тайка переворачивается на спину, падая на кровать. Им все же нужен таймаут, чтобы перевести дыхание на другую тему. Риз уходит, и Вайтити занимает собой большую часть кровати. Улыбается вслед его уходящему комплименту. Провожает взглядом голую задницу в ожидании скорейшего возвращения. А еще чувствует себя гребанным Симбой, которому теперь в одиночестве надо поучиться рычать (читай: держать удар). Он закрыл лицо руками и в голос орнул. Наимелейшая из всех тупых ситуаций. И, пожалуй, он пока не готов к ней возвращаться. Может, только если они махнуться в очередной раз.

Риз возвращается с кухни, и Тайка присаживается на край кровати. Его волосы взъерошены, на лице легкая помятость, и водичка здесь очень кстати. Пьет жадно, попадая мимо.

- Да блять, - вытирает шею. Побочный эффект кокаина - губы немеют. Свои Тайка все же чувствовал, искусанные, они пощипывали. Себя не жрать - тревожным не быть. Кажется, что-то из пословиц на русском.

Он взглянул на голого Риза, и только сейчас отметил, что тот как-то похорошел за то время, что не раздевался перед ним. Тайка даже скривил губы, парадируя мем «нот бед», и это было совершенно неосознанно. Усмехнулся на шутку Риза про святую воду. Где угодно, но только не в этом доме. Здесь все на оберегах и энергетике. Взгляд Вайтити зафиксировался на члене Дарби. Они в равных положениях, и с этим нужно было что-то делать. Они не уснут еще минимум несколько часов.

- Считаю, что твой стояк - отличное дополнение к моему интерьеру, - задумчиво произнес он, оценивая взглядом и наклоном головы. Зажал бутылку между ног, зажмурился на один глаз и навел руки так, словно приценивает кадр. - Я бы мог нарисовать его. Знаешь, добавил бы миленькую шляпку. Чтобы не было похоже на член, все-таки, здесь изредка дети бывают. Может, одел бы его в костюм динозавра, - он отпил еще воды и по какой-то совершенно долбаебской причине решил вылить часть на свой хер. И этот поступок нельзя объяснить какой-либо логикой. Вайтити зажал свой член рукой, чтобы поскорее согреть, а ему хоть бы хны. - Охохо, - протянул он как Санта Клаус, скрючившись от холода. - Так, я провел исследование, и ты был абсолютно прав.

А затем Тайка стащил свой телефон с тумбочки, встал на колени перед Ризом и сделал снимок крупным планом со вспышкой.

- Что? - посмотрел он на него снизу вверх. - С годами я становлюсь более сентиментальным, - он швырнул телефон через плечо, но не попал по кровати. Треск. Он даже не повел бровью, потому что да похуй. Член Риза был прямо возле его лица, и Вайтити отхлебнул еще воды из бутылки, рассматривая его повнимательнее. - Ты никогда не думал, что наши члены очень похожи? - вдруг спросил он. - Ну, не по цвету, конечно… - он поставил бутылку на пол и потянулся рукой к Дарби, обхватывая холодными пальцами у основания члена, проводя большим пальцем чуть дальше. - Возможно, мы с тобой своего рода кармические братья, - выдал он внезапное умозаключение. - Поэтому у нас и не клеится, потому что ебать своего брата, это полный пиздец, Риз.

Тайка коснулся губами его члена, делая короткое чмоке. Чисто с братской любовью. Набрал еще немного холодной воды, не глотая, и прислонился вновь, медленно насаживаясь своим холодным ртом на его член. Может, так удалось бы остудить его, да только это не было самоцелью. Шустрые струйки воды стекли по подбородку и ниже, падая на пол и грудь. Вайтити прикрыл глаза, провел рукой по члену Риза и взял еще глубже, закрывая глаза. Замер в этой глубокой хватке, посмотрев на него из-под низу, и отстранился. Его руки изучали прекрасные рельефные ноги, он завел их выше и назад, обхватывая ягодицы. В его голове черти готовили пики точеные, повествуя о множестве ролевух, что у них еще не были в обиходе. Тайка сжал его задницу сильнее, двигая его бедрами, заставляя Риза самого войти в его рот полностью. Сегодня они полностью сотрутся друг о друга, и оральный секс - отличная профилактика против завтрашних микротравм. О, он подойдет с нежной пыткой к этому вопросу. Ведет языком вокруг головки внутри своего рта, всасывает внутрь с влажным отзвуком в пустоту. Касается рукой его яиц, осторожно сжимая. Ризу должно понравится, он ведь так любит, когда его яйца в чьих-то руках.

- Забыл отметить, что я очень рад, что ты подготовился к нашей встрече, - неоднозначно намекнул он и размашисто провел языком по гладко выбритому лобку. На замечание в духе «а сам то», он лишь манерно улыбнулся с приподнятыми бровями. - А что я? Я такой от природы, - и вновь накрыл его член своими губами, ведя по боку от края до края. Здесь должно быть больше влаги, ведь Тайка уже задумал разводить на эмоции. Он вновь заглатывает, постепенно двигая своей головой взад-вперед, сжимая белоснежную задницу Риза, проводя пальцами по его ослепительной коже. Спустился ниже своим языком по яйцам, надрачивал ему рукой, брал губами края кожи. Они трахались уже бесконечное количество времени, словно вернулись со школьной вечеринки для 40-летних, куда в пунш вместо алкоголя плеснули виагры. Член Риза на его лице, такой горячий. Вайтити облизывает свои пальцы. Сжимает ягодицы, чуть разводя их, касаясь внутри, пока осторожно не входит своим любимым средним, предназначенным для пошлых жестов. Теперь Риз был окружен с двух сторон и ему, наверное, было ахуительно, если судить по опыту минувших лет.

Он сосет чаще и глубже, его палец ритмичен в своем постоянном изгибе. Он чувствует напряжение мышц чужого тела, эти движения навстречу, эти попытки войти в контакт противодействия. Чувак, просто расслабься. Так хотелось сделать ему приятное, и Тайка входит в него вторым пальцем, на мгновение замирая губами на его лобке. Он не смотрит ему в глаза, просто растворяясь в процессе, увлекаясь, как своей очередной фикс-идеей.

- Мы можем остановиться в любой момент, - с выдохом шепчет он, смотря в его глаза. Касается кончиком языка. Все же это была пытка для сильных волей к победе. - Если хочешь, конечно.

Ситуация напоминает старую добрую сатирическую комедию, в которой главные герои вынуждены сталкиваться со злободневными проблемами помимо нелепых случайностей. Слава богу, в этой комедии пока еще не было проблем с эрекцией. Конечно, секс под кокаином не показатель, но у Риза есть проверенная на практике уверенность, что стоит у него как по часам, просто потребности как таковой стало чуть меньше. В депрессии сложно даже шутить, не то что фантазировать или думать о сексе. По крайней мере, до этой встречи с Тайкой он был в том уверен.

А сейчас голову наклоняет к плечу совсем по-птичьи, с нескрываемым интересом наблюдая за Тайкой, начавшим творить, вероятно, ту самую дичь, о которой они говорили ранее. Сигналы и повадки те же - взгляд бесоёбщика заранее приоткрывает карты, ну либо Риз его хорошо изучил, но тем не менее, совершенно не представляет, чего ожидать. Шутку на шутку - да. Внеплановый стендап - точно нет. Расчет был немножко выдохнуть, перезарядиться, хотя в целом похуй, ночь-то только началась, а они уже покатались на эмоциональных горках. Можно и отвлечься, пока не замутило.

Птенчик обливается мимо клювика, и Риз сдерживает умилительный гогот, прикрывая ребром ладони рот.

- Помощь нужна? - Спрашивает с веселым беспокойством. На самом деле, легкая тревожность присутствует, все же им не по тридцать, мало ли что, и как Ризу потом объяснять Диснею, почему они голые и обнюханные с мышечными спазмами вызывали в ночи скорую помощь? Так себе идея.

Риз прислушивается к его словам в надежде тандемной импровизации, но это чуть после, сейчас же - хочется немного понаблюдать, ностальгировать, вспомнить, какой поток сознания рождает мозг этого художника, который прямо сейчас видел хуй своего любимки в виде динозавра из пародийных скетчей Дарби, так что это определенно стоило того, чтобы выждать харизматическую паузу с застывшим в изумлении лицом лица. Он не вышел из этой мимики и дрогнул ни единым мускулом на лице даже когда Тайка вылил на член воду, как в каком-то детском мультсериале про эксперименты с физическими явлениями в природе (какое расходование ресурса, за которым может быть лень идти во второй раз, но Вайтити неудержим), и даже когда встал перед ним на колени. Тайка продолжает одному ему понятный перформанс, и Риза это не то умиляет, не то восхищает. Риз дрогнул только на вспышке, когда понял, что Тайка сделал его дикпик - и смутился, и чуть дернул бедрами назад на защитном рефлексе, хоть и было поздно что-то предпринимать.

- Эй, что за дела?.. - Теперь реакция Дарби была искренне удивленной, и он даже чуть свел вперед плечи, смущаясь контекста. Да, они делали это раньше, и даже в разных вариациях, пользуясь всеми благами эпохи цифровизации, но камон: - Предупреждать вообще-то надо. Я бы ему конец припудрил. - Тыкнул пальцем в сторону телефона: - Подретушируй там, если че, - упс, уже летящему через всю кровать телефону. Треск, отразившийся на мимике сочувствующе скривившейся улыбкой. Земля пухом айфону.

- Ты никогда не думал, что наши члены очень похожи? - Видимо, шоу только начиналось.

Тайка спросил, а Риз сходу невозмутимо ответил:

- Да просто сиамские близнецы.

От холодного прикосновения Дарби вздрагивает и чувственно выдыхает, по инерции расставляя ноги шире. Бежать никуда не планирует, потому что наглядный эксперимент показал, что это игра в долгую и что игру эту хер проигрывать не намерен, как и Тайка Вайтити.

- Я же всего на минуту отошел? - Риз указывает большим пальцем на дверь за спиной, не сводя глаз с Тайки, и внутрь себя орет, и возбуждается снова, по той же схеме неспешного оттягивания момента. Риз поджимает губы, сдерживая смех и направляя его куда-то в нос через звук "кхем", и находит всю эту игру чертовски очаровательной и такой жизненно_необходимой: какие интерьеры, какие братья, блять, что ты несешь, хаххаха. Но, вообще, если так разобраться, то они уже согрешили, но если копнуть в термины, то на деле окажется, что не так все и критично...

- Расслабься, нам можно. - Это во-первых, а во-вторых: - Вот, есть "брат", а есть "братик". Брат, он по крови, а братик - это... Ооох. - Риза заставляют заткнуться только губы Тайки на члене. После братского поцелуя творит что-то диковатое: насаживается с набитым холодной водой ртом, окончательно замораживая остроумные мысли в голове Риза. Контраст температур пускает волну мурашек по телу, разгоняет кровь, возвращает к ощущениям и заостряет чувствительность. Элегантный ход.

Риз смотрит сверху вниз так завороженно, будто ему сосет не трехсотлетний вампир, а фэнтезийный эльф. Тайка на самом деле выглядит так, словно сошел со страниц сказки, даже абсолютно голым и взъерошенным. Возраст заостряет черты его лица - делает брутальнее, и это сексуально. От нежного модельного мальчика ни следа, кроме львиных повадок и безупречных позировок, и никакого Виаго, потому что это скорее Эдвард, обращенный сорок лет, и Риз был бы не против, если бы Тайка обратил его сейчас, чтобы остановиться в старении вместе с ним. Как романтично: сосать целую вечность.

Этот раунд опять же не ради разрядки. Риз чувствует, что держать будет еще целую вечность, а пока они в режиме перезарядки, не настроены в самом деле бросаться в бой прямо сейчас, Дарби на правах старшего брата позволяет Тайке поиграть со своей игрушкой (ну спасибо, Тайка, за мерзкие ассоциации). Правильно: вспоминай, какой он в обращении. Риз весь обращается в чувства, реагируя на поцелуи, прикосновения и волны горячего дыхание к мокрой коже довольно живой для этой статичной позы мышечной активностью вроде микро-реакций в икрах и ягодицах аккурат там, где любовно проходится Вайтити - по дремлющим эрогенным, оживающим под его пальцами. То, как он лижет лобок, вообще высшее искусство, в которое Риз никогда не пытался даже попробовать, а вот Тайка - помнил до деталей как заставить его течь, не особо прибегая к помощи рук. Это стоило того, чтобы побриться накануне. И да, это не палево, а просто факт - он знал, чем все кончится. Они оба знали это.

- А сам-то? - Переспросил довольно борзо, нахмурив брови. Заботливо заправил за ухо Тайке кудряшку, а дыхание все тяжелее, смехуечки в голову не идут под ласками языка/рук, растворяясь в моменте и даже прикрывая глаза, заранее соглашаясь со всем. Почти со всем.

С губ вырывается очень тихое ругательство вместе с электро-разрядом, пробившим тело от копчика до загривка. Он замурчал в противовес тому, что подался бедрами вперед в интуитивной попытке уйти от коварного захвата, но только ткнулся в горло Тайке - и быстро опустил растерянный взгляд на его бесовские глаза, словно пытаясь найти в них подтверждение своим мыслям, и, черт, возьми, находя их. А самому охрененно приятно, настолько, что покалывающее под кожей возбуждение мысленно взвинчивает тревожно-эротическое напряжение.

Дарби прихватывает его за подбородок и насильно оттягивает от члена. Повторяет его же действие ранее - легонько, негромко шлепает ладонью по щеке.

- Ты хочешь меня довести до оргазма или до инсульта, похоже, - иронизирует Риз, приподняв бровь. Заводит член обратно в его пошлый рот, гладит любимку по той же щечке костяшкой указательного пальца: - Ты сосешь или болтаешь? - Тоном, не требующим препираний, спрашивает его Риз чисто риторически и зарывается пальцами в эти густые волосы, не направляют, но придерживают уверенно. Когда Тайка добавляет второй палец, пространство начинает плыть, терять свои очертания, и Риз прикрывает глаза, стараясь расслабиться в его руках и в горячем рту, даже подмахивать бедрами навстречу двум зайцам - это приятно со всех сторон, и он чутко прислушивается к ощущениям, которые не испытывал уже много лет, мысли пытаясь собрать в кучу, а не цеплять рандомные, безумные - просто из ниоткуда.

Сосредоточившись на важном - на Тайке Вайтити, новом голливудском короле, у своих ног, - Риз Дарби отдается моменту, думает о Тайке, немного о прошлом, о восхитительном "сейчас" и будоражащей картинке этого горячего вида сверху. Хотелось ли тебе кого-то так сильно, как Тайку Коэна, Риз? Сильно потом ломало, да?..

Мурлыкающие стоны случайно переходят в человеческую речь, вырываются одной из тысячи одновременных мыслей, но - самой логически актуальной, наболевшей, той, которой не поделился, потому что не было повода:

- Психолог сказала, что я гей. -  Проболтался так, что не заметил, пока не услышал давящийся кашель внизу. Но тут же глаза распахнул и напуганно рыкнул, вцепившись в волосы Тайке от неожиданной реакции: - Ай, осторожнее! - Сердце забилось резче, пальцы в волосы вцепились жестче, и взгляд ошалелый, глядит в эти непонимающие карие. Но Риз и сам пытается понять, что сейчас по неосторожности сотворил. Фак, ну только не стендап. Лучше уж допрос с пристрастием.

Если это был намек на то, что за недолгое отсутствие Риза Тайка успел упороться, то для справки: кокс так не вставляет. А вот «братик», неловко произнесенное Дарби перед стоном от прикосновений, это был запретный прием и что-то на анимешном. О, да, Вайтити был чертовски в контексте. Возможно, это и был финальный толчок и нежный штрих к тому, чтобы он перестал болтать и приступил уже к тому, что братику нравится. Они-чан, сука, был в восторге.

В голове Тайки было множество фан-фактов о культуре задротов, ведь он сам начинал с самых истоков. Кривоватый веллингтонский мальчишка, которому еще предстоит надеть брекеты, создающий у себя в гараже какую-то неведомую хуйню, совсем нетехнологичную, но опережающую свое время. У него всегда были проблемы. В школе, с друзьями, с отцом, с расческами, но как-то внутри находилось нечто на углубленное изучение трещин этого мира. Люди вокруг, так скрупулезно занятые своими скучными делами, не понимали его юмор и идеи, и Тайка совершенствовал мост коммуникаций. И однажды встретил Риза, не случайно, их познакомил Джемейн, затащив Вайтити на один из стендапов. Потому что Клемент тоже просек фишку, он разгадал эту щель, которую можно расширить, если соединить определенные элементы. Вряд ли он прогнозировал, что Тайка будет сосать Ризу член, стоя на коленях и размышляя о «yamenaide kudasai, onii chan». Но тут вообще никто не мог угадать. Шлепок по щеке. Блять, сделай так еще раз.

Риз брал его за подбородок, направляя движения. У него всегда были странные отношения с физикой, которые невозможно описать в каком-либо произведении, как ни хотелось. Он умел зайти в чужое пространство с энергетикой лавины, но также он крепко сжимал свои губы, когда ему не нравились публичные поцелуи. Не с Тайкой, конечно. Вайтити не допускал подобных крайностей, отыгрываясь только в горизонтали простыней. Или в вертикале, упираясь коленями в твердый пол, наращивая темп своим языком и сжимая его мышцы, чтобы Риз и не думал вновь спрятаться, убежать в свою раковину. На этот случай он отвезет его на экскурсию по наковальням. Может быть, Вайтити еще наладит и этот мост, чтобы описать всю эту странную агрессивную природу противоречий. Но Марк Антоний уже создан, и его Клеопатра - представитель определенного пола. Впрочем, когда руки Риза так ахуительно касаются затылка, пальцы зарываются в волосы, то, как он держит его голову, поддаваясь своими бедрами и членом, навело на мысль, что Тайка мог бы отыграть женщину. Если полинизийский еврей мог в Гитлера, то этому миру явно нечего терять.

Если подумать, что могло бы пойти не так в этот ахуительно сексуальный момент, то…

- Психолог сказала, что я гей.

Тайку настолько ошеломило это признание, что он буквально чуть не подавился его членом, взяв в тот момент слишком глубоко и обнулив уровень концентрации. Он отстранился, вытащил пальцы из его задницы, закашлявшись, что из глаз от напряжения даже выступили слезы. Блять, он ненавидел такое. Смотрел на него влажным растерянным взглядом, не отстраняясь далеко, ведь его все еще держало. Риз все еще держал его за волосы, и губы Вайтити касались головки его члена.

- Ты уверен? - с фальшивой искренностью спросил он, проводя губами. - По тебе и не скажешь, - усмешка и нежный поцелуй. - И что мне делать с этой информацией?

Он взял в руку его член, отстраняясь головой, чтобы внимательно смотреть в каждое слово. Его рука двигалась вдоль интонации, ускоряясь на интересном и замедляясь в тех местах, где Вайтити надо было подумать о том, что блять происходит. Он взял себя за член, надрачивал обоим, ведь Дарби мог говорить буквально, что угодно, своей отточенной дикцией. Это щекотало уши до самого мозга, речь шла, и Тайка мычал от двойных прикосновений. Он ускорялся, он слушал и он загонялся. Риз ведь приехал к нему, как к своему бывшему, просто на всякий случай побрив яйца. Очень мило, но. Сегодня он говорит то, что Тайка ждал буквально несколько десятилетий. Его тело, которое должно было быть только с ним, которое должен был брать только он, видоизменилось в другого человека. Девочки и мальчики с кинками на дедди скажут, что он похорошел. О да, он тоже так считал, что день за днем становился лучшей версией себя. Саморазвитие, спорт, новые контакты, новые увлечения. Его нужно было спасать от этой херни, ведь гонка за славой и статусом приняла необъяснимый оборот доказательств миру, отцу и лично Ризу Дарби, что они лохи, что упустили в свое время Тайку Коэна. Что произошло в доме Дарби? Это будет новое название для его фильма, как только он завершит свое детективное расследование. Почему Риза так переломало и что вдруг поменялось? И, кажется, Вайтити только сейчас начал узнавать, с кем именно он лег в постель. Ему был очень хорошо знаком этот черный человек, который медленно заполнял пространство рассудка, выкручивал все самое хорошее в жизни, оборачивая в бесконечные поражения. Эта крепкая хватка, медленно забирающая во мрак, где ты, будто в приступе кризиса среднего возраста, хочешь резко все переиграть. Тайка и сам был в этом эпизоде, и соблазн поддаться был очень велик. Его рука на члене Риза остановилась, и он задумался. Их секс, их эмоции, их каждое слово в адрес друг другу - он не был готов снова терять это. Но как бы Вайтити не старался на протяжении многих лет, он не мог полностью освободиться от чувства собственничества. Love is love, безусловно. Но не стоит путать появление Риза в его доме с тем, что он был готов поменять свой жизненный путь. Станиславский не верит в эту хуйню.

Тайка Вайтити давно стал патологией Риза Дарби. Единственной реальной слабостью, от которой он не смог, да и не особо пытался, избавиться. Перевод в категорию друзей всегда был необходимостью, а не следствием - сохранить то, что связывало, закрепиться на новых позициях, уровне доверия. Кому-то это время нужно было для того, чтобы привыкнуть, а кому-то, чтобы не усугубить излишним давлением. Ризу жизненно необходимо было быть разным - и он делал это на экране, примеряя на себя все возможные из образов, но в жизни он оставался прежним. Барьеры, не позволяющие сделать шаг навстречу новой жизни, всегда стопорили его на месте и портили весь достигнутый прогресс.

Попытки совладать с этой любовью были тщетны. Она доставляла боль, он возносила на седьмое небо от счастья, от вносила новизну и неизменно откатывала назад осечками, которые они допускать, может, и не хотели, но только ходили по минному полю травм друг друга, где один неверный шаг вел к фаталу.

Дружба для Риза была очень важным элементом жизни, без которого не строились ни одни долгоиграющие отношения. Страх того, что его не будут любить значительно уступал страху оказаться, например, без поддержки, поскольку с самого детства Риз знал, как управлять своим обаянием и располагать к себе людей. Он был коммуникатором, который связывал разных людей, держал на себе вечеринку или даже съемочную площадку, скреплял собой большую семью, но никогда не был абсолютным лидером, стремящимся это контролировать, и если он и был альфой, то самым спокойным и уравновешенным альфой, с самого детства умеющим в поддержку и командную работу. И это была не та инициатива, чтобы проявлять ее в любви, но он раз за разом переносил на нее этот паттерн. Любовь - то, что он никогда не умел контролировать, потому что она требовала совсем другого спектра чувств и ответственности. И Тайка был первым и единственным человеком, с которым привычная схема не сработала.

Он был единственным, в кого Риз влюбился. Он был тем, с кем Риз Дарби хотел провести свою жизнь - и, черт возьми, он нашел для этого самый проверенный, действенный способ. Потому что друг из Риза куда лучше, чем бойфренд. Даже если сам себе это внушил - и уверовал. И пока не коснулся этой темы с психологом, никогда и не замечал, что

- По тебе и не скажешь.

Риз пожимает плечами:

- Вот и я так же сказал, - снова эта ирония в голосе, но в этот раз какая-то грустная, лирическая. - Но потом вспомнил, что мне особо никогда не тянуло к девушкам, просто было не то время, чтобы это понять. Потом ты. Ты не первый, - ну, это не было секретом, речь о другом: - Но до тебя я думал, мне просто похуй, я танк. Нихуя.

Нет, Дарби не плачет, просто сантименты в глаз попали. Он промаргивается, хотя даже не начал рассказ как таковой. Просто все мысли, все инсайты - вертелись только вокруг них двоих, лишь поверхностно заходя за границы. Тайка был самым большим сожалением в жизни Риза, и вовсе не потому, что он жалел об этой связи, но о том, какой она не стала при всех безграничных возможностях. Риз коротко выдохнул, нежно пропустил сквозь пальцы его волосы, и пояснил, все еще оставляя часть фокуса на ощущениях снизу:

- Да, я проходил семейную терапию и немного увлекся, что стал ходить к психологу чаще, но уже один. Оказалось, не все вещи я могу рассказать жене, и я не понимаю, как не замечал этого раньше. Не в плане тайн, я просто не хотел. Я всегда писал тебе, когда ощущал какие-то личностные перемены. Я трахался, но кончал с чувством подавленности, - он прижался членом к щеке Тайки, чуть потерся о нее, сдавленно вздохнув и напряженно выдохнув. Вот, вот чего не хватало.

- Опустошение, - голос понижается на октаву по мере того, как Риз приближается к развязке: - Я думал, все дело в том, что я ее не люблю. Она была милой и мне нравилась, а я, в общем-то, всегда хотел семью.

Тайка даже останавливается в движениях, замирает, становится похожим на тушканчика перед змеей, и Ризу было бы неловко, но не сейчас, когда остатки наркотика превращают его бесстрастный монолог в чистосердечное признание.

Это было правдой. Ризу нравилось, когда в доме шумно, он отлично ладил с детьми, ощущал себя учителем и другом одновременно, а с женой построил не только карьеру, но и ресторан, и много еще каких проектов по мелочи, потому что им было классно, Рози была его другом и им по-прежнему оставалась, и она была лучшей кандидатурой в качестве жены для того, кто к 2004 году уже созрел к браку. Риз даже спорил с армейскими друзьями в свои далекие и дурацкие двадцать, что женится до тридцати, и сделал это - на самой границе четвертого десятка. Он рос в многодетной семье, и несмотря на отсутствие отца в их жизни, их дом всегда казался ему зоной комфорта. Как и тот, который он "построил" сам.

То, что Дарби мог спокойно заговорить об этом, показывало, что он сильно вырос над собой и был готов к переходу на новый этап. И Ризу было страшно, конечно, что Тайка с его новой жизнью даже не захочет двигаться дальше, соглашаться на то, на чем прогорал столько раз. Риз не знает, как это исправить, но и не из тех, кто так делает, так что они просто отряхивают коленки и по-мужски понимают мотивацию. Но один раз Дарби попытался. Когда он пошел к психологу на семейную терапию, он думал, что это, конечно, полный бред, ведь вся проблематика очевидна. Когда они прошли до момента "нам пора в отпуск", он уже четко понимал, что расшибется этой идеей в лепешку, но должен был сделать этот шаг смертника. Только умерев, обретаешь свободу, или как там.

- Когда мы уехали, то не смогли думать ни о чем, кроме детей и дел, которые оставили дома. Это несексуально, раз, - он волнуется, но это заметно только по тому, как гуляет рука Риза по волосам, плечам, губам Тайки, лишь бы деться хоть куда-то, но остается прикованной только к нему. - Два - это то, что у нас всегда было только это. - Риз поджимает губы, чувствует, как бешено бьется сердце. - Я выбирал семью, при этом всегда любил только тебя. Я охуенно облажался, приятель.

Он узнал этого человека четче за секунду до откровений. Ризу было очень тяжело, и эмпатичное сердце сжалось, окутанное чужими страданиями. Как бы Тайка хотел, чтобы их концепция была проще, яснее, как на телике. Например, что они просто друзья с гейскими шутками или что Риз - просто типичный изменщик, который водил его за нос. Вайтити было бы так проще просто злиться или просто любить его за веселый голос. Но все перемешалось, а чуткое понимание чужой боли никуда не исчезло. Теперь она - часть самого Тайки, теперь все попытки Риза хоть как-то донести свою мысль уже не были такими обязательными. Потому что Вайтити недооценил все то, что происходило с его другом на протяжении стольких лет. Они не говорили об этом, а Тайка не смотрел вглубь вещей. Комочек из коктейля вины и сожаления подступил к горлу. История расширялась, менялась, дополнялась новыми плоскостями, и Вайтити хотелось извиниться. За все, до чего он доигрался. За то, что ощущал сердце Риза более каменным, чем то было на самом деле. И теперь, по прошествию двадцати лет, оно кровоточило. Чтобы Дарби не думал и не говорил, Тайка заметил этот мокрый взгляд. И как бы не хотелось не верить в эту историю, у Вайтити просто не получалось.

Его четкая дикция дала сбой вместе с руками, нервно шарящими в волосах Тайки. И тот очень внимательно слушал его. Сегодня он не упустит ни одной детали, на которые, судя по всему, не обращал внимания очень долгое время. Теперь их придется собирать по частям, чтобы из появившихся пробелов вернуть себе свой 2004 год, в котором их улыбки сияли ярче звезд, а глаза открыто смотрели в непредставимое будущее. И хоть сейчас ты такой красивый, когда погас, Тайка не может отделаться от мысли, что это - результат его собственной работы над долголетним проектом.

Он поднимается с колен и нежно целует его губы, ладонями касаясь щек. По правде, они облажались оба. Он не будет говорить, что все прекрасно знал или что пытался предупредить, он не допустит фраз в духе «я же говорил». В этом воздухе не прозвучит фраз, что все должно было быть иначе, сделай они оба другие выборы. Он перестал в эту секунду играть роль папочки или сексуального братика и просто был. Смотрел прямо в его несчастье и нежно касался губами закрытого века. Музыка давно не играла.

- Что ты собираешься делать с этим? - нежно спрашивает он, проводя большими пальцами по его щекам и грустно, но все же ухмыляется от ответа. - Для начала я больше не дам тебе кокс, - вероятно, будет употреблять в крысу. А еще это разбивало ему сердце. Слишком быстро, зато искренне. И они зациклились. - Вариантов не много, - говорит он, поджимая губы и упираясь головой в его лоб. Еще тает от раскрывшейся печали, накапливает силы, лишь бы не так болело. - Ты останешься на ночь и не будешь спешить принимать какие-либо решения… если ты захочешь уйти, ты не оставишь пошлых записок, не будешь беспокоиться за мой сон, а просто разбудишь и скажешь об этом. И я улыбнусь тебе так широко, что ты услышишь, как у меня лицо треснуло. И пожелаю хорошего дня. Но если ты останешься, то утром я приготовлю тебе какао, как в детстве, и, знаешь… я буду рядом, - он просовывает руки под его, обнимая и проводя ладонями по лопаткам. Губы замирают на плече. - А потом мы снимем нашу лучшую работу, - улыбнулся он. - И я виноват, - шепчет он. - Я… просто недооценил ситуацию, прости меня, - и снова поцелуй, еще один, руки крепче сжимают его спину. - Я никуда не ухожу.

И он закрывает гештальт тех слов, что должен был произнести в тот день, когда сорвался в Сидней. Ведь, если честно, во всем виноват сам Тайка. Он часто перегибал палку, забывая, что люди - не просто набор материи и социальных значков за заслуги. Они более тонкие, нежные, израненные несправедливостью того, что выбирали и не угадывали. Он знал это очень хорошо, он знал это по себе. Он все же озвучил, он все же зашел в его дом, в его растерзанную душу, он обнял его крепко до самого хруста и позволил себе остаться. И он не получал сообщений об отъезде.

- Но сначала… - он снова целует его губы. - Давай сходим в душ. В нем как минимум можно скрыть свои слезы, - улыбнулся он и взял его за руку. Все ведь будет хорошо когда-либо? Скажешь ли ты мне об этом, когда это случится? Потому что Тайка, судя по всему, совсем ослеп от своей любви и представлений о том, как работает этот мир.

Они попадают под открытую прохладную воду, и он собирает поцелуями стекающие капли по его губам. Сегодня тебя никто не просит думать и говорить лишнее, сегодня тебе надо просто быть и чувствовать. И без тебя, знаешь, Тайка тонет в этом море примерно также. Ловит свои депрессивные эпизоды, зарываясь носом в подушку, как сейчас - в нежное плечо. Время к трем часам ночи, и выходные слишком короткие. Он готов бросить лишние проекты, чтобы просто не выходить из дома. Он готов заболеть, готов сделать это даже на полном серьезе, лишь бы был повод держаться поближе, вести руками по его ребрам. Все, что планировалось раньше, уже неважно. Он заберется в его дом через окно, как сериальный школьник, и будет охранять его сон от кошмаров. И просто будет ждать возвращения. Как всегда.

Этот веселый, экспрессивный и готовый к любым творческим экспериментам Риз Дарби не мог похвастаться смелостью в своей повседневной жизни. Свои чувства он привык перенаправлять в чистую энергию, драйв и перформанс - сублимация, как назвали это в двадцать первом веке, была тем, чем Дарби занимался почти всю жизнь, делая его социально приемлемым. Если сказать людям, что все происходящее на сцене и на экране - это выдумка, фантазия авторов, эксперимент и шоу, - никто не будет сходить с ума. Если сказать людям, что все это - шутка, розыгрыш, наколка и фарс, то они будут смеяться над всем, что ты скажешь, не подозревая на самом деле о том, насколько болевой точкой может быть та или иная тема прикола. В конце концов, если ты смеешься, то никто и не задумается о том, в глубине души, может прямо сейчас, очень хотелось бы сдохнуть. Риз бывал в этой ситуации десятки раз. И поскольку он не имел инструментов, чтобы справляться с этими мыслями, то он сделал тоже самое, что и миллионы людей помимо него - просто научился с этим жить.

Несколько попыток пойти к психологу в прошлом проваливались после первого посещения. Он чувствовал себя глупо, невесело и не очень верил в чудесную силу "разговоров о важном", потому что у него уже был действенный способ переживать это дерьмо - комедии. Иногда к этому добавлялся спортзал, иногда покорение горных вершин, бывала даже акробатика на пилоне - это, черт возьми, было куда увлекательнее, чем тратить часы на то, чтобы рассказать кому-то о том, что любовь к клоунаде пошла из детства, когда сестра представляла его сыном, подбивая к розыгрышам своих школьных знакомых. Риз с детства играл роли, и играл их хорошо. Но на то, чтобы сыграть самого себя в кресле у психолога, ему потребовались годы. Годы на то, чтобы добавить "драму" к комедии и перейти в новый жанр - "драмеди".

Признание далось тяжело, но вместе с тем комфортно - быть обнаженным и снаружи, и внутри настраивало на нужный лад, как и то, что ему не приходилось смотреть на Тайку, как обычно, снизу вверх. Это добавляло элемент доверия и какой-то сомнительной независимости. На самом деле, этот взгляд, с которым Тайка смотрел на него, проникал так глубоко под кожу, задевал такие потаенные струны его души, пробирал до мурашек на бедрах - там, где его тела еще касались ладони Тайки, - и в этом не было ничего пошлого, только неудержимое чувство любви и заботы, расходящееся волнами тепла прямо до солнечного сплетения. И, словно чувствуя это, а может, передавая тактильно, как только умел Тайка Вайтити, он поднимается, чтобы обнять лицо Риза Дарби, и Вселенная схлопывается, закрывая их в этом Ящике Пандоры, заряжая новой надеждой. Лишь бы этот раз - последний.

- Доктор, какие прогнозы? - Откликается Дарби на вполне ожидаемый вопрос, с улыбкой до ушей, но правда, не слишком-то веселой. Это значило: "я, черт возьми, без понятия, что делать, надеялся, что ты мне расскажешь", но ты не умеешь следовать сценарию, а значит, хуй его знает, что дальше, давай просто сделаем вид, что знаем, что делать, потому что все это - слишком тяжело для усваивания, слишком быстро даже для импровизации.

Но одно Дарби знает точно:

- Я больше не хочу терять тебя, - шепчет Риз, будто бы их кто-то мог услышать. Это адресовалось только одному человеку.

И Риз сдавался в плен его рук и губ, позволил укутать себя в плед из таких необходимых, искренних, сентиментальных слов, от которого глаза у Риза снова заслезились. Мужчины плачут, и очень даже (после Сиднея его разъебывало в бухом звонке Джемейну часов двух к ряду, пока не закончилась текила и зарядка на телефоне).

- Лучше сразу под дождь. - Кивнул он в плечо Тайке и поцеловал трижды, от выступающей косточки до шеи, и почувствовал себя очень счастливым. Почувствовал себя Дома. Промурлыкал: - Спасибо...

Душ спасает, как морской бриз в сорокаградусную жару. Тело начинает терять кокаиновый тонус, потихоньку размазывается вектор мысли, пропуская сквозь фильтры ранимость и чувственность, вывернутые Тайкой в нем буквально наизнанку. Это не ощущалось как что-то неправильное или взрывоопасное.

- Я не хочу ничего решать в ближайшие сутки, но знаю, что хочу в них тебя, - вдыхал его запахи, помогал смывать шампунь, целовать и, как ребенок, бросаться пеной.

Риз сам тянулся к нему, отвечал на мокрые поцелуи, прогибал поясницу навстречу сглаживающим тревогу поцелуям, зарывался в волосы, мягко насаживал ртом, чувственно, открыто стонал, местами срываясь на нежные комментарии, а потом прижимал Тайку к стеклянной двери, обнимал его за талию, сгибал пальцы, легонько впиваясь кончиками пальцев в кожу, и вел выше, обводя ребра, скользил по лопаткам, запускал пальцы в мокрые темные волосы. Горячий выдох на его губы, останавливаясь в жалких паре миллиметров от. Смотрел из-под опущенных ресниц - взгляд совершенно млеющий.

Финал в сценарии этого порно все еще не был предусмотрен, зато высосал всю энергию до той степени, что намертво вырубил к утру и не пробуждал почти что до ужина. Риз проснулся от аромата какао и звуков любимого голоса. Мягко улыбнулся сквозь сон, лениво перевернулся на спину. Волосы, высохшие во время сна, торчали в разные стороны, лезли на глаза, но Ризу было все равно. Он вообще не думал ни о чем, кроме идеальной твердости матраса и мягких карих Тайки, которые смотрели на него внимательно и с нежностью. Разве что:

- Только не впускай свет, пожалуйста, - попросил он и протянул две руки к напитку. Чуть привстал на на кровати, опершись лопатками о спинку, взял кружку и заодно руку Тайки, переплел пальцы и положил себе на бедра. - Как ты? - Не нашел ничего идеальнее этого вопроса, но зато погладил Тайку большим пальцем по ладони.

Новый виток, и стонами растягивало по стеклу. Кусочки тел касались прозрачной стены, и если бы в этой ванне был бы вуйарист, ему бы хорошо иметь при себе фотокамеру. Не надо ничего решать, Вайтити мотает головой, хотя на деле, он то знал все эти простые выборы, которые он сделал бы за себя и которые он сделал бы за Риза. Но он не двинется с места из этой ситуации, он будет ждать его слова воли, его подтверждения, его негласного контракта, что он согласен. Возможно, им обоим это даже не понадобится. Может, они оба переросли ревность и юношеские обиды, и что-то случится заново, но совершенно в ином репертуаре. Как их сегодняшний бесконечный секс, бросающий их из агрессии в оголенную нежность ласковых рук.

Не уходи от меня. И казалось, что они так и сделают.

Вода смыла все обещания и исповеди, заглушила открытые стоны, стекая по изгибу тел. Лишь бы не нанести ему очередную травму из-за того, что Вайтити не мог ни контролировать, ни остудить свое траханье. Но это было чертовски хорошо. И они нашли в этом месте некую кульминацию, сбросив ловушку кокса.

Солнечное утро в Лос-Анджелесе, и тело полно бодрости. Тайка встает со своей кровати и припеваючи направляется в ванную. Умный дом подпевает его настроению лучшими песнями группы Queen. Его сцены нового дня - точно кадры Гая Ричи, где все четко смонтировано и бесподобно отрепетировано. Он скользит по паркету на кухне, включает электрочайник и ставит сковородку на плиту. Сегодня ни что не сможет пойти не по плану, разве что он не помнил, какие планы вообще были. Он берет телефон, хмурясь от обильного количества уведомлений по хэштегу #taikawaititi, которые сыпались неистовой скоростью. Не долго думая, он переходит по первой попавшейся ссылке и натыкается на новость:

«Тайка Вайтити: скрытые геи Голливуда. Смотреть хоум-видео…» И видит заставку видео-ролика с членом Риза у себя во рту.

Тайка подрывается с кровати. Утро началось не по будильнику и не с кофе. Он резко обернулся на сопящего Риза, проверяя, не потревожил ли он его сон. В телефоне ноль ноль полезных уведомлений, а значит, все это причудилось. Он выдыхает, протирая ладонями лицо. За окном только начинало светать, но Тайка привык просыпаться не по расписанию. Особенно после таких сновидений, где из событий - снова работа.

За несколько часов до того, как солнце осветило улицы и из приоткрытого окна на кухне донесся лай соседских собак, Вайтити успел позавтракать и ответить на тонну вчерашних писем. Ну, как писем, долбанных сообщений по согласованию бюджетов и мест съемок будущего сериала. Он все смотрел на часы, а еще только восемь утра, и ждал, когда Риз проснется. Вайтити полностью погрузился в работу, успев и душ принять, и кофейка тяпнуть, но все равно ждал возвращения Дарби, немного гоняя, о чем был сегодняшний сон и о чем будет их новый день. Вчера было сказано так много слов и сделано так много прикосновений, что концентрация для него сейчас была настоящим подвигом. Пять минут девятого. Он попался в ловушку часов.

Прошло всего пару часов, и он сдался, тихо заходя в спальню с двумя кружками какао. Он же обещал сладкий напиток и никуда не уходить. Поставил одну на тумбочку со своей стороны, а другую приблизил прямо к носу Риза, рукой подмахивая ароматный запах поближе к его носу.

- Риззиии, - протянул он тихо, услышав какой-то отзвук недовольства. - Доброе утро, - он улыбнулся, и помятый Дарби забрал свое какао, а Тайка пошел в сторону штор. Услышал просьбу ничего не делать со светом, резко развернулся, мол, а я вообще-то и не собирался, а я и не думал вообще-то, и весело завалился на кровать рядом с Ризом, улыбаясь, как Чеширский кот.

- Не считая уничтоженной задницы, I’m fine, - скривился он в самом банальнейшем ответе. - А ты? Ты в порядке? - он взял его за руку, притянув ладонь к своему лицу и коснулся губами костяшек. Взгляд мелькнул по перстню еще со времен Новой Зеландии, подарок старого друга (интересно, кого же???), и на душе стало теплее. - Оу, - он вспомнил о телефоне Дарби и вытащил его из кармана своих домашних штанов, протянув другу. - Я хотел выключить звук на твоем телефоне и увидел уведомления… Ты забыл сказать Рози, что не придешь ночевать. Там все волнуются, - несколько сочувствующе произнес он в духе «мне жаль».

Тайка внимательно наблюдал за пробуждением Риза, словно отслеживал малейшие изменения. Наркотики не проходят бесследно, но он отчетливо помнил каждую деталь вчерашней ночи. Особенно слова, которые сыпались искрами. Свое поведение он помнил тоже, но не обращал внимания на приступы нарциссизма. Более важным было то, что Вайтити не умел отслеживать депрессию у других людей. Никто не умел. Она была очень коварной сукой, поражала изнутри и почти не давала внешних симптомов. Риз мог продолжать улыбаться, и никто даже не подумает о том, как внутри сыпется все мироздание. Но Тайка знал, что это такое. Он сидел в этой клетке, и он не пропустит сигнала тревоги. Хочешь сидеть в темноте? Без проблем. Он мог даже ничего не говорить, если звук также требуется выключить. Но свои бесконтрольные руки просто так он деть не сможет. Какао на тумбе, просто как символ причастности, ведь внутри него было уже где-то около литра кофе. А пальцы ведут по руке Дарби, нежно поглаживая, создавая медленный уют, такой, чтобы нельзя было точно отследить время и конечную цель сегодняшнего дня. Сам же Вайтити жопой чувствовал, что уже 9:48.

- Может, ты хочешь омлет? - спросил он то ли флиртуя, то ли про яичницу. Но какие-то яйца точно имелись ввиду.

Впервые за долгое время Ризу спалось спокойно. Он не вставал в ночи побродить по дому, сходить в туалет с телефоном, чтобы бездумно (и с долей надежды на обновления) полистать ленту, на кухню - попить воды или рюмку виски, чтобы успокоить необоснованную тревожность, на балкон - вдохнуть свежего ночного воздуха и понаблюдать на редкие огни машин вдали, не думая ни о чем и обо всем одновременно. Ему не снились кошмары; ему вообще перестали сниться сны. Он списывает все это на джет-лаги, которые с возрастом воспринимаются все сложнее, а он не перестает летать между странами. Риз высыпался куда больше, даже когда родился Тео, но явно не за последний - самый кошмарный в истории, - год, превратившийся в тупое говно тупого говна не без истории с пандемией.

Возможно, вот тогда это и сыграло злую шутку с семейством Дарби: полгода в одном доме и дети на вечных каникулах, ссоры, психологическое напряжение, съезжающая потихоньку кукуха и прочие испытания на прочность при переезде в страну, в которую особо и не хотел перебираться. Испытания, мощной лавиной обрушившиеся на него за весь этот период, медленно, но верно гасили свет от его вечного огня, делали языки этого пламени обжигающими, а не согревающими, и он тонул в этом дерьме, не зная, в чем черпать силу. Риз не смел беспокоить Тайку, занятого в десятках проектов одновременно, даже будучи на другом конце города от его (вот этой вот) резиденции, чтобы просто - что? - попросить о помощи? Попросить сделать чертов какао и остаться на ночь пересматривать их старые сериалы? Собрать "старую гвардию", в конце концов.

Казалось, со всем справится, казалось... так мало касаний. Так мало Тайки Вайтити.

- Прости, - чуть жмурится, отводя взгляд, а сам ловит горячие флешбеки, старается обуздать в моменте. - Давно без практики, - очередной ленивый панч.

От прикосновения к руке, чутких поцелуев на костяшках трепетно в животе и тоскливо тянет в груди, смешиваясь с дурацкими сантиментами, заставляет слабо улыбнуться, запечатлеть момент только взглядом.

Боги, он чувствовал себя таким одиноким эти два года.

Он даже завел двоих козлят, когда остался в Новой Зеландии, он сбегал на маленькую миленькую ферму, чтобы справиться со всем этим, и он скучал по своим малышам очень сильно.

- Скучаю по козлятам своим, - почему-то решает сообщить Риз, надуть по-детски мило губы, и глянуть на Тайку из-под бровей: - Эскапизм полезен для человека. Арт-терапия, уход за животными, you know. Чувствую себя их отцом больше, чем для своих детей, - пошутил с самоподъебкой и кекнул. Сейчас шутка находила отражение в безразличном пожимании плечами в ответ на на слова о телефоне и сообщениях о Рози, потому как он отказывался даже смотреть на телефон - поставил так точку в этом вопросе, и отпил какао.

Да, конечно, от этого любителя йети, призраков, инопланетян и прочих полумифических существ можно было ожидать всякое, к тому же, Тайка видел, какие очаровательные козлята, но это и впрямь нонсенс, чтобы Дарби отказывался от омлета, и все-таки:

- Все бывает в первый раз, - загадочно отшучивается Риз и делает глоток какао. Прикрывает глаза, наслаждается. И даже будто бы не сразу реагирует на мир вокруг, только продолжает гладить ладонь Тайки со всех сторон, будто проверяя реальность. Риз ставит кружку на живот, придерживая ее за ручку, и решается озвучить это неловкое: - Скажи, когда мне нужно будет уйти, ладно? - Дарби смотрит из-под налипшей на нос светлой челки, мягко улыбается, стараясь не выдать стеснение из-за всей ситуации и того, что он, так ничего не предприняв ночью, лежит в постели Вайтити как гребанный овощ, с ясным пониманием, что это не похмельная гонка и не последствия употребления кокаина.

Он знает ту тревожку на вкус.

Эта - с ним уже много месяцев.

Тайка ему про жену, а он ему про козлят. И Вайтити в какой-то момент не сдерживается, округлив глаза. Это же ебаный кринж, Риз. Дело не в козах конкретно, а вообще во всем. В этом амплуа великомученика, и, да, по объективным причинам, но козы? Почему хотя бы не мудацкие кошки? Он не будет это комментировать. Он просто откашляется в кулак, типа поперхнулся, чтобы имелась секунда на исправление своей морды лица.

Он продолжал нежно гладить его руки. Склонился рядом с ним, как ласковый зверь (не как козел) и смотрел с непринужденной нежной улыбкой. За двадцать лет ты так и не понял, что тебе самое место в моей кровати? И Тайка ждал бы его сколько угодно, лишь бы Риз не рубил с плеча и не бросался в крайность, ставя очередную точку окончательного решения, что теперь все, больше никогда навсегда. А Тайка был очень терпеливым, он ждал бы его назад из любой страны и состояния. Ведь пока Риз не здесь, пока он где-то отсутствует, он может порешать свои вопросики. Надо лишь не забывать оглядываться назад, чтобы замечать тех, кто шел за его спиной.

Телефон жужжит, а ведь он объявил сегодняшний день выходным. Суббота же. И хоть его никогда не воспитывали в еврейской семье, суббота - священный день. Поэтому он мог не обращать внимание на вибрации в штанах, сосредоточившись лишь на вибрации любви, которую посылал своему бедному похмельному депрессивному мальчику 47 годиков. А тот то ли от грусти, то ли от общего упадка сил отказывался от еды.

- Не помню, чтобы ты отказывался от омлета, - многозначительно произнес он. Ему же было несложно сварганить что-то вкусное и питательное. Но он понимал, что аппетита как в депрессии, так и после кокса может долгое время попросту не быть. Тайка посмотрел на его уходящий взгляд и подумал о том, что Риз где-то не здесь. От этого стало больновато в груди, потому что он все понимал. Если бы до его гиперактивного рассудка дошло бы чуть раньше, он бы ни за что не предложил ему ни алкоголь, ни наркотики. С другой стороны, он не знал другого способа, как вывести Дарби на чистую воду, чтобы он наконец-то говорил. Такой болтливый по жизни, а все мимо кассы.

- Скажи, когда мне нужно будет уйти, ладно?

Приехали. Нет, блядский Риз, тебе не получится играть в эти манипуляции. Жертву из себя строит только Тайка Вайтити, он же и определяет, если кто другой окажется виноватым. Обратные пиздострадания не работают. Но Тайка подсобрался, медля с ответом. В голове вертелись тысячи сценариев того, что стоит ответить, но все они могли превратиться в очередную горячую картошку в духе «все хорошо», «мне ничего не нужно», «ничего не случилось», «делай, что хочешь». В конечном итоге, в каждом мужчине средних лет живет маленькая женщина.

- Без проблем, - на позитиве отвечает он, подтягиваясь выше и целуя Риза в немые губы. - Только давай договоримся, что пока я ничего не говорю, то ты ничего за меня не додумываешь, хорошо?

Шах и мат, Риз Дарби. Ты получишь от меня ахреневший уровень поддержки в этой больничке класса люкс с кроватями кинг сайз и трех разовым питанием премиальными продуктами. В этот момент Тайка, правда, пожалел, что отозвал весь обслуживающий персонал на выходные, чтобы они не мешали думать над сериалом, и теперь был уверен, что они с Ризом просто уничтожат этот дом до уровня бомжатника. С другой стороны, лишние люди сейчас точно не к месту. Телефон снова вибрировал. Над сериалом, правда, они вряд ли поработают, как Тайка изначально планировал. Но все это можно отложить. Все дела можно отложить. Надо лишь разобраться со всеми теми, кто не понял значения слов «суббота - священный выходной».

- Позвони жене, Риз. Если ты не можешь, давай я напишу ей. Только скажи, что. Могу от тебя, - говорил он взволнованно, потому что не хотел копить проблемы. Если Дарби не может справиться самостоятельно, Тайка здесь как раз, чтобы помочь ему. Просто лишь бы все не стало хуже.

Риз выдохнул так тяжело, что Тайка сам ощутил весь этот подкожный груз. Пробормотал пароль от телефона, дав Вайтити все карты в руки, и он разблокировал. На заставке они с семьей, мило. Тайка бы тоже не хотел сейчас смотреть в такой экран. Не после того, как Риз методично вылизывал его зад пол ночи.

В всплывающих уведомлениях Тайка обнаружил подписку на хэштег #taikawaititi и разулыбался, словно забыл, что вообще нужно было сделать. Мельком посмотрел анонсы сообщений, одна банальщина и старые инфоповоды. Никаких внезапных хоум-видео или папарацци, и это не могло не радовать.

- Aww, - умилился он в процессе скроллинга. - Я тоже подписан, - признался он. А что? Все подписаны на упоминания о самом себе. По крайней мере, если ты умеешь делать бабки в этом городе, бич. А после он вернулся к уведомлениям от Рози. «Где ты?», «Риз, все в порядке?», «Позвони мне»… Их было достаточно для женщины, чей муж внезапно не пришел в вечер пятницы домой и ночевал хрен пойми где. Пара пропущенных от детей, много пропущенных от жены. Классическая бытовая ситуация. И Тайка откинулся на спину, тяжело вздыхая и убирая телефон Риза в сторону.

- Я без понятия, что пишут в таких ситуациях, - честно признался он, так и не решившись открыть диалог. Смотрел в потолок, в какой-то момент коснувшись своею ногой ноги Дарби. Телефон Тайки снова завибрировал, и это начинало постепенно раздражать. - А у тебя осталось то видео? - внезапно спросил он, решив, что Рози сможет подождать еще пару минут. И, конечно, он имел ввиду то самое видео, которое сегодня явилось флешбеком не в самом приятном сне. Может, это работает также, как с застрявшей в голове песней? Он пересмотрит - и его отпустит. Или перекосит, и он наконец-то заставит Риза удалить его. И здесь дело было не в доверии к другу, здесь речь шла просто о бесконечной тревоге, которую вызывал сам факт наличия. Если ему делают выговоры за безобидные поцелуи почти вчетвером, то что будет, когда мир узнает, что Тайка Вайтити уводит Риза Дарби из его идеальной семьи? Индустрия схлопнется.

Риз обрадовался, что Тайке не удалось побыть решалой, а вот Вайтити в этом ничего хорошего не видел. Конечно, это не была его зона ответственности, пусть разбирается со своей семьей как хочет. Но они оба знают, что он был причастен не больше, не меньше. И если бы он не был знаком с его женой, возможно, не волноваться бы проканало. Но они поступали отвратительно. И, знаете, это отвратительное чувство вернулось из прошлого, что удивительно, с учетом, что Тайка вообще-то был первым. Возможно, разница лишь в кольце на пальце. Дело всегда было в таких мелочах.

Тайка выгнул брови, удивляясь, что Риз был весьма эффективным душнилой, беспокоясь об информационной безопасности. Если честно, с появлением смартфонов и высокоскоростного Интернета они оба задумывались, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но если Тайке было насрать на причастность к своей личной жизни, пока она не задевала других людей, то Риз выкладывал только отборный максимально зацензуренный контент. Словно готовился к роли школьного учителя. И его издевки на тему щекотливой темы заставили понервничать, но не до того уровня, чтобы копаться и дальше в его телефоне. А еще Тайка не понимал той тонкой грани, где ему нужно быть веселым долбаебам, и где ему нужно по факту переживать за своего друга.

- Я готов звонить Рози, чтобы она привезла нам диск с "Титаником".

А нет, понял. Тайка буквально ахренел в этот момент, что все так просто обернулось, и что Риз планирует с этим делать, черт возьми?! Конечно, вряд ли она решит, что ее муж гей, просто потому, что тот переночевал у своего старого друга. Но если она придет сюда, то как они посмотрят хоум-видео?! Тайка за эксперименты, но тройничок сюда явно не вязался. И явно не с Рози. Это будет максимально дико. Однако Дарби быстро понимает, что идея так себе. А, может, просто издевался над Тайкой, отпуская свое состояние в саркастичные перформансы. Ему бы рассмотреть в качестве разнообразия жанр триллеров, потому что Вайтити чуть не обосрался.

В конечном итоге Тайка рассмеялся, потому что, по факту, Риз - это Риз.

- Думал, мы посмотрим наш дебют и подрочим вместе, - улыбался он. - Ну или поплачем, - поживает плечами, и Дарби устраивает свою голову у него на коленях, а Тайка лишь успевает убрать руки, чтобы не мешать ему устроиться. Риз проводит носом по его паху, и Вайтити запускает свои пальцы в его волосы, слегка массируя кожу головы. Это очень удобно, когда родной человек не скрывает внутреннюю боль. Если бы Тайка не был бы таким феминным и открытым к зумерской культуре, он бы сопротивлялся чужой боли, ведь ее очень сложно обработать. В обесценивание впадают только самые эмпатичные люди, которые воздвигают стену между людьми, лишь бы не слышать и не чувствовать то же, что и они. Вайтити не первый раз на этом родео, и он отчасти умел отделять свое от чужого, возможно, это спасало. Но это не работало на сто процентов с Ризом, и видеть его страдания было полным отстоем. И, в любом случае, намного лучше, когда он говорит. А когда не может сказать, то просто показывает. И если даже Тайка не знает, что с этим делать, то его хотя бы держат в курсе. Потом он загуглите статьи в интернете, найдет инструкцию, что говорить человеку в депрессии (потому что сам он не помнит, чтобы хотел, чтобы сказали ему), и использует в качестве ролевой модели. Это будет не так, как со сценариями и подготовкой к выходу на сцену. Это действительно очень важная херня.

- Пффф… - Тайка усмехнулся на предложение снять порно. - Во-первых, объективно, тебе не хватит денег на такого актера, как я. Во-вторых, тебе нужно связаться с моим агентом. Знаешь, у меня сейчас такой плотный график, что я даже не уверен, найдется ли в нем место на еще один проект, - шутит он, приподнимаясь, чтобы сесть. - Но ты можешь записаться в очередь. Или предложить мне oh, help me step bro, im stuck, и, возможно, я соглашусь охотней, - смотрит на уткнувшуюся ему между ног голову Риза и почесывает ему за ушком. Наверное, любителям кошек должно такое нравится.

Риз предлагает принести сценарий, и это походу флирт. Вот только как встать? В этом кошачья проблема - они улягутся на тебе так миленько, а ты потом не дернуться не можешь, ни жопу почесать. Сиди и терпи, пока его величество не соизволит заняться своими другими котовскими делишками.

- Читать? Ну нет, - отказывался Тайка. - Мы выкинем нахер этот сценарий, там все не актуально.

В кармане снова завибрировал телефон прямо аккурат возле Дарби. Вайтити собирался игнорировать и дальше все поступающие попытки достучаться до его гения, а вот Ризу будто не хватало экстрима. Тайка догадывался, какая часть списка его контактов жаждала внимания, и он сейчас не хотел отвечать взаимностью. Но, может, стоило показать Дарби хороший пример того, что говорить по телефону не так страшно.

- Не могу ответить, ты лежишь на мне, - сначала отнекивался он, а потом решил, что в общем-то особой проблемы в этом нет. - Хотя пофиг, не дергайся, - он осторожно достал телефон и глянул на сообщения. - О, Клемент походу ввязался в очередной новозеландский проект в своем духе, - заинтересованно прокомментировал он сообщение друга, но не успел что-либо написать, как раздался звонок. - Алло? - он ответил Рите, с которой вроде должен был встретится, а вроде и нет. С его маниакальной расположенностью к опозданием и снам в общественных местах он и в повседневной жизни мог забыть о чем угодно, не говоря уже о таком заборном начале выходных. - Привет, да… Слушай, к сожалению, не получится, - он поджал губы, слушая женскую речь, а сам с нежностью смотрел на Риза, продолжая перебирать его золотистые волосы. - Нет, не занят, просто мне надо помочь другу. Нет. Прости, я пропаду на некоторое время, - он улыбнулся сквозь разговор, но та улыбка была вовсе не для человека на той стороне мобильной сети. - Я напишу тебе. Пока.

Он положил телефон на кровать, и снова все внимание на лежаще-говоряшую голову.

- Я могу тебе зачитать сценарий, но с четвертой серии. Она - самая интересная, ведь там появляется Черная Борода. Эт я, - начал он в духе сторителлинга, словно рассказывал сказку перед сном. - Я спас тебя от неминуемой гибели, ну, знаешь, потому что классного человека сразу видно, а в мире явно какая-то проблема с количеством хороших людей. А еще потому что слышал о тебе так много, что походу, ты очень выдающийся начинающий пират. И мне уже тогда чертовски хотелось с тобой познакомиться, - продолжал он говорить, не останавливаясь в поглаживаниях. Так самозабвенно, что было не понятно, где заканчивается вымышленная картина и начинается их реальная жизнь. - Но есть одна проблема - ты можешь умереть. Поэтому я забочусь о тебе, когда ты лежишь в постеле весь такой слабый и уязвимый. Нет, не так. Я же грозный пират! - он оскалился. - Я кого-нибудь пошлю, чтобы тебе принесли что-то, ну, что поможет поправиться. И ты проснешься от моего прикосновения, вероятно, испугаешься незнакомому мужику в своей спальне, - он покачал головой. - Потом что-то происходит, бла-бла, там все так скучно написано, что надо все переделать. О! Мы очень быстро находим общий язык. Ну, знаешь, у нас схожий стиль юмора, а еще мы оба чертовски сексуальны. Думаю, там магнетизм с первых секунд, что мы появляемся в кадре, - он остановился в рассказе, проводя ладонью по щеке Риза. - И я, честно, не помню, что там дальше, но мы разберемся по ходу дела. А вот в пятой серии! Ооооо, - он восторженно протянул. - Там будет еще больше секса, как ты мог уже догадаться.

Ожидание вкупе с дурным предчувствием постоянно дает этот эффект зловещей долины. Ближе к делу - ближе к телу, золотое правило. Хочется узнать все в деталях, но одновременно не хочется знать никаких подробностей - трусливое желание быть в теме, не принимая на себя ответственность за знание. Такова цена просветления, на самом деле. Дзен-мудизм расширял сознание, но пожирал нервные клетки. Риз был абсолютно уверен, что Тайка внутри себя сражался с злым близнецом, который наверняка подталкивал к выигрышной для него трактовке событий, и они оба понимали, что в этой игре у Рози были самые слабые шансы на победу. Но Тайка - благородный лев, и он выбирает им оставаться (Риз находит эту способность безумно сексуальной), проявляя уважение ко всем Дарби и одного конкретного, напуганного неизвестностью и неизбежностью личностной катастрофы. В руках Вайтити только то, сколь мягким будет полет Риза в омут своих загонов и пристегнет ли к нему спасательный трос перед прыжком.

Вот только проблема заключалась не в том, чтобы вытянуть правду из Тайки, который никогда не пересказал бы историю как последний сплетник, а в том, чтобы точно обменяться информацией вне травмоопасной форме. Состояние, граничащее между отчаянием и надеждой, вот-вот могло склонить чашу весов не в лучшую сторону и пробить третье дно.

О, Тайка Вайтити - один из лучших людей на планете. И все же, он находит способ поставить Риза в тупик вопросом, ответ на который не сразу приходит к Дарби в голову и находит словесное выражение. Это был сложный в своей простоте вопрос. Когда он собирался сказать Тайке о своем чистосердечном признании? Двадцатого никогдабря, если бы он не спросил сейчас. И дело даже не в том, что Риз не хотел рассказывать или не знал, как подойти к задаче. Просто в этой кавалькаде затупов и бесконечных ситуаций, взъебывающих и без того расшатанную менталку, Дарби и думать забыл о том, что когда-то признался супруге, что трахается с лучшим другом. Может, Риз лукавил - и мысль предупредить Тайку закрадывалась в голову в пятницу вечером и немного в субботу, но темы менялись так быстро, что он попросту не успел вставить новость в череду инфоповодов.

Так что, Дарби пожал плечами, вполне серьезно ответил:

- Не знаю… а когда должен был? - Посмотрел многозначительно, долго, с ожиданием хотя бы намека на ответ. И он получает его на вполне конкретном примере, с которым нельзя было поспорить. Риз осмысляет сказанное, сопротивляясь растущему чувству вины, и заряжает самое оптимальное: - Извини.

Будь ему в моменте чуть менее похуй на последствия, Риз бы, может, и выбрал позицию рассказчика. Но принимать сейчас активное участие в событийке сегодняшнего полудня совсем не было желания, как и занимать свой уставший мозг такими материями, как долженствование и сожаление. Ну да, не рассказал Тайке, что рассказал их Рози, но они не подписывали соглашение о неразглашении, потому что являлись носителями хуйни как таковой, а значит имели равные доли во всем этом. Каждый сам выбирает, как долго держать на своих плечах ответственность за принятые решения, правильные или нет, но так уж вышло, что Риз оказался слабым звеном. Такое случается. Вот и славно, что Тайка об этом узнал - рано или поздно все равно бы всплыло на поверхность. Хорошо, что они оба - мужчины, которые не выебут друг другу мозги за игнорирование вопроса, который понимают и так. Потому что знание ничего не меняло. Если и нужно было сообщать Тайке о чем-то, то это о желании признаться - здесь почва для сомнений была благодатная. Но, чё уж. Хуй с ними, признаниями. Возможно, чуть позже Ризу в голову придет достойный ответ, но пока ему и так понятно, что в глазах Вайтити его жена выставила его в самом жалком свете. И Дарби этим почему-то не удивлен.

Он не присоединился к игре, остался лежать в статичной позе с этим глубокомысленным видом и просверливающим дырку в затылке Тайки взглядом. Попытка проникнуть в мозг любимки с крахом проваливалась - Риз хоть и был душкой, но не умел в эмпатию так же хорошо, как Тайка, возможно, поэтому они довольствовались своими социальными статусами. Режиссура требовала понимания биоритмов, а кривляние и сочинительство - бронебойной харизмы, вот каждый и сделал свою ставку, и пока, вроде, не прогорел (возможно, выгорел, но это же временное, это другое). Но ситуация требовала от Риза должного уровня эмпатичности, и Дарби мобилизовал в себе все ресурсы для того, чтобы разгадать эмоциональную абстракцию Тайки Вайтити.

Помедлил где-то минуту, прокручивая в голове возможные варианты вопросов и оправданий, но в итоге забраковал все и выбрал нейтральную, но наиболее информативную из формулировок:

- Есть ещё что-то, что ты хочешь узнать? - Склонил голову к плечу, уточняя. Риз прекрасно видел его, но необработанная тревожность заставила его глаза сощуриться.

И, кажется, попал в точку, даже при условии косящего от перекрестного допроса Тайки. Риз не настаивал. Ему нужно было просто увидеть сигнал - хотя бы малейший, - чтобы зацепиться за него и самому толкнуть речь, которую Тайка захотел бы услышать. У Риза не было проблем с правдой - просто его никогда напрямую не спрашивали ни об изменах, ни о признаниях, ни о чем-то еще, что могло бы повлиять на сюжет.

Его не спросили и в этот раз. Оседлали, фиксанули коленями, лишили важного компонента загадочного и абстрагированного образа - очки, кажется, в этом доме Ризу больше никогда не понадобятся. Чтобы смотреть на Тайку крупным планом, они и не нужны.

- Просто вижу, братан, - тупо шутит Риз, находя самый очевидный (ха-ха) ответ. Не успевает насладиться образом Тайки в очках, так как снова дрейфует на волнах его экспрессии. Задыхается от нежности. Ведет подушечками пальцев по смуглой шее, чуть вытягивает свою, подставляясь под медленные, соблазнительные поцелуи. Роняет обе руки по бокам, отпуская контроль. Сегодня папочка Тайка решает все моменты. - О, нет, не пробовал. Боюсь представить, куда надо устроить васаби... - полуироничный тон, мурлычущие нотки. Типичный Риз, играющий в антисекс, когда член реагирует на первое прикосновение. К моменту, как Тайка клеймит губами диафрагму, у Дарби уже крепко и мокро стоит. Тайка уделяет члену времени меньше, чем соблазнению, хитрый лис, пытается стимулировать мозг работать на фантазию.

Но в этой голове миллион миров, и фантазия в ней работает безотказно. Она не дремлет, когда рядом Тайка, потому что это Тайка, и он привлекателен, как сам дьявол, и он притягивает взгляд, даже когда просто молчит. Но когда Тайка устраивает шоу один на один, включает в себе латентного садиста, у Риза натурально дрожат колени. Он теряется под этим непоколебимым взглядом, деактивирует режим альфы, увлекаясь чувственной стороной момента. В этой игре всегда можно перехватить контроль, но только в тот момент, когда сдерживать желание злого траха будет невозможно. Злого не в смысле "я тебя ненавижу", а в невозможности получить желаемое за сладкой пыткой.

- Я не смогу продержаться даже до звонка с подтверждением, - честно ответил Риз, не имевший сил на сопротивление. Все эти игры, да черт с ними, когда настроение лирическое, заинтересованное. Пальцы запутываются в кудрях, но не направляют. - Скажи, мы пытаемся перевыполнить план или нагнать его? - Шутит Риз вполне интеллектуально, двояко, с жирным намеком на количество секса за последние полтора суток. Возражений не имеет.

От прикосновения дрогнули бедра, от нажима на головку разбежались мурашки гусиной кожей на ляжках. Риз зашипел, прикусив нижнюю губу, опустил взгляд на руку Тайки, внимательно смотрел на то, что она делала с его членом - пока неспешно и по маленьким дозам, - и хотелось большего. Риз не сопротивлялся, приподняв бедра для избавления его от лишней вещи. Тайка смотрел на него снизу вверх, расположившись между ног в блядском порнушном ракурсе, и Дарби пожалел, что телефон был не на кровати. Возможно, они бы пересняли то порно. Но порно сейчас в голове у Дарби, шире разводящим ноги. Тяжелый выдох, бегающий взгляд от руки до его лица и обратно.

- Я скучал. - Говорит шепотом, - по этому, - где Тайка долго, чувственно любит его с нотками позерства и провокации, напоминая Ризу о том, какой он счастливчик. И абсолютно прав, потому что от эстетики и удовольствия Дарби чуть слышно постанывает, стараясь сдержаться, и нежно накрывает ладонью его щеку. Но подкидывает угольков в общее пламя: - По тебе. По нам. И я хочу этого. А ты?

Тайка любил игру в подмену понятий и ощущений, в конце концов, это приносило ему хлеб. Удержать чужое внимание, сделать паузу, панчлайн, и завершение ситуации превращалось в новую модель поведения, и изначальные слова разлетались на пыль. Если Риз захочет взять его за руку, чтобы они вместе сбежали, то Тайка отыщет для этого самую неожиданную галактику. В те редкие моменты, что Дарби не отводит от него своего взгляда, его глаза будут сиять так, как Тайке нравится. И ради этого все затевалось, оставляя млечным путем дорожку влажных поцелуев. Блеск в небе за солнцезащитными шторами, блеск глаз - то, что насыщало эту комнату внутренним светом. Добрая шутка, срывающаяся с тревожных губ, как приглашение заглянуть во внутренние секреты, ржавеющие с годами и теряющие смысл оберегать их с оглядкой на постороннее. Мир поменялся. Стоило выбросить все старые вещи и старые мысли из головы. И пусть Тайка выглядел как не самый хороший человек, то его голова просто не работает. Он отзывается на приглашение собственного сердца совершить очередную ошибку, и мозг сдается, соглашаясь с тем, что это жизненно необходимо. Возможно, они даже не подходили друг другу, но Тайка сильно хотел прибраться в их проблемах, чтобы все стало проще. Мир действительно поменялся в очередной раз, и это было их проклятием. Все написанные сценарии ждали своего года, когда будет возможным снять уникальную картину. Все их желания счастья ждали, когда им разрешат просто быть.

- А у тебя разве был какой-то план? - спрашивает он, проводя рукой по внутреннее стороне бедра и надавливая на нежную мышцу. Тайка то думал, что все случилось максимально спонтанно в жанре их лучших импровизаций. Рука скользнула по чуть огрубевшему лобку, покрывающемуся легкой щетиной за те дни, что они не вылезают из спальни. Задвоенные мысли в желаниях, чтобы это был сюр и чтобы это был его коварный план. Чтобы Риз просто поддался чужой харизме и легкому движению руки, и чтобы он постучал в его дверь, понимая, что хочет. - Тогда жду его завтра… ммм, - он легко, больше шутливо, коснулся языком головки члена, сжимая его у основания. - Скажем, к часу. Будем пересогласовывать.

А потом они выкинут этот вымышленный план, сожгут, как каждый сценарий. Потому что загадывать наперед попросту невозможно. Не с Ризом, не в их жизни, то была привилегия среднего класса. Мысли ведут в представление о том, как они могли бы построить свой персональный голливудский рай на двоих, рука ведет по члену, и мысли теперь тоже ведут по члену, взгляд скользит по груди, вздымающейся от сладких вдохов-выдохов. Тайка целует член Риза, целует снова ниже, мягко, медленно и влажно проходясь губами до самого низа. Движение рукой, провести щекой, приподнимая голову, заглянуть в блестящие глаза, которые он так долго ждал. Психологам стоит рассмотреть секс-терапию в качестве спасения из омута депрессии. Выписывается индивидуально по рецепту от доктора Вайтити.

Он скучал. Нежная рука Риза коснулась его щеки, и Тайка сильнее уткнулся в нее, оставив поцелуй внутри ладони. Он скучал и он не мог забыть. Скользил языком меж пальцев, обхватывая губами один из них и закрывая глаза. Конечно, он хотел его, идиот. Достаточно посмотреть в пристальный взгляд, разглядеть там не представимое понимание я тягу поселиться внутри грудной клетки. Риз хочет откровенность, он хочет подтверждения, он хочет не сходить с ума, но рот Тайки был занят более интересными вещами, целуя его пальцы, замозоленные от кистей и гитары. Его рука медленно вела по члену, распределяя томное нежное удовольствие по всей площади, не надавливая, чтобы не потерять нить разговора и не раствориться в нем. Слоуберн во всем великолепии, как Риз и предлагал. Пусть он почувствует, в какую историю хотел затянуть их, лишь бы зритель не терял своего внимания.

- Что тебе не понятно во фразе «Я люблю тебя, Риз»? - улыбается он, прикусывая кончик его пальца и тут же зализывая содеянное. Глупенький и растерянный Риз. Любит конкретику, правила, ждущий разрешения на то, чтобы вечно сидеть в его ногах и быть счастливым. Не терпящий кошачьей интриги с увертками от сложных разговоров. Тайка был готов сосать его член всю неделю, лишь бы они не бросались в решения. Ведь если слова Риза звучат лишь впопыхах депрессии, и через пару недель он превратится в тыкву, Тайка не найдет такого места, где сможет спрятаться от звездопада. Ведь сейчас он здесь, чтобы Риз улыбался, чтобы мог почувствовать каждым миллиметром своего тела, что его всегда будет мало. Говорить не надо, ведь вдруг завтра уже не придет, но он говорит. - Я хочу привязать тебя к кровати, чтобы ты день за днем забывал о прежней жизни, - поцелуй в ладонь. - Я бы ответственно ухаживал за всеми твоими трещинами и не отдал бы никому. Это будет пугать тебя, но со временем ты перестанешь сопротивляться, ведь мир за пределами уже не будет иметь никакого значения, - он сжал его член чуть крепче. - Тебе бы не пришлось разводиться, а я бы стал голливудским маньяком. Но мои желания не играют никакой роли, Риз, - он осторожно убрал его руку от своего лица. - Ты же знаешь.

И ты знаешь об этом лучше других. Он жил на кончике ножа, не боясь ошибиться, и это было чистое притворство. Он обхватил губами его член, напоминая и напоминая себе, что говорить не надо. Он взял его глубже, закрывая глаза, где можно было увидеть мир мыслей. Если он озвучит, острое лезвие прорежет пропасть, уводя в сновидения вещие, может, с утра сбегающих ног, а, может, даже к вечеру. Потому что простое решение, понятный ответ вертелся на языке, и он предпочитал выводить им контуры по коже, а не в членораздельную речь. Стоны приятнее больных разговоров, стоны не раздувают страх ложной надежды. И Тайка насаживается глубже своим ртом, ускоряя движения, словно это поможет сломать собственные мысли, словно это заставит его любимого диктора замолчать, позволит забыть и не давить внутренним решением. Нас было двое, и мы не имели ни малейшего понятия, что с этим делать. В какой-то момент Тайка промычал с отголоском рыка, останавливаясь с виноватым взглядом.

- Я не могу, - говорит он, сжимая пальцами свои глаза, усталым движением сводя их к переносице. - Я хочу, чтобы ты ушел от жены. Ко мне. Прости, - говорит он в полтона, выталкивая себя на встречную полосу. Говорить было не надо.

В повседневности Риза не было никакой особенной романтики. Они с Рози жили жизнью обычной семьи, катились по давно накатанной колее: гуляли с животными, ходили на баскетбол всей семьей, распределяли обязанности в быту, планировали бюджет, будучи, в целом, не бедными, но словно по памяти нулевых, когда они, студент и молодая предпринимательница, штурмовали индустрию развлечений, и почти постоянно ухаживали за детьми. Максимум, который они с Рози позволяли, чтобы сохранить романтику - это оставить детей с няней и сходить на какой-нибудь концерт, чаще локальный, всегда в каких-то музыкальных ресторанах. И дело было не в том, что они не хотели поддерживать искру, которая когда-то проскочила между ними и поставила Риза в тупик в понимании собственной природы, просто они при всей похожести даже зодиакальной - были совершенно разными. Все его лучшие приключения были совершены без неё, все лучшие работы написаны не в соавторстве. Скука, которая бы наверняка убила их брак через два года отношений, вытиснилась рождением Финна, а потом и Тео. Они попали в ловушку, а у Риза не было сил искать из нее выход. Но она его правда любила, а он - он должен был любить ее в ответ.

Но Риз Дарби всегда задыхался от нежности только с Тайкой Коэном. Их касания могли плавить металлы, и это всегда было за гранью логического понимания. Это притяжение не объяснялось законами физики. Они просто оказывались в одной постели, какие бы преграды ни возводили на своём пути. Никто не посмел бы сказать, что они не пытались это прекратить. Вопрос только: хотели ли?

Риз не был бы против жить втроем, будь на то необходимость. Это забавно, учитывая его весьма патриархальный образ, но вся их компания прошла боевое крещение «нулевыми», университетскими общежитиями, нюд-подработками и андеграундом, чтобы оформиться в категорическое неприятие подобных импровизаций. Творчество есть любовь, и вы не задаёте любви лишних вопросов (типа, почему Джемайн и Джонни все еще одиноки?). Ризу потребовалось бы время, чтобы привыкнуть, но он бы точно справился. Или нашёл бы способ закрывать потребности, чтобы остаться единственным — его язык и пальцы знали все пути. Но они с Тайкой будто всегда играли в подавление: присвоить, сломать, доказать себе/ему/миру, что ты все еще влюблён, сорвать идеальные маски, острым языком вырезать на груди инициалы. Тайка подтверждает эту скользнувшую на периферии сознания тревожно-эротическую мысль: они оба в иной реальности были бы маньяками. Просто один из них сыграл бы на опережение.

Тайка облизывает его пальцы и говорит о любви, рисует перспективы (быть пойманным), погружает в любовь, рушит все стены, годами Ризом возводимые. Раздевает его играючи, облекая в словесность тайные, сокровенные мысли. У Дарби не хватает воли даже на то, чтобы дышать — мозг фокусируется только на том, что делает Тайка, анализирует каждую фразу, боясь упустить что-то ещё (что упускал годами, убегая от правды). Риз боялся этой любви, как боялся Тайку, и это падение в неизвестность страшнее чем прыжок с парашютом. В глазах Дарби — восторг, смешанный с ужасом. Он боится этой игры не на равных, понимая, что у Тайки над ним — самая сильная власть, и она сильнее самих его принципов.

Тайка был идеальным руководителем. Ризу всегда не хватало твёрдой руки, чтобы решиться исполнить мечту. Ты знаешь, я так не уверен в себе, что всему миру доказываю, что это не так.

— Ты меня любишь, — повторяет хрипло, тяжёлый вздох раздувает легкие и наполняет их бабочками. Дарби направляет его ниже, мокрыми пальцами чуть надавливая на челюсть. Трепетное чувство переплетается с сексуальным желанием, ломающим кости в попытке податься вперёд, войти глубже.

Риз чуточку надавливает на его макушку, и от его стона вибрирует не только гортань, но и все тело. Он долго держит Тайку в этом положении, не давая ни кашлянуть, ни выдохнуть. Ему нравится удушение, а Риз знает разные варианты перекрытия кислорода в играх на доверие, и знает для того изгиб собственного члена. Пах становится мокрым от слюны, а глаза Тайки влажными, когда он снимается с члена, и эта картина — возбуждает лучше наркотика.

Но он не уверен, что это из-за глубокого погружения — по крайней мере, не в глотку, по крайней мере, сразу в мозг.

Тайка ставит ему цугцванг — теперь любой ход ведет к ухудшению позиций, а впрочем, Риз уже неминуемо терял свои крепости.

Желание, на которое нельзя ответить однозначно. Пусть даже у Риза было восемнадцать лет на подготовку. Он все равно представлял себе это иначе. В некоторых фантазиях он приезжал на лимузине с букетом под окна его дома и залезал на его балкон под Roxette - и даже это казалось проще, чем с голой задницей оказаться застигнутым врасплох.

Риз устал, на самом деле, чертовски устал и не хочет думать зачем и почему. Он больше не хочет убегать. Это всегда лёгкий выход, но сейчас он не хочет уходить и, о Боже, это решение кажется ему самым правильным. Все, что Риз хочет в полумраке комнаты и на глубине невероятных глаз - сводится к одному безумному желанию быть с Тайкой Вайтити. Во всех смыслах быть - и всё.

Тайка поджигает его, как фитиль пороховой бочки.

И когда Риз притягивает его к себе, когда накрывает ладонью его загривок, — всегда крадет этот сдержанный из последних сил вздох, — когда не может оторвать от него своего взгляда и не может пошевелиться, останавливаясь близко к любимым губам, упирается лбом в лоб, второй ладонью накрывая шею. Держит так, чтобы не дать отвернуться, чтобы понять всю тяжесть этой боли от озвученного желания, что длиною в половину жизни, зафиксироваться на ней как последний мазохист. И будто бы совершенно не боится плещущихся в каких глазах эмоций - и принимает их, пропускает их сквозь себя, пробует на вкус, забирая губами выступившую соль на его щеках. Следующее «спасибо» припечатывает Тайку самым отчаянным и благодарным из их поцелуев. Риз отстраняется, тяжело дыша. Проводит ладонями по его лицу.

— Помоги мне, — шепчет, щеночком из-под грустных бровок на Тайку глядя. Дарби не умеет просить о помощи, казаться слабым и чего-то не знающим, но произносит это как утопающий. Снова коротко целует в губы, и выдыхает: — Я не справлюсь один. Я уже пытался. — Он признаётся в том, что скрывал очень долго. — Прости меня, - он сцепляет ладони за шеей Тайки, бегает влюблённым, напуганным, слишком живым взглядом по красивому лицу: - Я понятия не имею, почему ты хочешь этого. Если ты ебанулся, то скажи мне об этом сейчас, и мы оба улетим в дурку. Ты же знаешь, что у меня дети, - глубокий нервической вздох и железное напоминание, чтобы напугать и заставить его передумать: - у меня кот, Тайка. Тебе придётся полюбить Гизмо.

Влажные глаза и сбивчивое дыхание. Остается верить, что Риз понимает правильно. Пальцы случайно сжали его бедра, боялись очередного побега, и то не специально. Черт, не надо, не надо было говорить ему, не надо было озвучивать вслух имена собственные. Теперь сердце стучало как бешеное и все хотелось отменить. Тянется вслед за его рукой, и Тайка нависает сверху, опираясь на локтях. Этот вечер захватил их полностью, не было шанса куда-то деться. Только пойми правильно. Они же столько раз влюблялись друг друга, разваливались и собирались заново. До чувства тошноты от невозможности, когда хочешь, но теряешь, оставляя сердце в подарок или украденное с изяществом. И Тайке сильно хотелось, чтобы Риз возвращал его.

- Помоги мне, - так жалобно просит он, словно его нужно вызволять из тюрьмы. Признание, согласие, озвученное через тернии, и мозг уже не соображает, мысли путаются, подставляя калейдоскопом совершенно разные реальности. Они не маленькие дети, и Вайтити всегда пытался читать Риза между строк.

- Я на знаю как, - и драма накаляется. Потому что как он себе это представляет? Еще одну встречу Тайки и Рози на нейтральной территории? С запиской от Риза, которую напишет сам Вайтити, где будет просто чистый лист бумаги с невидимой подписью «С любовью, Тайка». Потому что они оба не могли объяснить происходящее, и от этого ломало кости. Потому что Тайка не мог войти в его дом и просто забрать его себе, хоть и делал это ментально почти двадцать лет. Нет, это он просил Риза помочь ему в том, чтобы они наконец-то впервые за двадцать лет попробовали быть вместе.

- Я не справлюсь один. Я уже пытался.

И Тайка жмурится, кажется, его глаза снова пытались стать влажными, и эта гиперэмоциональность раздражала. Не проси меня о том, что я не смогу сделать. Почему эти блядские разговоры происходят накануне их самого легендарного проекта?! Если они утонут в непонимании, он не сможет явиться на съемочную площадку, просто не станет. Он останется в режиссерах, подвинет каст продюсеров, и это будет максимум. Его будущее - приходить пьяным на съемках, игнорировать Риза и бесконечно раздражаться на тупых ассистентов. Пожалуйста, придумай что угодно, чтобы этого не случилось. Эти блядские поцелуи не спасут от падения.

- Прости меня.

Ой, иди в задницу. Тайка медленно выдыхал, внимательно всматриваясь в его лицо, не понимая, что ему сделать или сказать.

- Если ты ебанулся… - говорит Риз, и Тайка вставляет лишь возмущенное:

- Сам ты ебанулся, - но это не останавливает Дарби от фонтанирования нервозными шутками, в попытках не задохнуться в собственных чувствах. А Тайка лишь слышит бегство, слышит топот его каблуков. Он говорит «я хочу быть с тобой, помоги мне», а Вайтити интерпретирует это в очередную историю, в которой Риз был искренним в своих мотивах, но, как всегда, был к ним не готов.

«Я сказал, что люблю тебя, а ты услышал только «не просто».

Стоит ли посмотреть на все проще, если он хотел прибраться в их головах?

Тайка прижимается к Ризу, крепко целуя его губы, лишь бы тот заткнулся и перевел дыхание. Попытка отстреляться не удалась. Если ему нужна была дополнительная уверенность в происходящем, то Тайка в очередной раз притворится, что знает этот мир на все десять баллов. Задавит его, как Риз просил об этом, выражая свои мысли слишком витиевато. Если он хотел, чтобы Вайтити резко передумал перед бытовыми трудностями, то его воля не сменила направление за двадцать лет, так что должно было поменяться сейчас? Да, ситуация усложнилась. Но и они уже не так просты, как в юности.

- Я думал, что я твой кот, - наигранно-разочарованно произнес Тайка. - Мяу? - он снова поцеловал его своей улыбкой.

Согласие Риза переплеталась с его паникой в отвратительном сочетании. Перестань все усложнять. Он накручивал и накручивал все мелкие «но» в попытке отстраниться и снова все переиграть, а Тайка желал порядка, чтобы все встало на свои места. Рози - половину всего, Ризу - место для его жопы в ахреннено дорогущем доме. И Вайтити не будет играться с этим замудренным клубком, здесь нужна игрушка поизощреннее.

- Слушай… дети, кошки, гольфики твои эти блядские и бла-бла, я не вижу в этом проблемы. Здесь четыре спальни, - повыебывался он, раз к слову пришлось. - И, окей, я смирюсь со вторым котом. И с тем, что здесь будет жить еще кто-то, кроме нас. Но если вдруг вы будете делить детей поровну, выбирай младшего, - усмехнулся он. - Это все блять вообще не важно! Просто… я жду тебя гребенную вечность, Риз, со всеми твоими монатками и… козами, - скривился он. - Подарю тебе мини-зоопарк на нашу первую или двадцать первую годовщину, это как мы договоримся, - он внезапно задумался. - Да, надо будет обсудить это. И я, я просто не знаю, как еще тебе объяснить всю эту херню, - он пожал плечами. - Мне бы кто объяснил, - он коснулся губами его лба, продолжая говорить. - Ты  вылитый Стид Боннет, и вся эта история - твоя. И если ты дочитал сценарий до конца, если ты можешь прикинуть параллели, то ты знаешь, что нужно делать, и моя помощь тебе в этом не нужна, - он поджал губы, проводя рукой по его щеке. - И я вижу, что ты принял внутреннее решение, просто… я не тороплю тебя. Я не прошу тебя прямо сейчас что-то делать и все такое. Но ты же видишь, что мы находимся в затянувшейся кульминации. И я буду держать тебя за руку всю дорогу.

Он отстранился от Риза, одергивая себя за рубашку, создавая внутренний ветерок и явно нервничая.

- Фух, - протягивает он, - Здесь слишком жарко стало. Ты вообще проветривал комнату? - и принялся за избавление от одежды, оставляя голый торс и взъерошенные волосы.

Риз должен отлично понимать, что Тайка еще никогда не говорил таких слов. Никому.

Да нет, они ебанулись - все так. Потому что Ризу хватает одной фразы, чтобы поставить свою адекватность под сомнение. Он умер от передоза и теперь в раю, где его встречает мужчина мечты и бросает завоеванный им(-и) мир к ногам Риза Дарби? Власть валяется в ногах, никому не нужная, бесхозная, пока они впускают в эту постель маму-анархию, отдают друг другу все, что имеют - и даже больше. Плевать на авторитеты, на проблемы, сопутствующие любому расставанию или разводу, плевать на сук, на тараканов в голове, на страхи, на общественное мнение, кажется, тоже плевать, потому что у них будет сериал, самый ахуительный из сериалов, и он покажет всему миру правду.

Они сыграют самих себя.

Они закроют гештальт длиною в двадцать лет и будут непомерно, ублюдочно счастливы, попивая кокос на побережье океана и подогревая интерес фанатов в интервью и социальных сетях. Это будет самая гейская хуйня в истории человечества (не столько на экране), и Тайка прав - они будут квир-иконами.

У Риза горят глаза, как два маяка, прожигают софитами Тайку, и он не знает, что происходит между ними сейчас, но продолжай, просто продолжай, не смей замолкать, ведь это лучшее, что Дарби слышал за свою жизнь. Риз ему - накидывает помех, что приходят на ум, скорее просто ради фана, защиты, которую он прожег насквозь своими глазами-лазерами. Тайка предлагает ему новую жизнь - Черная Борода предлагает Стиду Боннету побег в Китай.

- Даже с козами? - Мямлит он тонким, почти женским, голосом, как потеряшка, и не может избавиться от этой жалостливой мордашки, абсолютно уязвимой, нежной, милейшей, пока руки взволнованно гладят плечи Тайки и грудь, пальцы цепляются за пуговицы, сжимают в кулаки, потому что Риз искренне не знает, куда их девать, потому что он готов почти заскулить от счастья, и у него дрожат губы, судорожно ловят воздух мелкими паническими вдохами. - Да ты... - Риз не может подобрать слов, просто с трудом отрывается от него, позволяя раздеться (потому что и впрямь слишком жарко), и смотрит снизу вверх, покачивая головой. Безапелляционно заявляет прежде, чем поцеловать в губы: - Я обещаю, что решу этот вопрос.

На секунду ему в голову закрадывается мысль, что если это встреча с Рози подтолкнула Тайку к решению, то, видимо, ситуация Риза на самом деле так плоха и его надо спасать, это вполне возможно, потому что Тайка сейчас внушает ему самое безопасное чувство за последние лет десять.

- Ты понимаешь, что ты сейчас идеальный мужчина? - Риз сглатывает нервозно, волнительно мнет под пальцами его широкие твердые плечи, бегает рассеянным взглядом по лицу, выражающему абсолютную уверенность и непоколебимую решимость, о которой, кажется, мечтают все женщины мира, и Вайтити кажется таким надежным, смелым и настоящим, что у Риза буквально бабочки в животе расшибаются о брюшные стенки, а кровь пульсирует в висках, как на американских горках.

Адреналиновый удар прямо в сердце - и оно пускает отбивать бой, как отбойный молоток, а зрачки расплываются как два нефтяных пятна, заполоняя голубую радужку до краев от полуслепого обожания. Дарби на придыхании выпаливает первое, что приходит в голову:

- Так феминно я себя еще никогда не ощущал, - пиздец, блять, думает Риз в восторге совсем не как интеллигент, оставляя за собой право быть в шоке. И в шоке от того (в очередной раз), какое шикарное тело у Тайки, когда он избавляет себя от рубашки. Ризу не хватает парика и чулков, чтобы чувствовать себя по-настоящему комфортно. Психолог была не права. Риз Дарби не гей, он - небинарная персона. Он мужчина, женщина, робот, оборотень и динозавр и бог знает, кто еще, потому что это уже неважно, ведь Тайка даст ему все роли мира, чтобы позволить узнать себя со всех сторон и ракурсов и трахнуть каждую из его альтер-личностей. Риз дослушал его с охуевшим взглядом и крепким стоячком просто от услышанного. Перевел дыхание, подтянулся корпусом вверх, прихватил за волосы, упершись одной рукой в грудь, и сказал: - Если ты меня сейчас не трахнешь, сделка аннулируется.

Шалость удались, и тело Риза, такое нежное, обмякло в этих словах. Испуг словно сошел на нет, и теперь он должен предложить ему руку и сердце, потому что такие сцены бывают только в легендарных романтических комедиях, но никак не в реальной жизни. Люди просто не говорят о таком и не говорят об этом так. И Тайка поймал себя на мысли, что эту стену удалось сломать.

- О, да, я знаю, - несколько самовлюбленно он принимает комплимент. Потому что знал Риза не первый день и прекрасно умел управлять словом для его уха, будь то провокация на пощечину или любовная лирика. Но он соврет, если скажет, что знал, что так будет. Потому что эта уверенность - лишь капля в океане его тревоги не потерять, не отпускать, не отдавать никому.

Руки Риза становятся бесконтрольными, его голос - нежная интонация, слегка жалобная, и этот акцент не был постановкой. Когда Дарби выглядел слабым или был таким по факту, Тайка активировал все свои внутренние ресурсы. Он обретал нереальную силу, и она смогла справиться с любой задачей, свернуть любые горы. Потому что он уничтожит все то, что его коснулось.

Тайка удивленно приподнял брови на приглашение к сексу и быстро расстегнул ширинку своих штанов.

- Что ж, скрепим нашу сделку, - он шустро слез с Риза, устраиваясь между его ног. - Но мне нужно подготовить кое-какие документы, - он достал смазку и вылил ее на свои пальцы, проводя между ягодиц Риза и спускаясь ниже своим телом, осторожно продавливая внутрь один палец. Разогрел свою girlfriend на эмоционалочку и был сильно доволен собой, как, пожалуй, не был даже на вручении Оскара. Потому что заработать награду он мог по выверенной схеме, а услышать четко продиктованное «трахни меня, любимый» (а именно так услышал Тайка) - было в их тандеме уникальным. Они редко менялись ролями, потому что никто никого не просил. Все прикосновения были выверены экспромтом, и чувства сами решали, что произойдет дальше. Вайтити мог быть и мускулиным, и феминным, он мог в оба два, но чаще с ним случалось последнее. Потому что он заводил Риза до квинтэссенции мужской энергетики, и она накрывала его как самолет в момент крушения - без возможности двинуться в сторону или пикнуть. Можно было только принять неизбежное, принять его член внутри, насаживаясь сильнее и задыхаясь в стонах. Но в те моменты, когда личность Риза уводило в новые для него неожиданные роли, у Тайки загорался особый азарт, и его нежное личико уже не выглядело таким безобидным, когда он двигал своим кулаком, проталкивая палец глубже, когда он спускался языком к стоящему члену, сосал его, потому что ему самому срывало башню от этого.

Он ввел второй палец, надавливая ими вперед, заглатывая его член сильнее и поглаживая ладонью от живота к груди, несильно вдавливая тело Риза. Словно фиксировал рвущуюся наружу чувственную женственность, не давал этой птичке выпорхнуть из груди. Мы здесь задержимся, и ты не пожалеешь об этом. Все твои слова будут вылизаны до сумасшествия, чтобы в голове никогда не возникло сомнения в сказанном. В конечном итоге, они оба боялись. И Тайка очень любил выполнять свои обещания, что даже спешил в своих движениях, не тратя времени на стартовую медленную нежность, которой они успели насытится. Его голова шла в ритм руке, разрабатывающей эту спортивную задницу, и на этом можно было залипнуть надолго, но Тайка не позволит ему кончить так. Он отстранился, смазав свой член, и произнес:

- И тут он закидывает ноги мне на плечи, - с улыбкой на половину лица берет его ногу, заводя выше, опираясь на кровать одной рукой. Проводит членом между ягодиц Риза, словно нацеливаясь, но на деле - наблюдая за его прекрасным возбужденным выражением лица. Словно пытаясь спрогнозировать, не соскочит ли он, сместив управление на себя. Но Дарби был таким же, и если линия повествования вела в определенную сторону, то Вайтити с удовольствием проникнет в его тело. Разрешите войти. Медленно, осторожно, немного шипя от сдавливающих его член ощущений. Он входит на половину, не спеша, возвращаясь обратно и повторяя движения бедрами раз за разом, целуя его икру, пока не проникает полностью с выдохом в его кожу.

Если этот негласный контракт про игру на равных, то Тайка распишется кровью. Он хочет залезть в каждую клеточку его тела, заполнить каждый пробел в пустоте. И бедра делают один сильный толчок, повторяют постепенно с некоторым ритмом бас-гитары. Он спускает его ноги с плеч на талию, нависая над его телом, опираясь рукой на изголовье кровати. И пусть в их будущих фанфиках попробуют передать эту эстетику взгляда, с которым Вайтити оглядывал его тело, ведя пальцами по шее и проводя по губам. Пусть попробуют угадать или представить их тип сексуальной близости и мысли коршуна, чувства любви, страх и тревогу, социальные нормы и их таланты раздирать в клочья препятствия перед этим искусством. Пусть попробуют описать все это, может, хоть кто-то сможет сформулировать это за него.

- Так как пощады тебе не видать, советую обдумать стоп-слово, - говорит он, вдавливая в кровать сильнее, вдалбиваясь бедрами глубже. Эти чертовы глаза, блестящие в полумраке. Эти чертовы вздохи, уже не такие размеренные, как его привычная речь. Тайка кладет руки на его плечи, сдавливая, с каждым толчком сильнее насаживая на свой член, пусть Риз позволит этому ритму плыть по его телу. И Тайка чувствовал себя Вилли Вонкой, а Риз - его сладкий подарок. Он сожрет его целиком. Какое было стоп-слово? Вылетело из головы.м

Это незапланированная акция и уж тем более не эксперимент, потому что подобное предугадать было просто невозможно. Они артисты, а не пророки, поэтому из экспериментаторского здесь - только желание позёрствовать, красоваться, устраивать друг другу перформансы с желанием впечатлить еще больше. Казалось бы, куда больше, но там, под одним дном еще одно дно, и так до бесконечности, до базальтового слоя земли, до вселенской бесконечности, потому что за этим исследованием граней - попытка испытать самих себя, раскрутить на новые эмоции, добиться выброса первобытной энергии, открывающей новые горизонты восприятия и творчества. Это не столько страсть, сколько - чистое вдохновение, неповторимый арт двух художников. Это любовь, и это порно.

Риз смотрел на него - и видел какое-то древнее божество в безупречном теле Тайки Вайтити, говорившему с ним с этой любовью всеотца так, что Риз готов был уверовать. Поверить - поверил, но в голове до сих пор полнейший хаос и невозможность зацепиться за что-то под непрекращающимся потоком эмоций, который хлестал из Дарби во все стороны как кровь из вспоротой нерадивым вампиром артерии. Он услышал звук расходящейся ширинки и резко опустил голову, устремив ошалевший взгляд на нее, жалобно свел брови к переносице, мяукнув со сдерживаемым желанием. О, он знал этот звук - это начало игры, opening title, где ближайшие минут десять его будут держать в напряжении, пытать, издеваться, доводя до грани исступления и желания получить все и сразу.

У Риза отказывали тормоза, когда сносило башню, и когда за управлением этой тачки был Тайка Вайтити. Он хотел Риза, как будто тот был Феррари, и Риз рычал, как положено этой гоночной детке - грубо, громко и страстно, словно вот-вот сорвется с места и разгонится до трехсот пятидесяти километров в час, если Тайка поднажмет еще немного и... о да, блять, две фаланги - это то, что надо, чтобы сравнять ощущения с теми, что в горячем рту Тайки, в тисках его мокрых губ, и эти длинные пальцы, делающие все те невозможные вещи, которые выгибают Дарби в пояснице с самыми блядскими стонами.

- Где подписать? - Через стон прошептал Риз, посылая Тайке умоляющий томный взгляд. Нащупал его бицепс, вцепился пальцами, провел по ним вверх, царапая чисто номинально в призыве подняться выше, жалобно посмотреть на губы, которые не мог поцеловать на расстоянии вытянутой руки, снова рыкнул, нетерпеливо поерзав бедрами: - ну, давай же.

Риз рычит, и это никак не вяжется с языком его тела, податливо обмякающим в сильных руках Вайтити. До умопомрачения хочется ближе, больше и, наконец-то, глубже, - потому что - сколько можно, когда выразился прямо? Он ненавидит, когда так возбужден - темпераментная поспешность приводит к определенным последствиям, но в моменте Ризу так наплевать, потому что это бешеное, звериное желание, стекающее по члену слюнями Тайки и его собственной смазкой, работает лучше любого анестетика. Он послушно ногу на плече устраивает, приподнимая крепкие бедра навстречу.

Смотреть в глаза долго не получается, потому что - стон, сдавленный гортанью, - это слишком чувствительно и туго. Тайка нарочно медлит, но эта пауза, на самом деле, спасает от очень быстрой разрядки обоих. От того, что у Дарби не хватало терпения и он велся на позывные собственного тела, знающего лучше него самого, что ему нужно для полной сатисфакции - физической, эмоциональной, интеллектуальной, потому что, черт возьми, Тайка заставил его кончить в уме своим оскароносным монологом, и дело оставалось за малым. Просто закрепить прогресс. Отметить новый статус_уровень горячим эмоциональным сексом.

Но нежное, осторожное начало лишь предвещало надвигающуюся бурю. Тело налилось тяжелым, болезненно-сладким удовольствием, бросив Риза в остроту почти звериных реакций:

- Нахуй стоп-слово, - угрожающе громко рявкнул Риз, и хотя технически он это слово назвал, но понимал, что вряд ли использует его, потому что будет стоять до последнего - во всех смыслах, во всех рокировках. И вообще, выдыхает в губы, притягивая дерзко за волосы на загривке: - Хорош пиздеть, выпускай кракена, - Риз прижимается плотно, бока Тайки обхватывает ногами, скрещивая икры за рельефной спиной, и не планирует из захвата выпускать, пока не почувствует его всего, в себе, пока не примет полностью, вспоминая, каково это, довериться его игре: - Черт, хочу быть твоей хорошей девочкой, - шипит он сквозь зубы, прикусывая губу почти до боли, и нарастающий бодрый темп вбивающихся бедер роняет его затылком в подушку, прогибает шею, обнажая обрамленный рыжей щетиной кадык, перекатывающийся за стонами. Да-да-да-да, он стонет, подтягиваясь выше с упором в спинку кровати, чтобы стыковать тела еще ближе, помогая сразу в правильный угол, потому что знает его член слишком хорошо даже для того, кто скакал на нем не слишком-то регулярно. Риз знает, что, приподнявшись на локоть и прижаться ногами еще крепче, можно начать дрочить себе о его живот. Риз знает, что это будет самой бессовестной провокацией. Но, - упс, - они ведь проебали в спешке стоп-слово.  - Мне нравится, как ты меня трахаешь, - тихонько скулит под ним, прикусывая ему мочку уха. - Пожалуйста, не останавливайся, - искренне стонет Риз и прикрывает глаза, почти жмурясь, и каждый толчок выбивает у него из глаз искры, обращает в чувственность, плавными движениями наглаживая темные плечи и цепляясь за мужественную спину, просто держится за него ногами и руками для устойчивости, не навязывая свой ритм, потому что притормаживает желанием размазаться по его телу с девчачьей нежностью и позволить любить себя так, как Тайка хочет. чтобы почувствовать его окончательно и решительно - своим.

На коричневой коже выступают небольшие капли пота. Здесь слишком жарко, внутри Риза - словно сверхновая зарождалась, и это не нонсенс, ведь он сам умел светить ярче солнца. В комнате темно, но кошачьи глаза сфокусированы на этом маньяке, видят его отчетливо, ведь он озаряет собой все пространство в любом состоянии, что ни включи - будь он милым простачком или демоном из самой преисподнии. Тело Риза очень жаркое, он как электропечка холодной зимней ночью, об него можно обжечься, и на сердце уже была пара старых ссадин. Его ноги - слишком красивы, его шепот давно сорван на рычание, и роль альфы была подобрана неспроста. Даже снизу, даже такой открытый, от него за километр воняло сексуальной агрессией - и кто кого трахает в итоге? Это все лирика риторических вопросов, ерунда. Все эти шутки, эти улыбочки и желание делать добро - слишком коварное прикрытие, и Тайка выпустит наружу запертый хаос и найдет ему оправдание. В этом идеальном для Вайтити теле нельзя разобрать, в каком месте Риза задавливал его злоебучий комплекс. Но мы попробуем вытрахать и его.

Под этим накалом нельзя чувствовать себя не рок-звездой. Тайка должен был стать исполнителем, но умел играть только на струнах определенного типа, что щекотали нервы Ризу Дарби, что заставляли его болтать во время секса своим сучьим голосом, разжигая творческий конфликт. Пусть пиздит все, что ему заблагорассудится, это лишь мотивация вдолбить его в кровать с такой силой, что все это окажется последним, что он скажет. Но Тайка многозадачный, и Риз цепляет его фантазию, хоть голова и отъезжала в особое чистилище секса, где не происходит никаких хороших мыслей - лишь чистый инстинкт. Риз скажет ему лишь слово, и Вайтити накинет ему десятки кинков.

- О, у тебя очень плохо получается быть хорошей девочкой, - произносит он заниженным голосом, проводя ногтями по его выгнувшимся ребрам. - Где твоя школьная форма, малышка Ризи? - он берет его за подбородок, поворачивая на себя, ухмыляется по-блядски, тянется за поцелуем, но не совершает, шепчет в его губы с придыханием под четкий ритм ударов бедер. - Мне придется позвонить твоим родителям, - говорит он в его рот, проводит языком по закусанной губе, слышит неконтролируемый стон, и он резко берет его за волосы возле лба, фиксируя его голову. - Смотри в глаза, когда учитель с тобой говорит. Ты же хочешь получить хорошую оценку за послушание? - когда складывается ощущение, что сильнее трахать уже невозможно, фантазия подкидывает дополнительные стимулы, и Тайка резко вгоняет в него член по самое основание рядом отточенных действий. О, да, всем сучкам такое нравится, и сегодня Риз - не исключение. Пусть стекает по его члену, пусть его тело выгибается под амбразурой, наивно полагая, что Тайка позволит какой-то прослойке воздуха втиснуться между их мокрыми телами. Стоны Риза - как сигнализация, которая не может остановиться, и Тайка не собирается брать тайм-аут. Дарби скулит под ним, его голос такой жертвенный, он кусает за мочку уха, и Вайтити одергивает свою голову, шипя, сжимая крепче золотистые волосы. - Все еще плохая девочка, - говорит он. - Смотри на меня. Умница.

Тайке нравятся эти крики, как огнестрельные выстрелы. Этот пёсий скулёж, изгиб бровей в попытке сдаться, делают вздохи Тайки пьяными. Лицо Риза - калейдоскоп ощущений, и Тайка не позволит им выпасть из киноленты. Он заснял бы Дарби в образе Афродиты, которую поставил бы на колени и трахал вечность без устали, раздвигая шире ее ноги, сводя весь голос на ультразвуковые волны, доступные для понимания лишь богам. Тайка просовывает большой палец в его пошлый рот, касаясь языка. Ему так нравится управлять божественными силами. Он заставит Афродиту танцевать под тяжестью своего тела, и ей будет непросто, но Ризу это определенно понравится. Потому что он долбанный фрик, сломленный, как сам Тайка, умеющий выстреливать прямо в голову одной легкой подкинутой мыслью. Безобидной - никогда. Совесть на сегодня заморожена.

Тайка затыкает ему рот своей рукой, и дело не в соседях. И дело не в звуках, дело в его глазах, в его теле имени невозможного. В том, как меняется немая интонация, когда нельзя вырваться, когда уровень доминации разбавляет повествование новыми элементами. Это кайф, ядовито отравляющий сердце, подсаживающий на адреналиновую зависимость. Убей меня нежно, убей меня грубо. Тело Тайки напрягается, и его мимика не выдерживает также, его стоны идут наотмашь, срываясь в несформулированные ругательства, но в чистый тон. Он снимает мораторий на дыхание, уводя свою руку к низу живота и сжимая член Риза сильнее. И они оба этого не выдержат, этот новый виток этих пластик с примесью экстрима в погоне за идеей любвеобильного порно. Если бы они не стали тем, кем являлись, то ушли бы в категорию для взрослых. Ладонь быстрее, бедра резче, этот фарс на исходе, их тела на пределе, их стоны… кажется, все слилось воедино. Тайка кончает внутрь, сжимая плечо Риза, его тело в дрожи, и капля пота с кончика носа падает на подрумяненный лоб. Он не видит этого, его взгляд - в его оргазме, в его лучах. Тайка словно сконфужен, не может просто переместиться. Дышит. Замер. Обезоружен.

- Как дела с феминностью? - тяжело дыша, спрашивает он, мотаясь взглядом по его глазам. Касается щеки, алой и разгоряченной, накрывая его губы нежным поцелуем. - Считай, подписались, - криво усмехается он и просто ложится сверху Риза без сил. Он вложил в это траханье всю свою душу, и если Дарби вдруг станет тяжело - это теперь его ответственность по скидыванию с себя бездыханного тела.

Нужно расслабиться, нужно остыть.

Риз - многогранная личность (нотки сарказма продавливают скрытый смысл до кошачьей ломаной линии спины), умеющая в разноплановость образов и в самый сомнительный неформат (очень на любителя, но и не для широкой публики) перформанса, профессионально адаптированный под качественный, социально приемлемый ширпотреб.

В "Упырях" они простебали все, что угодно, выебали игру, перевернули индустрию и решительно влетели в Голливуд на кожаных членах, наглядно показав, что можно танцевать эротический танец для друзей, с которыми снимаешь хату, носить рюши из гардероба бабули, и что нюхать задницы своих друзей если ты оборотень - совершенно обычное дело. Для них не было запрещенных тем и нежелательных пародий, потому что вся их новозеландская компашка - высшее образование, музыкальные инструменты и неиссякаемый творческий потенциал, - прошла не одно испытание, чтобы выйти на мировой уровень, дополняя друг друга знаниями по своим научным профилям, говорили на своем языке, так что Дисней со своими соц.стереотипами мог спуститься в ад сосать яйца Сатаны. Наверно, это не секрет, что интеллектуалы - самые конченные извращенцы. Риз Дарби и Тайка Вайтити служили отличным тому примером. И трахались так, словно проживали еще одну маленькую жизнь, небольшой сюжет в хронометраже их бытия, и раз так, то Дарби не против избавиться от патриархальных догматов - и побыть его малышкой, любимой девочкой, чувственной институточкой, если маори-папочку это торкает.

И это тот самый артхаус, о котором говорил ему Риз. Непонятная тематическая хуйня, которая цепляет, расширяет сознание и под конец обязательно взрывает мозг, потому что так ты можешь почувствовать всю гениальность замысла этого условного homo sapiens'а в дискуссионном вопросе соответствия концепции щелизма. Когда уходишь от базовых установок, от жизни биоробота, примеряя на себя образы не просто противоположные, но скрытые глубоко внутри под толщей страхов, запретов и не переосмысленных идеалов. Никто не требует быть фриком на постоянке, но преступление - запрещать себе вылазки за пределы рационального.

Давайте честно: быть Уиллемом Дефо в "Святых из Бундока" хоть раз, но мечтал каждый уважающий себя мужик.

Будь Дарби в школьной форме, все закончилось бы быстрее. Они шли на новый рекорд этой игры на нервах и терпении друг друга, при этом даже не въебав кокса. Романтизация наркоты сильно переоценена; эти двое ставят ставку на кинки и настоящую любовь, и срывают куш. У Риза дрожат колени и губы, ходуном ходит грудная клетка, поджимаются пальцы на ногах и голова стыдливо вжимается в плечи, словно пытаясь скрыться от замечаний учителя. Тайка издевается изощренно, проезжается по загонам бульдозером, убивая стеснение на корню, вытрахивая из Риза дурь предрассудков вместе с жалобными стонами. Играет на болевой, как на гитаре - подначивает чувствовать себя феминно, раз уж скрывалась такая потребность, поддерживает безумие, раскручивает случайно брошенную Ризом фразу до абсолютного шедевра его же актерской игры. Тайка не позволит соскочить, пока Дарби не выложится на полную.

Дереализация стирает остатки былого самоконтроля - у громких стонов Риза чисто феминный фальцет и абсолютно неконтролируемый оргазм, вышибающий из глаз искры, и почти болезненные спазмы в изнывающем, требующем внимания члене, но Тайка затыкает ему рот ладонью, как громкой сучке ( о да, так сильно любящей папочкин хер, что она объезжает его, даже будучи почти обездвиженной его богоподобным телом ), по смазке входит легко, вбивает до упора, бескомпромиссно навязывая свое видение финальной сцены. Малышка Ризи мычит в прижатую к губам ладонь, распахивает ясные слезливые глаза, распахивает грудную клетку, порываясь навстречу по-хозяйски смелым рукам. С такой хваткой в волосах не поспоришь, но Ризи очень старательная, она сдается, перестает в сопротивление - подкатывает к векам глаза, как в порнухе, улетая от ощущений, и выгибает спинку, чтобы быть еще ближе.

Тело кричит о помощи, пожалуйста, папочка, его же сейчас разнесет на атомы - Риз скулит в ладонь что-то напоминающее "пдрч мне блт" и лихорадочно трясется от возбуждения. Четкий ударный ритм отбивает оргазмы, пошло хлюпая в податливой заднице, но Риз почти готов подраться - и учитель чувствует, что урок усвоен, учитель знает его тело лучше, он хозяин, он снова - который раз за полчаса, - доказывает, что никто не знает Риза Дарби лучше, чем Тайка Вайтити. До странных фетишей, чувствительности, личных границ и тайминга. Риз кончает, едва не отключаясь, до полуобромочного. Падает обессиленный, раскидываясь звездочкой, и бессмысленно залипает в потолок, жадно дыша полной грудью.

- Как дела с феминностью?

Риз медленно поворачивает голову в полнейшем ахуе, разгоряченный, покрасневший и мокрый. Ответить не дает последующий поцелуй, и это желание - сука, такое же феминное, - трепещет в груди, распуская цветами, единственная потребность. Желание перезапустить систему жизнеобеспечения такое сильное, что поднимает грудь в крупном дыхании вместе с телом Тайки, свалившимся сверху. Риз смаргивает наваждение. Обвивает Тайку руками вокруг шеи.

- Знаешь, после всего, что было, я просто обязан для тебя развестись. - Выдыхает он, счастливо улыбаясь.

Их тела покачивались в такт сопряженному дыханию. Руки Риза - на шее Тайки, руки Тайки - не ощущались. Шок был коллективным. Возможно, пришло время одернуть шторы и впустить немного вечернего света с улицы.

- Знаешь, после всего, что было, я просто обязан для тебя развестись.

И то лишь частично метафора.

В голове его порнушное лицо, пошлое в своих свободных интерпретациях. После этого ахегао Тайка обязан отвести его в гребенный Диснейленд. Зафиксировать их сказочные дни, сливающиеся в единую киноленту эмоций. Завтра понедельник, и придется научиться жить заново. Тайка переносит все, что можно и что нельзя, на домашнюю работу. Эпоха ковида научила их всех в полной мере пользоваться дистанционным инструментарием, и как бы Вайтити не любил быть среди людей, ближайшую неделю физически он хотел быть только с одним великолепным мужчиной. Они нашли в себе силы одернуть шторы и пустить свет. Бесконечные созваны, и Риз занялся какой-то творческой деятельностью, а, может, просто так чирикал маркерами в пилоте, оставляя какие-то милейшие заметки, часть из которых - просто недоделанный эмодзи. Тайка отрывается от телефона на кухне, заглядывая за его плечо, касаясь губами шеи Риза и подглядывая в писанину. Но читать чужой почерк - не для 2021 года. Вайтити помог Ризу доделать и отправить Дженкинсу контракт, который Рози переслала ему на почту. В привычное вплетались бытовые дела, и теперь подкачавшееся блондинистое тело регулярно принимало душ и даже могла приготовить завтрак, перебарщивая с порциями. Во всех промежутках, что Тайке не нужно было спешить говорить, клацать по клавиатуре и томно вздыхать в творческом размышлении, он смотрел на него. Он наблюдал и в процессе, оставаясь рядом даже, когда все внимание было сконцентрировано на тех людей, что приносят ему деньги. Улыбался нежно, комментировал мимикой свои трудовые будни. К сожалению, послать всех на слишком долго не мог даже Вайтити, и они оба понимали это. В реальность пришлось бы вернуться рано или поздно, но теперь - с неким обновленным чувством в груди. Если депрессия Риза действительно отступала, то ему изначально надо было идти к доктору-сексологу.

Утром среды, когда облака наконец-то затмили Лос-Анджелес, позволяя выдохнуть от привычной жары, Тайка заметил, как Риз одевается в свою выстиранную одежду. Встал в дверном проеме, сжимая руки на груди и облокачиваясь на дверной косяк, рассматривая упругую задницу, запрыгивающую в брюки.

- Если ты решил выйти за хлебом, то не бери пшеничный, - от этого американского хлеба тошнило всех не местных. Тайка шутливо улыбался, ведь в этом районе не жило никого, кто бы самостоятельно ходил за продуктами - все на сервисах и посредниках. И, конечно, дело не в пешей прогулке, которую хотелось совершить таким неясным утром, дело в подступившей неясности, вернется ли он, уходя. Он ведь понял все, еще до того, как Риз открыл свой рот. Говорят, бабочки в животе - не от любви, а от тревоги. А, может вообще от голода.

- Оу… - тянет Тайка, надувая губы. Он не думал, что Риз так быстро решится на активные действия. Возможно, ему стало скучно, а на полях пилота не осталось места для выражения своих чувств. Тайка подходит вплотную, поправляя воротник его розовой рубашки. Хорошо, что все с легкостью отстиралось, дыша свежестью, и он сможет переступить порог в своем привычном амплуа, не вызывая дополнительных провокаций. Рука скользит по груди, приглаживая ткань, внимательный взгляд - по решительному лицу. - Думаю, я справлюсь с тем, что мы отложим финал Конкордов до… - он задумался, совершенно не понимая, какой исход будет в этой ситуации. - До «потом».

Никакого напутственного слова, лишь прощальные поцелуи, которые должны были подтвердить, что все в порядке, и дать новую надежду на встречу с тобой. Тайка провожает до входной двери, ведь если любишь - отпусти. Смотрит на экран камер видеонаблюдения, как Риз садится в машину и уезжает. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Его дом вмиг стал таким огромным без него, и, пожалуй, он прикинул на себя чувство одиночества на случай, если вся его схема не выгорит. Но телефон снова пробуждает в работу, и сейчас то время, когда каждый из них должен притупить чувства и просто делать то, что должны.

Тайка не написывал Ризу, но пальцы постоянно проверяли, в сети ли он и как давно, в перерывах между диалогами. Он вызвал свою домработницу, чтобы в этом лягушатнике стало почище и чтобы здесь был просто еще один человек, создавал эту иллюзию присутствия и отвлекал его попытки думать в формате «что, если…»

- Карла, - обратился он к убирающейся мексиканке. И, нет, дело было не в неких стереотипах, а просто рынок в Америке, со всеми его социальными движениями, устроен так, что определенные меньшинства занимали определенные профессии. И только потом об этом снимают кино. - Ты рассказывала, что твоя дочь увела чужого мужа из семьи? - спросил он, казалось бы, неожиданно, попивая черный кофе и теребя в руках капсулу, но его домработница была прекрасной в общении, а Тайка любил разнообразие акцентов.

- Каролина то? - она отвлеклась от мытья пола. - О, нет-нет, у нее ничего не вышло, - и снова движения шваброй. - И Слава Богу! Отвратительный мужик, не понимаю, что она в нем нашла, эта бестия, - ворчала она.

- Да? Мне казалось, он решил уйти от жены, - уточнил Тайка, пытаясь вспомнить их предыдущие разговоры.

- Ох, ну вы же пишите про людей, - выдохнула она. - Должны понимать, что если мужик изменяет многие годы и все обещает, хрен там что получится. Ему удобно иметь жену и любовницу. Не по-христиански это, - она покачала головой осуждающе. - А почему вы спрашиваете?

- Да так, - Тайка поставил чашку на блюдце. - Пишу про людей, - улыбнулся он, подперев кулаком свой подбородок. - Готовим новый сериал.

- Оооооо, - в восхищении протянула Карла, расплываясь в предвкушающей улыбке. - Мы всей семьей обожаем ваши работы, сегодня обрадую их.

- Там пятнышко, - выглянул Тайка, показывая пальцем.

- Да-да, я вижу, не беспокойтесь.

- Карла, а как твой Бог относится к гомосексуалистам?

- Ну… мой Бог не запрещает любовь. Любовь - это то, чему он, наоборот, учит нас.

-  Ох, ты прям заставляешь мое сердце искренне желать дать тебе больше денег, - смеется Тайка. - Сериал должен тебе понравиться.

Закончив весь свой план, Карла ушла, и они помахали друг другу на прощание. Все люди, которых Вайтити приглашал в этот дом, были здесь неспроста, и он всегда оказывал знаки внимания и тепла. Он был богатым, но когда-то были и времена экономии на еде, поэтому ему во многом был чужд голливудский снобизм. Можно было быть босым или разодетым, просто будь полезен в том, что ты делаешь.

Взгляд на камеры видеонаблюдения. Шесть вечера. В телефоне нет ни пропущенных, ни прочитанных. По его персональному хэштегу снова только старые упоминания, мусолившие одно и то же. Надо дать интервью, чтобы хотя бы появлялись забавные гифки. Он выпил еще кофе, выкидывая капсулу в свою коллекцию. Потом выпил еще. Взял в руки телефон, без разбора сделал какие-то кривляющиеся селфи без цели отправить их кому-то. Написал Клементу и узнал, что у него по планам на новый новозеландский артхаус. Мало говорил о себе, лишь уточнив, что они с Ризом подписались на совместный сериал.

Они же подписались на многое. Нога нервно стучит по полу. Все еще ноль попыток дозвониться с какого-либо конца. Прислал Ризу мем с котом с подписью «чиста я», невзначай напоминая о своем существовании. Снова выпил кофе.

Он не раз слышал эту популярную версию, в очередной раз озвученную Карлой. То, что существует, сложно игнорировать и не учитывать в одном из возможных вариантов событий. Он искренне хотел верить, что эта история не про Риза, ведь их любовь - это нечто особенное. Но ему пятый десяток, и он знает, что так считала и Каролина, и тысяча других женщин и парней, оказавшихся в Бермудском треугольнике измен. Глупо полагать, что если в мире существуют разводы, незапланированная беременность, воры, хейтеры, типичные изменщики и так далее до бесконечности, то это почему-то не должно произойти с тобой. Но время потерпеть еще есть, посмотреть рабочий план на завтра, выпить очередной кофе, забыв про ужин. Время есть, пока кофеин заставляет сердце стучать быстрее.

Звонок в дверь. Тайка незамедлительно подходит к двери, наблюдая Риза в камере домофона.

У любой истории любви, запавшей в душу, должен быть приквел. То, с чего все начиналось — момент истины, определивший ход этой двадцатилетней истории. Когда оба героя при первой встрече посчитали друг друга придурками или, наоборот, самыми классными чуваками на районе, а может, вместе убегали от копов за распитие алкоголя в общественном месте. В общем и целом, начало таких историй должно было быть эффектным. И началась она - ну, довольно банально и очевидно? - со стендапа.

2002 год, Веллингтон, один из лучших в эконом-сегменте баров с выступлениями живого действия по пятницам и танцами по субботам. Открытый микрофон для тех, кто уже немножечко знаменит в стендап-комедии. Имя Риза Дарби в этих узких профессиональных кругах известно, и это немудрено, потому что все молодые артисты кочуют по одним и тем же площадкам. После победы в открытом конкурсе микрофонов пару лет назад в баре в Крайстчерче Риз и его однокурсник дуэтом начали выступать на местных площадках. Но к настоящему моменту их с Грантом дуэт «Rhysently Granted» перерос себя — и каждый пошёл своей дорогой. Риз этого вслух не произносил, но понимал, почему ему повезло все-таки чуточку больше.

Университет раскрыл таланты Риза Дарби за какой-то жалкий (насыщенный, охуенный, полный приключений и впечатлений) год, чего не смогли сделать ни в колледже, ни в армии. Сейчас он вспоминал университет Кентерберри с теплотой в сердце, как лучшие годы в своей жизни, только начинавшей набирать обороты. Новые друзья, связи и профессиональные знания — все это вдохновляло и воодушевляло, вело в том направлении, которое, Риз чувствовал, было правильным. И это интуитивное чутьё (своего предназначения) не позволяло расстраиваться.

Две номинации на «Билли Ти» в том году и в этом — в этом он планировал победу, но не расстроился бы, потому что номинация означала, что Дарби поедет в тур по Великобритании. И он чувствовал себя очень… взволнованно. Может, даже взбудоражено.

Конечно, Риз волновался. Даже перед выходом на эту сцену. Это были уже не первые его выступления, однако переживания не оставляли Риза до самой последней секунды перед выходом на сцену. Стоило встать перед публикой — и Дарби преображался, превращался в супергероя юмора, отчитывал материал без косяков, а то и импровизировал, слету подхватывая панчи из зала. Ему с детства говорили, что он несколько борзый и резкий на язык, но вот теперь Риз знал, куда обращать вечную иронию и подъёбки, и чаще всего — в свой адрес. Это подкупало публику. Но ещё и казалось странным, новым, нетипичным. Обычно предметам шуток становились явления, события и личности, но Риз, кажется, занял свободную нишу. В конце концов, нужно было поднимать австрало-новозеландский стендап с колен, и они, молодые и юморные, должны были влететь в индустрию на кожаных членах.

В себе он никогда не сомневался. Танком идёт напролом, берет сцены новую за новой, не гнушается баров, чтобы светиться и быть на слуху. Так и знакомится однажды с Клементом. Оказывается, что виделись раньше — на баттле университетских команд, когда просрали оба, но вписка после была легендарной. Даже легендарнее посвятов. Возможно, поэтому ничерта не помнили друг о друге, пока не пересеклись на новом мероприятии, где были и «Конкорды», и номинант, подающий большие надежды, Риз Дарби, и тогда вспомнилось все - и тот факап на университетском турнире. Слово за слово, пинта за пинтой, шутка за шуткой, как-то так и договорились встретиться еще и обсудить возможные перспективы сотрудничества.

— Ты помнишь Тайку Коэна? — Спросил Джемейн между делом, пока они настраивали гитары.

— Кого? — Риз отвлекся, но все равно, не глядя, продолжил подтягивать струны.

— Кудрявый маори, режиссировал наше выступление на том всратом конкурсе.

Дарби отводит взгляд в потолок, пока вспоминает всех лиц с того дня. Да, какой-то забавный тощий парень с кудрями в команде с Клементом точно был.

— А, суетолог такой? — Приподнял брови, увидел одобрительную реакцию и тут же ухмыльнулся: - Не помню.

— Вас обязательно надо познакомить еще раз. У вас похожий стиль импровизации.

Риз не понял. Тогда Джемейн пояснил:

— Очаровательная припизднутая манера саркастично шутить на двоякие темы и при этом никого не обижать, как минимум. — Джемейн спокойно подошел к микрофонной стойке, направил ее на гитару и сыграл пару аккордов на проверку, что не мешало ему параллельно рассказывать о своих планах на знакомство двух приятелей по одному ему понятным причинам. Но Клемент выглядел так, как будто действительно разбирался в людях, и даже Риза его интонации зацепили, он всерьез прислушался к тому, что Джемейн говорил: — Но здесь, скорее, я уверен, что ты именно тот, кто может помочь его взбодрить и вернуть к комедии. У тебя единственного очень живые образы, хоть ты и не актер. Не актер же? — Клемент уточнил, развернувшись к Ризу с подозрительной приподнятой бровью.

— Нет, — честно ответил Дарби, а потом засмеялся: — Я искусствовед и немножко комик.

— И дважды номинант на "Билли Ти", верно?

Так-то, справедливо. Приятно слышать из уст того, кто высшую комедийную награду страны уже получал. Риз смущенно улыбнулся, не ожидав получить комплимент, но, приняв его, будто кое-что понял. Или ему так показалось. По крайней мере, Дарби поспешил скорее озвучить догадку, смахнув челку со лба:

— Это что, кастинг? — Риз поправил очки и сложил руки на груди, все еще не понимая, какие чувства испытывать на сей счет.

— Скорее сводничество, — Клемент фыркнул, отмахнулся, тоже отзеркалил движение с очками: — ты все поймешь. Тайка — гений. А мы, странные чуваки, должны держаться вместе.

Такое ответ Риза устраивает. Он-то сам точно был странным, "Конкорды" были странными, вероятно, Тайка Коэн тоже был странный. И этого более, чем хватило, чтобы согласиться на знакомство. Странных чуваков и правда было мало, а комедия переживала не лучшие времена, базируясь только на классических или тупорылых комедиях — и то, и другое заходило массам, но только не этим парням. Что ж, найти единомышленников для Риза Дарби было куда важнее, чем продюсеров. И они сыграли Курта Кобейна для разогрева, а потом Риз слушал репетицию Джемейна и Брета и размышлял о том, что, наверно, не каждого человека друзья называют гениями. Так что, всю последующую неделю Риз гонял думы только о том, что вечер пятницы наконец-то пройдет интересно.

Оказывается, гении шутят про члены.

Бля, Риз не сомневался. Он бы даже расстроился, если бы нет. Вся его юмористическая карьера только и ждала, что шутки про член, но еще ни разу в зрительном зале ни до кого и ни разу не дошло предложить что-то подобное.

Риз прикладывает ладонь ко лбу, решительно жмурясь в толпу — не то для комедийного образа, не то из-за проблем со зрением, — и, отыскав источник комментария, ухмыльнулся и запулил ответочку:

— Извини, я его отсюда не вижу!

Смешно, потешно, годно. Публика реагирует овациями.

Патлатый умник рядом с Джемейном играет в провокатора, и это классно. Риз впечатлён. Ризу нравились дерзкие люди. Он подошел, одернул края серой толстовки и оглядел своих гостей. То, что это были его гости, он знал заранее. Хорошо, что в жанре стендап никто не будет подваливать к твоему столику за тупыми вопросами про концерты и подкаты классных девчонок, с чем сталкиваются музыканты. Все, как у обычных людей. Только вот, эта троица не была обычной.

— Риз, это Тайка Коэн. — Джемейн представил друга.

— Я вижу тут… — Риз оглядел кудрявого с подозрительным прищуром, и намекнул на его панч: — гангстера.

Протянул руку для знакомства, пожал ее.

— Риз Дарби. — Представился, а потом бодро присел на предложенный третий стул.

—  Мне понравились твои пародии, —  сказал Тайка.

— Спасибо, — промурлыкал Риз и заулыбался довольным котом. Откинулся на спинку стула, вальяжно расставив ноги под столом.

—  Есть желание сняться в проекте? — А потом Тайка предложил что. Риз удивленно моргнул. И всей холеной уверенности, подошедшей с Ризом за этот столик еще со сцены, в одночасье схлопнулся до такого трогательного, щепетильного короткого скулежа.

— Это... неожиданно, — Риз кашлянул, быстро наклонив голову и вернувшись в обычную позу. — В другой ситуации я бы сказал, что не соглашаюсь на проекты на первом свидании, но. — Сложил руки в замок на столе, паясничая. — Но кого я обманываю. Было бы классно... — Риз мягко улыбнулся, пожал плечами и неожиданно переключился, кивнув Тайке: — Нравится твоя прическа. Долго отращивал?

- Я вижу тут… гангстера, - Риз сходу признает своего провокатора из зала, но Тайка не скрывался. Все же тот возглас не был в духе «нашкодить и убежать». Он сжимает его руку крепче, несколько щурится и понижает тон собственного голоса.

- Мы не гангстеры. Мы русские, - говорит он, присаживаясь на свое место напротив.

Обмен любезностями сопровождался внимательным взглядом Клемента, который быстро принял заказ у официантки, расставляя дешевый виски на троих. Тайке не хотелось сходу признавать, что Джемейн был прав в своей шахматной раскадровке. Коэн очень доверял своему чутью и ощущению первоначальной энергетики, которая исходила от новых знакомых. По такому принципу они встретились с тем же самым Клементом в негласной курилке университета Виктории на первом курсе. Они поймали друг друга с первой шутки, и она затянулась совместными выступлениями по Новой Зеландии и Австралии. Здесь был схожий вайб, который заряжал на болтологию до рассвета с первых слов. И хоть Тайка и чувствовал себя подавлено последнюю неделю из-за очередной девушки, похоже, ему действительно не хватало комедии, чтобы сместить фокус своего внимания. Как там ее звали? Он уже забыл.

Тайка хотел сказать что-то в духе «Тогда я завтра пришлю тебе договор» или «Вы наняты», но Риз сбил его неожиданным комплиментом, заставляя Коэна потрогать свой пучок на затылке.

- Ох… да, я… знаешь, они как-то сами, я не особо помогал, - неловко пробормотал он, прерываемый тяжелым вздохом Джемейна.

- Не делай ему комплименты, он ебнут на волосах, - сказал Клемент Ризу, и Тайка протянул долгое «пфффф», сложив руки на груди и откинувшись чуть назад на стул в полнейшем отрицалове.

- Я не ебнут на волосах, - он обратился своей мимикой к Ризу, сигнализируя о том, что вообще не понимает, о чем говорит этот человек.

- Еще как, - подытожил Клемент, и Тайка медленно перевел на него суровый взгляд. Казалось бы, повисла неловкая пуза двух покерфейсов, но затем Коэн потянулся руками к своему пучку, медленно снимая резинку. - О нет, прекрати, - смеется Джемейн. Тайка кринжово улыбается, продолжая делать свои полу эротические манипуляции с прической. - Только не надо столом… - Тайка придвинулся ближе к Клементу. - Блять, от тебя шерсти как с кошки, - Джемейн отодвигается. Тайка с видом безумного ученого с торчащей во все стороны копной волос вновь вернулся в более приличное сидячее положение, театрально приглаживая волосы к голове и вновь принимаясь их завязывать. - Тебя бы в рекламу шампуня, - комментирует Джемейн. - И продать ее конкурентам.

- У них денег не хватит, - говорит Тайка сквозь зубы, сжимающие резинку и формируя из своих волос что-то более-менее приличное.

- А сколько просят? - Клемент изогнул свои брови.

- Я еще не узнавал. Мой агент, знаешь, еще не нанят, - усмехнулся он, заканчивая свой перфоманс и внимательно смотря на Риза. Насколько они с Клементом казались ему ебанутыми? Кто знает. Но если этот молодой комик знает Джемейна, значит, их ягодки растут как минимум на соседних полях. Тайка подпирает свой подбородок рукой, чуть наклоняясь в центр стола, и отпивает отвратительный керосиновидный вискарь. - Ну так… - медленно тянет он. - Как ты делаешь все эти штуки своим ртом?

Если количество гейских шуток не зашкаливает, то вечер прошел бы зря. Их вечер закончился только к рассвету, когда глаза уже слипались, а во рту пересохло из-за бесконечных разговоров. Уходя из бара, пьяный Коэн обнял рукой Клемента за плечи и заговорщески прошептал ему на ухо, не угадав с тональностью голоса:

- Блииин… этот чел просто ахуенный, - и это было искренне. А Риз, идущий сзади, все слышал и подал сигнал своей вовлеченности в происходящее. Тайка обернулся на него, сощурив глаза в улыбке. - Я знаю, - и зачем-то его взгляд скользнул по его фигуре, будто бы ему не хватило изучения его образа на сцене. Сейчас было что-то другое, сейчас он видел пьяные ноги и помятую одежду. Нельзя знать человека наверняка, если вы не бухали и не прошли войну. С первым разобрались, а вот со вторым… - В следующую пятницу пойдем с нами в клуб, - то ли утверждает он, то ли задает риторический вопрос. - Там вроде как будет комедийная тусовка, - комментирует Тайка так, словно все это ничего не значило. Клемент говорит, что Риз уже в курсе, ведь он его уже пригласил, и Тайка смотрит на него с возмущением. - И не спросил меня? - искренне удивился он. - Все правильно сделал.

Новый знакомый оказывается на редкость харизматичным. Не той спокойной харизмой Клемента и даже не энергичной харизмой самого Риза, но - какой-то внутренней ебанутостью, которая притягивает восхищенные взгляды и обволакивает теплой, почти семейной, энергетикой. От Тайки исходят волны надежности, и Ризу кажется, что это какое-то безумие - с первого слова хотеть затусить с ним на квартирниках на целую неделю и проболтать так обо всем на свете. Он переключается в импровизацию с детской непосредственностью, отсутствием всякого стыда и неловкости и выглядит так, словно сошел с обложки модного журнала или со сцены мужского стрип-клуба (Риз в таких не бывал, но наверняка мужчины-танцоры именно такие - правда, без свитеров, хотя откуда ему знать, что они носят вне работы). Да, свитер был своеобразный, но Ризу нравились свитера и дурацкие футболки. Вообще, быть нердом всегда было проще, чем секс-символом, да и последним становиться Дарби не планировал.

Он несколько не ожидал такой реакции на свой комплимент, но теперь смотрел с замиранием сердца, как за настоящим шоу, развернувшемся из-за - господибоже, - волос. Это было мило и забавно, и в какой-то момент Ризу всерьез захотелось узнать, чем все кончится и прийти к собственному выводу, ебнут все-таки Тайка на своих волосах или нет. Но пока, Дарби пытается сосредоточить свое внимание только на волосах, отчаянно убеждая себя, что засматриваться на фрактуру — слишком невежливо (и ладно бы, если бы так); но у Риза перехватывает дыхание от парфюма на волосах Тайки, врезающимся прямо в мозг слишком категорично для первого вечера, а рассыпавшиеся почти по самим плечам мелкие кудри то и дело скользят по его лицу, притягивая взгляд к деталям. Риз же думает, что мужчине нельзя быть таким красивым - и тут же прогоняет эту мысль, топит растерянную улыбку в дешевом вискаре, и тогда наваждение проходит, иллюзия рассеивается, превращая Рапунцель обратно в Тайку Коэна.

- Вы, верняк, сумасшедшие, и мне это нравится, - хохотнул Риз и почти что потянулся бокалом к центру стола, но подавил порыв, отреагировав на движение справа с любопытством большого и ленивого рыжего кошака, заглянул в глаза, как делал обычно, когда обращал на кого-то внимание для полной концентрации на собеседнике, чуть прищурился, чтобы вслушаться сквозь музыку в вопрос, облокотился о запястье, подвинув корпус чуть ближе.

- Ну так… - медленно протянул Тайка и изрек: - Как ты делаешь все эти штуки своим ртом?

Риз замер на мгновение, поджав губы в плохой попытке сдержать подкативший смех, от которого у него, кажется, даже загорелись щеки. Он выдохнул - и заржал, откинувшись на спинку кресла, проскулил смешное "хуууу-хуу" и поднял бокал еще раз, на этот раз увереннее и бодрее, и с улыбкой ответил:

- Практика, мой друг, только практика, - облизнул губы, чокнулся бокалом о бокалы и завершил речь: - оральная. В смысле, ораторская.

Конечно, оговорка входила в план, потому что была произнесела с наигранной стыдливостью, и после обмена традиционными гейскими (вот же каламбур) шуточками, вечер пролетел слишком незаметно и быстро. Они более чем поладили, как и предсказывал Джемейн, и когда они с Клементом отходили в курилку, успели переброситься парой фраз о впечатлениях от вечера и знакомства. Дарби был искренне рад знакомству и классно проводил время, но от заявлений о гениальности нового знакомого воздержался, таинственно сощурив взгляд, выпустил струйку дыма в ночное небо, и сказал, что надо пообщаться еще, чтобы перебить первое впечатление более объективным взглядом.

Умолчал о том, что подумал на самом деле о том, что хотел бы поболтать только с Тайкой и, может, хотя бы вот так, в курилке, потому что, несмотря на шебутной характер, с Коэном было взаимодействовать попроще на коммуникативном уровне. Клемент со своим земным спокойствием для Риза был лицом, внушающим уважение и доверие на уровне руководителя, но Тайка (что было преимуществом) был открытым, ярким и характерным, и за всей этой внешней уверенностью чувствовалось что-то очень близкое, неоднозначное, что-то, что притягивало на духовном уровне, но не осознавалось наверняка - за выпитым виски и эйфорией после выступления. Публика очень заряжала Риза, или это заряжал публику, но так или иначе, войти в раж для него означало войти в какой-то образ, как в фильме "Маска", а это притупляло интуицию. Но то, что Тайка неординарен, было очевидно и не оспорялось.

- Тогда пойдем в следующую пятницу с нами в клуб, - предложил Клемент и затушил сигу.

- Окей, - Риз согласно пожал плечами и даже для приличия не стал ломаться. Только подумал с иронией, что, наверно, в клуб лучше пойти не в свитере, но разумно промолчал.

Расходились уже пьяненькими, все еще веселыми, топтались у бара еще с вечность, никак не могли наговориться. Тогда до ушей Дарби долетело это очаровательное, душевное и восторженное:

- Блииин… этот чел просто ахуенный.

И Риза размазало. Буквально, до этой умиленной моськи и ладонями, сложенными в замок у самого сердца.

- Я в-ващет все слышу, - довольным тоном напоминает о себе Риз, пытаясь выглянуть из-за плеча Тайки и тыкая себя пальцем в грудь. Тайка даже не отнекивается, признает сказанное, что в глазах Дарби накидывает ему поинтов к образу ахуенного парня (чувства были взаимны) за умение отвечать за слова и не отказываться от них. Сильное качество в таком тонком теле. Риз похлопал его по плечу и улыбнулся: - Спасибо, dude, ты тоже. А это да, я приду. Обязательно.

И плевать, что Дарби клубов не любил, но он даже не сомневался в том, что придет, потому что там будет Тайка, комедийная тусовка, а значит, они могут поговорить друг с другом как профессиональные комики, может, уйти в творческий разнос. Короче говоря, Дарби точно хотел еще затусить с этим парнем, потому что вокруг него витал просто нереальный дух вечеринки и комфортности, а Риз слишком устал от "важных" компаний, особенно юмористических, которым давно уже пора на пенсию или переквалификацию в клоуны.

Все последующую неделю Риз не то, чтобы вспоминает о Тайке всуе, но периодически мыслями возвращается к небольшим фрагментам с прошлой пятницы, в частности той, которая касается волос и так и невыясненной дилеммы, ебнут Коэн на волосах или нет. Но в эту пятницу Риз почему-то дольше обычного стоит в ванной перед зеркалом и укладывает волосы, чтобы казаться чуть менее динозавром, а больше - человеком. Дарби не был тем, кто заискивает перед кем-то, но свое странное поведение он объяснил себе не мог. Ну, причесал свои кудри и уложил по бокам по пробору - еще можно понять. Но вот эту идиотскую белую с домами можно было понять только на мета-уровне. В конце концов, это же туса юмористов, а Риз не хотел казаться кем-то, кем не являлся по сути, а именно - фриковатым комедиантом физических пародий. И только когда был абсолютно доволен, что транслирует именно тот вайб, который нужен (он все еще стэнимт Стенли Ипкисса), накидывает куртку и идет на остановку ловить последний автобус до центра.

Уже у клуба он встречается с Клементом и они стоят у входа минут пятнадцать, пока позволяет погода, и Риз ненароком спрашивает, взглянув на наручные часы:

- Тайка опаздывает?

- Ага, - Клемент будто бы ничуть не удивлен, - как всегда. Ты привыкнешь. - Подмигивает, словно доверяет ему какую-то локальную фишку, и кивает на вход: - Пойдем внутрь. Он придет.

Риз плечами пожимает и проходит в клуб. Внутри довольно жарко, так что он по-хулигански расстегивает воротник рубашки и потягивает пиво с Клементом за баром, перебрасывается фразами и рукопожатиями со всеми, кто подходит к Джемейну, и немного обеспокоенно косится на выход, но снова возвращает взгляд на друга и поддерживает тему. Он не знает, сколько еще проходит времени, но почему-то несоблюдение договоренности Риза немного взвинчивает. Вообще-то, у него были темы для разговора и некоторые вопросы, и в его представлении Тайка со встречи не сливался.

Но Тайка приходит. Опять - грива, потом - он сам. Ебануться красивый. Похож на маори-Иисуса. Риз приветственно ловит Тайку в объятье, так же быстро отпускает, и когда Клемент просит их не теряться пока он кое к кому подойдет (Ризу и Тайке становится внезапно похуй, к кому, как только он пропадает из виду), Дарби разворачивается к Коэну полностью и говорит:

- Давай я тебя угощу, - предлагает Риз с душевностью, протягивает к нему по барной стойке меню, кивает на список напитков: - выбирай.

Риз допивает остатки своего пива в пару глотков и пускает пустую бутылку бармену. Не зря он сегодня поехал на автобусе и не потратился на такси. На то и был расчет. Дарби просит две порции напитка, который заказал Тайка, и разворачивается к нему вполоборота, спрашивает:

- А почему ты отошел от стендапа? У тебя ж талант и это... тандем с Джемейном, разве нет?

У Тайки одного из первых был мобильный телефон, хотя в Новой Зеландии еще не все перешли на новую цифровую эпоху. Мир менялся на глазах, и Коэн подстраивался под каждый его изгиб. Оттого Клемент и негодовал, почему при наличии последнего слова техники Тайка никогда не брал трубку. А дело было в том, что он просто придумал шутку, и ее нужно было срочнейше записать. А потом родилась вторая, и от нее также нельзя было отказаться, а потом еще и еще. Все это так отлично вязалось друг с другом, и Коэн на самом деле не понимал, что он пишет. Это сценарий фильма? Стендап-выступление? Просто рука сама управляла его мыслью, пока не привела в тупик. И тогда Тайка, вспоминая прошлую неделю, задался вопросом - а как бы эту фразу закончил Риз Дарби? Взгляд метнулся на часы, и Коэн тут же подскочил с атакой на шкаф, вываливая из него все то, что было чистым. Впопыхах он выбрал свою студенческую рубашку, накинул на нее приталенный пиджак не классической раскраски и вышел из дома, по пути прибирая волосы. Он жил не так далеко от клуба, поэтому вполне мог добраться на своих двоих. И когда он оказался недалеко от входа, то резко замедлил свою походку до максимально прогулочной, словно так и было нужно, и он никуда не спешил.

Взглядом он медленно ищет знакомых людей в толпе танцующих. Находит черноволосую компанию с акцентно золотистой головой и сияющей рубашке и медленно подходит к ребятам, активно здороваясь. Дарби обнимает Тайку в знак приветствия, и тот чувствует приятный запах духов и лака для волос, слегка теряется, выходя из объятий, ведь это было так быстро и весьма в мужском духе, а Коэн обычно задерживался хотя бы на две Миссисипи. Обменялся с Ризом неловкими взглядами, пряча руки в карманы под своим пиджаком цвета кирпич. Компания тут же вернулась к рассказу какой-то кул-стори из жизни, и Коэн вроде бы уже слышал эту байку Джонни, он любил повторяться, особенно, когда в компанию попадали новые лица. Дарби, казалось, был вовлечен в процесс знакомства с местными киви, и можно было не спешить, поэтому Тайка улизнул к бару. Мгновение размером с одну Миссисипи, и он слышит голос Риза, предлагающего купить ему выпить.

- По твоей логике, у нас, должно быть, второе свидание? - шутит Тайка, вспоминая его слова прошлой пятницей. Быстро оглядывает меню и предлагает выпить по джину. Все же, летний напиток. Тайка протягивает руку к нему, берет стеклянную бутылку из-под выпитого пива, изучая этикетку. - Если ты по легкому, спроси за местное веллингтонское… - но Риз берет два джина. - Понял, - улыбнулся он. Алкогольную прелюдию с пивом Дарби уже, видимо, прошел. Тайка же, в силу своих вечных опозданий, чаще всего начинал сразу с крепкого, чтобы не отходить далеко от компании.

- А почему ты отошел от стендапа? У тебя ж талант и это... тандем с Джемейном, разве нет?

- Вот так сразу в душу, да? - Коэн удивился внезапному вопросу.

Он тяжело выдохнул, запрокидывая голову назад. Почему ты не рисуешь чаще, Тайка, у тебя ведь талант? Почему ты не шутишь свои шутки, Тайка, ты же великолепен в этом? Почему ты не идешь в аспирантуру, Тайка, ты бы так пригодился своему университету? Почему ты не бросаешь курить? Почему ты еще не завладел этим миром? Блять, отъебитесь. Его тянули в разные стороны разные люди своим непрошенным мнением, начиная от родителей и заканчивая Клементом. Но в голове Коэна работали совершенно простые алгоритмы: он не умел делать то, что должен, он умел лишь в то, что зажигало его сердце. И так выходило, что разные истории имели свойство заканчиваться. Как, например, его попытки выйти в массовые выставки по фотографии. Он занимается ею и по сей день, но уже давно не тешит себя, что его имя будут знать как легендарного фотографа. В этом будто бы не было никакой жизни для него, и он не мог представить, что лет в сорок будет вяло прохаживаться по выставочному залу в том же джемпере из 90-х и разговаривать с молоденькими девушками так, словно он понял не только жизнь, но необъятное искусство. Слишком скучно. И с комедией было нечто схожее, угасание внутреннего потенциала, желание ввязаться в совершенно иную историю. Она не будет менее смешной или творческой. Просто ему было нужно что-то иное.

Но он не будет посылать Риза, который был не в контексте его творческих затупков и, как могло показаться со стороны, лени. Он отпил свой джин и посмотрел на него.

- Если прям в сухом остатке… - пытается сформулировать Тайка. - Мне стало неинтересно, - он пожал плечами. - Знаешь, я никогда не видел себя комиком. Просто Джемейн умеет развести на любой движ, будь с ним поосторожнее, - он показал пальцем на Риза, сжимая стакан, словно действительно предупреждал об угрозе. - Он весь из себя интеллектуал-затишник, но вот ты уже с ним в Австралии делаешь импровизацию на тему детей в подвале, потому что забыл ноты песни, которую вы должны играть на музыкальном фестивале, - усмехнулся он, делая глоток. - И после премии Билли Т, которая далась мне случайно, ведь это не было моей целью, знаешь… я как будто реализовался этой области. Что делать дальше? Покорять Америку? Неее… - он на секунду задумался, оглядывая разных людей в зале, и снова перевел внимание на Риза. - Ты же с его подачки спрашиваешь? - прищурился он в попытках разоблачения. - Я не думаю, что Джемейну нужен я. Он скучает, это понятно. Но… по правде, ему нужен кто-то вроде тебя. Ты записываешь свои выступления? Ты же блять просто великолепен, ох, - он делает искренний комплимент. - А я слишком занят.

Хитрожопый жук. Клемент умел в сводничество как никто другой, при том, что он никогда не казался человеком, который был бы в этом заинтересован. Оттого его рокировки выглядели незаметно и блестяще, но Тайка умел читать между строк. Если Клемент пытался играть в его мамочку, так у Тайки уже была женщина на эту роль, которая не забывала также подкидывать те же самые вопросы - когда, Тайка? почему, Тайка? Большинству людей казалось, что если Коэн взялся за какое-то дело, то он будто бы должен стать профессионалом в этом и построить карьеру. Но жизнь не состоит из одних лестниц, и иногда нужно делать только то, что хочется здесь и сейчас. Без какого-то смысла, отпуская старые неработающие паттерны. Вместо всех этих вопросов он любил обычный человеческий интерес: Тайка, а чем тебе интересно заниматься сейчас? И Коэн округляет глаза в удивлении, что его мысли материальны.

- Оу, нуу… - он несколько растерялся, и в груди теплом расплывался джин вместе с некой благодарностью за отсутствие душнения. - Всего понемногу, но сейчас я больше всего на свете хочу снять свой фильм. Мы с Клементом многие годы репетируем одну идею о вампирах. Да, я знаю, звучит тупо, но там уникальная комедийная история. Я хочу, чтобы мы ее сняли, но там еще очень много преподготовки. Поэтому я пишу сценарии для короткого метра, хочу податься на фестивали. У меня нет никакого бюджета от слова совсем, поэтому пока все своими руками. Но, знаешь… блин, это такая вещь, от которой в груди начинает полыхать, - он коснулся ладонью своей груди. - Я не знаю, что вообще получится из всего этого, но я просто… знаешь, как будто должен это сделать, - Тайка на мгновение замолчал, прерывая свою волну какой-то чересчур искренней вдохновленной речи. - Прости, я слишком увлекся. Так часто бывает, когда мне покупают выпить, - усмехнулся он, стукнув своим стаканом по напитку Риза. - За встречу и за упущенные ритуалы на прошлой неделе.

Он улыбается. На Риза было приятно не только смотреть, но и слушать. У Дарби не было привычного новозеландского акцента, словно он переехал сюда из Европы уже в более взрослом возрасте. Но Тайка знал, что он такой же киви из соседнего города, знал, что он в контексте менталитета. И тем не менее, он чем-то радикально отличался от всех его знакомых. И дело было не в этой милой внешности с привкусом «остаться после уроков доделать домашку», не в лучистых волосах, нет. Будто изнутри этого человека транслировалась некая сила и даже, пожалуй угроза, но то было не про безопасность. Словно Дарби умел побеждать врагов добром. И такие люди - это нечто уникальное.

Взгляд Тайка застрял на рубашке Риза. Он потянулся к ней своими пальцами, не спрашивая разрешения, оттягивая ткань, чтобы в потемках разобрать очертания рисунка. Шел третий стакан очередного напитка, и компания комиков позабыла о них, и это было органично. Тайка склонился чуть ближе, рассматривая домики в бесшовном узоре.

- Венеция? Люблю Венецию, - сказал он, отпуская мягкую шелковистую ткань. - Хочешь дунуть?

На шутку про второе свидание Дарби не реагирует так, как, возможно, того хотелось Тайке. Он только слабо улыбается уголком губ и фыркает под нос, и при этом выглядит очень довольным, потому что отбить такую шутку спустя неделю - это нихуя себе. Такие панчи Риз любил. Долгоиграющий юмор самый недооцененный, но для интеллектуалов - практически пища богов.

— И тоник отдельно, пожалуйста, — довольно громко, но не резко, говорит Риз бармену, на секунду отвлекаясь от Тайки. Раз уж он выбрал джин, то они поступят подобным образом. Но долго на этой теме Дарби не спешит топтаться, поэтому сразу после оплаты - вытащенной из кармана средней купюры, - возвращает все свое внимание Коэну, пододвигая ему и себе стаканы с джином.

Первую партию они, конечно, выпивают чистыми, и особенно как-то без тоста. Нечто среднее между здравием и встречей, так что, чистая формальность.

— Вот так сразу в душу, да?

Риз мог бы устыдиться за бестактность в подходе, если бы он это умел. Но и бестактным свой вопрос не считал, потому что задавал его не с целью начать переубеждать (как бы Клемент на это не намекал), а чтобы понять, в чем гений Тайки Коэна. Просто не знал, как начать более грамотно. И потом сразу решительно ответил:

— Да.

Риз не знал такой проблемы, как сверхожидания со стороны близких. Он даже не знал, каково это — когда от тебя что-то требуют, но слышал подобное в адрес сестёр, особенно старшей, которая его практически воспитала. И хотя их семья в целом была счастливой, хоть и неполной (что странно, если учесть, что их было пятеро детей), но Ризу не хватало топорной, грубоватой поддержки, которая могла бы спровоцировать его на достигаторство. Возможно, четыре года службы в армии этот гештальт закрыли — побыв под строгой рукой командира, он не только выработал уверенность в себе, но и проработал потребность в подчинении. Теперь это не казалось интересным (впрочем, кто знает?).

Теперь это было неважным — он нашёл свой путь, и хотя на это понадобилось много потерянных лет, Дарби понимал, что с жанра комедии не уйдёт до конца своих дней. Драматический актёр из него так себе — не из-за отсутствия каких-то особенных способностей, вот их как раз было в достатке, а просто из-за интереса к более сложным темам. Он хотел бы, пожалуй, нести людям счастье и позитив, а не загоны — если слезы, то только от смеха. За личную жизнь Риз браться не спешил, ровно как и транслировать туда то же самое, поскольку был занят творчеством всеми до последней мыслями, и любовь не входила в эти планы в ближайшие пару лет. Он бы обозначил свой статус как «все сложно», потому что, с одной стороны, был женат на своём вдохновении, а с другой, был открыт к поверхностным связям с возможным продолжением. А вот в друзьях он нуждался, как никогда прежде.

Потому что теперь жизнь Риза Дарби была похожа на калейдоскоп событий и мероприятий, бесконечного юмора и новых идей, и те люди, с которыми он начинал творческую деятельность в университете, увы, не поставили на эту затею, откололись от корабля, оставили его одного в этом море — но только Дарби был неутомимым позитивистом (и ещё не знал, что такое депрессия), уверенно идущим к горизонту и встречающим на пути встречные корабли, — вроде Джемейна Клемента, — с которыми удавалось образовать что-то типа коалиции. Был ли Тайка тем, с кем Риз бы продолжил общение? О, это было настолько очевидно, что даже не ставило вопрос под сомнение.

Тайка Коэн не просто впечатлил его, но задел какую-то струну души, которая издала нежную мелодию, и он просто понял, что вот это — его человек, без всяких контекстов и меркантильных мыслей. Просто Тайка говорил так, что Риз завороженно и молча слушал, только изредка задавая такие вопросы, которые направляли бы его речь в нужное русло, слушал внимательно и неотрывно смотрел на его лицо, такое подвижное в микро-мимике, ощущал харизму через весь стол и, вот теперь, на расстоянии согнутой руки у барной стойки, и думал, что сторителлера лучше не встречал.

Дарби требовалось одиночество или отдельная комната, чтобы придумать сценарий и шутки. Нет, он сам рождал их в каком-то огромном количестве во время импровизаций, но удержать их мог только наедине с собой. А Тайка генерировал их и, что интересно, запоминал будто конкретной картинкой в своей голове, и потому Ризу было интересно узнать про него… всё. Почему ушел из стендапа и ещё:

— Чем бы ты хотел заниматься сейчас?

Вторую они пьют уже, чуть разбадяживают самостоятельно тоником на столько, насколько каждому комфортно. Дарби слушал Тайку - и слушал внимательно, вникая в суть, в полутона, в какие-то мимические моменты, чтобы понять его лучше. Может, заодно чуть лучше понять и себя. В некоторых вопросах психологии Риз на самом деле чувствовал себя не очень уверенно, поэтому тем более не хотел давить на Тайку или что-то в этом духе. Просто интерес, неподдельный и искренний. Тайка кажется действительно увлеченным кино, и это подкупает. Конечно, Риз не верил пустым обещаниям или предложениям сняться в проекте, но теперь он понимал, что речь-то может о чем-то не глобальном, но важном для роста - своего и своих друзей, - поэтому мысленно, на третьем шоте, решил, что пойдет в любой его проект и на любую роль.

Если ему правда нравится комедия Риза Дарби - он подберет ему образ, который спасет любую картину. Риз считал себя именно таким парнем - тот, который вывозит тусу в самый последний момент. Собственно, он всегда был этим буфером, начиная со своей семьи. И никогда не был в главной роли. Вообще ни для кого. Это... это удручало, но в целом, давало стимул развиваться.

— Продолжай, продолжай, — успокаивает его Риз и прилегает на локоть на барную стойку. — Это нормально, что я так пялюсь на тебя? — Улыбается, представив, как это, должно быть, выглядит со стороны. — Не подумай ничего такого, просто ты очень интересный рассказчик. И не только. Короче, не парься,  просто говори.

Риз отмахивается, чуть пьяненько хмурясь, и делает глоток тоника. Он освежает, но не насыщает. Впрочем, и они не торопятся. Но Тайка, изучающий его рубашку — это что-то новое. Дарби немного растерялся, потупив взгляд на Тайку немного снизу вверх, скептически повел бровью. Ну, подумал, слава богу, что оценили рубашку. Он ее выбирал-то специально по поводу, чтобы никто надежд не строил поймать с ним что-то менее увлекательное, чем беседа и всякие хохмы.

— Это рубашка-антисекс, — поясняет Дарби, точно так же исследуя ткань на ощупь в демонстрации принта Венеции. — И анти-стресс тоже, — хохочет. — Но я смотрю, у тебя по стрессу интереснее варианты. Давай, — соглашается на дурь, особо не раздумывая, но слегка удивляясь наличию травы в этом цветном пиджаке.

Тайка достает прямо за баром. Всем насрать, это Веллингтон и ночной клуб. Курят прямо за баром, а что курят — неважно. Меньше знаешь, крепче спишь. Риз был того же мнения. Он спокойно взял в руки самокрутку, позволил прикурить себе, и так раскуривал, пока не дошел до середины бланта. Если уж быть честным, то какой стандапер — не травокур? Риз какое-то время стоит с прикрытыми глазами и улыбочкой, пока Тайка раскуривает для себя. Пританцовывает головой в такт, потом открывает глазки и смотрит на мир в розовых тонах. Или это цветомузыка поменяла оттенок? Так наплевать, главное, что уютно.

— Фак, я хотел потанцевать, — он на пробу делает несколько вальяжных, размазанный травкой движений бедрами, но роняет голову на грудь и с грустинкой в голосе выдает: — Но походу это не для моих ног сейчас.

Попытки танцевать оставляет за баром. Присаживается рядом с Тайкой, но не различает, стоит тот или сидит, потому что Коэн всяко выше.

— Между прочим, я хотел тебе что-то сказать, — Риз наклоняется ближе, кладет руку на плечо Тайки, подтягивает к себе, и просто, ну, хихикает тихонько, уткнув лоб ему в плечо, чередуя это с набором слов и сменой ролей по голосам: — И я стою такой в Сиднее, говорю, мне нужен номер. Она мне: "остался только Президентский люкс", — Риз изображает женский голос и немного пластику верхней частью тела, переходя на мужской там, где наступает момент его речи, и продолжает: — Давайте, говорю... "А можно ваши документы?" Дее-е-вушка, вы что, всерьез собрались проверить документы... у Президента?? — И Риза разъебывает. Просто в дикий угар, после которого он почти резко становится серьезным и встряхивает головой, говорит: — Бля, пойдем подышим.

И направляется к выходу из клуба, надеясь на то, что Тайке не нужно особое приглашение и он понимает его с полуслова. По крайней мере, все их диалоги проходили так, что Риз вообще забыл, что они видятся второй раз в жизни. На улице он прислоняется спиной к стене, даже не думая о том, что он в светлой рубашке, делает глубокий вдох и смотрит на Тайку.

Все друзья Тайки Коэна считали, что у него не было проблем с девушками, и тот не признавался прямо, хотя и рассказывал некую тонкую закулисную историю. Ему действительно не составляло труда снять почти любую из своего типажа. Ну, из тех маниакальных пикси, которые еще не определились со своим местом в пищевой цепи. Обязательно с творческой припиздью, иначе им будет не о чем говорить. К нему нередко подсаживались и девушки покруче, от которых за километр несло духами за триста баксов. И если с первыми Тайка кайфовал под любую музыку, то со вторыми представлял, как те наступают своим каблуком ему на член. И он не знал, это из области эротических фантазий или кошмарных снов. Впрочем, все в конечном итоге душили его также, как и другие люди. А потом уходили, весьма быстро, закрывая за собой дверь и возможности на дальнейшее общение. Может, не вывозили характер, а может, им был нужен кто-то более вовлеченный в их проблемы. И Тайка страдал практически по каждой, пока к нему не подсаживался кто-то новенький. Да, чаще всего девушки снимали его, а не наоборот, и он не запрещал. Какой молодой сексуальный парень откажет в таком, будучи ментально здоровым? Они всегда расспрашивали его о том, чем он занимается, по-женски восхищались каждым его словом. «Ты такой талантливый, Тайка», «Я так хочу посмотреть твой будущий фильм», «Я дам тебе прямо на этой барной стойке, если назовешь героиню моим именем». А потом им становилось неинтересно, ведь его творчество не приносило денег, а его герои - чаще всего дети со смешными именами, и там некого называть так красиво, под стать твоим ногам, которые уже полчаса играют с моей штаниной. Они не понимали его странного романтизма, может, он и не умел его проявлять. Его личная жизнь превращалась в неудачный стендап, и это была одна из причин, почему ему хотелось притормозить с комедией и заняться острыми социальными проблемами. Может, если он вывернет душу наизнанку, может, если удастся высказать это и обсмеять в ином векторе, он разрушит свое проклятие. Ведь кем бы ты ни был, человек всегда ищет своего человека. И вот очередной интерес - и он теряется. Тебе… правда интересно?

- Это нормально, что я так пялюсь на тебя?

Тайка изогнул бровь, скрывая лицо в стакане с джином. Он не собирается отвечать на это, но его улыбка выдает его признательность. Да, чувак, это нормально, потому что мне это пиздец нравится. Нравится, когда пытаются залезть к нему в душу, и он открыт для проникновения. Не нравится, когда в нее гадят. Но тут раз на раз не приходится. Заходи, здесь, в целом, уютно и есть старый бабушкин диван. Он раскладывается.

- Продолжать? - внимательно спрашивает он. - Для протокола, тебя никто не просил просить меня, и, возможно, тебе пизда.

То ли это алкоголь, то ли Риз смотрел на него совершенно невероятно. Какие-то сигналы говорили о том, что он флиртует, хотя он вел себя не как типичная съемщица в его жизни, и этот паттерн Тайка не мог разгадать. Он продолжал говорить о себе, изредка задавая встречные вопросы, и Дарби отвечал на них слишком кратко для того, кто так ярко и интересно выглядит на сцене. Словно он всю жизнь копит внутри и терпит, чтобы блистать один час у микрофона. Коэну хотелось раскрутить его на большее, расслабить, чтобы этот разговор не превращался в нарциссическое интервью, от которого он, конечно же, просто не способен отказаться. Именно поэтому они курят два косяка. Тайка вдыхает, задерживая дым в легких, смотрит на Риза и резко кашляет, перестаравшись с этим тонким ритуалом. Запивает горечь джином. Лицо Дарби расплывается, и этому человеку точно не стоит показываться родителям в таком состоянии - все написано в покрасневших глазах. Тайка меняется тоже, уходит в более добродушные начала, улыбка на его лице теперь дольше обычного, а глаза плывут где-то по мечтам. Риз говорит о танцах, и Коэн просто начинает покачиваться на барной стойке, щелкая пальцами в такт Whats up? - 4 Non Blondes. Идеальная песня, под которую можно и смеется, и танцевать медляк.

- Под этот трек не танцуют ногами, - подбодрил его Тайка, продолжая слегка пританцовывать на стуле, пока Риз не пододвигается ближе, чтобы разъебать его своим артхаусным перформансом. Тайку сгибает пополам в приступе огненного ржача, от которого близ наслаждающиеся романтической рок-атмосферой парочки посмотрели с осуждениями. Если орать, то изо всех сил, орать до слез, стукнув ладонью по барной стойке. - Блять что? - продолжает ржать он, и остановиться невозможно, лишь вытирать выступающие слезы. А эти голоса, словно Риз читал сказку ребенку, изображая разных персонажей. - Боже… Уф… Да, после такого нужно подышать, - соглашается он, следуя за венецианской рубашкой.

Они сбегают с вечеринки, на которой становилось шумно и азартно, словно действительно были на свидании и хотели побыть лишь вдвоем. Риз облокачивается на стену, и в свете ночных фонарей Тайка фиксируется на тенях его рубашки, создающие прекрасную драпировку. Он закуривает сигарету, и дым смешивается с его горячим дыханием на контрасте прохладной ночи.

- Когда ты придумал это? - спросил Тайка о минувшей шутке. - Сколько травы ты куришь? - нахмурился он, скрещивая руки на своей груди и манерно стряхивая пепел с сигареты. Риз спросил его о фильме про вампирах, и Тайка слегка прокашлялся, прежде чем приступить к пояснению, включая неизвестный никому акцент, который он давно придумал в своей голове. Хрен его знает, что как там в Румынии, он даже не уверен, где она находилась на карте. Но в представлении художника-майори из Новой Зеландии это звучало примерно так. - Пхивет! Миня завут Вьаго, и я вампирр… Ми с моими друзьями Диканом и Владом снимаем квартира в Новой Зеландия. Здесь очянь сложна, каждий месяц нам приходит почта. Знаете, это очень сложна, когда ти вампирр в наши день, и тибе прриходися постоянно платить зааа электрииичества, за воду, а у тибя даже нет нормальный работа. Ищо ощень тяжелый жизнь, когда оборотни делают проводам кусь каждый полный луна, - Тайка скалит зубами и показывает пальцами когти, имитируя собаку. - Это просто немнога не по-соседски. Ми же все живем на одной улица, не надо писать на мой газон, пачиму это шутка для тибя? Ни надо вести себя как пес. Поэтому оборотней никто не любит. Наверное, ощень одиноко так жить. Я не знаю, у меня есть Дикааан, Влааад. О, они тоже вампирры. Я думаю, они магли би почаще читать наша почта, у нас уже девять лет нету света из-за того, что Дикан испачкал все счета кровь своих женщин. Я просил так не делать, ощень важно, чтоби дома был не только порядок, но и чтоби ми панимали друг друга. Это ощень важно, когда вокруг так много оборотней, которые окружают твою лужайку. Вазможна, я мог би бить оборотнем, если би они не пахли, как мой тренер по фехтованию…

Тайка остановился на взгляде Риза. Это трава так запела новыми красками или в его взгляде было что-то влюбленное? Он флиртовал с ним весь вечер или просто шутил слишком по-гейски, но восхищенный взгляд сложно перепутать с фальшью. Они стояли очень близко друг к другу. Давно потухшая в руке сигарета упала на асфальт. Тайка посмотрел на губы Риза, и все это происходило очень быстро, хотя есть ощущение, что биты, доносящиеся из клуба, просто зависли в воздухе. Он легко качнулся навстречу и коснулся его губ своими, прикрыв глаза. Мягкое и теплое. С привкусом остатки шуток. Наваждение, в котором он сильно ошибся, которое длилось всего пол Миссисипи…

Для протокола, никто Риза Дарби за язык не тянул, когда он предлагал Тайке продолжить говорить и тем более, когда тащил его на выход. Но в клубе становилось очень душно, а рок-музыка не располагала к расслаблению. Пригодился бы инди-вайб или этника, какое-то фоновое бренчание на гитаре в стиле "Конкордов", но не это, долбящее-колотящее, даже нисколько не ритмичное, да еще и с глубокомысленными текстами. Пока они с Тайкой угарали над президентским люксом, ребята по серьезке топтались под баллады.

- Недостаточно, - честно отвечает Риз про курение, показывает какой-то очень мелкий размер потребляемого пространством между большим и указательным пальцами. И пусть думает, что хочет, чего Ризу недостаточно - Дарби и сам не знает, но чувствует, что ответ все равно где-то в ореоле этого. Если бы им было чуть менее насрать, они бы подумали еще. Но сейчас им слишком весело и слишком тяжко дышать спертым клубным воздухом, смешавшимся с никотином, алкоголем и дым-машиной, что хочется простого-человеческого выйти на улицу и не сдирать себе глотку попытками перекричать музло.

Они даже чуть отходят за угол. Музыка еще доносится до ушей и даже поддалбливает под ногами вибрацией отзвука, но не перетягивает на себя внимание и не отвлекает от важного. Из важного это, конечно, Тайка Коэн и его ахуевший перформанс, который занял, наверное, целую вечность, но Риз бы потратил целых две или даже три таких, потому что, блять, это гениально. Он толком нихуя не понял, кроме вайба, и этот вайб был ТОТАЛЬНЫЙ КРИНЖ И ШЕДЕВР, которого еще не видывал свет. В какой-то момент Дарби даже прикрыл рот руками, искренне восхищаясь потоком сознания. Это был он - поток сознания, - который лился из обкуренного Тайки Коэна, как млечный путь, и они летели в гребанный космос, а под ними была Земля, но это было неважно - потому что это была абсолютная гармония слияние безумие хаос и вечность уплывающая из под ног дарящая успокоение в вечных поисках себя просто погружение в дивный мир где нет осуждения боли и страха вперемешку со стыдом там стыд по умолчанию не предусмотрен в системе и сама система это любовь к ближнему это оборотни которые ссут на твой газон и вампиры маргиналы это просто гениально это утопия.

- Антон, - выдохнул Риз и сморгнул наваждение, но оно никуда не исчезло. Он все еще видел перед собой Тайку, но не понимал, кто этот человек и почему он только сейчас показал всю свою мощь. - Имя для оборотня - Антон.

Без понятия, почему. Абсолютно. Такое всратое имя, русское. Ах да, точно. Что-то гангстерское.

И больше он ничего не сказал. Не придумал или не успел озвучить - это уже было неважным, потому что взгляд Дарби сказал ему все. Но не учел только, что он не умел читать мысли.

Правда в том, что ты всегда это видишь: падение взгляда, задержанное на вдохе дыхание, дрогнувшие ресницы, секунда на сомнение в тонком изломе бровей и, конечно, приближение к лицу. Ты всегда знаешь, что произойдет через секунду, и, несмотря на навык быстрого реагирования - есть он или нет, - именно этот мув ты определишь интуитивно даже в стельку пьяным, укуренным или в добром здравии. Всего секунда до столкновения планет.

Секунду назад у вас все еще была возможность спастись.

Но губы на мгновение тают, превращаются в сладкую вату, прилипающую к чужим губам, сахаром оседающую на языке; губы у Риза тонкие, он сам - несуразно-пестрое птичье оперение и острая гладкость линий, - тянется навстречу, клюет ими в чужой рот, вот и весь поцелуй. Вот и все, что произошло, он и сам будто не понял, но зато осознание ударило по затылку бумерангом всех его двойственных сигналов, воспринятых так буквально. Они же творческие люди, они - о любви, не о ненависти и шейминге. И все бы ничего, только Риз ничего не планировал - ни целовать Тайку, ни давать ему надежду, ни покорять, как бы там ни светились его глаза на самом деле при виде кудрявого гения (черт, он гениален, этот его вампир - это разъеб полнейший), - это все еще было не всерьез. Так, очарованность энергетикой и восхищение мышлением.

Осознание - это руки, встающие преградой между телами, толкающие в грудь с чуть не рассчитанной силой и на адреналиновом выплеске эмоций. Риз почти за секунду трезвеет. Не вытирает губы, поскольку парадоксально не испытывает брезгливости, но отшатывается назад, еще сильнее вжимаясь в стену от неготовности к тому, чтобы личное пространство нарушалось вот так, без спросу. Он не понимает, что произошло, но говорит раньше, чем успевает обдумать ситуацию, оправдываясь:

- Тайка, я не гей.

Сердце херачит так, словно вот-вот вылетит в открытый космос.

Толчок, который заставляет сделать его один неловкий пьяный шаг назад. Он не опешил, не растерялся, он привык к выталкиванию себя из чужой личной зоны комфорта. Но в груди все же разлилась горячая волна тревоги и адреналина. Риз не был похож на того, кто набил бы ему морду прямо сейчас, но Коэн тысячу раз пожалел о случившемся. Ему было не столь важно, что о нем подумает Дарби, сколько то, что он отстранил его от себя, при этом пытавшись притянуть ближе. Тайка поднимает ладони вверх в сдающейся позе и смотрит максимально спокойно. Потому что он тоже почувствовал, как чужие губы клюнули его в ответ.

- Я савсем забиль сказать, что у вампирр есть спасобность гипнотизировать свой жертва, - продолжил он, не выходя из своего амплуа. - К сожалений, я не всегда выходит делать это правильно, как у Влад. Но я ощень стараюсь, чтобы маи жертви перед укусом чувствовали себя особенными… Я устраиваю свидаааания, иногда зажигаю свеча. Мне кажется, такой подход ощень правильно делать. Все же это их последний день, потому что я ни всегда могу укусить правильна, чтоби не задеть важний артерия, - он поджимает губы, словно молчаливо извиняется, пытаясь списать все на неудавшийся шутка. - Мине ощень жаль, что я навел хомо саспенс. Вампирр не значить бить гей. Ощень жаль, что люди ни панимают это.

Он закончил свой перфоманс. Что это блять было? Стоит переслушать Боба Марли, возможно, там кроются некоторые объяснения. По крайней мере, может, там была инструкция, как объяснить будущему другу, что поцелуй под травой не был приглашением радужно долбиться в задницу. Об этом Тайка и не думал вовсе. Его просто притянуло, словно магнитом, его израненная женщинами душа нашла единственный огонек, который был способен подлечить сегодняшним вечером пятницы. Да, он был неправ, да, он выбрал не лучший способ получить желаемое. Нужно было просто рассказывать шутки и ограничится прощальными объятиями на один Миссисипи. Его щеки горели от стыда, он потерпел настоящее фиаско. Он расскажет об этом завтрашним утром своей матери в похмельных гонках, запираясь в комнате, как в подростковом возрасте, отказываясь выходить во внешний мир. А она припомнит ему его неудавшиеся эксперименты в его творческих коммунах (так она иногда говорила о его образовательных группах), чем загонит еще сильнее. «Ты слишком любишь женщин, чтобы быть геем, сын». Он и сам это прекрасно знал. Женщины - ахуенны. Но еще лучше - не столь представительницы другого пола, сколько само чувство любви, которое существует вне зависимости от ограничений. Жертвенная, мазохическая позиция, которая нагнет его еще ни один раз. Гей? Тайка не был им. Он был кем-то, кого-нельзя-назвать, потому что это было невозможно четко сформулировать в 2002 году.

- Прости, - сказал он уже без своего акцента. - Спишем все на то, что я обкурился и на момент мне показалось, что ты - Селин Дион? - он улыбнулся и протянул свою руку в знак примирения. - Порядок?

Но губы Риза дрогнули навстречу. Так какого хрена это было?

И Тайка попал в самозбывающееся проклятие похмельных гонок и бесконечной неловкости. Он бы позвонил Клементу, рассказав, как накосячил, да только тот обстебал бы его с ног до головы, и это не то, что сейчас нужно делать. Расшатанный, с дикой копной волос на голове, словно он проснулся подсолнухом с лицом китайского пчеловода, он как-то дошел на кухне, где его ждал стакан воды и аспирин.

- Боже… - он закрыл ладонями свое лицо. Мать тут же накинула ему все те комментарии, которые он спрогнозировал и которые он так не хотел слышать, но она была права в каждом. Впрочем, ей удалось поддержать его: «Родной, ты очень сложная натура, которая выбрала себе сложный путь. Давай, ешь свой завтрак. Подумай, может, ты можешь написать об этом что-то, что ты там пишешь». Таблетки полетели в горло, смываемые холодной водой из-под крана. - Боже… - опять протянул он, падая головой в согнутые руки на столе. Мычит. - Мне надо съехать от тебя. Мне уже 26 лет.

- О, у тебя появились деньги? - тут же кекнула его матушка, намыливая посуду в раковине.

- Ты убиваешь меня.

А потом Клемент позвонил посреди недели, проорав, что они закончили снимать Тонганского ниндзя. Это было супер-крутой новостью, которой Тайка искренне порадовался. В связи с этим было решено незамедлительно устраивать тусу века, которая должна стать легендарной. Все же не каждый раз ваш друг дебютирует в кино, хоть они и снимали конченный трэш. Был объявлен съемный дом, море алкоголя и левых телок из модельной школы, а также приглашены абсолютно все. Если дом не сожжется в этот день, значит, все гости не усвоили свои инструкции.

Они загрузили дом всем необходимым, даже привезли музыкальные инструменты. Зачем вызывать диск-жокея, если у них и так все было заряжено. Тайка оделся максимально просто, ведь нужно было поработать руками, но футболку подобрал нежного лавандового цвета, как счастливую с одного из своих выступлений. Его одежда была словно ему не по размеру, зато маневренность движений была на высоте. Удивительно, как им удалось все четко организовать, ведь они с Клементом постоянно отвлекались на различные физические шутки, и в какой-то момент один убежал за другим, бросая гитары на земле и оставляя Сэма разбираться с ними в одного. Но он же ниндзя, ему должно быть похуй. Вайб вечеринки начался еще до приезда всех упырей, они молодые, гордые и заранее пьяные. А самое восхитительное - съемочная команда проставилась абсолютно всем необходимым. Гости прибывали и постепенно расхищали холодильник с холодным пивом, но то лишь репетиция их тщеславия. Тайка решил чутка перевести дух и взял в руки электрогитару, вырисовывая на ней ненапряжный рифф, повторяющийся снова и снова. Его пальцы скользили по стали, и в эту минуту его ничего не волновало, кроме одной красотки, сидящей неподалеку на диване и подающей мимолетные взгляды. Коэн улыбнулся ей, и в этот момент увидел пришедшего Риза Дарби, которому Клемент тут же всучил бутылку пива. Мотив мелодии Тайки резко сменился на комедийный, под который только частушки читать. Он улыбнулся Ризу издалека со своей импровизированной сцены, и в итоге отложил гитару, подходя едва припрыгивая.

- Привет, - улыбнулся он, и Риз двинулся навстречу, а Тайка умело подставил ему руку в качестве приветствия, как лучший выбор на сегодня. Им стоило начинать с дистанции, он понял это тогда, когда переборщил со своими вредными привычками. Никаких Миссисипи. Коэну было пиздец как стыдно на протяжении всей недели, настолько, что все это вылилось в его постепенно готовящийся сценарий совершенно иной историей. Как матушка и завещала.

Они не успели обмолвиться дополнительным словом, потому что Клемент и Сэм решили объявить о начале разъба. Они запрыгнули на стол, на их лбах белые ниндзя-ленты, которые они захватили в качестве трофеев со съемок. В духе отличных юмористов и прекрасных организаторов, они озвучили простые правила игры.

- Так, что еще… - говорил Клемент. - Ссать можно везде, не нарушая чужой комфорт! Комфорт! Это важно! В остальном, крепкий алкоголь после восьми вечера, потому что вы все должны остаться в живых. Секс - на втором этаже, и не смотрите на лестницу, гребенные вуйаристы, не смущайте парочек, - он подмигнул аудитории и прокричал. - Это будет тупое говно тупого говна! Делайте ваши снимки! - и театрально бросил микрофон, который, кстати, нихрена не работал.

Хлопок по спине, и Тайка оборачивается. Риз все же нашел его среди толпы, и его доброе лицо было настроено на дружелюбный контакт. Краткий миг, и Коэн снова попал под его запрещенные чары, задерживая дыхание и обдумывая ответ на то, что Дарби еще даже не произнес. Но в этот раз изощренный комик решил отделаться смолл-током на очевидные темы, и это было логично.

- Спасибо-спасибо, я не первый день на родео, - улыбается Тайка, благодаря его за комплименты вечеринки. Все же он как минимум тащил инструменты и согласовывал всякие фешенебельные решения. - Второй раз, если честно.

Сзади подбегает та девица, с кем он обменивался мимическими сигналами, легко обнимает его за плечо и смеется, прося его сыграть на гитаре снова.

- О, конечно, я ради этого мозолил пальцы десять лет, - улыбается Тайка, украдкой посматривая на Риза. Девушка спрашивает, может ли он сыграть что-то знакомое ей, и он огорченно качает головой. - Нет, дорогая, но я могу исполнить песню о поиске клитора. Джемейн! - он позвал своего друга, и ему даже пришлось свистнуть, чтобы тот все же обратил свое внимание на возмущенное лицо Коэна. Конечно, общайся со своими актерами, когда Тайка тащил на своей тощей спине блядские барабаны. Ну, пока не забил хер. И после он снова обращается к юной ученице модельной школы. - Вот там, - он показывает ей на кресло недалеко от импровизированной сцены. - Лучшее место с чистейшим звуком, - и девушка ушла, полная флирта и кокетства, и Тайка вновь остался один на один со взглядом Риза Дарби. Все было абсолютно хорошо, но тревога не давала покоя его сердцу. Но это не запрещало продолжать пробовать в непринужденность. Он обратил внимание Риза на кресло с противоположной стороны, показав на него пальцем. - А вот там действительно лучшее место, - он хлопнул его по плечу, уходя с улыбкой и поднимая свою гитару с пола. Пара их лучших комедийных песен, и он начнет заливаться алкоголем, как ни в себя.

Что это за оборотническая магия, которая накрывает их, превращая в голодных животных? Риз теряет дар человеческой речи даже в мыслях. Сложно уловить хотя бы одну, потому что ситуация считывается им только в движениях и такте, изгибами тела и отдачей, которая подгоняет его бедра. Тайка кажется существом хтоническим в этом слабом комнатном освещении и с горящими карими глазами, что разлились до краем в черную бездну. Нельзя сбиваться с этого ритма, но можно поменять позу, чувствуя активность прижатого к матрасу тела.

Все, как ты захочешь, малыш, веди и направляй, лишь бы тебе было хорошо. Риз чувствует себя просто ахуенно, наблюдая за тем, какой кайф получает его любовник, наглаживает бока в удобной миссионерской, пока они оба подходят к тому, чтобы кончить. Риз держится только на морально-волевых, потому что не может позволить себе проиграть первым: эта принципиальность способна сломать горы, но в данном конкретном случае требует подтверждений своих умений, роспись белыми чернилами, дрожащее тело в оргазменной судороге, чтобы ему, Дарби, было бы чуточку легче опомниться после. В Тайке возбуждает абсолютно все: от идеальных пропорций до тембра голоса - и это едва ли помогает в заезде. Но Риз кончает на его живот, вынимая быстро и опасно, едва уследив за собой - все же разница в пару секунд превращает Риза Дарби в триумфатора, чертовски счастливого от осознания, что если они проебались в чувствах, то абсолютно точно получили эмоциональную сатисфакцию.

Иногда вдохновение между двумя людьми бывает столь сильным, что окунает в дереализацию - ты, я, наши роли, драматические и социальные, - и гиперфиксированную маниакальность узнавать друг друга все больше и больше, пока не останется только единственны выход выплеснуть вспыхнувшую любовь к чужим гениальным мыслям. Все дороги любого коннекта ведут в постель - вопрос времени и принципов. Можно держаться сколько угодно долго, но себя не обманешь, если мысленно хоть раз представлял, ну например: как переиграл бы эту идиотскую сцену в подворотне. Что было с десяток вариантов развития событий, а ты выбрал самый тупейший. Но вроде бы сегодняшняя ночь должна поставить точку в этом вопросе? И раз уж мы здесь, голые, смешливые в экстазе, пошлые и такие честные, то:

- Значит, я все же бисексуал, - смеется Риз и поворачивает голову к Тайке. Обмен шуточками или что бы там оно ни значило, полуправда или флирт, но ему хорошо, и ничего не помешает хотя бы ближайшие минут десять никуда не спешить и не торопиться с выводами. Просто прикрыть глаза, отдышаться, нащупать якобы случайно пальцы Тайки и положить на них сверху свою ладонь. - Ты думаешь, я бы в тебя кончил без разрешения? Обижаешь, - на запыхавшемся выдохе Риз произносит вопрос скорее риторически, чем всерьез, но именно это и перещелкивает его на инсайт. - А что, боишься залететь? - Риз глухо посмеялся, положив руку на грудь (примерно там, где сердце) и оставив ее там же, устремил взгляд к потолку - и не раскрыл Тайке секрет по вымыванию спермы (как будто бы специально), то вдруг неожиданно понял.

- Постой. - А потом его лицо в лучшем духе комедий из девяностых принимает глуповатый, растерянный и немного испуганный вид, когда он поворачивается к Тайке, переворачивается на бок и внимательно всматривается в его лицо, спрашивает: - То есть, реально - первый? Какого... - хмурит брови в возмущении, потом на одном дыхании выпаливает: - Какого хрена ты умолчал об этом?

Сердце ускоряет свой ритм, взгляд рассеянно бегает по красивому лицу, признающемуся в такой нереальной вещи (да это же Тайка первым захотел целоваться, это Тайка сыпал провокациями и это Тайка не оттолкнул Риза, когда тот дал ему этот шанс), стараясь все-таки обнаружить в его словах хоть намек на стебалово. Но он абсолютно серьезен, хоть и улыбается затраханно. Риз мямлит что-то про то, что был бы нежнее. Но правда в том, что он и так был нежен настолько, насколько мог, и, судя по довольному виду Коэна, ему это удалось. И это заставляет тепло улыбнуться в ответ, чуть приблизиться на локте к парню.

Можно ли поцеловать его сейчас или это будет слишком "гейской херней"? Риз бросает короткий взгляд на его губы и решает, что нет - нельзя, - а то Коэн обязательно его застебёт в обозримом будущем. Или даже сейчас. Нахер надо. Они чувствуют себя сейчас слишком хорошо, чтобы портить момент. И он откидывается обратно на спину, улыбаясь как дурак этому вампирррскому акценту, и все же признается, чуть щурясь от смущения:

- Серьезно, тебе надо дозировать Вьяго, если не хочешь разбудить моего внутреннего волка. И это я не про обоссаные газоны. - Вот теперь, после шутейки, можно было спокойно повернуться и посмотреть на него. Обвести взглядом от ступней до макушки, проверяя четкость изображения и микро-детали последствий их вдохновенно-упоительного секса. Тайка все так же идеален. Риз о себе даже и не думает, просто всегда знает, что выглядит как тот, кому дают за харизму. - Ты это, - коснулся пальцами его живота, потому что не удержался, - извини, если что не так. Но вроде все круто было. Ты так двигался... вау. Тебе понравилось? - Не то, чтобы Ризу хотелось уточнений, но определенно он хотел обратной связи на тему того, что Тайка делал прежде, чем вскочить на его хер. Что это было? Как это ощущалось? Потому что он, по правде говоря, в этом плане тоже был девственником. По сути, им же и оставался. Но он боялся допустить мысль о том, чтобы попробовать, и по крайней мере пока что, пока тело требует брать.

- Давай никому не рассказывать об этом? - Настаивающим тоном спрашивает Риз, и еще какое-то время они тупят на посторонние темы, и только потом спохватываются о времени. Собирают шмотки спешно, натягивают впопыхах. Они ушли на неприлично долгое время, их отсутствие нельзя было не заметить, но они могли использовать аргумент с запертым балконом, но последующие полчаса вряд ли. Впрочем, это же тоже нормально - после коварного заточения пойти в нормальное место, где можно поговорить без клаустрофобии? Вроде, да. Клемент их встречает как будто ничего и не было (как будто они не проебались на час), чуть ли не со слезами на глазах угарает по шутке с Нинтендо, и эти двое стоят такие: ага, ну. И стараются не выглядеть так, будто только что потрахались на вечеринке кореша в съемном загородном доме.

Ризу кажется, что похмелье не пройдет никогда. Что с утра, когда оставшаяся на ночь часть коллектива спускаются к завтраку из яичной лапшички и крепкого чая, он не воскреснет даже под дулом пистолета. Почему-то та часть, которая была связана с лютой попойкой, вылетела из его памяти, оставив о тусовке только единственное воспоминание. Он поглядывал красными от неснятых линз глазами в сторону притихшего Тайки и старался скрывать под скатертью то, что флешбечило его дай боже.

Но о произошедшем они не говорили ни с утра, ни на следующий день и даже не еще через один, когда провели его полностью порознь по своим делам. Риз взял его номер телефона через Клемента на следующий день под предлогом того, что забыл ему что-то вернуть (анальную девственность), но после серии гудков отчаялся дозвониться. Потом, конечно, вспомнил про жалобы того же Джемейна, что Тайка редко берет трубки, и тогда родил просто потрясающий план действий. Нет, инициировать разговоров на тему дальнейших их действий и поведения Риз больше не собирался, это пройденный этап, да и они, кажется, хоть и условно, но оговорили тактику взаимодействия. Риза волновал совсем другой вопрос. И этот вопрос настолько не требовал отлагательств, что еще через день убедил Дарби сесть на велосипед и проехать через половину города к центру, чтобы его увидеть.

Он бодренько поднялся на нужный этаж, с непоколебимой решимостью постучался в дверь и с радостной улыбкой... встретил мать Тайки на пороге квартиры. Не Тайку. Ну, ладно, об этом всегда можно спросить:

- Здрасьте, Тайка дома?

- Ты кто?

- Мадонна, - серьезно сказал Риз. Мать скептически подняла бровь и спросила, собственно, почему такие люди без охраны и хули им надо. Риз ответил на этот раз чистую правду: - Передайте, что я не конченный футболер.

-  Тайка! К тебе тут не конченный футболер!

Слух аж перекосило от громкости ее голоса, но Риз только сморщился с улыбкой, пытаясь в забавную реакцию от забавного диалога. Что ж, никто не говорил, что будет легко. Но и это оказалось нетрудной задачей. Он высунулся из-за материнского плеча, и Дарби отзеркалил движение, наклонившись корпусом вбок. Потом они остались одни (хотя женщина уши-то наверняка навострила), и Риз сказал:

- Некрасиво, что я тебя как будто поматросил и бросил. Ты не брал трубку, так что как бы ты узнал, что мы все еще друзья и что я хочу с тобой потусить? Прогуляемся? Я тут на велике, - он указал большим пальцем себе за спину, показывая на велосипед, запаркованный у стены. О, да заткнись уже, Дарби.

Думает ли Тайка о том, что Риз бы кончил внутрь без предупреждения? Черт, да! Еще блять как. Потому что если бы судьба распорядилась их ролями иначе, Коэн мог бы повести себя в этот момент совсем не по-джентльменски, поведясь на внутренний фетиш. И он судил по себе, и ошибался, а в груди было столь тепло от чужой нежности, которая была в некотором роде даже ненормальной. Потому что нельзя так сильно чувствовать других людей, это что-то за пределами химии старшей школы, а у Коэна совсем другая специальность. Просто… чувак, ты слишком хороший. Хоть пьет пиво и курит травку, уже расслабляет, что Риз - человек, а не робот. Но во многие моменты Тайке казалось, что он просто придумал себе Дарби, как дети создают себе идеальных вымышленных друзей. И перед такими себя не дозируют.

⁃ Я би не стал на твоем месте угрожать вампирр, - шепелявит он, потом демонстративно кашляет в кулак и возвращается на свой типичный новозеландский. - Пойми мой диссонанс: мне говорит это обладатель анти-секс рубашки, - улыбается он, оставляя за кадром то, что эти венецианские домики все еще вызывали мерзкий, но возбуждающий внутренний крик. Это запрещенное искусство, что-то из щелизма. Пальцы Риза касаются его живота, и Тайка едва втягивает его от щекотки. Смотрит внимательно в лицо напротив, что сменило страстный трах на проникновенную нежность, и не совсем понимает, что происходит и что с этим делать в будущем. Он искал любви и отношений, но идея упасть в подобную историю с Ризом казалась ему дикой. И при этом, вряд ли бы они могут сделать вид, что ничего не было, продолжая шутить свои дурацкие шутки. Потому что такие события не забываются.

⁃ Оу, ну… всё хорошо, да, мне понравилось, - улыбнулся он, смущенно подставляя слова под ответ. - Я бы сказал, что это было ахуенно, - выдохнул он чуть смелее. - А тебе? - и смотрит оленьими глазами на его лучезарную улыбку, которая односложно соглашается и… опять флиртует? Боже, что ты делаешь? Риз двусмысленно отмечает, что у Тайки большой потенциал, и тот щурится. - Надеюсь, ты говоришь это не всем парням, - кекирует.

Они немного тупят, Тайка ведет пальцами по его руке, нежно и почти невесомо, и Риз не против. Наверное, стоило поговорить о том, что они будут делать со случившимися, но Коэн не был уверен в том, что у него есть предложения. Его не интересует чужое сердце, ему было нечего предложить или спрашивать, но он очень хотел, чтобы это случилось снова.

⁃ Я… - начинает он одновременно с Ризом и поджимает губы, уступая сказать ему первому.

⁃ Давай никому не рассказывать об этом? - говорит он весьма настаивающие, и Коэн кивает:

⁃ Да, само собой, - оставляя в мыслях незаконченную фразу: «Я хочу повторить это как-нибудь. С тобой». Тайка помнил многие слова Дарби из тех, что не смыло алкогольной комой. И если он сейчас лукавил про свои ощущения, лишь бы не расстроить чувства Коэна, то он делал все правильно. Тайка понимал не гейскую позицию, понимал, что не каждый теоретический эксперимент может стать физической феерией, и он не будет настаивать на попытке перезапуска. Не говорить никому - весьма логично. Не идти на реванш - тоже, с учетом их странного бэкграунда. Взрослые люди не обижаются на обстоятельства.

Тайка растрепан и от него пахнет потом и эндорфинами. Он волнуется, преодолевая каждую лесенку ниже к более шумной атмосфере кутежа. Однако внизу он быстро переключается, ведь все гости и организаторы были достаточно пьяными, чтоб не следить за смыслом между строк. И Коэн подстраивается, выпивая виски и продолжая играть роль, в которой никто никому ничего не рассказывает.

На следующее утро его можно было бы спокойно уволить с роли носильщика, потому что болело всё: бедра, спина, правая рука, горло, и, наконец-то задница. Соблюдать условия летящей походки было сложно, а похмелье еще доставляло проблем с головой. Они спали с Ризом в одной комнате, заняв двуспальную кровать вместе с какой-то девушкой, имя которой вспомнить невозможно. Клемент спал с ними же на диване, активно похрапывая всю ночь, из-за чего и проснулся первым, выбираясь из-под запутанных ног и рук. Он пытался никого не будить, осторожно скинув конечности Риза со своего тело, как почувствовал, что его рука во сне только плотнее сжала его талию, и его на мгновение флешбечнуло, приливая кровью к низу. То ли похмелье, то ли типичное пробуждение, но, в любом случае, доброе утро. Все последующие часы только про бытовое преодоление - перетерпеть стояк, освежить лицо, спуститься вниз, морщась от гогота самовыдвинувшихся поваров. Ему хотелось побыстрее уехать домой, но в тупняке были все, и это не представлялось возможным. Ризу тоже было так се, диалоги не клеились, над всеми нависла лишь задача по выживанию и микро-гонки. Дом, кстати, так и не сожгли, но Клемент остался доволен.

Через пару дней, когда все утихло, всем удалось вернуться в реальность и к попыткам стать чуточку лучше себя вчерашнего, заимев немного деньжат на ближайшие цели. Тело Тайки пришло в норму достаточно быстро, а вот рассудок создал гигантскую пробку в его творческих работах, и выбить ее не представлялось возможным. Потому что клин клином вышибают, а они вроде как перепихнулись лишь разово, чтоб обоих отпустила эта странная необъяснимая ситуация взаимного влечения. Коэн не мог перестать думать о малейших движениях той ночи, о нежности кожи, о щекотке внизу живота и даже о тех странно приятных болевых ощущениях. Риз словно выкрутил его либидо на максималку, и Тайка не помнил, когда в последний раз мастурбировал так много и часто. И уж точно никогда со своими пальцами в заднице, пытаясь имитировать чужое ощущение ритма, выгибаясь в процессе, словно и сейчас за ним наблюдает пара зеленых глаз с джентльменской насмешкой, и чужие губы произносят ласковое «малыш». Он тяжело дышит, но слышит крик матери из прихожей - кто-то пришел, и Коэн разочарованно выдыхает, так и не кончив в этот раз. Впрочем, он мастурбировал так много, что это уже казалось невозможным физически.

Тайка оперативно напялил шорты, вытер свои руки, понюхав их на предмет вопросов. Он не ждал никаких футболистов, да и почти ни с кем не общался из подобной лиги, отдавая себя и свое уважению лишь регби. Но у него были идеи, кто мог постучать в его дверь.

Напяливая по пути белую футболку, он выглянул из-за плеча матери, сталкиваясь с милейшим лицом своего полового влечения. Матушка оставила их, и Тайка сложил руки за своей спиной, облокачиваясь о дверной косяк. Войти не предлагает.

- Что ты тут делаешь? - спрашивает он с улыбкой, чертовски радой его видеть. Риз предлагает прогуляться, у него весь из себя такой амплуа персонажей Колина Ферта, английского джентльмена, что старается всегда поступать по совести и чести, и это умиляет. Все ведь было понятно, и Тайка не был бы против, если бы Риз не самобичевался. Коэн протирает глаз, выдыхая. Видимо, Дарби было нужно, чтобы Тайка поговорил с ним еще раз, и это вообще без проблем. - Да… телефон, - Коэн поджал губы. - Я разобрал его в гараже, хотел усовершенствовать. У него слишком мерзкий писк, который выводит меня из себя. Проект на стадии заморозки, - улыбнулся он, надевая сланцы и выходя из квартиры.

Придется посетить гараж, чтобы забрать велик, потому что Тайка не поедет с Ризом на одном сидении, куда бы тот не звал. Просто в этом случае опять все начнется, вот это вот вообще все, как оно там называется… Проще говоря, его либидо опять подаст тысячу сигналов, и он не сможет отпустить того, кто изначально не разделял его рвения слиться воедино и устремиться в космос. И Коэн не был насильником, ни в физическом смысле, ни в моральных аспектах.

- Добро пожаловать в мою импровизированную мастерскую, - объявляет он, раздвигая железные двери своего гаража. Ризу вмиг становится интересным все здесь, и разных штук было не мало: вот висит маркерная доска с планом шуточных действий на тему эвакуации, на пыльном столе тот самый разобранный мобильный телефон, скотч и пленочный фотоаппарат, на стенах иголками прибиты различные карикатуры автора от 8 до 26 лет, а на шкафу на вешалке висел костюм для будущих съемок «Чем мы заняты в тени», частично собранный из одежды уже покинувших этот мир бабушек и дедушек. Если так посудить, здесь действительно было много странных вещиц, большая часть из которых была закреплена за светлыми воспоминаниями. - О, это я как то сильно увлекся картиной «Сотворение Адама», и не мог рисовать ничего, кроме этого, - поясняет Тайка интерес Риза к большому количеству наброску голых античных мужиком в одной и той же позе. - Хотел зарисовать ею все стены, но как-то не дошел до этого, - он подошел к своему велосипеду, принявшись расчехлять его из-под брезента. Дарби нашел его семейные фотографии, приколоченные магнитом к железному шкафу, и Коэн подошел к нему ближе, чтобы провести мини-экскурсию. - Это Робин Коэн, ты с ней уже познакомился сегодня, - он показал на фотографию своей молодой матери. - А этот усатый дядька в свое время украл ее сердце, - он показал на фотографию своего отца и перевел палец на свою, где ему было лет 5, может, 6. - А потом у них родилась прекрасная дочь Тайка, - посмеялся он, потому что гендер на этой фотографии вызывал вопросы абсолютно у всех, кто ее замечал. Да, он был милашкой. Он и сейчас вполне себе миленький.

Тайка отошел от алтаря памяти, вынося велик на улицу, но Риз все еще оглядывал местное самодельное творчество. И, конечно, его пытливый ум не мог не заметить стопку масленых картин, отодвинутых в дальний угол.

- О, нет, это картины моего отца. Его тоже зовут Тайка, - говорит он спокойным голосом, без особого интереса к этой истории. - Они достаточно обычные. Ну, стиль прекрасен, но он как-то полтора года рисовал только одну и ту же гору, куда уходил побухать и не общаться с семьей, - он пожал плечами. - Никакой фантазии, как и с неймингами. Мы идем? - решил поторопить он Риза, и тот решил поинтересоваться, что за путаница с фамилиями происходит в его гараже. Тайка подошел к нему и протянул пыльную руку. - Тайка Вайтити, если ты хочешь пообщаться с художником или если ты работаешь в полиции, - озвучил он свою настоящую фамилию. Они пожимают руки, и Тайка делает повторное рукопожатие. - И он же Тайка Коэн, если ты мне друг.

Они все же выбрались из этой клоаки творчества и попыток покорить инновационные технологии. Оседлали велики, направившись в сторону пригорода, подальше к свежему воздуха, минуя гул машин. Ветер в лицо, хоть скорость не велика, и Тайка решает поинтересоваться:

- Не лень же тебе было переть сюда, - усмехается он. Все же Коэн жил в пригороде, хоть и не деревенского назначения, и Риз, видимо, слишком сильно хотел его увидеть, раз решился на подобное путешествие. Но они все еще разговаривали обо всем, кроме их причинно-следственного, и Тайка присматривался к своему другу больше, чем следил за дорогой. Коэн решил для себя, что не будет начинать неловких разговоров, особенно когда в столь нежный летний день у них получалось создавать прекрасный непринужденный вайб, словно это была очередная первая встреча. Тревожка, все же, умела терпеть и выжидать чужую реакцию, а Тайка уже перевыполнил план по первым шагам.

Признаться, волнение, которое испытывал Риз, стоя у порога его квартиры, было очень приятным, отдавало трепетом и той нетипичной тревогой, которую испытываешь, когда ждешь чего-то, о чем гонял очень долго. И пускай два дня, или даже один, если не учитывать похмельные сутки, это не так уж и много, но для Риза Дарби, привыкшего к динамике и скорым инициативам, этого было более чем достаточно, чтобы не суметь усидеть на месте. Ему очень хотелось увидеться с Тайкой еще раз. И на то было достаточно много причин, часть из которых уходила так далеко в подсознание, что к ним невозможно было подобраться. Риз обещает себе разобраться с этим как-нибудь в другой раз - и крутит педали только сильнее.

На самом деле, его распирало от разных эмоций, которым он не мог дать точного определения. Его бросало то в радость, то в тревогу, то в сентиментальные воспоминания об их дурацких гляделках, то в максимальное хорни, особенно под горячим душем, и пытался мириться с мыслью, которая не оставляла его в покое: они договорились не рассказывать никому о том, что было, но ни слова ни сказали о том, под запретом ли повторение. Что ж, такая форма полуправды Риза вполне устраивала. Возможно (блять, ну да), он хотел бы сделать с Тайкой это еще раз. Возможно, ему уже не выбросить из головы то, как он стонет, когда под ним кончает.

Риз, наконец, видит его лицо - мечтательный взгляд, будто только что вывалился из другого мира, и радостная улыбка, от которой у Дарби в животе ядерная война разворачивается, его же губы во встречной улыбке тянет, - и успокаивается, достигнув одной из целей. Далее дело оставалось за малым, в том Риз не сомневался. Сомнения касались местонахождения Тайки в данный момент времени, потому как, не будь его дома, план бы накрылся, а запасного у него не было, но вот они здесь и очень даже довольные. Хотелось бы думать, что это так, а не то, что Дарби принимал желаемое за действительное.

— Погода просто класс, — честно заметил Риз, и это не было сказано в контексте заполнения неловкой пустоты, скорее как дополнительный аргумент в пользу своей затеи. Почему-то он думал, что у Тайки не было времени на спорт в последнее время, хотя его тело обладало некоторой спортивной формой, которая остаётся пожизненно только у спортсменов.

Они спускаются в гараж, который оказывается настоящей творческой мастерской, Страной Чудес, в которую Риз окунается с головой едва ли не с разбегу, принимаясь изучать все артефакты по ходу своего движения, хотя движение это напоминало Броновское своей хаотичностью. Вот бабушкины шмотки, а вот разобранный телефон, с этим ясно. Но Дарби привлекают рисунки и изображения, которых здесь оказывается немало. Голые греческие мужики с идеальными телами и маленькими письками — о, Риз слишком хорошо разбирался в Ренессансе в виду своего профессионального образования. В Тайке же жил истинный художник, и это поражало и восхищало, и взгляд Риза внимательно рассматривал детализацию рисунков и прорисовку мышц, особенно на неё, и даже не заметил, как погрузился в раздумья. Только когда Тайка начал объяснять историю своей гиперфиксации, Риз вернулся в реальность и вдруг прервал его, поспешив успокоить и, прежде всего, донести ту мысль, что когда-то его жмыхнуло по Микеланджело точно так же — и нечего было этого стесняться. Он сказал:

— Я тебя прекрасно понимаю. Эта фреска в своё время вдохновила меня на мои пародии. То есть, я, конечно, и раньше кривлялся, пытался подражать чужим голосам и звукам, но мне не хватало другого, и я понял, чего именно не хватало, когда начал изучать искусство. — Риз начал активно жестикулировать, изображая какие-то эмоции через физику: —Мышечной активности, или физической комедии, ну знаешь, когда контролируешь свое тело и можешь заставить зрителя поверить в то, что у тебя опущены руки и в буквальном, и переносном смысле. Символизм конечностей, вот например, у Адама, на этой фреске играет особенную роль, говоря о слабости, что он пока не ощущает возможности, у него нет осознания силы. Так точно передать характер до мышц и изгибов кистей мог только гений. И я подумал, что надо больше внимания уделить физичности. Если это робот, то как отрывисты его движения, а если это женщина, то как она двигается, как ходят ее бедра, какие ужимки она применяет — чтобы не было похоже на кривляния, потому что это тупо. Бля, и ведь это все из-за Микеланджело. Ты прикинь, какой мощный мужик, что двое киви решили по нему угореть.

Раз не ожидал, что они разовьют эту тему на целую лекцию, так что с радостью переключился на рассматривание фотографий после этой племенной речи об искусстве, как ни в чем не бывало. Но его настроение поднялось ещё на несколько пунктов, и он готов был принимать любой поток информации, который вывалил бы на него Тайка, потому что они снова общались так - непринужденно, активно, весело, интересно, с неподдельным восторгом и любопытством, и этой легкостью, которая ощущалась даже в широких, свободных движениях. Тайка рассказывал о семье, и Риз слушал внимательно. Особенно его зацепила история об отце, который поступил с женщиной и малолетним сыном очевидно по-мудацки, и даже в этом отметил параллель со своей жизнью, хотя пока что ничего не рассказал в ответ. Было неловко переводить тему на себя после такой личной информации, да и Риз был не из тех, кто так же легко откроет душу. В этом было их различие. Но именно это тянуло Риза к нему, как магнитом, потому что эта легкость и честность очаровывали своей непосредственностью. Истории были рассказаны с юмором, но Дарби задумался, глядя на Тайку искоса, словно пытаясь понять, стоит ли что-то за этой веселостью или Коэн-Вайтити и впрямь просветлился настолько, чтобы простить отцу все его ошибки.

- Что ж, очень приятно быть твоим другом, Тайка Коэн, - Риз пожал протянутую ему руку и улыбнулся, и голос его был почти что нежен, но совершенно точно игрив: - И буду счастлив сняться у Тайки Вайтити, какой бы эпизод он для меня ни написал.

Риз Дарби уже прикасался к прекрасному, и был более чем удовлетворен своим положением.

Они прошли к выходу вместе с велосипедами и оседлали их. Толкнулись от земли подошвами кед и умчались к горизонту, как два битника, решивших сорваться с места буквально в никуда, зная, что самые лучшие истории происходят когда их не ждешь и не планируешь. И еще, Дарби очень быстро понял, что Тайка не относился к числу любителей активного спорта и путешествий по разного рода ландшафтам, но ничего не стал с этим делать, мысленно по-шакальи улыбнулся, что было бы интересно посмотреть, на сколького Тайку хватит и как он будет вести себя в диких условиях, потому что это забавно и очень-очень мило. Ризу нравилось слушать подвывания персон, не особо любивших в драйв. Признаться, Дарби питал к ним особую слабость.

- Неа, не лень, - весело откликнулся он и сверкнул радостным взглядом в сторону, на мгновение пересекшись взглядами с Тайкой, сказал: - Главное ведь не путь, а мотивация.

И отвернулся, снова обратив взгляд на дорогу, пытался подавить дурацкую романтическую улыбку. Да что с ним такое? Никогда не был таким флирти, и вот опять. Но он поставил себе целью загнать Тайку по физике на столько, чтобы он по итогу расслабился в его компании. И нет, в этом не было никаких грязных помыслов (но было бы славно), просто Ризу хотелось больше узнать про Тайку и устройство его мозга (там же целые невероятные миры!), и даже если это было тревожным звоночком для его мечтательной романтичной натуры, он готов был пойти на риск.

Они все болтали и болтали. смеялись, останавливались на попить и снова крутили педали, и Риз совершенно не следил за дорогой, потому что это не был его родной город, и потому Тайка выбирал направление, но где-то минут через сорок прогулки Дарби заметил очертания очень знакомого района. Еще через километр точно убедился в том, что знает эту местность. И, наконец, улыбнулся этому совпадению - из всех четырех направлений Тайка выбрал северо-запад, и вот они здесь, петляют по весьма неровным дорогам с ухабами и не самым безопасным дорожным движением. Риз проезжает чуть вперед уже увереннее - он знает, что через пару домов можно свернуть к стадиону, а там и отдохнуть на пустой трибуне, но резкий звук за спиной и бренчание колокольчика заставляет его резко затормозить и обернуться, с паникой глядя назад. Риз отбрасывает велик в сторону и в несколько быстрых шагов добегает до Тайки, подавая ему руку и с заботой пробегаясь взглядом по телу на поиск травм. Но вроде бы, из травм здесь только стертое колено. Но он все равно касается рукой лодыжки Тайки и сжимает в кольцо пальцев для проверки на растяжение, поднимает голову вверх, растерянно глядя в его глаза, спрашивает с нотками беспокойства в голосе:

- Так болит? А здесь? Стопа в порядке? - Ряд заботливых вопросов с активной тактилкой сыпятся из него пропорционально ответам Тайки, и только убедившись, что ничего серьезного кроме разбитой коленки не было, выпрямился и провел ладонью по лбу, откинув с него челку. - Ты меня напугал. Что случилось-то? Извини, здесь везде такие ублюдочные дороги, - покачал головой понимающе, развел руками, хотя было странным извиняться за весь район, ведь это не Риз его до такого довел. Но вопрос Тайки заставил его встрепенуться, оглядеться по сторонам и с хитрой улыбочкой протянуть роковое: - Я здесь квартиру снимаю. Вон в том доме. - Указал рукой на дом в зазоре между двумя соседними. - Кстати, могу предложить обработать твою коленку и угостить чаем.

Все равно у Тайки не хватит на обратный заезд, так что ходить вокруг да около, верно?
Все равно у Риза сперло дыхание от этой спонтанной, случайной близости.
Все равно у них нет выбора.

Вот что ты приехал? Всё никак не унимался червь сознания. Даже на велике весь из себя такой сельский привлекал внимание, и взгляд скользил по быстро сменяющим друг друга ногам. Приехал что бы что? Попить кофе? Устроить зарядку? А улыбка его раскрепощает надежды, от которых Тайка отказался еще вчера (нет). Приехал рассказывать за искусство, чтобы вместе утечь по линиям вдохновения, не имея даже примерного понимания, каким мог бы быть их совместный проект. Приехал смотреть в его глаза так, что в том рукопожатии он бы мог органично поцеловать его ладонь, и смысл его трансляций не изменился бы. Приехал устроить физическую взбучку творческому домоседу? Так были и другие способы. Просто прекрати этот безумный флирт, это же чистый фарс, то, что совершенно не подходит под их реальность, и Коэн держится еле-еле, чтобы не поддаться на провокации. Сублимация в спорт - отличная идея, но также нихрена не работает.

⁃ Оу, мотивация, бро, это круто, чувак, - что еще остаётся в такой ситуации, когда открытый флирт еще рано, а открытый секс уже поздно? Правильно, пародия на среднестатистических австралийских серферов. - Знаешь, бро, я когда оседлаю волну, бро, это так круто! Ты знаешь? Можно просто ни о чем не думать, это же путь-дорога, бро. Просто есть путь и много соли, чувак, и это вообще не пугает.

Не говорит прямых слов, так пусть дает чистый звук - Тайке нравится его смех. Такой местами сделанный вместе с его выверенной дикцией, будто где-то существует школа идеальных реакций. И его последующий танец танго - выверенные словосочетания и интонации, обходящие попытки Риза быть флирти. Потому что Тайке казалось, что Дарби не осознает, что происходит. Коэн тоже не был таким уж умственно просветленным. Но если в воздухе витает атмосфера неоднозначности, можно просто взять тайм-аут и проследить за оппонентом. Тайка любил болтать, но так же был неплохим слушателем, - только такие могут в игру на музыкальных. Но Коэн был заложником своей же игры, не спуская взгляда с велосипеда рядом, что выезжает вперед. Рассматривая его поднимающуюся задницу с сидения. Обычная жопа, к слову, ничего особенного. Тайка все же видал разных булок в своей жизни, но, походу, все эксы до сих пор не вызывали таких неоднозначных флешбеков по тактилке, а неоконченная мастурбация - причина того, что задеть его интимные струны можно было просто чуть напрягая спортивные икры. Возможно, сегодня просто полнолуние, и он снова сможет списать свой аутизм на внешнее, раз сегодня вечеринка без алкоголя. Они обогнули четверть города по проселочным дорогам, и Тайка был без понятия, где они и куда направляются. Впрочем, Риз зарекомендовал себя человеком, который знает, что он делает и куда целится - у него же была мотивация, это вам не хуй собачий. И Коэн так засмотрелся и задумался, что едва не сбил уличного кота, опомнившись в последнюю секунду. Глупое животное замерло аккурат перед колесами, не угадав со временем своего кошачьего перехода дороги, и Тайка резко выкручивает руль в сторону, теряя управление и проезжаясь по асфальту телом. Животное заканчивает свой маневр, ныряя в зеленые кусты, и Коэн ворчит ему вслед:

- Да, блять, конечно, беги! Долбанные кошки, - произносит он с шипением, приходя в себя и принимая сидячее положение. Кожа на ладони содралась и отдавала жаром, как и другие места на теле, которыми он успешно проехался по городской среде. Жить будет, но вот вмиг подскочившему Ризу так не казалось, и тот включил спасателя (ну еще бы), сыпя вопросами, оперативно ставя на ноги и трогая его за раненую ногу. Как всегда методично, словно не было того, чего бы он не умел. Тайка же максимально ахренел такой волне заботы с суетой, смотря на сверху на его согнутую спину и голову возле своих… ног. Он был стопроцентно жив и здоров, не считая неточных психологических диагнозов и гиперфиксации на своем новом знакомом. - Все в порядке, - пытается успокоить его Тайка, смотря на него как очумевший, потому что был в шоке от реакции. И благо Риз не видел его округленные глаза. - Ай! - скривился он от нажима. - Да не болит! - он слегка отодвигается, чтобы Дарби наконец-то закончил со своими исследованиями. - Не будешь давить - не будет болеть, - проворчал он, принявшись отряхивать одежду от пыли. - Произошел кот-суицидник, но он не на того напал, - комментирует Тайка, до которого вдруг доходит, куда именно они направлялись все это время. - Ты знаешь, где мы? - уточнил он. Может, их путь уже давно закончился и ему не придется и дальше преодолевать этот велосипедный марафон, в котором он выдохнутся еще где-то два километра назад. И тут пазл сошелся, и Тайка широко и хитро улыбается. То есть все то время, что Коэн не смотрел на дорогу и не задавал лишних вопросов, Риз вез его к себе домой? Отличный ход, классическая романтика. Что будет дальше? Предложит послушать пластинки какой-нибудь аутентичной херни, которая Тайке зайдет на все сто процентов? - Погнали, - бессовестно лыбится он, соглашаясь и выкупая этот абсурдный флирт. - Попьем твой чай.

Он хотел оседлать велик ловко, но получилось со второго раза. Впрочем, ущерб не был столь серьезным, чтобы не проехать пятьсот метров. Они привязали велики у подъезда и последовали наверх на съемную квартиру, потому что тащить что-либо по лестнице вверх Коэн отказался даже в своих фантазиях, где он выступает в роли супергероя. Он в гараже своем обустроил все так, чтобы максимально не подниматься куда-то ввысь, разве что туалета не предусмотрел. По мере преодоления ступенек Тайка придумал легкую провокацию, которую претворил в жизнь сразу, как смог побороть внутренний ржач на эту тему. В какой-то момент на последней ступеньке он чуть присел ниже, будто у него ноги подвернулись, и скривил лицо с жалобным «ай». Реакция Риза - это то, что требовалось доказать, и теорема потеряла свою напыщенную таинственность, возвращая привычные паттерны, в которых Коэн мог творить с Дарби все, что угодно. Посмотрим, есть ли у него дома тот самый «чай» и всякие важные аптечные штуки.

Собственно, чай и пластыри имелись. Тайка сидел на краю дивана с кружкой в руках, как бедный родственник, и оглядывал его весьма простую квартиру, делая вид, что с его ногой беда и ему срочно нужна первая помощь мед сестры, а потому ходить он еще не сможет некоторое время. Риз приходит с целой аптечкой, словно там была вся та скаутская херня, необходимая в полевых условиях. Прижимает мокрую ватку к его ране, и Тайка шипит.

- Ты можешь подуть? - спрашивает он, вытягивая брови вверх. Все знают, что надо подуть, если щиплет. Тем более, весь этот фарс - инициатива Риза, так что ему и делать губки бантиком. Почему происходит так, что он слушается, как самый прилежный в мире мальчик? Тайка внимательно наблюдает за движением его пальцев, которые чуть придавливали пластырь для плотной склейки, а после протягивает свою стертую ладонь, лишь бы Дарби продолжал свою игру в скорую помощь. Щиплет также, физически неприемлемо, но Риз уже знает, что с этим нужно делать, и добавляет прохладного воздуха, перекрывая все неудобства. И если Дарби думал, что на этом все, то Тайка найдет еще участки, которые требуют внимания. - Не убирай далеко, - говорит он ему, как только рука была продезинфицирована. Тайка откидывается на диван, задирая край своей футболки, показывая чуть покрасневший бок. Кожа слезла совсем немного, но он состроил жалобное лицо, словно не сможет справиться без своего спасателя Малибу. - Там есть еще… - он едва отодвигает край шорт, куда заходило покраснение. И в этот момент Риз уже должен был догадаться, что это флирт и чистый развод. Тайка хлопает ресницами, не скрывая желания наигранной театральности, говорит: - Я сам не смогу, у меня травма, - а в голосе хитрые нотки. - Что? Не я притащил тебя к себе домой под пошлым предлогом «выпить чаю». Может, то был еще и твой кот? - усмехнулся Коэн. Весь день ходили вокруг да около, так пусть Риз немного смутиться тому, что Тайка мог играть в неприкрытые насмешки.

Тайка ведет себя, как строптивая сучка. Это ощущается сначала интуитивно, по внутренним реакциям, которые Риз фиксирует барометром сексуальной агрессии - когда все внутри напрягается, как струна, и увеличивается давление на нервы, на которых Тайка играет своими длинными пальцами, как на гитаре, Риз видел это, он знает, какой его друг искусный по части манипуляций с чувствительными объектами. Риз Дарби - именно такой. Чутко настроенный на чужую боль, внимательный до мелочей, от него не укрывается этот магнетический шарм, выверенный до взмаха ресниц.

Он заботится на максималках, потому что только так и умеет. Выросший в большой семье, окруженный заботой и любовью старших, он научился отдавать этого в достатке. У Тайки болит колено - надо подуть. Ладонь - подуть, но удержаться от поцелуя в длинные, кривые линии. Он и не замечает, какой символизм несет собой его застывшая поза: на коленях между ног Тайки, с ваткой и хлоргексидином в руках, с этим умным видом в очочках, чуть сползших по переносице. Это случается так естественно, таким настоящим порывом, искренним желанием оберегать Тайку Коэна-Вайтити, каким бы он сейчас перед ним ни был, просто по умолчанию - заботиться как о своем. И то, что на нем есть что-то еще... перекрывается смутным осознанием: важнее то, чего - кого - на нем нет.

И тут-то до Риза доходит. Медленно, как до паровоза, но доходит, что все это - неприкрытая (буквально) насмешка и провокация, на которую он так дешево купился. Манипуляция, недостойная джентльмена, чудовищная в своей эффективности. Это беспрецедентная дерзость, которая поставила Риза Дарби на колени и посмеялась в лицо, пошло вытянув длинные ноги.

Риз смотрит вверх слишком долго для осознавшего. Не моргает и почти не дышит. В глазах Риза - немое ахуевание и притянутое за уши чистосердечное. Аргументация и оправдания излишни - они не найдут правды в словах, да и мотивация растворяется в запахе бедер Тайки, чуть вспотевшего от веломарафона, разгоряченного и чувствительного до каждого прикосновения.

Значит, чай Тайке не нужен. Да и кому нахуй нужен - мамке твоей? Стебётся он, знаете.

Риз не трогает его руками - упирается ладонями в диван по обеим сторонам от Тайки, касается носом области рядом с царапинкой на боку, ведет им вниз, очерчивая неизвестный миру маршрут, чуть высовывает кончик языка и касается им кожи над границей оттянутых Тайкой шорт. Риз подтягивает локти ближе и цепляется пальцами за шорты. Дергает их вниз одним уверенным, сосредоточенным движением, и спускает ниже, через колени и икры, поочередно каждую ступню освобождает. Будем честны, так?

- Раздвигай ноги, красотка. - Шипит Риз чуть слышно, оттого почти что грубо. Отталкивает в стороны его колени, подтягивает Тайку за бока ближе, заставляя чуть скатиться по дивану. Свои колени шире разводит для устойчивости.

Черт, да он не умеет сосать, по крайней мере, того, что делал Тайка с его членом, не встанет даже в один ряд с его попытками, но Риз не сдается, потому что его ведет, его накрывает возмущением и сюром их возникшего недопонимания (какого по счету, что заканчивается таким вот вторжением в личное пространство?), и это почти что вызов, но больше - непреодолимая тяга, вызванная чужой провокативностью и очевидной симпатией. Влечением - блять, конечно, - потому что у Тайки в шортах потяжелело от этого незамысловатого, но тягуче-медленного петтинга едва ли не за секунду, а сейчас и вовсе стояло колом. И Риз улыбается победителем в его пах, вдыхает носом этот сладковатый, специфический запах, от которого становится тяжелее дышать, от которого кровь к члену приливает еще сильнее и тем бросает в жар.

- А здесь не ушибся? Поцелую, и все пройдет. - Риз накрывает губами головку так бережно, словно залечивает и ее. Выпускает с пошлым причмокиванием и поднимает на него взгляд очень картинно. Бровки ползут вверх с вопросом по ментальной связи: "ну как, лучше?" Конечно, блять, лучше, не пизди. Дарби опускается на член ртом и плотно смыкает губы, плавно скользя по стволу только ими - на пробу и для фокусировки на реакции. Риз очень способный мальчик, очень эмпатичный.

Попытка переиграть на его поле была засчитана как годная, но ты можешь поговорить об этом, пока он будет сосать, кто запретит? Риз предпочтет ничего больше не говорить, чем снова попасться на эту удочку подозрений. По крайней мере, ему есть, чем занять свой рот.

Тайка болтал, выставляя себя с не лучшей, с манипулятивной стороны, а Риз велся как ребенок, и вело его в правильную сторону. Без разговоров, без попыток оправдаться, принимая за данность все обвинения, прислоняясь носом к оголенной кожи аккурат возле травмы. Коэн таит дыхание в груди, выжидая дальнейшие девиации, и Риз не прячет их. Приятно иметь дело с человеком действий, все сразу встает на свои места, и Дарби рывком снимает с Тайки шорты. Коэн едва мычит, ткань задевает царапины, ткань задевает и его вставший член, и все это абсолютно приемлемо.

- Раздвигай ноги, красотка.

И Тайка улыбается краем лица, послушно идя по петлям чужой воли, и здесь не могло быть иначе - к голове хлынуло кровью, и последующая игра будет работать сугубо на инстинктах. Походу, алкоголь был совсем ни при чем. Им обоим не было оправдания, но они выбрали неплохое место, где могли залечь на это дно.

Влажные губы Риза касаются головки члена, он шепчет пошлости, и Тайка выдыхает от покалывающе-приятных ощущений. Во всех своих мастурбационных фантазиях он забыл представить лишь эту, совсем очевидную, из порнухи для начинающих - пошлый рот, скользящий по его твердому члену, сверкающие снизу блики от стекол, и этот милый взгляд, которое становится таким раскованным и шлюшьим. Потому что в его голове еще не сопоставились точки над траекториями, где весь из себя такой галантный и интеллектуальный Риз Дарби мог вырисовывать алфавит по его херу. Хотя его образ, который с каждой встречей приобретал более четкие контуры, мог делать это в формате извинений или чтобы попросту избежать неловкого разговора. Тайку тащило по его прикосновениям, и он спустился на диване еще ниже, устраиваясь поудобнее, словно чувствовал себя в чужом рту уже как дома. Он горячий, мокрый, влажный, ощущает тонкости его физики, которую даже сам Коэн не мог до конца изучить. И здесь явно давно требовался доктор по телу, с хорошей генетикой, который бы верил во все его глупости, в то, что этот хитрый взгляд - про уверенность. Из глупостей - Тайка метался по художественным образам, не понимая, что его цепляет больше в раскрывающемся визуале. Его член, исчезающий под языком? Запотевшие очки, скрывшие помутненный взгляд? То чувство, с которым будет стыдно брать его рот, нетерпеливо поддаваясь бедрами и насаживаясь смелее? Слишком интеллигентные губы, и леди зря недооценивают типаж хороших парней, ведь их лица - идеальное место, куда можно присесть. И где-то в эпицентре глупостей фикс-идея очередного мужского фетиша выебать сексуальную медсестру.

Тайка осторожно забирает его запотевшие очки, освобождая блестящие глаза и едва покрасневшие щеки. Он тяжело дышит, но находит в себе четкость для того, чтобы протереть стекла краем своей футболки, не отвлекаясь от этого сексуального подтекста. Его глаза заставляют плыть, и очки отставлены в сторону. Все, что сейчас нужно - его хлюпающие звуки, выдавленные соприкосновением, и это заставляет Тайку дышать чем-то большим. Вести пальцами по его щеке и к виску, убирая наверх блондинистую челку, улыбаясь в придыхании:

- Когда страну длинного белого облака… только не отвлекайся, - Тайка облизнул свои губы. - Захватили европейцы, у маори появилась одна из последних легенд, - его рассказ прервался глубоким вдохом, вздымающим его грудь больше обычного. - Поколения позже узнают, что эта идея не была такой новой, ведь в нее верили те же арийцы, что не делает нас такими уж разными, - усмехается он, пальцами проводя за ухом Риза. Он пытается концентрироваться на рассказе, при этом не пропуская ни малейшего движения чужого языка. Это было сложно, но Коэн не пасовал. - А легенда эта о генетическом коде, о цвете глаз. Оба народа верили, что кареглазые и голубоглазые никогда не смогут всецело понять особенности культуры и физики другого, ведь сама природа разделила их между огнем и водой, - он сжимает волосы на его голове чуть крепче, легко проталкиваясь бедрами глубже, зажимая нижнюю губу своими зубами. - Но были и зеленые глаза, цвета родной земли, и в них смешалось понимание всех людей, которые когда-либо дышали смертным воздухом. Многие народы боялись этого, сжигание ведьм и все такое, и маори не были исключением в своих суевериях… - Тайка наклонился корпусом вперед, согнувшись вокруг головы Риза, запуская обе ладони в его волосы. - Наверное, мало кому понравится, что ему смотрят в душу при первом знакомстве. Но я хочу, чтобы ты смотрел.

Тайка медленно и нежно прижимает голову Риза ближе, внимательно контролируя сексуальную агрессию. Не сложно определить того, кто практически никогда не делал минет, а, может, это вообще был его первый опыт. Ох, нет, не заводи мысли в этот тупик экстренной разрядки. Пусть мысли не вертятся вокруг эксклюзивности случая, пусть это будет условный третий раз. Тайка не собирается смущать его дальнейшими словами или резкими действиями, но его выражение лица, несколько неуверенное в действиях, взводило на пьедестал чувственных истерик. Тайка скользит рукой по его голове, кладет ее на шею, касаясь большим пальцем кадыка и простанывая куда-то вниз. Ризу даже не нужно ничего делать, его температура - идеальный климат, его движения интуитивно выверены сторонним опытом. Тайка мог просто держать свой член в его рту и пиздеть об искусстве, а потом снять фильм с высокими рейтингами только на основе этой сцены. Он ведет большим пальцем к губам Риза, просовывая его рядом со своим членом, между зубов, шепчет:

- Чуть шире, - гулко выдыхает и убирает влажный палец из его рта, чувствуя, как пошлые мокрые звуки становятся ярче и ритмичнее, и Дарби уже не нужна сторонняя помощь, но сдерживаться сложно. Тайка совсем слегка поддается навстречу, чтобы не задушить своей активностью, опрокидывается телом на диван, не спуская своего взгляда с этих стараний. - Ты просто ахуителен, - срывается так естественно и без внутреннего приказа, словно слова теперь существовали отдельно от тела, слишком честные для их второго раза. Коэн берет свой член рукой, наклоняя в сторону ото рта Риза, тяжело дышит, смотрит в его взвинченное состояние, не хочет, чтобы он так быстро устал. Проводит своим членом по его губам, без намека на дальнейшее проникновение, просто играется с ощущениями и его лицом, словно смотрит самую ахуительную порно-гифку. - На тебе слишком много одежды, - улыбается он. - А я бы хотел подарить тебе свой второй секс с мужчиной.

Он же включил чайник, когда пошел за аптечкой. Он планировал заварить этот чертов чай и подать ко столу. Но предложил нечто лучше и определенно горячее. О, импровизация - его второе имя. Тайка не посмеет в этом усомниться, ни после того, что он сделает (ничего особенно, но, знаешь, эксклюзивность перформанса только для тебя, ведь мы так ценим первые разы как какие-то занудные бумеры), ни после того, как попробует с кем-то еще. Это желание обладать его душой Ризу неприятно колет под ребром, но почему-то он не может этому сопротивляться - тянет на дно к чужим демонам, тянет так сильно, что оторваться невозможно, ни физически, ни морально, тянет брать глубже, тянет слюной по члену, тянет кожу вниз двумя пальцами.

Обретает все большую уверенность с каждой секундой исследования чужого самоконтроля, но границы его поистине велики, и Риз старается продолжать сквозь сведенные ноющей болью скулы в попытках раскурить смысловые галлюцинации Тайки так же, как природу его секса - до абсурда, до возмущения эпатажную. Эй, тут кто-то пытается в оральный секс, а не на пробы к Квентину Тарантино. Но если стоит, а дыхание сорвано, то значит, все правильно? Хотелось бы задохнуться от возмущения, но выходит только подавиться членом. Наощупь он так похож на член Риза, что это на секунду смущает дебилизмом мысли, что это как проецировать отсос самому себе - и почему-то возбуждает еще больше. Их отношения - сюр. Ну разве же может быть так - за гранью щелизма и человеческого понимания?

Скорость выстрела меньше скорости той, с которой ты веришь в глупости о цвете глаз и соприкосновении душ. Язык выводит узоры по уздечке, рот обдает горячим несдержанным дыханием, и Риз хочет что-то ответить на этот обескураживающий монолог, но ладони Тайки обнимают его лицо так трепетно, что слова рассыпаются в воздухе молчанием за ненадобностью, и его возбужденный вздох слишком громкий в стенах небольшой квартиры, замыкает внимание только на них двоих, Риз концентрируется на ощущениях, расслабляет горло - давай, Тайка, покажи, как тебе нравится, - и позволяет вести себя.

- Чуть шире, - просит Тайка, и Риз выполняет просьбу беспрекословно, отводит смущенный зеленый взгляд и контроль над его душой, и медленно опускает голову вниз, пропуская плотную головку себе в горло, реальность чуть плывет во взгляде, а порнографичность картины раскручивает на едва сдерживаемую похоть, когда Дарби опускает руку себе под спортивные штаны и обхватывает член у основания так же, как держит его. Проводит по обоим стволам параллельно - сверяет габариты, охает собственной ебанутости, потому что все именно так, они ощущаются даже слишком похожими, словно какие-то божественные силы наделили их неспособностью к конкуренции.

Словно они - созданы друг под для друга?

Руке неудобно скользить под штанами - на Ризе и правда слишком много одежды, но его волнует совсем другое, и оно играет нервическими нотками в возбужденном голосе:

- Может, ты уже завалишь хоть на минуту? - и, возможно, он даже выглядит немного угрожающе, поднимая почти разъяренный взгляд вверх, но то другая агрессивность, идущая от сексуальности, заведенной шарманкой голоса Тайки и этого непрерывного потока вещания. Риз не знает, делает ли Тайка это не нарочно, будто не видя, что провоцирует его проявлять эти дремлющие демонические черты, до безумия жаждущие странных игр в подчинение, или специально выводит на эксклюзивные эмоции, так ярко читающиеся в пластике его тела и мимики в моменты осознания. Но это работает, и его новая попытка накалить терпение Риза срабатывает как часовой механизм бомбы.

Он подтягивается вверх, пружиня рукой от дивана, просачивается коленом между его ног и нависает, как покачивающаяся перед броском кобра - с этими рваными взлетами грудной клетки, ошалелым взглядом и приоткрытыми мокрыми губами, с которых он слизывает их перемешавшуюся влагу, сглатывает нетерпеливо, спешно. И вот футболка Дарби летит через всю комнату, и он толкает Тайку вперед, припечатывая лопатками к спинке дивана, прихватывает за горло, фиксируя на месте, и прижимается к его губам хозяйским, страстным поцелуем, прерывающим любые попытки спиздануть что-то еще. Даже стонет в поцелуй, прижимает бедра к напряженному прессу Вайтити, членом сквозь ткань штанов проезжается по нему, пока целует, прикусывает его язык и сразу зализывает.

- Ты ебанутый, - говорит Риз, отрываясь от его губ, и бегает абсолютно вдохновленным взглядом по красивому загорелому лицу в обрамлении длинных кудрей.  - Но мне это нравится.

Тайка невозможно, очевидно сексуален, даже если ты не гей, а особенно если да, но далеко не это качество привлекает Риза, а вот это, какое-то по-особенному припизднутое мышление, способное в моменты эмоционального, сексуального удовольствия уводить в дебри абстрактного флирта. Его контроль, или ощущение такового, деликатны и бесчеловечны настолько, что это принимает форму искусства, и Риз в нем - натурщица, впрочем, он не против, если Тайке это нравится. Тайка цепляет воображение, а это уникальная способность, в сексе вообще - возмутительно-незаконная.

- Ты меня удивляешь, Тайка, и это вызывает так много эмоций, - выдыхает ему в шею это честное признание, а затем делает шаг назад, поднимаясь на ноги, но руки от шеи любовника не убирает, тянет за собой, заставляя свалиться локтями на горизонталь дивана, стягивает с себя штаны с бельем и встает перед лицом Тайки, в черные кудри пальцами зарывается и грубо к паху притягивает, носом вжимая в нежную кожу. Между его губ проталкивается, держит пальцами под подбородок и сквозь зубы на пределе возможностей джентльменской сдержанности спрашивает: - Могу я трахнуть твой рот? - Оставляет между строк, как ему почти до оргазмической дрожи нравится слышать согласие.

Если бы эти кадры принадлежали Феллини, Тайка не мечтал бы снять собственное произведение. Не существовало такой камеры, которая была способна передать все тонкости этой материи, чтобы через кадр можно было почувствовать, на сколько его обжигало прикосновениями и настороженным взглядом, метавшимся от смущения к раздражению. Нельзя было и мечтать снять нечто такое же раскрепощенное, и речь не о порно, а о банальном человеческом. Но эта сцена поставлена не Фредериком, ее воплотил Тайка, усадив себя же в зрительское кресло со всеми привилегиями, теша свои неожиданные желания, которые вертелись в уме слишком быстро, сменяли друг друга по щелчку, как настроение Риза, так легко поддающееся чужим словам. Коэн знал, что он перебарщивает в игре с воздухом, но он чувствовал, что делает все правильно. Если Дарби обидится - он придумает, как зализать его раны, к тому же, в прошлый раз получилось неплохо. Но сейчас шоу должно продолжаться, подключая аккомпанемент стонов и нежных поглаживаний. Здесь, ртом на его члене, Риз показывает свое истинное лицо, и оно едва ли не скалиться в просьбе заткнуться. Тайка ухмыляется, не внемля, проводя пальцем по его губам, потому что в этой раскадровке - он режиссер и управитель сцены. И если в кино было также, он завтра же приступит к съемкам, натягивая мир искусства также, как его покрасневший рот.

- Может, тебе получится убедить меня лучше? - тихо говорит он возбужденным сбивчивым голосом, и Риз поднимается, стягивая свою футболку, и сейчас, в отсвете солнца в этой комнате можно было рассмотреть его полностью до мельчайших деталей. Все еще обычный парень, и Тайка не понимает, почему его так тащило. Возможно, потому что тот не был склонен показывать своих демонов на публике, и их испугается только глупец. Настоящий же ценитель прекрасного захочет оседлать.

Он опечатывает его в диван. Его так много, и вся его сексуальность намного больше этой комнаты. Он держит его за горло, и Тайка едва приподнимается вслед руке, отклоняя голову, подстраиваясь и повинуясь, наблюдая и контролируя. Он зафиксирован и, пожалуй, зациклен, так, что их стоны и сердца не отличить друг от друга - все смешалось в соленом привкусе, и Тайка активно его слизывает. Риз говорит, что Коэн - ебанутый, и тот широко улыбается. Можно назвать человека тысячью штампов и красивыми словами, но оценить по достоинству мелкую отличительную черту - высшая степень признания. О, да, Тайка знал, что он ебанутый, он слышал это ни один раз, и обычно после этого следующим звуком был отголосок захлопывающейся двери. Сейчас же после такого чистосердечного его собирались оттрахать. Именно ради этого он и копил в себе те самые вульгарные черты.

- Я пока плохо умею отвечать комплиментом на комплимент, - самодовольно хрипит он, на сколько ему позволяет Риз, сжимающий его горло своими изящными пальцами. Если его слова способны зажечь человека, то Дарби придется придумать способ получше, чтобы он не смог говорить. Тайка выдыхает от поцелуев в шею, отклоняясь головой. Это слишком чувственно и эрогенно, эта нежность взрывается контрастом по его сексуальной агрессии, словно Риз интуитивно игрался с кнутом и пряником. Остро и сладко. Тянет с силой за шею вниз, и Тайка спускается на локти, не отрываясь своим восхищенным взглядом от этой звериной натуры. Руки - единственное, что позволяет ему полностью не рухнуть в горизонталь, единственное, что останавливает от того, чтобы Дарби раздавил его своим напором. Грудь вздымалась так, словно дышать было совершенно нечем, готовилась к некой буре с молчаливой истерикой и нотками опасений. Риз касался своим членом губ Тайки, и тот смотрел снизу наивно и очарованно, пока руки с жестокостью сжимали его волосы до ощутимого выдоха, пока прижимали его с атлетической выдержкой к паху, и каждая вздутая вена - обозначение, что он не сможет вырваться. Тайка дышит в его кожу, высовывая свой послушный язык и едва касаясь его яиц, но грубые руки ведут его рот к головке, и Риз всеми микро-действиями показывает, кто теперь устанавливает правила. И Коэн мычит что-то вроде «угу» с членом в его рту, моргнув в знак подтверждения своих бессвязных звуков. И Ризу удалось его заткнуть одним плавным и жестким выверенным движением, глубоко входя в самое горло. Тайка высовывает язык как можно дальше, открывает рот шире, так, как показывал Ризу всего пять минут назад. Его руки сжимаются в кулаках на диване, тело напрягается, а дыхание перешло на тайм-аут, и Дарби выходит, позволяя отдышаться. Слишком глубоко, но не так страшно. Бесконечно любопытно, и Тайка смотрит широко раскрытыми, с жадностью хватая воздух своим ртом, и Риз дает слишком мало времени, улавливая краткий миг, когда отдышки хватило, но не так сильно. Он вновь вошел в него полностью, казалось бы, еще сильнее, что Тайка чувствует губами его лобок, и кулаки разжимаются в хаотичные пальцы, которые пытаются нащупать малейшую точку опоры. Он держит его за затылок слишком крепко, он наблюдает своей наглостью за карими глазами, на которых проступила влага от напряжения. У Тайки сокращается горло, и Риз выпускает его из хватки вместе с легким кашлем. Его руки все еще на затылке, соленая капля стекает по щеке Коэна, и он смотрит ошарашено, он знает, что произойдет в новом витке доминантного подавления, и здесь бессмысленно просить о пощаде. Он ждет этого, выдавая эмоции своими круглыми глазами, и, пожалуй, даже немного боится, и это были ебать новые ощущения. И с последним слабоватым кашлем Риз снова тянет его за волосы, Тайка жмурится, жалобно впиваясь пальцами в его бедра, и этот rough заводил его на максималках, он давится, он спотыкается звуками с членом во рту, и снова отдышка, в которой Тайка мог бы рухнуть, если бы не мертвая хватка, уверено держащая его голову. С члена Риза стекает длинная слюна, Тайка ловит этот визуал, и ему нельзя рассеивать свое внимание, ведь он снова прорывается внутрь, проталкиваясь в горло и заполняя все пространство, начиная двигать своими бедрами, и здесь словно не нужно никакое встречное участие, лишь стараться не задохнуться и не сойти с ума. Влажные глаза видят плохо, и он жмурится, с нажимом спуская свои пальцы с бедер вниз, отдавая свой психологический поводок под чужую безумную волю, которая трахала его рот с энтузиазмом маньяка, выбивая самые непристойные звуки, иногда делая больно и всегда выбивая мысли из головы вместе с этим насильственным артом. Тайка не знал, откуда в нем это, но с его собственного члена стекала влага, и он обхватил его рукой в невозможности контролировать ни ситуацию, ни собственный внутренний восторг, смешанный с животным мазохизмом. Если бы он мог - он бы кричал в его член, но вместо этого - все описано на лице в самом жалобном чистом тоне, абсолютно безоружном и сдающемся. Тайка сжимает себя сильнее под стать хватки Ризу, и это смешивается в двойственных ощущениях, будто Дарби был вообще везде. Будто не рука, а это он трахает его всюду и дважды, приняв его безобидные шутки за объявление войны и выставляя свою силу на всю катушку. И если бы Риз мог остановиться, он бы почувствовал, что в переменчивых конвульсиях пульсация не горла, а низа живота, и Тайка кончает не то от своей руки, ни то от отсоса, и ему все равно, пока Риз не закончил, пока он продолжает.

Риз медленно вытаскивает свой член, и Тайка едва ведет головой следом, ссаживаясь, хрипло дыша, чувствуя, как его рука протирает глаза, и он снова может видеть. Коэн нервно сглатывает в попытках понять, сможет ли он когда-либо заговорить снова, то ли от физики, то ли от полнейшего ахуя. Руки все стирают влагу с его лица, с чуткой заботой, словно не принадлежали этому психу, что растерроризировал ему всю глотку. Дышит. Сжимается, падая на диван, когда руки Риза касаются его липкого члена, тянет к ним свои пальцы, касаясь и жалобно простанывая:

- Стой, стой… - его выгибает, и эта чувственность зашкаливает на максималках, когда Риз ведет своей нежностью по только что излившемуся члену. И, да, у Тайки в последнее время сумасшедшее либидо, но даже это - чересчур. Его тело не может так реагировать, его невозможно приучить за столь короткий срок к условным рефлексам, чтобы он налился вновь, чтобы второй раунд не имел должной передышки. Но это было так в стиле Риза Дарби - не останавливаться на малом и не слушать пустые условности. Тайка прижимает ладонь к своим губам, скрывая часть хриплого стона.

Засунуть язык в его рот подальше от сложных тематик. Его руки тут же скользят навстречу, он прижимает бедрами к раковине, и Тайка напрягается. Эти жаркие месяцы были такими не из-за погоды, а из-за приучения его тактилки отвечать без оглядки на все «но». Нежность и чувственность переплеталась с агрессивными и адреналиновыми ситуациями. Пожалуй, они не испробовали лишь вытрахать грусть, и это не было желанным опытом. Но жизни похуй, жизнь хотела, чтобы они проходили через сложности, и Тайка верил, что на них стоит соглашаться. Потому что видел, как со всеми трудностями справлялся Дарби, словно он не чувствовал, что в мире существовали какие-то проблемы. Просто делал свое дело, нацеливаясь на определенные карьерные маркеры, и это всегда восхищало. Тайка томно дышит в его губы, и в его мыслях желание оттолкнуть его, когда в груди все еще примесь страха, разочарования и бесконечного обожания, и этот коктейль мазохизма в этот раз был не из приятных. Но вдруг это поможет? Риз вытрахивал из него совершенно разные эмоции, может, справиться и с этим? Тайка зарывается пальцами в его волосы на затылке, прижимая голову плотнее к поцелую. Его губы движутся так, словно это была их последняя встреча в жизни, но Коэн знал, что Риз вряд ли поедет в аэропорт этим же вечером. Его злило, волновало, его, в конечном итоге, слишком нежно растрогала эта аксиома невозврата. Он не знал, что с этим делать. Поэтому делал то, что умел - скользил руками под верхнюю одежду Риза, прикасаясь к его ребрам, выше, к спине, надавливая пальцами, в попытках объять необъятное. Прижимаясь сильнее, чем было нужно, ведь все сигналы сердца кричали «беги», но Тайка верил команде обманчивого мозга, который утверждал, что все хорошо и ничего не изменится.

Риз отстраняется от его поцелуя, и Тайка тянется чуть следом, не желая разрывать контакт. Нет, не уходи. И он спрашивает про масло, и Коэн открывает глаза, разрушая свой секундный порыв. На лице Тайки впервые проскользнула искренняя улыбка с момента оглашения плохих новостей.

- Ты плохо понимаешь специфику моей работы, - усмехается он, ныряя пальцами в кармашек на груди и выуживая маленький пластиковый флакон с остатками съемочного реквизита. Оставляет на краю раковины и льнет к его шее мелкими нежными поцелуями, выше, сжимая зубами краешек уха, дергает за ремень штанов, звенит бляшкой, не размениваясь на мелочные заминки.

Возможно, он бы хотел быть гарантом его завтрашнего дня, но еще не понимал этого. Хотел, чтобы между ними продолжалась правда, как с первого дня, но сегодня он заиграл спасительным лицемерием. Потому что Ризу не нужно было цепляться за него, ему нужно было идти вперед танком, прорываться через границы правил и национальностей. И если Тайка останется рядом - он его раздавит. Как бы он не хотел быть рядом, дышать его телом со сладким привкусом неизвестного дезодоранта, который так сочетался с его изгибами и больше подходил ему голому, а не цвету футболки. Риз дурманил его голову даже, когда Тайка был расстроен. Даже когда из-за него. Даже когда стекло все еще разрывало его горло.

- Это будет считаться за прощальный секс? - шепчет он в его шею, оставляя краткий поцелуй. Но Риз уедет только через месяц, и Тайка не представляет, как будет встречаться с ним взглядами все это время, как будет обходить его подробности о скорейшем перелете и о новых вершинах, которые предстоит покорить. Будто Риз стал идеальным оружием, превратив Тайку в свою мишень. И мишени не положено двигаться, иначе какой в этом смысл.

Всего лишь месяц. Он старается мыслить позитивно в духе всех мудрых предков, что дают пошлые советы по тому, как жить эту жизнь. Он может позволить себе ругаться или страдать, избегать или догонять, а может просто насладиться тем, что хоть какое-то время у них еще есть. Слышишь, агент? У тебя целый месяц на то, чтобы аннулировать сделку. Коэн чувствовал себя слишком эгоистично, ведь хотел чего-то совершенно не в угоду окружающим. Но он не проронит ни слова об этом, ведь желания не сбудутся, если их озвучить вслух. Он будет пытаться сделать этот месяц лучше предыдущих в надежде, что все образуется само собой. И это не была его истинная мотивация по жизни, и, походу, Риз научил его быть слишком слабым за это короткое время.

- Тогда нам тем более стоит поспешить, - отвечает он. Возможно, позвонит ему завтра. Сам, как никогда не делает. Будет натягивать его драгоценное время на себя, как односпальное одеяло. Будет назойливой мухой, жужжащей своими раздутыми аппетитами. Не побоится надоесть, ведь никто не знает, когда они снова увидятся, и это «приезжать несколько раз в год» - ох, не смеши. С родной земли есть два выхода: либо полное забвение, ведь все получилось, либо возвращение в родительский дом в полнейшем отчаянии от произошедшего. Слишком наивно ожидать, что он прилетит через неделю или через месяц. Возможно, наивно полагать, что он вообще захочет вернуться туда, где, как считает, не сможет продолжить свое развитие. Но Тайка будет делать вид, что у него все в порядке.

Он запускает руку в его штаны, сжимая член и вытаскивая его наружу. Облизывает свою ладонь и проводит по нему чуть быстрее, чем это требуется для начальных соприкосновений. Ведь, ко всему прочему, они в общественном туалете, за стеной которого их ждет компания упырей. Рано или поздно у них появятся вопросы, либо кто-то просто захочет отлить, и в дверь начнут ломиться незваные, а Тайка не сможет устроить тайм-аут. Не на таком адреналиновом сердце, качающим его энергию в руки, чтобы он надрачивал Ризу быстрее, прижимал к себе за талию, уткнувшись носом в его плечо с краткими поцелуями в ключицы, чтобы спрятать в нем свое лицо, которое устало от игр в поддельные эмоции. Тайку разматывало, его возбуждал этот крепкий член в его руке, вздохи Риза, шумные и рваные, вертевшиеся на границе его звериной сущности, которую он принимал на раскаленной ноте их физического сочетания. Коэн расстегивает свои штаны, продолжая выуживать звуки из Дарби, и торопит его:

- Я бы очень не хотел, чтобы сюда начали ломиться, ты как? - и Риз разворачивает его спиной к себе, сталкивая Тайку лицом с самим собой в отражении зеркала. Коэн опирается руками на стол по краям раковины, двигая ногами, чтобы помочь ему побыстрее спустить свои джинсы. Смотрит испуганно в отражение, разглядывая в нем Риза, увлеченного его задницей, и тому сейчас не до игр в гляделки. Выдыхает с облегчением и дрожью от прикосновений, фиксируясь на собственном взгляде. Понимает, что его разъебало до ступора в пару секунд, и сопоставить траектории над причинно-следственными не представлялось возможным. Наклоняет голову, пряча лицо от внутреннего конфликта, сводя лопатки и вжимаясь руками крепче в столешницу. В голове сожаление о том, что поцеловал его тогда возле клуба, в животе - россыпь бабочек, сгорающих в огне от интимных прикосновений. Тайка сжимает плотно губы, мыча сквозь них, чтобы было тихо. Этот диссонанс раздирает, но это все еще был Риз. И если через потерю было решено пройти таким способом, будь добр, помоги мне в этом.

Свобода, которую они друг другу предоставляли, не вписывалась ни в одни рамки нормальности. Они не называли это отношениями, даже "свободными", потому что это значило бы конец дружбе. Риз догадывался, что Тайка, может, и хотел бы - по крайней мере, в нем эта тема не вызывала такого неприятия, как у Риза, хотя Дарби обычно вежливо сливался с темы еще до того, как она наберет обороты. Он не был готов задумываться о большем, хотя, безусловно, привязывался к Тайке все сильнее с каждой проведенной вместе неделей. Эти мысли мешали бы реализации планов на будущее. Хотя, если честно, отсутствие в этом будущем Тайки Вайтити с каждым днем все менее представлялось возможным. И ему все еще не верилось - даже сейчас, - что приглашение в Лондон реально, потому что на словах, на записи автоответчика оно казалось эфемерным, а Тайка в руках Риза - физическим, настоящим и очевидным. Поцелуи обжигают, клеймят кожу, Риз напарывается на эти губы, словно готов донатить этому вампиру свою кровь, и уже точно не представляет, как обойдется без них. И это не в коем случае не прощальный секс, не надо так говорить, потому что:

— Я уезжаю только через месяц, — замечает Риз между делом, а у самого голос просел, звучал не слишком уверенно, но растворился во вздохе, гулко сорванном в несдержанном порыве бедер навстречу ловким рукам Тайки.

Ремень звенит, молния джинсов разъезжается - звуки сверхъестественно четкие в не самой лучшей зоне слышимости, но от этих звуков все внутри переворачивается от нарастающего возбуждения. Конечно же, Тайка распускает руки, не теряя драгоценного времени, а член Риза прыгает навстречу, как по указке, и в его ладони так хорошо, так привычно, что Дарби даже не пытается контролировать, а только голову чуть забрасывает назад, жалобно постанывая в прикушенную нижнюю губу, бросает взгляд на зеркало, видит себя с этой расплывшейся от удовольствия физиономией, и все еще считает себя ахуенно несексуальным, хотя рука Тайки, надрачивающая ему со скоростью света, уверяла в обратном. Это было сложным для проработки моментом, но Риз научился с этим мириться, научился доверять, а Тайка ни разу не дал ему повода усомниться. Но, на самом деле, в этот момент больше всего в зеркале хотелось видеть Тайку. И, может, тогда бы Риз с удовольствием смотрел на себя - на их тела в рваных толчках соития, стонущих вполсилы от нежелания спалиться, на мимику в одной из любимых поз, чтобы знать наверняка, как выглядит Тайка, когда Риз его трахает раком, чтобы видеть все - от собственного члена между раздвинутых ягодиц до изогнутых в удовольствии бровей, чтобы в фокусе - каждая деталь этого арта. Он постарается сделать так, чтобы этот секс - запомнился надолго - он не прощальный, но точно тот, который должен быть записан в эталонные. Пополнит их золотую коллекцию трахов.

- Тогда поспешим, - парирует Риз тем же оружием, а следом разворачивает Тайку к себе спиной. Руки у Риза - непослушные, пытаются расстегнуть чужие джинсы с тремором наркозависимого, оттого что готовность Тайки воплотить любую дерзкую идею и смелую фантазию будоражит настолько, что кровь закипает в венах, разгоняет адреналин по телу.

Риз ведь не то, чтобы шутил, но Тайка согласился, не думая. Риз уже снимал с него джинсы, просто сбрасывая их по длинным ногам вниз, но Тайка знал, что делать - куда ставить руки, в какой изгиб тянуть поясницу, и это выиграло им обоим время, пока Риз старался осторожно пролить масло между его ягодиц, а второй рукой шарил в своих карманах в поисках резинки, которую пришлось открывать зубами, ведь свободные пальцы работали над чужим комфортом куда больше, чем над своим. Риз отвлекся только на то, чтобы натянуть презерватив на член аккуратным, методичным движением - почти традиция для их секса в общественных местах и удобства счастливого окончания. Кончать в него - стало традицией.

У Риза бешено сердце бьется, когда он прижимается грудью к спине Тайки и обнимает поперек живота, пока осторожно входит в него и сам привыкает к горячей тесноте. Риз бросает взгляд в зеркало, но не находит зрительного контакта, но находит ракурсы, его шею, свои губы на ней, ласкающие поцелуями. Красиво, так красиво. Красиво держишь ритм, чувствуешь каждый изгиб, каждую впивающуюся в широкие ладони косточку бедра - и никогда еще отражение не ебало Риза в ответ, но прямо сейчас иррационально и дико его собственный взгляд ревёт: ты мой, такой мой, запоминай, посмотри, ты - моё, мой хороший мальчик. Ризу хочется, чтобы хотя бы сейчас он не провоцировал быть грубее, потому что тогда их точно услышит весь бар, но зажмуренного Тайку все равно приходится заставлять молчать -  когда приходится закрыть рукой, а через секунду засунуть в этот идеальный открытый рот пальцы. Риз сгорает в огне этой отчаянной (само)отдачи Тайки: они всё время на поводу у желаний, никаких правил, не высекая вообще рисков. Агрессивные шлепки бедер о ягодицы в рассинхрон с его мычащими стонами - остановиться нельзя, замедляться опасно. Звуки доводят до крайности, и Риз вытаскивает пальцы изо рта Тайки, чтобы, протянув за ними ниточку слюны, впервые за этот раз коснуться его, жадно обхватить член ладонью.

- Сейчас, Тайка, сейчас, - хрипит Риз почти у его уха, удерживает за плечо одной рукой, пока второй дрочит, мягко вдалбливаясь сзади. Голос нежен и тих, но требовательно просит: - Смотри на себя, как я тебя трахаю. Ты такой сексуальный, - просто ебнешься, как незаконно Тайка красив. Но взгляды - чистый оргазм, и все-таки понимание в их глазах в отражении зеркала - это понимание того, что зашли слишком далеко в этом желании раствориться друг в друге, желательно здесь и сейчас, пока они молоды, живы и влюблены. Он смотрит неотрывно, смотрит дико, смотрит влюбленно - как на самое прекрасное, что приходилось видеть. Черт возьми, Риз от любви задыхается и - беззвучно кончает, обнажив клыки в оборотническом экстазе, но не выдерживает взглядов, прячет лицо в шее Тайки, а он, сука, пахнет как космос, и рукой рвано дергает по пульсирующему члену, за собой увлекая, лишь бы это признание заглушить, оставить укусом на плече. Это же не прощальный секс, значит, не нужно сантиментов. Это не прощание, это не сожженные мосты. Это не расставание - только кончают они так, что не понимают, кому принадлежат гиперчувствительные всхлипы.

Потом находят силы, чтобы перевернуться. Риз смоет в туалет за спиной до середины залитый презерватив, вернется к Тайке и согнется перед ним, чтобы прикусить ягодицу вместо слов благодарности. Включенная вода приглушит звуки их поцелуя. Только мокрыми от воды руками потом проводит по лицу - освежается и умывается одновременно. У Риза - пустая голова на предмет мыслей, довольная улыбка и дергающийся кончик носа - улавливает персиковый запах, которым весь провонял, даже после умывания.

- Такое палево, я ж теперь тоже персиками воняю... - но эта мысль вызывает смех, а не панику. Почему-то сейчас на все становится наплевать. На все, кроме того, что в их улыбках так много несказанного.

Не поднимай глаз и не совершай этой глупой ошибки. Стоны залечивают страхи, он путает адреналин и возбуждение, тревогу и влечение. Риз входит в него по маслу, плечи напрягаются, его член, такой идеальный, выгибает его сильнее, заставляет расставить ноги чуть шире, на сколько позволяют спущенные джинсы. Его провокации отошли на второй план, может, потому что они привыкли трахаться в любой непонятной ситуации. Здесь без лишних уговоров и опасений, что кто-то что-то не добрил или пришел с работы в нетипичном аромате. Достаточно щелчка пальцев, неловкого изгиба в пространстве или косого взгляда. Достаточно пошутить про его член, мерзко и отталкивающе, и это будет вызов для физиологии. Те сексуальные манипуляции в самом начале превратились в жестокие игры на чувствах, и в первом раунде побеждает, конечно, Риз. Ему достанется Лондон и, напоследок, его тело. Возможно, он даже заберет с собой частичку его души, положит в багаж, как магнитик на память. И он такой жестоко-нежный сегодня, особенно чувственно лезет своими поцелуями к шее, обнимая за талию идеально подходящей рукой, двигаясь по оголенным нервам его разочарований. Непрощальный секс и должен же быть таким? Со всеми микродвижениями, стремящимися зафиксировать в памяти все хорошее, что было между. И почему Тайка так сильно драматизировал, его внутреннее нытье, нашедшее выход в сексуальных стонах, совершенно преувеличено относительно ситуации. Верил в собственные глупости, рисовал несуществующее.

Тайка облизывает его пальцы, лезущие убавить его громкость. Целует руку, что сжимала его. Чувствовал себя отбитым, ведь всегда сравнивал это с долгожданными объятиями, которых не всегда хватало его ненасытной тактилке. Он держал сам себя на контроле эмоций и стонов, хоть те и прорывались в мычание, потому что быть тихоней с Ризом было почти невозможно, каждый толчок приливал мурашками по лопаткам, каждый пошлый звук отдавал звоном в уши, выкручивая внутреннюю эрогенность. И даже когда они вели себя нежно, как, пожалуй, обычные люди, это ощущалось остро, словно само присутствие Риза в его жизни обостряло эмоциональный интеллект. И если симптомы такие неоднозначные, может, оно и к лучшему, что Дарби не будет в его жизни какое-то время. Потому что это невозможно вести себя как воспаленная от секса сучка, вытягиваясь навстречу каждый блядский раз, даже, когда внутри все сгорало. Через пятнадцать лет его психолог назовет это созависимостью, сейчас Тайка называет это истерией, которую не хотел испытывать по причине отсутствия морального права. Но, черт, остановиться попросту невозможно, его позвоночник выгибает, его язык скользит по пальцам в его рту, так ахуенно, отдавая покалыванием в области члена только за счет этой маленькой особенности, когда чувствуешь себя под чужим контролем и отпускаешь собственную волю. Без нее ведь все намного проще.

Риз убирает руку от его рта, выпуская сдержанные придыхания в такт его ласковому вдалбливанию. Внутри словно сладкий мед растекается, живот содрогается от прикосновения влажной руки к его члену, и Тайка зажимает губы, мыча куда-то в область раковину. Риз хрипит возле уха, отдавая горячим дыханием, это терзает все детали его непроработанной сенсорики.

- Смотри на себя, как я тебя трахаю. Ты такой сексуальный, - его раскаленные слова слишком открытые, и Риз всегда умел вставлять их в нужный момент до сегодняшнего дня. Тайка резко открыл глаза, уставившись в белую раковину под своим лицом. Кто просил его говорить что-либо? Его сексуальная дикция стала холодным оружием в сердце, и все эти ахуительные слова сейчас делали только хуже. Хотел его тело и хотел оставить его в разнице в 11 часов, сбежав на другой континент. Тянул к себе за плечо, своими улыбками, своей блядской заботой, проявляющейся в бесконечном количестве бытовых мелочей. Приучал его к себе выверенными движениями по телу, которым невозможно сопротивляться. И хуже всего то, что Тайка сам с искренними и широкими глазами подбежал к нему первым, как дворовая собака в поисках лучшего друга. Что ж, эта поза сегодня была символичной.

Тайка едва приподнимает голову, растерянным взглядом смотря на Риза через зеркало. Нежное лицо с блеском в глазах с таким обожанием, как в каждый их совместный день, сжимало все внутри. У друзей не должно быть все настолько сложно, походу, здесь и не было никакой дружбы. Что было вместо - совершенно непонятно. Безумные эксперименты, которые завели их в тупик. Нельзя ни сделать шаг вперед, ни откатить назад. Тайка смотрит в него внимательно, его брови сведены к переносице, он то дышит с открытым ртом, то жалобно мычит в прижатые губы. Не смотрел на себя, но на Риза, на то, как он его трахал, на то, что от всех переживаний их секс никак не ухудшался в своем уникальном качестве, якорил и укреплял внутренний ангст, и раз так, то теперь это тоже может стать очередной нормой. И Риз абсолютно также не понимал, что происходит и что он делает. Что он теперь может делать с ним на метафизическом уровне. Доводить до психоза. Не меньше.

Тайка жмурится, не в силах больше смотреть, и в какой-то момент снова опускает голову вниз, не замечая, как они отворачиваются друг от друга практически синхронно. Кладет свою ладонь на руку Риза на своем плече, крепко сжимая. Чувствует, как он кончает, по раскату его движений, которые Тайка выучил, будто свои собственные. Риз доводит его ускоренными движениями, и Коэн приподнимается, прикрывая свой рот рукой, потому что кончать беззвучно с ним у него уже давно перестало получаться.

Он шумно выдыхает в завершении, выпрямляясь на руках. Бросает взгляд в зеркало, провожая уходящего к туалету Риза. Стоит привыкать к этому заранее. К тому, что ему придется бесконечно смотреть ему в след, кусая собственные локти. И секс, на который он так рассчитывал, нисколько не вылечил, хоть опустошение и принесло спокойствие. Дали выброс адреналину, и им удалось обмануть биологию. Вот только проблему души это совершенно не решало.

Тайка подмыл себя водой со всех мест, вздрогнул от укуса жопы вернувшегося негодяя и улыбнулся ему, увлекая в завершающий поцелуй.

- Мешаешь одеться, - с романтичной улыбкой шепчет в его губы, натягивает свои штаны, наблюдая за чужими действиями. Вина никуда не ушла, она лишь трансформировалась, и Тайка не понимал, почему ему одному столь паршиво. Возможно, из-за этой отвратительной тупости стоит перепройти тест на IQ, что-то там явно сломлено.

- Такое палево, я ж теперь тоже персиками воняю...  - говорит Риз, и Тайка смеется.

- Я с девяти утра уже не различаю этот запах, поэтому не могу сказать, на сколько все плохо, - признается он. - Два варианта. Либо садимся рядом, и запах типа только от меня, либо можем сбежать с этой вечеринки, - он забрал флакон с маслом и аккуратно закинул в свой передней кармашек. - В любом случае, стоит ли выходить по одному? Чур я не первый, - он слышит мелодию из зала, и лучше бы играло что угодно другое, лишь бы не эта песня. - Хотя, наверное, логично, чтобы все же я был первым? - подумал он, вспомнив о запахе масла.

И в этот момент в дверь кто-то начал ломиться, и Тайка рывком подскочил к ручке входной двери, расщелкивая и открывая, делая вид, что заминка произошла только по той причине, что он сам собирался выходить. Нос к носу столкнулся с Клементом, который смотрел на него с наигранным покерфейсом, бегал глазами по его лицу с идиотской улыбкой, которая должна была говорить «тут ничего не происходит», а на деле была максимально кринжовой. Джемейнт сощурился, внимательно смотря на Тайку. Тайка изогнул брови, словно не понимая, чего Клемент щурился, и они недолго играли в какой-то молчаливый диалог, пока его друг не улыбнулся широко и коварно.

- Парни, признавайтесь… - говорит Клемент, и у Тайки сердце замедляет свой темп. - У вас тут наркотики? - и сердце вновь пришло в работоспособность.

- Нет, наркотики у Брэта. У нас на студии досмотр тотальный, как бы я притащил? - вылупляется на него с претензией, мол, мог бы и догадаться, ты же очки носишь, значит, умный.

- Тогда какого черта вы тут торчите?

А, о, а. Надо было говорить, что все дело в наркотиках.

Пока они решали, как замаскировать персиковый запах и как лучше выходить обратно в зал, судьба решила все за них. Кто-то настойчиво пытался прорвать оборону, штурмом взять туалет, так что притвориться мертвыми бы точно не получилось - пришлось открывать. Риз так и не успел сказать, что они могли бы выйти вместе, потому что кабинки здесь две и это даже логично, что они пересеклись у сушилки для рук, но теперь эта аргументация теряла свою значимость перед лицом возникшего на пороге Джемейна Клемента. Риз сконцентрировался, вмиг мобилизовав все силы спокойствия и невозмутимости, а так же здравомыслия, хотя его глаза лихорадочно светились, а грудь вздымалась от тяжелого взволнованного дыхания, и когда Тайка завел всех в тупик, то вышел на арену с целью затащить этот раунд:

- Трахаемся, а че? - очаровательно-борзо говорит он без уверенности, но с надеждой на то, что Тайка не спалит контору бурной реакцией. Потому что Риз, как обычно, выбирает свою любимую стратегию - правду с покерным ебалом, которой хочешь верь, хочешь не верь, один хрен, никогда не поймешь, насколько серьезно это сказано.

- Да ниче))0 - вторит ему Клемент, улыбаясь совершенно по-шакальи, и с наигранной обидой добивает: - и не позвали.

По Клементу, справедливости ради, тоже непонятно, всерьез он или нет - ни по доверию к теме, ни по желанию участвовать в тройничке, поэтому хрен его знает, может и нашла коса на камень, но все идеально зашло, а значит, опасность миновала, как и идиотские вопросы. Поэтому Риз заявляет, как Капитан Очевидность:

- Ну, а что еще можно делать в туалете? За Лондон говорили, конечно же. - Он пожимает плечами и комкает в руках салфеточное полотенце, о которое вытирал мокрые руки. Бросил в мусорку, вновь взглянул на парней.

Джемейн подошел ближе и уперся бедром в несчастную стойку вокруг раковины, сложил руки на коленях, чуть опершись о них, и спросил:

- Нет, ну ведь серьезно улетаешь? Просто, ну, Лондон... люди скучные, там серо и туманно, а ты солнечный зайчик. И уже занялся вопросом аренды жилья и всеми этими скучными деталями?

Честно говоря, Дарби не был особенно настроен на разговоры после того, как с пару минут назад кончил в охреневающего слева от него Тайку, но, с другой стороны, в баре, где так шумно и людно, эту тему и впрямь было бы неудобно поднимать. Риз сложил руки на груди, отошел на пару шагов назад, прижавшись к стенке между кабинками, и выдал уже обдуманный ранее ответ, поскольку вся эта тема с переездом решалась давно и он достаточно ее отрефлексировал:

- Если честно, это похоже на удачу, потому что предложение поступило едва ли не с вариантом жилья, этим занимается мой агент, но она все решила, я даже особо не вникал в это дело. На самом деле, я не уверен, что хочу переезжать в Лондон, - Риз неуверенно, скованно пожимает плечами и отводит взгляд сразу ото всех, уставляясь взглядом в мысы своих кроссовок. - Я люблю Веллингтон, и мне было бы комфортно быть здесь, а на континентах работать разъездами, чем переезжать на постоянку. Но, если мне нужно пару лет на то, чтобы сделать имя, то, наверно, стоит рискнуть?

Он не знает, задает ли этот вопрос всерьез или риторически, но одно точно знал: переезд не пугал его, но деморализовал. Здесь у него были упыри, а там же - сплошь вампиры. Он снова перевел взгляд на Тайку и скользнул по его фигуре с оттенком грусти. Лондон будет серым, потому что там не будет Тайки. И Риз не тешил себя надеждами, что друг будет ждать его, приняв обет безбрачия, особенно с этими стриптизерскими вайбами и особенно с целями на карьеру в кино. Это было славное лето, но к чему эта бабская драма? Каждый свободен, никому ничем не обязан. И Дарби не имел никакого права брать с Тайки какие-либо обещания - он не мог предложить что-то больше, чем секс по дружбе, здесь, в Новой Зеландии, и ничего тем более не предложит, будучи в Великобритании. Послевкусие секса оставляет осадок токсичности - она жжется внутри, это почти нестерпимо. Но дверь распахивается, едва не влетев в стену, и очередной шум отвлекает от гонок.

- Вы че здесь, шептуны, блять? - пассивно-агрессивно врывается Джонни, а следом за ним Брэт, который подпирает спиной входную дверь в туалет. Риз расплывается в улыбке от комичности ситуации. - Мы вас там сидим ждем, а у вас тут группа поддержки.

- Да, давайте колитесь, о чем секретничаете? - в своей привычной мягкой, подторможенной манере, поддержал Брэт.

Но Риз уже фэйспалмил. Тогда Джемейн поспешил разрулить, как самый ответственный:

- Да думали, где намутить наркотики...

Риза разрывает тихим ором, когда он сгибается пополам, едва не плача от смеха. Клемейн, сука, тролль знатный. Никому здесь явно не переплюнуть его постиронию. Они с Брэтом удивительный тандем, на самом деле, потому что Маккензи выкупает с видом того, кто ничего не понял, но на самом деле понял, просто у него на самом деле было решение буквально в кармане.

И Брэт сказал:

- Так у меня есть. Охренеть, вы сложные.

Риз больше не кричит, он просто выдает чистый тон на низах, отталкиваясь жопкой от стенки и ныряя в объятья Тайки дохахатывать. Пятеро почти взрослых мужиков в маленькой уборной веллингтонского бара решают разделить марки после философичной беседы, двое из которых потрахались, двое трахаются тантрически, а пятый ебал это все в принципе - Джонни уже за тридцан, он бережет сердце, а на самом деле, вероятно, он больше алкаш, чем любитель вывалиться из реальности. Но заботливо соглашается проконтролировать, чтобы пацанов не размазало слишком сильно, постоять на стреме и успокоить лапочку Риза, который растерянно и пискляво спрашивает у Брэта:

- От половинки же ничего не будет?

Ох, если бы мама знала, чем занимается ее Арахис, была бы очень несчастна. Но, черт, перед Англией не попробовать что-то, после чего у "Конкордов" рождаются шедевры, он не сможет. Оглядывает Тайку, улыбаясь ему такой странной, теплой улыбкой. Он чуть кивает головой, будто приглашает разделить по половинке именно с ним, и это что-то о том, что Риз хотел бы видеть то, что видит Тайка, чувствовать то, что он чувствует, стать еще ближе, выровнять сост. Пускай он ничего сильнее травки в своей жизни не пробовал, наверно, сейчас он готов был рискнуть, чтобы сохранить еще одно воспоминание об этом сумасшедшем вечере - о не_прощальной вечеринке, - конкретно с ним. И с друзьями, конечно, тоже. Куда без них.

Это и впрямь оказывается предпоследней из общих сборов, потому что всю следующую неделю Ризу приходится возиться с документами и прочей бюрократической волокитой, отчего времени на встречи катастрофически не хватает. К концу следующей неделе ему прилетает проект - рекламный, - и его агент, похоже, решила перевыполнить план, а Риз и не возражал. То, что ему не удавалось даже поговорить по телефону с Тайкой больше пяти минут, сильно напрягало, и потому особенной радостью оказалось приехать на съемки в те же павильоны, где Вайтити снимался в своем "Стрипе". Дарби без понятия, что бы он там увидел, он предпочел отдаться воле случая, и, завершив свой проект, спросил у менеджера, где павильон того сериала.

Возможно, его приняли за массню, но провели с улыбкой и дружелюбием, отчего Риз даже удивился. Провели через гримерку к выходу и показали на дверь, за которой происходила репетиция. Риз поблагодарил девушку и накрыл ладонью ручку двери. Вдох-выдох. О дивный новый мир. Щелчок замка. Полуголый Тайка в окружении полуголых мужиков. Он замирает на пороге в ожидании, когда Тайка обратит на него внимание, а сам улыбается, как чертила, определенно переворачивая в своей голове эту ситуацию, как новый, дикий кинк, о котором он Коэну расскажет позже.

- Трахаемся, а че?

Тайка поворачивает голову на Риза так, чтобы Клемент не видел, как он губами вырисовывает беззвучную фразу «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ». И, о, тут не нужно было уметь читать по губам, чтобы разобрать посыл. Но у Риза демонстративный покерфейс, да и Коэн спрашивал риторически. Вряд ли Дарби прям скажет вслух или поведет эмоцией, паля всю контору. Отодвигается дальше к стеночке, неужто пряча запашок? Ах ты мразь конченная играть так на нервах.

Клемент выкупает этот юмор, а Тайка не выкупает стальных яиц Риза, но кекирует с ответа Джемейна. Мысленно выдыхает, но это была очень опасная игра. На секунду Коэн даже позабыл о своих разочарованиях, зато также на секунду успел понять, какого это ненавидеть Риза. Если он думал, что с ним можно было так поступать, то, нет, с ним так определенно нельзя. Джемейн спрашивает за Лондон с его типичным вайбом упоротого мудреца, и Тайка чуть ли не уши навострил, внимательно смотря на Риза, следя за его ответом, который он озвучивал куда-то между визуальными контактами. Говорит, что не уверен на тему Великобритании, и Коэн становится еще внимательнее. В смысле? Ему только что удалось трахнуть его мнение так, что оно стало политической проституткой? Или Дарби включил типичного Марка Антония? Еще полчаса назад он, наверняка, хвалился перед парнями своим лотерейным билетом и планами на дальнейшую жизнь. Так кого он пытался обмануть этими словами, к чему было разводить эту бабскую драму, подсаживая на нее и самого Тайку?

- Тебе стоит рискнуть, - говорит он, приподнимая брови в мягкой улыбке. Ведь если он спрашивал… неужто разрешения? то этого явно не стоило делать. Бред какой-то. Конечно, ему надо было ехать, какие тут могли быть сомнения. Да, Коэн не хотел этого слишком сильно, но он умел думать головой. Скажет «останься» и навсегда станет причиной его гибели. Он не возьмет на себя такую ответственность. Решать, в конечном итоге, нужно было только Ризу.

Его размышления прерывает вновь открывающаяся дверь, и вся компания была в сборе. Прекрасно. Шутки-прибаутки сейчас польются рекой, и посетителям бара лучше на время позабыть о существовании мочевого пузыря. Тайка достал смятую пачку сигарет из кармана джинс и закурил прямо здесь, встав поближе к вентиляции. Потому что, походу они здесь надолго.

Брэт достает свои кислотные запасы в картинках мультиков из 70-х. Шутки про наркотики были лишь ласковой прелюдией к действию, и Тайка не любил такой вид дерьма. От кислоты тупеешь быстрее, чем от травы, и не в едином моменте, а постепенно сжигаешь свой мозг к чертям. И если Брэту в его комедии это было только на руку, то Тайка ценил концентрацию в творчестве. Риз ржет, упираясь в его плечо, и Коэн приобнимает его, похлопывая по спине. Самому было не так уж и орно, возможно, оттого, что он знал этих упырей несколько больше и поддавался их шарму в меньшем проценте случаев. Но Дарби выглядел заинтересованным на эксперименты, поэтому Тайка в деле. Не у одного Коэна с ним должен был быть первый раз. Он берет кусочек бумажки из руки Брэта и рвет на две части. Возможно, то был идеальный вариант, чтобы переварить все события вечера. Главное, не словить бэдтрип, ведь преднастрой был весьма шатким. Он протягивает Ризу половинку бумажки, кивая, и все четверо закидываются одновременно, а Джонни поднимает повыше свою бутылку пива, произнося:

- Будем.

- А через сколько накроет? - спросил Коэн, съедая папирус.

- У нас есть минут тридцать, может, сорок, - прикидывает Брэт.

Но накрыло всех через пару минут. Упс. В таких вещах раз на раз не приходится, и теперь они прикованы к этому туалету на очень долгое время, ведь картинка поплыла вместе с лицами. Сюда периодически заходили разные персонажи, протискиваясь то к кабинкам туалета, то к раковинам, чтобы помыть руки, а они все продолжали трындеть, и все это было весьма несвязно. Тайка снова закурил, зачем-то поставив ногу на стол под раковиной, и внимательно смотрел на то, как в радужке расплываются клубы дыма, засасываемые вентиляцией. Джонни, кто единственный сейчас имел альтернативу от их наркоманского видения, тихонечко подлез к Тайке, наклоняясь из-под низу, жалобно произнося:

- Как вы себя чувствуете, милорд?

Тайка медленно и драматично выдыхает дым, демонстративно стряхивая пепел на пол, и медленно переводит на него взгляд с наклоном головы.

- Милорд вмазан.

И всех разъебало. Больше всего - Клемента, который орал на все заведение что-то в духе «Милорд! Наши люди голодают! Что будем делать? Милоооорд вмаааазан». И это была одна из немногих шуток, что Тайка запомнит до самой своей могилы. Ее и в первый раз поплывшего Риза, который внимательно разглядывал свои руки и, кажется, впервые знакомился с собственной тактилкой. Возможно, после этого он начнет понимать Тайку чуточку лучше, то, как его тащило по поверхностям в обычной жизни. Через некоторую вечность, как им казалось, туалет остался в прошлом, и они закончили свой шабаш в одном из парков, оккупировав лавочки. Не обошлось без новой порции гомошуток и душевных объятий, потому что развязало всех. Джонни был в ахуе, но это и не первый его день на родео. Брэт трогал буквально всех и признавался каждому в своих самых высоких чувствах. Впрочем, все как обычно. На утро они запомнят лишь часть из всех коммуникаций.

А потом будут восстанавливать привычный режим сна. Тайка, привыкший к подобным часовым перепадам, решил пустить свои ресурсы на активность, в том числе по терроризированию телефона Риза, как он и обещал самому себе. Но тот решал тысячу бытовых вопросов, оно понятно, все же он летит на долбанное другое полушарие. Коэн все понимал, он со всем соглашался, он всему кивал, но вместе с тем чувствовал, как беспощадно время ускользает сквозь его пальцы. Пара минут услышать его голос, а дальше - просто надеятся на встречу. Постепенно он даже думал, что все же не_прощальный секс был последним. Он отметил этот день красным кружочком в своем календаре, чтобы было удобнее считать дни до отлета. Даты играли не за его команду. А ведь он, даже при своем плотном графике, в случае любой возможности, пододвинул бы абсолютно все. Потому что последний месяц с Ризом того стоил. Ну, все те моменты, когда он не напоминал про Лондон или не рассказывал, что он за сегодня сделал для поездки в Лондон или не рассуждал, какую одежду надо взять в Лондон в это время года.

На съемках The Strip Тайка мог полностью отключать свою голову и тревожность, ведь там его звали Мостин, и у того был совершенно иной эмоциональный фон. Мостин переспал со своей начальницей Сэм и по уши влюбился в эту сильную и психологически недоступную, чертовски сексуальную женщину. Но та не отвечала ему взаимностью, и Мостину приходилось разрываться между фокусировкой на работе и между попытками наладить мосты с возлюбленной, которая могла его при этом крепко стукнуть. Что-то это очень сильно напоминало Тайке, хоть и в другой форме, возможно, из-за этого он прекрасно справлялся со своей ролью и успевал веселить весь каст в перерывах между словом «мотор».

Сегодня стриптизеры репетировали танец, который должен был быть у героев синхронным по мнению Сэм, но на деле у них ничего не получалось. Каждое отдельное полуголое тело выражалось по-своему в своем репертуаре, и это было красиво, но не складно. Тайка в какой-то момент увлекся, раз за разом делая волну своим торсом, извиваясь как змея без костей, что едва не прослушал, как персонаж Сэм попросила трупу танцоров остановиться:

- Стоп, стоп, стоп! Ради всего святого! Вы похожи на чертовых школьников, и я не знаю, что с этим делать, - она разгневанно ходила перед сценой туда-сюда, и парни засмеялись.

- Простите, госпожа, - отозвался персонаж Иен. - Это все Мостин, вам следует его наказать, - и пнул Тайку чуть вперед, и тот, смеясь, хаотично переступал с ноги на ногу, отодвигаемый ближе к краю сцены. В этот момент он увидел где-то вдалеке съемочной площадки Риза рядом с камерами и столкнулся с ним кратким взглядом. Его улыбка засияла еще больше, что только добавило солнечности этой картине, и Коэн не вышел из своей роли, поворачиваясь голым торсом прямо к камере и разводя руки в стороны.

- Просто слегка поколотите, пожалуйста, мне все еще немного больно с того раза, - шутит его персонаж, касаясь своей задницы, а взгляд, профессионально уставленный на Сэм, на самом деле хочтел соприкоснуться с его неожиданным гостем на площадке.

- Я рада, что вам весело, - гневно напирает на танцоров Сэм. - Вам бы не было так смешно, если бы вы знали, что выглядите как хуи на сцене. А теперь встаньте на позиции!

Тайке удалось посмотреть на заинтересованного Риза, и он шутит не по сценарию, кривляясь мимикой:

- Согнувшись о твое колено, - кекирует он, и все танцоры смеются, и Сэм подхватывает волну импровизации, выкручивая внутреннюю домину.

- Ты хочешь и дальше заниматься этой рутиной или нет?

- Возможно, если бы ты попробовала что-то новое, тебе бы понравилось. А мы бы избежали рутины, - и они завершают эту сцену токсичной ссорой, которую не вырежут при финальном монтаже.

Далее актеров ждала завершающая разминка синхронного танца для съемок завтрашней сцены. Камера выключена, свет приглушен, и выкладываться все равно нужно на все сто процентов. На Тайке черные стринги с большими белыми стразами, усеянными по всему паху, и его выход - первый. Под веселую музыку, не подобающую для стриптиза, о чем еще не знали в 2002 году, он выходит из-за багровых штор, делая мягкое шаги по сцене, будто большая пластичная кошка. Касается рукой серебристого шеста, обходя по кругу. На нем солнцезащитные очки, как элемент образа, и он может смотреть на Риза, который смотрел за их репетициями уже почти час. Руки Тайки вели по его торсу, он изгибался, заводя большие пальцы под тонкие края трусов, напрягая свой масляной пресс. Сейчас он мог танцевать совершенно не для режиссера, и это будоражило, главное, не возбудиться в этот момент, не пугать съемочную команду излишней эксцентричностью. Пальцы резко отпускают края трусов, он пластично поворачивается спиной, прогибаясь вперед, демонстрируя пошлые изгибы бедер и проводя рукой по своей ноге. Этих движений не было в раскадровке его танца, и он выбился из ритма музыки. Впрочем, они все выбивались, и всем было наплевать, ведь они снимали достаточно проходное тв-шоу для очень узкой аудитории. Ни одного профессионального танца, так почему бы не выложиться во время репетиций? По правилам он сыграет тогда, когда на него не смотрела пара зеленых глаз. Он выпрямляется, напрягая спину с татуировкой между лопаток, поворачивая голову к плечу. И, в конце, он снова касается шеста рукой, изгибаясь снизу к нему навстречу - и это финальное движение, после которого с походкой от бедра он уходит обратно за багровые шторы.

Режиссер включил шипящую рацию:

- Спасибо, Тайка, ты свободен. Завтра, пожалуйста, поменьше импровизаций, не поворачивайся спиной к аудитории, это все равно будет вырезано, спасибо.

- Какой тогда смысл надевать стринги, если не показывать задницу? - Коэн высунул свою голову из-за штор, словно в Сиянии Стэнли Кубрика.

- Правило двадцать пятого кадра. Чем меньше показано, тем больше ожиданий зрителя.

- Я чувствую себя в каком-то не_сексуальном рабстве, - он демонстративно вышел из-за кулис и с пафосом прошелся по сцене и вниз, словно примадонна, а вовсе не актер второго плана. Кто-то из коллег посмеялся, и это поднимало настроение. Ведь главное, чтобы в процессе работы всем было весело. Как только он вышел из-под студийного освещения, он прибавил шагу и, запарившийся от физической нагрузки, вприпрыжку подскочил к Ризу, улыбаясь этому сюрпризу со счастливой отдышкой.

- Пришел посмотреть на вырезанные сцены? - спросил он двусмысленно. - Вообще-то мне за такое деньги платят. Оу, обниматься не будем, если не хочешь запачкаться, - он вытер пот со лба тыльной стороной руки. - Пойдем, мне экстренно нужен литр воды и переодеться, - и Тайка поспешил увести Риза в гримерку, пока туда не набежали другие танцоры, которых еще предстоит гонять по всей программе. Хорошо играть второстепенных, можно сваливать с работы чуть раньше положенного.

Риз не выдает свое присутствие ни лишними звуками, ни отвлекающими движениями - только жмется по стеночке в сторону свободных стульев вне зоны видимости телекамер, гипнотизирует Тайку, чтобы тот обратил свое внимание на выход. И он обращает, и расплывается в улыбке, отражая солнечный вид Дарби, возвращаясь к своей работе с новым порывом энтузиазма. Риз фиксирует все его взаимодействия, особенно с короткостриженой госпожой - и начинает понимать персонажей уже не по рассказам Тайки (можно ли назвать их спойлерами, если сериал еще не вышел?), а по отличному для телевизионной драмы отыгрышу своих ролей.

Режиссер командует: "Стоп! Снято!", но народ не расходится, хотя заметно расслабляется. Тогда на Риза обращают внимание, и эта девушка с главной роли похоже и в жизни тот еще командир, отчего у Риза улыбка на половину лица.

- Вы на пробы? - Спрашивает она, пока мальчики-зайчики выстраиваются на сцене за ее спиной.

- А вы ищете типаж для маминой подруги? - Оживился Риз, вскинув брови прямо до своих рыжеватых вихров вместо челки. Сейчас бы ему в стриптиз, конечно, со своей потешностью. Нет, он не был сыном маминой подруги, но был тем, к кому все его отрочество клеились мамины подруги, думая, что этот славный мальчик хочет быть научен половому воспитанию опытной успешной женщиной. Девушка выглядит растерянной, но не сломленной юмором незнакомца, но он сжаливается и поясняет, чтобы не отвлекать никого от рабочего процесса: - Нет же, я к одному из ваших артистов.

О, Риз прекрасно знал, что в стриптизе нет танцоров, там были исключительно артисты, потому что те тоже работали на сцене, как и представители театральных профессий, а сцена требует соблюдения иных правил нежели чем кино. Вот Риз, например, тоже был артистом, хоть и другой направленности. Можно сказать, они с Тайкой знали про работу на сцене, хотя Риз никогда не видел его в действии.

Так что, он присел на свободный стул, сложил руки в замок на коленях и с улыбкой уставился на сцену, где проходила репетиция танца. Но Дарби смотрел только на одного мужчину - от первого движения до финального взгляда.

Слышит ли Риз музыку, играющую на фоне? Очень вряд ли. Он не запомнит ни лиц людей вокруг, ни музыкального сопровождения, ничего из этого - только Тайку вокруг шеста в этих трусах со стразами. Риз подается грудью вперед, как зачарованный, словно пытается лучше разглядеть движения, пластику его тела, а может, и вовсе - уловить аромат масла, которым Тайка облился перед выходом на сцену, а сейчас сиял, отражая софиты от коричневой кожи. Был прекрасен, сексуален, невероятно горяч, отчего Риз почувствовал себя немного неловко и ужасно смущенно - вокруг столько людей, а Тайка действительно исполняет - и прямо к его ракурсу разворачивается полуголой задницей, демонстрируя стринги так, что Дарби едва успевает поймать отпадающую челюсть.

Это очень странное ощущение - когда возбуждение медленно растекается по телу и член чуть напрягается навстречу этим сексуальным поворотам, но не доходит до крайности и будто подавляется общей скованностью от неподходящих к моменту декораций и лишнего окружения. О, абсолютно лишнего. Ризу хочется сжечь их всех - или подойти к сцене, закинуть Тайку на плечо и унести в (приват) свою берлогу, чтобы самому стать его шестом. Уф, господи...

Это реально то, что они здесь снимают (куда Риз его отпускает пять дней в неделю), или импровизация и постановка только для него, Риза Дарби, занявшего место в зрительном ряду чуть левее от съемочной аппаратуры? Как бы то ни было, ему хочется увидеть это еще раз. Блин, а всего-то пришел встретить Тайку с работы, чтобы пригласить попить кофе и прогуляться до дома. Сейчас же - кофе явно уходил на второй план. Риз сварит его сам, если Тайка захочет взбодриться, но он также знает способ лучше.

У Дарби все еще горели глаза, когда он столкнулся носом к носу с Тайкой. Но они так и не обнялись - не то из-за масла, не то из-за людей, искоса глазевших на них. Риз позволяет увести себя в гримерку, пока основной актерский состав не закончил свою репетицию. Это значило, что у них вдвоем было немного времени наедине. Они не упустили возможность поцеловаться, а Риз - не отметить, как достоверно Тайка вжился в роль, что у него самого чуть не встал от его танца. Пришлось пояснять за то, почему "чуть":

- Я держал себя в руках, мы же не в стриптиз-клубе. Правда, теперь я бы хотел посмотреть на тебя так, - проскользил голодным взглядом по телу, потянулся за еще одним поцелуем, запустив руку в чуть отросшие волосы Тайки на затылке, - на настоящей сцене.

Но не прямо сейчас, конечно.

- Останься в них? - Попросил Риз, хитро сощурившись, когда Тайка потянулся к своим стрингам. - Они требуют детального изучения, - опустил взгляд и нежно провел подушечками пальцев по стразам, накрыл ладонью его выпирающий член, крепче сжал, голос опустился до томного шепота на уровне голых ключиц: - и то, что под ними, конечно же. - Вскинул ресницы, посмотрев чуть вверх в его магнетические карие. Спросил игриво, зрительного контакта не нарушая: - Что делаешь после репетиции?

Они зашли в гримерку, и Тайка от души выдохнул. Грудь вздымается, тело блестит от пота. Его работа была не так проста, хоть в киноленте персонаж Мостин и смотрится таким окрыленным. И в этом была основная магия сцены - ты прилагаешь колоссальные усилия для того, чтобы со стороны казалось, что все твои действия максимально естественны и легки. Пашешь годами в спортзале, ради пяти минут в эпизоде сериала. И когда Тайка поступал на актерский, он совершенно не задумывался об этих жестоких издержках, причем, если танцы нравятся - то нет никакой проблемы поднапрячься, это вопрос стиля жизни. И ему все нравилось. Но на экзистенциальном уровне казалось, что обычные природные процессы не справедливы. Хотелось меньше времени тратить на подготовку и больше на то, чтобы просто выйти и сыграть, даже не заучивая сценарий. Потому что если ты чувствуешь своего персонажа, то вместе с другими актерами можно создать целый новый потрясающий мир, который будет более чуток, нежели любой план действий, заранее отточенных по фонограмме звуков. В реальной жизни люди не ведут себя так. Но его режиссер был прав, когда осаждал его пыл импровизации, ведь Мостин начал постепенно перебивать своей харизмой более важных и передовых персонажей, а другие актеры в этом касте, признаться, не умели в импровизацию - мускулы давили на ощущение внутреннего полета. Поэтому сериал еще не вышел на ТВ, а Тайка уже задумывался о том, что не продержится в нем дольше одного сезона. Клемент проворчит, что Коэн не умеет заканчивать начатое, но это был не вопрос результата, а временного выживания. А в этом вопросе не было четких правил, кроме как действующего законодательства Новой Зеландии. И в нем не было написано, что Тайка Вайтити не может по собственному желанию уходить из популярного проекта.

Он целует Риза, как только они оказываются в пустой гримерке, улыбается ему совсем ненавязчиво, словно не звонил ему раз пятьдесят за последние дни, и словно его появление - это не конечная его бесчисленных доебок. Ну, пришел и пришел. Молодец, в целом. А тот отвешивает комплименты его игре, и Тайке так приятно, что он как кот в сметане, точнее, в масле. Выгибает бровь на моменте «чуть не встал от твоего танца». Держал себя в руках, значит. Ох, это было чертовски взаимно, если он не заметил. Тайка осторожно кладет пальцы на его грудь, притягиваясь ближе. Его рука - буфер, чтобы не прильнуть всей грязью к его светлой одежде, хотя утонуть в его магнетизме хотелось неистово. А этот негодяй запускает руку в его волосы на затылке, щекочет искорками. И с Ризом невозможно расслабиться, придется снова держать себя в руках.

- У тебя денег не хватит, - усмехается в его губы, игриво отстраняясь и наконец-то завладевая бутылкой воды. Пьет жадно, вытирает свой влажный рот. И Риз тоже попадает в его поле притяжения, словно сорока летит на блестяшки на его стрингах. Тайка успевает накинуть полотенце на свои плечи, проговаривая: - Мне нужно в душ, - и это было жизненно необходимо, каким бы Дарби не был сейчас сексуальным. Коэн тянется к трусам, снять их перед Ризом? Пройтись в душевую, виляя голой задницей? Слишком провокационно, и он же захочет последовать за ним, захочет отмылить его тело, но они совершенно не на той локации, где стоило бы практиковать попытки полу публичного секса. Его ведь и оштрафовать за такое могли, наверное. Контракт был прочитан не очень то и внимательно, это же Новая Зеландия, а не Голливуд, тут не происходит драмы на почве расставания с работодателем.

Риз просит оставить трусы. Ну естественно. Тайка улыбается краем рта, едва выдыхая, чувствуя его руку, ведущую по стразам. Напрягается от его энергетики, такой обжигающе-горячей, что сносит голову в буйстве фантазий по возможностям его тела. Флиртует слишком активно, ловит его на горячем после физической нагрузки, и Тайка ухмыляется.

- Надеялся навестить твой член, - шепчет в его губы, и, в общем-то, это все дела на вечер. А потом можно заказать пиццу и посмотреть ситком 80-х. Или, в целом, что Риз захочет, Тайке было без разницы. Он же обещал, что отдаст ему все свое свободное время и пространство, и он тянется к нему губами, слыша приближающиеся шаги к гримерке, и резко отстраняется от Риза в секундах от палева. В комнату заходит один из актеров второго плана, они с Тайкой обмениваются краткими улыбочками, и тот идет к своему шкафчику по своим мускулистым делишкам. Коэн шепчет Ризу на ухо:

- Тебе лучше подождать снаружи. Не хочу, чтобы ты пялился на голых мужиков, - подмигивает и скрывается в районе душевых.

Они берут такси до дома Дарби, молчат какое-то время, потому что Тайка пользуется заминкой в угоду своему отдыху. Лишь его ладонь на сидении автомобиля, и пальцы касаются штанины Риза.

В его квартире также не обжито, как и в начале лета. Тайка скидывает ботинки в прихожей, медленно проходя внутрь, запуская руки в карманы и чуть вжимая голову в плечи. В углу зала стояла стопка пустых коробок и дорожный чемодан - новые элементы, которых он еще здесь не видел. Не так уж и много вещей Дарби планировал забрать в Лондон, судя по количеству упаковок. Неужто скупится покупать дополнительное багажное место? А, может, у него изначально и не было большого количества вещей, которые стоят того, чтобы везти их за собой в новую жизнь. Тайку не интересовали предметы, которые окружали Риза в его повседневной жизни. Обычно Риз интересовал его без каких-либо дополнительных материальных оболочек. Немного потерявшись в своих мыслях, Тайка оборачивается на голос Дарби, который, конечно же, включает свое классическое гостеприимство, спрашивая, нужно ли что-то.

- Нет, спасибо, - кратко улыбнулся Тайка. Из всего, что было необходимо - наверное, посмотреть на его билеты в один конец и убедится, что это происходит взаправду. Нет, пожалуй, еще можно было утонуть в его зеленых, которые все ближе и ближе к нему. Нырнуть в его губы, шепчущие, что он соскучился. Если это правда, он должен понимать, что ему придется работать с этим чувством на расстоянии в одиннадцать часовых поясов. Тайка же готовился заранее. Скучал по нему с той самой кислотной ночи в баре, вздыхал по вариантам своего будущего. - Ты безжалостен, - шепчет в его губы, когда тот намекает за танец, и он ведь не записывался в стриптезеры. Хотя, подождите)))) Отходит к книжному стеллажу. - Присаживайся, - включает магнитофон и некоторое время листает композиции. - Сексуальную музыку принципиально избегаешь? - спрашивает, обернувшись на него, и листает дальше, а Риз кекирует, мол, Коэну не привыкать. И, да, музыка в их сериале действительно была ужасное, но ведь… - Так и не я ее выбирал, - и следующая - финальная. Что-то на доисторическом, но с четким ритмом барабанов. Под этот саундтрек нельзя играть комедию, и это что-то, выбивающееся из стиля Дарби, а, значит, отлично подойдет. Нога постукивает по полу в медленном темпе, Тайка выключает один из торшеров, окутывая комнату в полу мрак вечера. Подходит чуть ближе к сидящему Ризу рваными шагами в такт нарастающего напряжения, и его бедра качаются не в классической походке. Его руки ведут под футболку, оттягивая края вместе с волнами тела чуть вбок, оголяя часть напряженного торса. Потому что за пару месяцев он самую малость подкачался, и чувствовал себя намного увереннее в своей физической привлекательности. Чувствовал себя восхитительно под пристальным взглядом зеленых глаз, как под прицелом. Но попробуй уловить, и он загадочно улыбается, прячет лицо, делая небольшой разворот, оголяя спину и избавляясь от своего верха, делая круговые своими бедрами и напрягая мышцы спины. В этом танце главное - внутреннее напряжение и трансляция. В сценической работе - важно идти вместе со своим зрителем. И руки Тайки видит по его собственным ребрам, он в полу обороте, будто показывает, куда Ризу надо обращать свое внимание. Damn your love, damn your lies, когда ты говоришь, что скучал, хоть услышать это так приятно, что хочется верить каждому шороху. Звон ремня, треск кожи, и Коэн резко вытаскивает ремень из своих штанов, подходя ближе к Ризу и кладя его ему на плечи, разворачиваясь к нему спиной и кладя его руки на свои бедра. Ведет его уверенно и выверенно вверх по своему телу, изгибаясь в пластике в такт музыки. Если бы он додумался и поверил, что Риз просил серьезно, то захватил бы и штаны на липучках, которые так легко снимать одним резким движением. Поэтому сейчас придется изощриться, чтобы джинсы не слетали с отзвуком заминки и неловкости. Он еще не знает, что этот трек короче среднестатистического, а потому не спешит, опирается руками на подлокотники стула, едва ли не садясь своими бедрами на Риза, выгибается над его телом, запрокидывает голову к нему на плечо, ведет его руками по своим ребрам, едва щекотно и бесконечно интригующе, и разворачивается к нему лицом, расстегивая ширинку джинс. И Риз, не безучастный, рывком спускает штаны с его задницы, и Тайке остается лишь снять штанины при помощи своих стоп. Устраивает колени Риза между своих ног, жмется к его торсу блестящими стразами, ведет рукой по его волосам, сжимая и запрокидывая ему голову в подступе желания контролировать его взгляд. Смотри же. Ведет большим пальцем по его губам, ерзает по его паху своим, ведет рукой по его груди ниже, сжимает за бок. Они не на работе, и здесь не получается сдерживаться, и Тайка чувствует, как его возбудило это взаимодействие, как его заводит то, как Риз смотрит на него, будто одурманенный, и не может сфокусироваться на чем-то одном. And if you don't love me now. Целует его губы, не в силах сдержаться, и стриптизеры не должны так делать, но и он не совсем играл эту роль. You will never love me again. Оттягивает его нижнюю губу, едва отстраняясь, кладет его руки на свою задницу, и пододвигается бедрами ближе на встречу, чувствуя, как Риз не стесняется сжать его. Изо рта придыхание, и этот танец перехватывают чужие руки, пальцами заходящие за краешки трусов, тех самых, что ему так хотелось «изучить». Оттягивает бортики, а Тайка ухмыляется в пошлом восхищении. You would never break the chain. Песня закончилась, и он шепчет в его губы сладкое:

- Продлевать будете?

…И это правильный ответ!

Риз ухмыляется, не может отвести от него взгляда. Это касается всего, на самом деле: от манеры Тайки говорить до его актёрской подачи и самоотдачи в сексе. Риз любит смотреть на него, трогать и целовать - и не может остановиться, как какой-то маньяк, что сталкерит жертву. Но это правда - он загипнотизирован им с первой встречи, словно Тайка и правда вампир, внушивший ему помешаться на нем. Даже если и так, Дарби не возражает.

Ризу проще думать об этом в контексте переезда, что эта слабость выровняется временем, а пока они позволяют себе пробовать все. Дарби проводит ладонью сильнее, чуть сжимая его яйца, и вдыхает напряжённо через нос. Вот, если бы это был только их проект и их гримерная… но он был в стендапе, а она (танцевала стриптиз) снималась в кино — параллельные, которые ещё не скоро пересекутся. Зато, когда Тайка станет успешным режиссером, Риз-то будет помнить его в проходном сериале в одних трусах со стразами в общей гримерной. Господи, как он любил эту жизнь.

— Ты ревнуешь или беспокоишься за мою психику? — Спрашивает иронично, теряя его из физического контакта. Тайка прогоняет его из гримерной, и это почти обидно, если бы не необходимо. Сдержаться, сидя в зрительном зале — это одно, а совсем другое — контролировать себя в опасной близости. Но Риз все равно уходит из гримерки тяжёлой поступью, неся в своих штанах напряжение, улыбается под нос и, примерно понимая запас свободного времени в ожидании Тайки, спускается в кафетерий на первом за чашечкой эспрессо.

Сегодня в такси они особенно молчаливы. Они с Тайкой вообще редко разговаривали в такси, потому что все разговоры сводились к флирту или обсуждению на флирте, что со стороны многим могло показаться если не странным, то неприемлемым, а эти двое пока ещё не настолько артхаус, чтобы позволять себе рисковать их очаровательными лицами. Пока пальцы Тайки острожно задевают штанину Риза, этого более чем достаточно для установления ментальной связи: Риз смотрит искоса, привалившись локтем к дверце автомобиля, и периодически возвращается к мысли, надеты ли те трусы на Тайке под его джинсами. И спускает одну руку вниз, задевая его пальцы своими, и мягко сжимает, пряча их в широкой ладони.

Они доезжают до дома, и Риз закрывает дверь с характерным эхом полупустой квартиры. Некоторые вещи уже отправил сестре за ненадобностью, остальные же ожидали своей участи. Ризу некогда было подумать, куда что девать, но он точно не хотел брать в новую жизнь слишком много старого. Импровизировать — так во всем.

Тайка может чувствовать себя в этой квартире как дома, это даже не обсуждается, но Риз все равно интересуется, нужно ли ему что для комфорта, хотя заранее знает ответ. Глаза Тайки и его руки, уже обнимающие Риза за плечи, хотят только тепла. Как хорошо, что и в этом у них совпадает интерес.

— Я по тебе соскучился, — шепчет Дарби в поцелуй, прижимая Коэна к себе за талию. Говорить это легко, и он даже не ожидает ответного реверанса на тему. Просто факт - так прими его. И Тайка всегда принимает. Он принимает его чувства и симпатию так честно и без остатка, что Ризу хочется говорить ещё больше. Они не затрагивают серьёзных тем, но даже то, что на поверхности, окрыляет Дарби каким-то совершенно мистическим образом. Тайка окрыляет. Риз никогда не ощущал такой взаимности, и то, что Тайка не давил на него, привязывало ещё сильнее и — незаметнее для самого Риза. Ему было хорошо, и он не хотел копать глубже. Особенно после того, как поплавал на кислотных волнах тревоги за их невозможное прекрасное гейское будущее. Что по гейскому настоящему? Прямо сейчас, да: — Станцуешь мне? — и глаза большие-большие, невинные, уговаривающие сыграет на его терпении и безудержной импровизаторской фантазии.

Риз послушно опускается на разложенный диван, расставляет ноги пошире чисто интуитивно. Улыбается, так как совсем не может контролировать мимику. Эта маленькая блажь, которой Тайка потакает, кажется Ризу ебейшей победой. Напыщенный сидит, как король лев, и опирается ладонями о мягкое за спиной. Ну просто «9 1/2 недель». Вот только с музыкой промашка, у Риза нет платинового сборника хитов Joe Cocker, зато много рока 80-х, под которые можно нежно и долго заниматься любовью, а не исполнять танец на коленях, но Тайка находчивый, в этом Риз не сомневался, а потому устроился поудобнее и прикусил нижнюю губу с улыбкой в почти детском ажиотаже от ожидания.

Приглушённый свет, внезапно обнаруженная томная музыка короче гимна, но чем богаты, Риз все равно не фокусируется на мелодии, залипая на медленные движения Тайки. Ажиотаж сменятся смущением. На самом деле, инициатива наказуема — сейчас ему станет плохо от понимания, что никогда ему не танцевали вот так, а он не может оторваться от зрелища, восхищаясь, возбуждаясь и растекаясь от нежных чувств одновременно. Это выглядит, как полёт без парашюта. Риз следит только за руками танцора и куда они приказывают смотреть. Риз разобьётся лицом о его ребра после того, как Тайка - а не песня, - доиграет. Поманивает пальцами, намекая снимать майку, в попытке придать происходящему комичности, но выходит плохо. Потому что Тайка в одно движение оказывается неприлично близко, кладёт руки Риза на свои бёдра, роняет вытянутый из джинсов ремень на его плечи, и у Дарби мысль уходит вникуда. Чистый кайф. Жар, проходящий по телу, искрится оголенной проводкой нервной системы, заставляя податься вперёд, но напороться на голые руки — слишком рано. Смотреть, но не трогать — главное правило разогрева. Тайка хорошо знает правила, а вот Риз в них — тонет. Дёргано вниз мешающуюся джинсу резко и несдержанно, дыхание неровное и напряжённое, запах Тайки расшибает ему нос - с такой силой у Дарби падает забрало самоконтроля.

(Снимай, снимай, снимай их, я хочу снять тебя.)

Тогда он слышит песню, свою любимую, не понимает, как так совпадает, что это именно она начинает литься из колонок, потому что любимая песня + любимый человек = якорь, который пригвождает Риза к месту, приковывает ко дну, заставляя смотреть только перед собой, глаза в глаза. Тайка елозит бёдрами, а у Риза - пять тысяч панических паник, томный стон, сорванный на полувдохе неслучившимся поцелуем. Тайка управляет его телом, как музыкальным инструментом, и он послушно трогает его там, куда Тайка ведет его руки, ладони задевают стразы. Он просто наслаждается моментом, будто пребывая в трансе, и не хочет завершения этой песни. Хочет запомнить все в деталях, но лишь в расфокусе глаз медленно облизывает его тело млеющим, разгорающимся желанием взглядом. Сглатывает.

Не «спасибо», не «ты прекрасен», не «что это было», а на выдохе в губы такое понятное и многозначительное:

— Я хочу тебя. — Такое тихое, чтобы даже стены не услышали.

Я, кажется, пропал.

— Черт возьми, что ты за демон? — Спрашивает с шальной улыбкой. Руки смыкаются вокруг тела Тайки, прижимают вплотную, держат крепко под бёдра, и Риз опрокидывает его на диван спиной, страстно промычав в губы, тут же теряется в шее и острых ключицах, ведет носом по ним и собирает губами капельки выступившего пота. Рычит и стонет, как будто он не человек, а животное, потому что только так себя и ощущает после танца, потому что эта власть, которую Тайка даёт ему прямо в руки, опьяняет, сковывает одной цепью, которую не получится разорвать. Зато может получиться разорвать эти трусы, или эту тряпочку вместо них, если вдруг у Риза вырастут клыки. Он проводит носом по стразам, втягивает носом обожаемый запах, потом цепляется зубами за резинку трусов, приподнимает сильными руками его бедра и стягивает их с него, обнажая верхний ряд зубов в оскале, и на уровне коленей помогает уже руками, возвращая лицо на исходную позицию. Бросает контрольный взгляд вверх, ища одобрение в мимике Тайки, а он только разводит ноги шире будто все ещё танцует. Это отпечатывается в памяти Риза как искусство. Искусство соблазнения в данном случае, а может, искусство якорения. Риз проводит языком по горячему, стоящему члену, сжимает его бедра ладонями и просит, сам себе не веря: — Танцуй на моем лице.

Цветы на столе, и он движется так медленно, словно между ними расстояние в несколько оборотов земного шара. Ему не нужны подарки, и он не обращает внимания, хотя ему ни разу не дарили букетов - он же парень, зачем ему все эти ритуалы обольщения. И без них все работало на максималках, напрягало брови, словно чисто на них он бы сейчас прильнул бы к нему без лишних объяснений. Хочется слушать его оправдания и заткнуть рот. Хочется знать, почему ему было известно все, а Тайка всегда узнавал все последним. Будто давал усомниться в себе, что ему нельзя что-то доверить. Финтифлюшная натура, показывая во внешнее абсолютную несобранность, но это же неправда, и Риз должен уметь читать между строк. Все предлоги и подлоги. Всю подлость, сорванную с языка в надежде расшевелить. Он репетировал в своей голове их возможный диалог, как сумасшедший, а в итоге все шло не по плану, и повторного дубля не будет. Работаем.

- Очень дурацкая идея, - он соглашается, а взгляд скользит по этой странной мимике эмоционального интеллекта в упадке. Его лоб на его плече, и Тайка шумно выдыхает. Не отвечает на прямые вопросы, словно не умеет работать со словом. Такой обманщик. Дико сексуальный и очень коварный. Потому что первоначальная мотивация летит к чертям. Да вот только была ли она ясна в самом начале истории?

Просит прогнать его, просит взять эту ответственность, и Тайка усмехается над его ухом. Нет, малыш, как же он сделает это, если ты сам летишь в его руки, окрыленный своей безотказностью? Раскрепощаешь на внутренних демонов, что все моральные условности становятся такими несущественными, как всегда и происходило в мире кино. Ты, конечно, из другого, но должен был слышать что-то об этом: режиссер просто не может не трахать свою музу, а музе - не жить без ее режиссера.

Звон ремня, Тайка с агрессией распускает его блядскую бляшку - первое, что он тронул на его теле. Ведь ты здесь за этим, не надо обманывать их обоих. И, если быть совсем честным, Вайтити тоже стоит напротив из-за этого. Может, другого и не было дано, может, это просто лучший секс в его жизни, который невозможно забыть-отпустить, и к которому придется возвращаться снова. Может, ему настолько хуево, и Риз здесь даже не при чем, но только он способен выбить из него гонки своим идеальным членом. Может, они не докопаются до сути, но Тайка - доебется до его методичных бедер.

Запястья в наручниках его пальцев, он сжимает сильно, будто уверен в том, что делает. А его нос - ползет по линии шеи, такой эротично томный, и Тайка держится еле-еле, чтобы не прильнуть выше, чтоб не запрокинуть голову, и чтобы не стукнуть его куда-то в область междуножия, чтобы пришел в себя и перестал тупить. Его лицо прямо возле щеки, ощущает крепко сжатые челюсти Тайки, что дышит урывками то ли от гнева, то ли от тревожного возбуждения. Это второй раунд передачи ответственности, и Вайтити снова не принимает эту медвежью услугу. Как бы не хотел решить за него все нюансы, как бы не хотел приказать, как правильно жить эту жизнь.

- Я тебя не приглашал. Уходи сам, - прямо возле его уха, с движением кончиком носа по его щеке, и действия так противоречат тону голоса. Ловит его губы в моменте движения, словно никто не тянулся, и это вышло случайно. Смыкается на его рту, не шагая дальше, будто вспоминая вкус из прошлого, что невозможно забыть. Было ли раньше лучше? Как конфеты из детства. Было не так больно и мерзко от самого себя. А Риз тянет его за талию, освобождая руки, будто отпуская ситуацию, и Тайка выдыхает в его губы, просто целуй меня еще. Пока мы не разбились одной ночью, двое из потерянного поколения. Он шипит от укуса, сжимая пальцы на его бедрах и врезается в его рот с разжигающимся витком страсти, будто была пропета песня.

Happy birthday, dear Taika. Сегодня ты появился на свет вместе с новым лицом, к которому стоит привыкнуть. Актерская дилемма очередной роли, сливающейся с телом. Играй до конца - в суету, достигаторство, тревожность и то, что не хочешь его видеть. Но стоит помнить, что под этим скрывается твое настоящее, не такое ахуенное как в детских сказках и ожиданиях, но другого у тебя не будет. Парень, которые в свои двадцать восемь так и не вырос в мужчину, хоть и спрятался за проработкой мускулатуры. Парень, что запутался в любовных интересах, изменяя обоим, и в конечном итоге, - самому себе. А он просто готов пойти на этот трах_арт ради самого искусства, но любые сердечные порывы всегда порицались обществом, а это возводило себя на роль судьи и подсудимого. Приговор прозрачен и ясен. Он подписывает чистосердечное. Виновен по всем пунктам. Но и не он один.

- Я помолвлен.

Грудь Тайки вздымается, словно еле дышит, готовится к буре, и снова очередь делать больно. Они поспешно решили, что некий прошлый раз - точно последний. Что они укротили, прогнули под себя все неуловимые переменные. Риз поспешно определил границы, которые сам стремился нарушить. Это было слишком наивно. Они совершали убийства раз за разом своим очередным словом, пока тайные желания не сбудутся отпечатками на чужом теле. Его фраза пронзила тишину словно стрелами, и злоба тает с дрожью по телу, а в горле будто застрявший кусок стекла вместо праздничного торта.

- То есть ты наконец-то уходишь? - смотрит он пристально в его зеленые. Цветы, щенячий вид, ахуевшие новости, будто кто-то включил происшествия на BBC One, и сегодня в Лондоне произошло убийство с расчлененкой тонкой душевной организации туриста-режиссера. Что ты блять делаешь? Что он сам делал? Зачем в итоге прилетел? Очень дурацкая идея, прям вереница тупых решений. - О, так теперь ты не хочешь свалить? - дергает его бедра к себе за раскрытый ремень, нос к носу, пробегаясь по его глазам в поисках остатки человечности. Жалобность, но не сострадание. Режет без ножа его душу, жестоко оповещая не на том повороте событий, и Тайка смеется, хотя ему не до смеха. - Просто ахуенный подарок, Риз, - ядовито произносит он. - Но по правилу трех что будет следующим? Неожиданный пояс верности в твоих штанах, м? - у него аж ноздри вздуваются от гнева в его лицо, а пальцы оттягивают край штанов. - Покажешь? Хочу посмотреть сам, как это все одновременно существует в твоем мире.

Потому что суки не имели значения, пока не было кольца на пальце. Даже не смотря на ревность, ведь все это - приходяще-уходящие элементы. Но кольцо - это ахуенный признак серьезности. Хочешь жить в Англии? Твое право. Хочешь остаться тут навсегда? Киви уже не такие родные для тебя? Окей. Смотришь на нее также своими зелеными? Трахаешь ее раком, закрывая рот, чтобы представлять собственные звуки, собирая остатки по воспоминаниям? Хочешь трахать нас обоих? Явно хочешь.

- Как ты все себе представляешь, Риз? - его грудь вздымается, а голос теряет эмоциональный контроль. - Будешь трахать меня, а представлять ее? - он просунул руку глубже под его штаны, сжимая чистой кожей руки его бок. - Или это обычно наоборот? - щурится в его лицо, достает рубашку из-под его джинс, чтобы залезть под нее выше к ребрам, словно торгаш, приценивающийся к товару. Делает шаг, прижимая его бедра к комоду с отзвуком пошатнувшейся вазы. - Нагибаешь ее в этот момент, чтобы в глаза не смотреть? - он морщится от омерзения к нему и к самому себе. Суд отменяется. Здесь еще много фактуры для дополнительного расследования. Он чувствует, как почти ненавидит его. Он чувствует, как не может позволить себе этого до конца, ведь блядский Клемент всадил в него такое огромное зерно сомнения, что оно вмиг проросло тысячью разных логических цепочек, и ни в одной не было выхода из этой ситуации. Если только он не напрет на него своим искренним безумием, и самое время оскорбиться. Самое время выйти из этой комнаты и забыть его номер, запомнить, что инициатива всегда ебет своего инициатора.

Пожалуйста, реши. Все, как ты скажешь, помнишь? Почему, блядь, сейчас - эта ответственность только на Ризе? Не хочет брать на себя грех, но ведь у самого не чиста совесть, вот и боится ступить в эту воду. Хочется и колется, а сделать страшно. Вот они здесь оба два долбаеба. Не зная, чего хотят и зачем все это. Зачем? Риз никогда в своей жизни не сомневался так много в своих шагах, как с Тайкой. Когда готов подчиниться, но этот маори не видит очевидного.

Так не целуются, когда признаются в помолвке, и тем более так не целуются, когда делают пересадку между городами. Кого они пытаются обмануть? Друг у друга давно на пульсе, считывают пиздеж по разрезу глаз, потому что смотреться друг в друга - как смотреться в отражение.

Риз держит его, как будто внизу лишь пропасть. Встретятся, и за секунду проносится ночь; это же неоправданно жестоко - что разбегаемся, зная, что направления только друг в друга, на самое днище глаз. Твои демоны и мои топи.

Я же тебя никогда никому не отдам, ты понимаешь?

Сука, как тебя вырвать из мозга? Клешнями, что ли, или крючком для мумифицирования? Риза убивает этот взгляд и молчание, просто выкручивает нервы. Риза ебашит изнутри всем спектром эмоций, недоступным его пониманию. Словно он был эмоциональным инвалидом, умеющим только в защитные шутки, но от них ни слова, ни задора - зеленые в ужасе смотрят прямо в черные дыры, боясь вердикта, что страшнее наказания. Думает, что напороться на вилы его обиды было бы проще, чем получить ядовитые слова, что подтвердят самые страшные догадки, что друг без друга никак, но и вместе нельзя - и это в голове не укладывается никак. Любят против правил, любят артхаус.

- Как насчет двойной пенетрации - нашей совести? - усмехается в попытке бравировать в ответ на жестокие нежные прикосновения. Против этого взгляда, полного инфернального гнева, не пойти словесной атакой, потому что первенство в этом поединке берет тот, кто уже на проходке по болевым, кто даже не касается члена рукой, хоть уже и в его штанах, а уже стоит. - Скажи еще, что Лорен в курсе твоих экспериментов? Страпон уже попробовали? - Шипит, но не может отстраниться, только упирается ладонями в края комода, как в единственную надежную опору. Тайка его больше не держит, а в пропасть толкает. Вот как, значит. Задело, но решил уколоть побольнее. И ведь знает, куда бить, да только отраженный удар уже не будет неожиданностью, чествовать на лаврах его победного королевского хода не выйдет. Есть только одно "но", которое перестает делать эту историю - двусторонней. Можешь ебать его обвинениями, пожалуйста, но: - Не смей говорить о ней в таком тоне! - Дарби рявкает, дергая плечом так, что рука Тайки уходит из-под рубашки, и его этот на мгновение удивленный вид, типа, я не понимаю, что произошло, выбешивает в одну секунду, что Риз даже не отсекает момент, когда заносит кулак до удара в идеальную скулу, словно его не маори, а британцы отшлифовали по всем лекалам.

Смотрит, как Тайка отшатывается, и вдруг осознает весь пиздец. Он только что ударил его. Глаза в ужасе округляются, и эта агрессия, вырвавшаяся из самого темного уголка души, вдруг сделала рикошет всем подъебам, которые перешли за грань. Нельзя оскорблять выбор. Нельзя бить того, кого любишь. Риз проебывает ответку, потому что совесть бьет его обухом по голове мгновением раньше. Выдох сбивается ударом под ребра. Тайка бьет - в душу. И Риз срывается в рычание, пытаясь в армейскую защитную стойку, но путается в расстегнутых штанах, проебывает захват. Брыкается в нем в попытке вывернуться, а не нападать снова (я не хочу тебя ранить, пожалуйста, отпусти меня). И если бы при всем этом член не стоял, было бы проще, но он упирается в бедро Тайке, и рычание Риза - как у раненого зверя, не знающего, сдаться или биться до последнего.

- Отпусти! Сука, мудак...

Кулаком поддых, но слабо, не до кашля. Теряет волю, мысли бешено мечутся внутри черепной коробки, переключая то в гнев, то в сожаление, то в страсть, то в обиду. Риз отталкивает его от себя, быстро поднимается на ноги и поправляет очки. Разворачивается, не желая марать руки или усугублять то, что еще казалось_было важным. Дружба, уважение, в конце концов - любовь, которую не убить такой ерундой, вроде коктейля Молотова чужих взорвавшихся эмоций. Возможно, Риз бы поступил также, узнай о помолвке таким способом. Зная еще тот факт, что Тайку неизменно кроет каждый день рождения, хотя на его памяти был всего один. Надо же, это почти традиция - праздновать вместе. Может, к черту любовь?

- Подавись своими провокациями, в жопу себе их засунь! - Риз повышает голос, нетипично для себя рыча на Тайку. Поправляет штаны резким движением, спешно разворачивается и уходит к двери, нервно дергает ручку, она поддается не сразу, будто бы специально, но Риз настойчив, если захотел - значит, вырвет с корнем, и тогда она реагирует послушностью, выпускает гневного недо-любовника, и он захлопывает за собой дверь, что разлетается эхом по всему коридору. С яростью поправляет на себе штаны и заправляет рубашку трясущимися от гнева руками, пока идет к лифту.

Зря. Надо было по лестнице. Эта тварь едет с десятого, собирая людей чуть ли не поэтажно. Вечер субботы, хули. Ноет, поскуливает, умоляя лифт приехать быстрее, а сам протирает переносицу рукой с саднящими костяшками, все эти маски, черт побрал их. Он не являлся его целью, всего лишь грезами, так где твоя смелость? В лицо не может сказать того, что на душе. Зато ебнуть - это вполне. За что ты втащил? За правду? Рофл. Вот и поговорили, ничего нового, все как всегда. Один хуевертит, другой сбегает - какая-то проклятая петля времени, в которой они застряли.

Да только сбегает опять только Риз. Не слишком ли часто, герой?

Динозавры вымерли от трусости. Он явный тому пример.

Лифт открывается, вырывая его из транса собственных крысиных мыслей, закапывающих самообладание (самооценку) на шесть футов под землю. Люди смотрят на него, как будто знают всю подноготную, знают о малодушии и о трусости и, конечно же, о предательстве, которое, хоть и не случилось, в голове уже было совершено. Любовь чиста, а Риз порочен. Чего вы, блять, вылупились?

Поправляет очки еще раз. Целые. В ответ на удар в лицо Тайка мог бы врезать ему в нос и сломать очки. Риз мог бы врезать ему в челюсть, но выбрал место, на котором не останется следов, что испортят ему вид на фестивале. Двери лифта закрываются. Он не дожидается этого, разворачиваясь и решительно возвращаясь к номеру, заносит кулак, чтобы достучаться или выломать, если придется.

Чтобы в этот раз - Тайка пиздил его ногами.

Риз честно не знает, почему в этот момент распахивается дверь пятьсот пятого, и они сталкиваются телами, носами, переплетаются руками в попытке удержаться и зацепиться за воздух, но снова находят друг друга. Вернулся, чтобы Тайка, наконец, смог его догнать. Кажется, так закрываются гештальты?

- Прости меня, - выпаливает Риз на одном дыхании, заталкивая Тайку своей грудью обратно в номер. Оказывается прижатым к двери с обратной стороны, и она снова защелкивается, все такая же послушная, готовая сокрыть преступление. Но здесь всего два пособника - и некого винить. Риз обнимает его лицо руками и целует, прижимаясь губами к губам.

А это - проигрыш.

Влюбиться.

Я ненавижу тебя.
За все эти слова, за все то, что ты творишь с сознанием. За то, как неумело ты пытаешься послать нахер, выбирая для этого самые тупые способы. От самого первого, этого лживого не_гей, которое проскользнуло между. Так что же ты мнешься на месте? Давай. Решил - стой на своем до победного. Это же работает с карьерой и Лондоном, это работает с друзьями и честью, так чем Тайка Вайтити так провинился, что стал хуже всего этого? Что ощущал себя тенью под подошвой у солнца, и будто оно само решало, когда вставать, а когда прятаться за облаками. И он кричит ключевое, расставляя точки над приоритетами, он кричит то, что Тайка хотел услышать, вот этот самый вывод, который напрашивался в этой ситуации - его блядский конечный итог. И на лице искреннее недоумение - неужели каждый новый, с кем ты спишь, так быстро становится важным? Если бы Тайка был женщиной, тоже дождался бы предложения? Это так работает в твоем новом мире?

Удар в лицо, и он пошатнулся. По щеке прошлась волна жара, наливающая сердце адреналином, будто вся кожа вспыхнула, дав свою моментальную реакцию телом. Страх в ушах, но невозможность остановиться. Тайке больно не из-за того, что Риз в какой-то момент подумал, что он подходит на роль мальчика для битья. Он резко ударяет его кулаком в ребра, возможно, сильнее, чем получил сам. Потому что если месть не мощнее изначальной травмы, то сердце не найдет покоя. Оба в ужасе, и Тайка понимает, что ему не победить в этой схватке. Он подкачался, он провел работу, вот только у Риза - уникальный мужицкий опыт, который легко обхитрит его бальные танцы, но кое-что Вайтити может - он резко захватывает его, ведь старая школа регби еще жила в его жилах. Он захватывает его, потому что думает, что только так может себя защитить, ведь следующий прилетит еще куда. Сука. Он ударил его прямо в лицо, как самое пошлое оскорбление перед фестивалем. Держит, сопротивляясь его попыткам выкарабкаться, но он ведь танк, скала, буря, стихия, это так сложно, и Тайка выдавливает злобное:

- Снимай свои блядские очки!

Потому что он не пиздит в стекло, он его только глотает. И тенденцию надо было срочно менять. Он подбивает его под ногу, роняя на пол и усаживаясь сверху, пытаясь перехватить эти блядские руки, и Риз рычит в него матюками, выбирая биться до последнего, а Тайка чувствует своими бедрами его вставший, ухмыляется ядовито, и он ведь еще ни разу не был такой сукой. Вообще ни с кем.

- У тебя встал, - констатирует он, адреналин Ризу прибил явно не в то место. Как и его мозг. И только Тайке показалось, что они могли вывести эту ситуацию в позитив, восприняв драку как часть красоты их двух конфликтующих огней, как получил поддых за это. Риз отшвырнул его от себя, будто неодушевленный предмет, и Тайка чуть замедлился, наблюдая за тем, как он вскакивает. Приподнимается на локтях - не будут же его бить ногами? Не настолько все это было. Даже с учетом сказанного и взвешенного. Но Риз снова кричит на него, и Вайтити отползает назад с испугом, что его тело получит добавки, а он совершенно не в выгодном положении. Грудь ноет, и это не из-за удара. Щека полыхает - и неужели это только начало? Он ведь остыл быстрее, успокоился первым, нужно было лишь уложить Риза на лопатки, а тот сбегает из его номера, как из горизонтали.

- Пошел нахуй! - финальный аккорд под звук захлопывающейся двери, и Тайка лежит на полу, полный ахуя от произошедшего. Ему прилетело оправданно. Но он озвучил то, на что имел право. И где было начало этого клубка? Его сердце так сильно стучало, утопало в этом стекле, и он стукнул по комоду сзади, вынося за пределы последнии капли агрессии. Звук кручения о деревянную поверхность, падение - и ваза разбивается вдребезги. - БЛЯТЬ! - материться он снова, спеша подняться на звук телефонного звонка. - Алло?

- Мистер Вайтити, у вас все хорошо? - прозвучал женский голос сотрудницы отеля, и девушка ласково пыталась объяснить, что постояльцы доложили о звуках драки, а у Тайки словно пищание в ушах, как гудение проводов в космическом Токио, круглые глаза, которые смотрят в пустоту и пытаются осознать, что он не готов догонять Риза Дарби. Потому что не звал его. А он ведь решил уйти.

- Мистер Вайтити?

Его глаза наполнились болью и влагой. Но он не будет плакать, как и биться горохом об эту стену. Как бы не хотелось, как бы в мозгу не засело зачеркнутое влюбиться, оно все равно существовало блять даже на заднем фоне.

- Прошу прощения, я случайно разбил вазу… нет, горничную не нужно, я уже собираюсь спать, - он положил трубку, оперся на комод, выдернул провода из телефона, чтобы никто и никогда. На дереве пара влажных капель, а в его мозгу застрявший истеричный смех в невозможности справиться с пережитым. Он ведь только что избежал одной фатальной ошибки, допустив другую. Он только что не позволил случиться их вполне вероятному сексу, который бы растерзал драму до невозможности. Рука коснулась горячего лица, и скула ныла. Но он бы вывез, лишь бы разобраться в себе. Возможно, его стоит пиздить каждое день рождение, ведь это так очищает мозги, вот только он принимает совершенно оборотное решение - кидается к двери, потому что это нельзя оставить вот так. Не на такой ноте. Он пошлет его нахуй прямо в лицо снова, сделает это с гордостью и с аргументами, почему на этом жирная точка, но почему никто не должен держать обиды. Ведь они пытаются выжить в мире взрослых людей, так учитесь жестоким правилам, мальчики. Никто никому ничего не должен, даже если сильно хочется. Но можно попробовать обсудить регламент внешнего.

Он резко открывает дверь, чуть ли не влетая в Риза. Ахает от неожиданности со страхом в глазах, потому что больше не знает, чего ожидать, больше не может управлять этой сценой, ритмом сердца и предысторией происходящего. Он встрял в него своими ладонями, готовый оттолкнуть всю его агрессию в любой момент прочь от себя, за пределы комнаты, но взгляд напротив полон сожаления, и его сильная грудь вталкивает вглубь номера, его губы шепчут извинения, убивая все то, что Тайка хотел озвучить.

- Я же сказал: снимай свои блядские очки, - лишь успевает прошептать в его губы, и они сталкиваются только преодолев проход. Тайка чуть вздрагивает от хлопка дверью, запуганный любым действием, потому что эта импровизация была слишком безумной, и он перестал верить в свои силы. Рвется к нему навстречу во влажное, прерываясь, чтобы резко стянуть футболку через голову - и снова внутрь его рта со своими блядскими провокациями, которые он с удовольствием засунет в задницу, и здесь можно было опционально выбрать любую. Снимает его очки, не очень осторожно кладя на комод, что повидал истерик, прижимает всем телом к двери без возможности снова сделать выбор в пользу поворота ручки на девяносто и сбежать. Зацеловывает его так глубоко и поспешно, словно торопиться до души добраться и дать понять, что все ведь нормально. Хотя и ни черта. Но сейчас можно отодвинуть на второй план, на первый - пустить руки, что стягивают с него рубашку, побыстрее к его телу, побыстрее к этой текстуре, что была вдали от него целый год. Целый год, за который он так соскучился. Чувственно скользит губами по его шее, не оставляя коже надежды на не зацелованный участок, шепчет прямо в ключицы свое пошлое, в его индивидуальной стилистике. - Возьми меня, - оставляя прикосновение на белой коже. Потому что сегодня ему хотелось чувствовать себя намного важнее этой девушки из бара, чтобы Риз выбрал его, чтобы выебал его так, что не смог бы думать больше ни о ком другом, чтобы не было внешнего отвлекающего мира с этими телефонными передачками и звуками тормозов. Чтобы Дарби немного вспомнил вкус конфет из детства, они ведь ни сколько не испортились, и все еще молодое смуглое тело льнуло и терлось, избавив их от верхней обертки, руками расстегивая его ремень и штаны по новой.

- Я ведь не против, чтобы ты засунул мне в жопу все мои провокации.

Влюбиться в вампира - это серьезная заявка на отвал башки. Раз позволишь слабость не устоять перед гипнотическим взглядом, а он будет потом пить кровь когда вздумается, потому что, ну а что, так можно было. И в жизни все также: сломаешься - не сможешь отказаться от искушения. Жертва и охотник - они ведь с Тайкой всегда менялись местами в этой бесконечной погоне за вниманием друг друга. И Риз не мог перестать следить за его творчеством и, может, жизнью.

Клемент весь год был удивительно отзывчив до новостей и локальных приколов, в курсе которых держал переехавшего в Англию друга. Они созванивались куда чаще, чем Риз с Тайкой - и это было странно, потому что хотелось наоборот, но и вполне логично, потому что у Джемейна и Брета, кажется, были большие планы на "Полет Конкордов", а Риз заимел связи на радио BBC, а конкретно - с продюсером Саши Барона Коэна (совпадение? Риз так не думает), что к зиме они намеревались раскрутить идею стремления группы к коммерческому успеху в Лондоне - прямо как Риз, которому в постановке отводилась роль менеджера. Глубокая подъебка на радиоэфирах крупнейшей радиостанции казалась всей троице просто отпадной. И все выглядело так, словно они разбрелись захватывать разные развлекательные отрасли - от концертных площадок, радио и телевидения до кино, - чтобы в недалеком будущем коллаборировать. Вот, например, Тайка - взял на себя телек. И все же забавно, что они так и не сняли ни одного проекта, как вдохновлялись изначально, оставили все импровизации в долгом ящике до лучших времен в подписью "лето 2002, не открывать до востребования". Ну, а Клемент просто шутил: "просто я первый тебя нашёл".

Единственный проект, который они с Тайкой по неосторожности начали - и никак не кончат, видимо, - имел в их жизнях абсолютно провальные рейтинги, но раз за разом заставлял напряженно ожидать нового сезона. Риз - весь из сожалений, но не за то, что начали когда-то, а за то, что натворил, какую херню посеял в эту кудрявую гениальную голову, за то, что вскружил вот так и оставил в недосказанности. Такой красивый и талантливый молодой человек, заслуживающий совсем не этого. Не блядского номера отеля и не украденной из пространственно-временного континуума ночи, не почти женатого мужика и уж точно не удара в лицо.

Риз покрасневшее место зацеловывает, переходя поцелуями с губ на щеки, и, кажется, шепотом все еще через раз извиняется, пока у Тайки крышу не срывает. Такой воинственный, заведенный, просто пожар - куда ни притронься, то извержение вулкана. Ризу уже плевать, что он перегнул палку в своей прямой речи, но эта стихия требовала разрушений, а Риз чувствовал свою вину, сгорал от стыда за содеянное. Не стоило поддаваться эмоциям, ведь он никогда не хотел ранить Тайку, да никого из тех, кого любил - это неприемлемо. Из груди сердце наружу рвется, пытаясь сломать прутья грудной клетки, так сильно им обуревают эмоции, которые не удается в моменте даже интерпретировать. Самые яркие - боль, возбуждение и возмущение, потому что все происходящее - в корне неправильно, но не ему судить, этому псевдо-моралисту, что только что провалился под тонкий лед принципов к ожидающем на дне демонам. Зачем только он прилетел? Зачем на его голову свалилась эта внезапная ностальгия?

- Я же сказал: снимай свои блядские очки.

И Риз не сопротивляется, когда первый элемент гардероба слетает с его тела, ознаменовав начало конца: все начинается с малого, а дьявол кроется в деталях. Может, хоть так удастся развидеть мир вокруг, чтобы потом объяснить себе, как был слеп, идя на поводу у низменных желаний. Вроде всего год прошел, а Риз будто заболел присущим лондонцам консерватизмом, даже в оксфорды переобулся, словно уверовал в идею - быть образцовым; да только на выходе - пока получается быть образцовым мудаком. Потому что этому влечению он не сопротивляется, смотрит, как Тайка снимает футболку, нервно сглатывая от увиденного под нею - за год еще более подтянувшееся и оформившееся в легкую брутальность поджарое тело, - он позволяет родным рукам избавлять его от рубашки, взрыкивает от этой пугливости тушканчика, типа, серьезно, Тайка, ты настолько дерьмового мнения о нем? Дарби уворачивается от летящих стрел его провокаций в микро движениях губ по шее, укусах почти что болезненных. Не скажет вслух очевидное, но просто без лишних вопросов - запустит руку в отросшие как у выпускника школы волосы, густые, черные, кудрявые, мягкие, и стянет их в кулаке, оторвав от себя как животное - а Вайтити скалится, но тут же прячет клыки в улыбку, и Риз впервые ей не верит, но закрывает глаза на пошлость мотива, чтобы осознанно и вместе упасть кровавыми шлюхами в яму. Если проебываться, то вместе; за все отвечать вместе, никто не выйдет сухим - Риз запускает ладонь в его штаны, сразу под белье, убеждаясь в домыслах. Такой мокрый, что даже схватиться неудобно оттого, что рука скользит. Взять его. И Риз изловчается - обхватывает член в кулак, вытягивает за волосы в ровную осанку, впивается в губы поцелуем и ведет за собой спиной вперед в комнату.

Под ногами хрустят стекла - танцуют прямо по ним, потому что вот, что они делают со стеклом. Раскрошенное в осколки не сравнится с тем, как рассыпаются в прах их идеалы.  Штаны Дарби снова оказались расстегнуты ловкими руками Тайки, но не продвинулись дальше. Видно, чувствует, как закипает желание обладать - и Риз усаживает Тайку на край кровати, освобождает свои руки и приседает между его ног, крепко сжимает ребра широкими ладонями и спускается губами на голую грудь, зацеловывая наспех, но такими контрастными с его желаниями мягкими поцелуями, едва втягивающими кожу.

- Я ведь не против, чтобы ты засунул мне в жопу все мои провокации.

- Сочту за честь, милорд, - шутит Риз без веселой эмоции. Чисто зеркалит его напряжение, опускает голову, переводя все внимание на бугор в штанах, методично выдергивает из петель ремень и уверенным движением расстегивает пуговицу, оттягивает ее на себя, рассекая воздух звуком разъезжающейся ширинки. Еле держится, чтобы не скользнуть вниз и не накрыть губами стояк под бельем. - Я отвлеку нас философией. - Выдыхает, найдя способ переключиться. Подхватывает его за бедра и, приподнявшись, перемещает чуть дальше, оставляя ноги свисать с кровати только на уровне икр. Встает коленом на матрас между ногами Тайки, отклоняется корпусом назад и перехватывает одну ногу, крепко держит за голеностоп, пока расшнуровывает лакированные ботинки - поочередно, - и осторожно скидывает их на пол. Следом за ними точно так же летят носки, и он не удерживается от поцелуя в кольцевой отпечаток резинки носка на коже Тайки, теряющейся за штаниной. Их постигает та же участь, а тело Тайки по инерции сползает вперед, стыкуя их в идеальный прямой угол. Лежит такой в трусах, по-королевски раскинулся, чтоб оформить возврат всем своим провокациям, и Дарби по голой ноге вверх рукой ведет, залезая под трусы и накрывая ладонью горячий член. Блять, он так соскучился по нему и по Тайке, ведь они два в одном, как бы, и у Риза только одно в голове, если честно: - В прошлом году мы хранили друг другу верность, не даря обещаний. Может, в этом наше принципиальное преимущество? - Склоняет голову вбок, начиная дрочить ему под тканью, и свой стояк в штанах не скрывает, даже выпячивает бедра вперед, демонстрируя радость встречи с гордостью ее виновнику. С праздником, сучка.

- Ты у меня из головы не выходишь. Это хотел услышать? - Наклоняется, наконец, ведет по-звериному лопатками, когда прогибается над ним, прислоняясь губами к лобку из-под приспущенных свободной рукой трусов. Выпускает язык без костей и проводит им вниз до головки, которую прижимает к лобку с другой стороны, очерчивает контур и слизывает проступившую влагу.

Нет, это невозможно больше терпеть - нахуй эти трусы! Риз снимает их, следом скидывает до колен свои штаны с бельем, роняет себя руками по обе стороны от боков Тайки и подтягивается вверх, проезжаясь по его члену животом. Ногами себе помогает избавиться и от ботинок, и от черных джинсов, но не отрывается от поцелуев, покрывающих дрожащее тело Вайтити. Тут же чувствует руку в своих электрических медных, что тянут наверх на крысино-агрессивном вайбе, и поддается с драматичной экспрессией на лице, роняя себя на него, запутывается обеими ладонями в волосах, гладит по коже и большими пальцами ведет по щекам.

- Не говори того, о чем пожалеешь. - Говорит Тайке в лицо, грустно улыбаясь набок, а зрачки - в разлив Миссисипи, и будто ты не знаешь: - Расстояние нас убьет. Я же ебнутый, ревнивый, ужасный собственник. И в тот раз ты это увидел. Я хочу тебя, я... - Риз обрывает фразу на полуслове, словно напарывается на барьер внутренний. Не говорить того, о чем пожалеет. Были бы другие цели, мысли, но и твой поцелуй тут был бы ни при чём. - Я не тот, кто сделает Тайку счастливым. - Тяжелый вздох, ну что это за лирика? Риз добавляет гарантий: - Но я твой человек*, и это ты зазубришь.

* your man

Его ребра - будто целиковая Ева, отвечающие мурашками по коже и рывком в попытке в небо. Они оба не верующие и оба не попадут никуда, их ограничивает потолок и сомкнутые челюсти, не озвучивающие очевидного. Больно и нежно. Можно было поклясться, что никто никогда не отдаст, но для этого не хватает алкоголя, как и для прочих резких мнений. Тайка вдыхает Риза, выдыхает - самого себя. Хотел бы оставить навсегда рядом с собою, да джетлаг делает руки более трепетными, и через 20 часов возобновление замкнутых пространств. Он все же достигнет неба, но не обещанное вечное счастье. Вся жизнь как драма, и здоровье вышло из дома. Трепет и нервозность стелят по нервам, он смотрит на него с ужасом, а тот отвечает агрессией. Тайка может смотреть на него как угодно, и все равно получит свое столкновение. Даже любовь - все равно заканчивается гневом. Был бы лучше его за клубом, доказывая, какой он не_гей, было бы в сто крат честнее.

А сейчас Риз убивает медленно и нежно, убивает грубо, не пробудет с ним ни одного полноценного дня, все свои сутки обещал чужой руке, что носит обручальное, все так в его старомодном стиле. Что бы сказал Клемент? Если любишь - женись. Если любишь - не прячься по отелям со своим однополым любовником, кого ты обманываешь. Здесь не нужны слова. Их разделяют города, и все решилось бытовым способом. Но Тайка тонет в его глазах, будто в зеленом цунами, кажется, задыхается под его уверенными руками, вкус его губ будет тлеть горькой памятью под языком. Оттого кусает его шею, вгрызаясь губами, которые хотели бы сказать «мое», да срывались иначе. И получает за это оттянутыми волосами, что его вытягивают по струнки сильные руки. Это же последнее столкновение, да? Больше не будет новых болевых? В голове туман, и он будто в хламину без капли алкоголя, его руки навстречу, будто просят побыть здесь еще чуть-чуть, стать лекарством от этого кризиса 28, провести, показать, напомнить, как правильно дышать и о чем теперь думать. И Тайка знал, какая это сложная задача, ведь их последняя встреча разделила жизнь на «после» и «до». Внутри ревущий фьорд, но он покажет лишь спящий каньон. Отпустить? Но когда станет легче? Он отпустит, но его запах такой едкий, и с каждым вздохом все едче. Он же сам берет его за член, он сам толкает его в сторону кровати, под хруст стекла, будто под бит оголенных нервов и гомосексуального желания. Говорит ему сидеть своими действиями, и Тайка лишь ладонями пытается уловить это безумное тело. Касаться. Касаться еще.

Может, Риз так и сделал? Поставил на паузу и забыл его за год, а он приехал и вовлек его вновь в парк развлечений, потому что решил, что сох по нему, как в саду крапива. Когда он один, ему не нужно париться, где кто был и с кем, не надо давать обещаний, а, значит, не придется ничего нарушать. С этой глупой ревностью и наивными фразами, резкими подскоками в аэропорт. Когда он один, даже под одеялом не тесно, не надо решать с соседями вопросы за шум, можно пить-курить-дрочить сколько угодно, выносить лишь свой мусор и не выносить чужую тупость. И он решил это разбить, впуская в жизнь чужую душу. Оставляя за кадром темные вайбы и светлые сентиментальные, которые летели, это точно, далеко не в Рози. Это были его вибрации, это был его вызов сорванной одежды, которую он развязывает со своим философским артистизмом, что Тайке остается лишь ахать, восхищаться и сжиматься всем телом в кровать, потому что он знает, что будет, он видел разного Риза. Этот, например, сейчас его выебет так, что собственного сердца не услышит.

- Ты у меня из головы не выходишь. Это хотел услышать?

- Ах…черт! - он выгибается под его языком, чуть привставая, чтобы волосы в медные, чтобы хоть как-то быть участным и как-то иметь право на контроль ситуации, хотя казалось бы - отпусти и забудь. Ты спустил беса с поводка, зная о последствиях. Давай не будем притворяться, именно этого ты и ждал. Помнишь те моменты, как горло болело от его члена? Помнишь, как он умеет брать твое тело, а потом исчезать, не оставляя ни малейшего признака на присутствие? Ох, он помнил, его кожа млела под ним, будто все это было вчера. Он хотел бы услышать, что они возвращаются в лето 2002-го. Все остальные факты были и так очевидными. Не надо быть умным, чтобы понять, как он смотрел ему вслед. Он хотел невозможного, как и любая романтическая натура. Разве это так много?

Риз - ураган песка и сухости, не оставляющий ничего живого после, не смотрящий назад на тех, кто оказался под ним, проезжается танком, сейчас - задевая животом его член, заставляя прогнуться в очередной раз, но ни один прогиб не засчитывая. Он же прилетел. Сделал широкий жест. Несмотря на это поведение глупой истерички - давай, срывайся в аэропорты, я побегу за тобой, а ты даже не додумаешься шаг замедлить, чтобы упасть в тот поцелуй, который ты так хотел. А ты хотел. Это видно. И Тайка тянет его за волосы, кратко целуя и открываясь, бездумно оглядывая его зеленые, не решившие, чем это все закончится, хотя ответ был столь очевиден.

- Мы же можем…

- Не говори того, о чем пожалеешь.

…быть вместе.

Затыкает его наотмашь, и Тайка смотрит на него своими большими и круглыми, вслушиваясь в каждую букву, что стрелой шпилит прям по открытому сердцу. Ебанутый, ревнивый, ужасный собственник, и это работало на возбуждение лучше его нежных комплиментов. Продолжай обесценивать себя, отличная выходит песня. Да Тайка бы отдался только в эти руки даже, если по нему они будут кататься амбразурой. Они же этим и занимались все это время. И раз уж ты воспитал мазохиста, будь в ответе за приученного.

Но он говорит вовсе не это. Он говорит то, что удобно, обхватывая его бедра своими ногами, крепче и жестче, чтобы не смел сбежать. Он может дать ему легкий путь и выбор даже, если самому будет сложно. Здесь речь не про легкое, а про то, что невозможно остановиться, когда его губы дышат прямо в лицо.

- Я хотел сказать, что мы же можем воспользоваться презервативами, если ты вдруг беспокоишься, - шепчет он неромантичное в его губы, а сам падает в пустоту холодности от того, как это тупо и отвратительно, старается улыбнуться. Ничего на ум не пришло вместо изначально запланированного Я люблю тебя. Он целует его кратко в губы. Целует еще. Целует, чтобы не думал, сжимает его волосы сильнее, прижимает его плотно к своему телу, чтобы этой ночью только его и никто никого не отпустил, чтобы ты не надумал про себя. Видел, как эти демоны терзали чужое сознание, но не умел работать с такими пациентами. Мог лишь быть веселым, как цирковая мартышка, и на этом полномочия все.

- Я не тот, кто сделает Тайку счастливым.

- Они в тумбочке, просто протяни руку, - будто он говорит ему совсем не о гандонах.

- Но я твой человек, и это ты зазубришь.

- Ррр… ты выводишь меня! - Тайка перекидывает его на бок и залезает сверху. Руки на челюсть, и поцелуй от нависшего тела, заменяет свои губы своими же пальцами, смотрит на него совершенно блядски, делает все, чтобы он не болтал. Кто из них в конечном счете сказал лишнего? Было ли это признание, не признаваясь? - С тобой пиздец сложно, - шипит Тайка, просовывая свои пальцы чуть глубже в его рот, трогая подушечками влажный язык. - Но ооочень увлекательно, - короткая усмешка, и он отпускает его рот, берет его член в руку, проводя по всей длине. - Я скучал, - он целует его шею, продолжая двигаться рукой по его члену. Пожалуй, озвучивает единственное признание из возможных за сегодня. Другие просто не впишутся в его систему ценностей и, возможно, Тайка сможет изменить свои собственные чувства чуть позже. Ризу они были не нужны, он это понял, и это ведь нормально. Не все должно быть как по маслу, не каждый примет его в свою душу, всего такого готового бросить все и переехать в туманную столицу просто потому что в жопе зудело, а в голове возрастной кризис. Как в ромкомах - побежал без оглядки вслед за своей девчонкой. - Ты же простишь мне эту слабость? - касается еще более томно, выкручивая руку круговыми, чтобы эта душевная боль слилась с физическим наслаждением. - А вообще я подумал, что твое сообщение на мой мем с котиком не отправилось, поэтому я и приехал лично. Где мое «ахаха блять»?! Просто… пиши мне блять, это же не так сложно. Я же… я же никогда не просил тебя ни от чего отказываться, - и он спрятался головой в его плечо сильнее, губами шаркая по белой коже на плече. Если Риз - собственник, то Тайка, походу, его персональная сталкерша, у которой всегда будут лишние деньги на билет на другое полушарие мозга. - Если ты мой человек, то перестань игнорировать, - тихо проговаривает он. - Ты же не можешь уйти.

Ни от невесты, ни от меня.

Никогда ни о чем не просил. И Риз сказал, что и не стоит начинать, ведь он не сможет ничего предложить, и это было понятно с самого начала. Но если от его личного солнца остался лишь член в свободном доступе, то грех этим не воспользоваться. Слово «влюбиться» можно оставить за скрытым текстом. Он обязательно вернется еще к этому позже, как только остынет. С этим всем стоило бы переспать, и в первую очередь - с Ризом Дарби.

Когда сказал слишком много, не говоря ничего по существу. Ни обещаний, ни извинений, лишь одно большое противоречие из «мы не можем» и «я хочу», без шанса для Тайки даже попытаться переубедить этого барана, что вбил себе в голову гомофобские страхи. Существовал бы такой вариант, какой устроил бы сразу всех? Если совместное проживание невозможно, то, выходит, остаётся только раздельное. Для всех троих или четвёртых, кто бы там ни стоял за спиной надёжной опорой и поддержкой. Ведь кого они обманывали? Необходимость любить женщину читалась по их личностям явственнее, чем необходимость вечно бороться за внимание друг друга.

И ещё, конечно, Риз думает, что этой любви - недостаточно. Ведь он, как показала практика, без неё может прожить. И Тайка - тоже.

Трясина раболепной любви была гиблой, а они не настолько преисполнились, чтобы знать, как с ней работать. Как не желать убить на ровном месте кого-то, кто дышит в сторону Тайки. Как не пытаться заклеймить Риза во всех доступных местах, чтобы доказать свои права той, которая ждёт твоего мудака дома. Ему же неважно, Лорен или кто-то еще - собственная совесть болит за Рози, потому что Тайке, кажется, куда легче дается принять неизбежное. Но он и оставляет свои отношения неоформленными. Черт, Риз не знает, в свободных они отношениях или нет - он ничего об этом не узнал, но просто сейчас даже не задумывался о ней.

Перевернуть и завалить - отличная идея. Наверно, сейчас в пору раздвинуть ноги и пояснить наглядно, насколько Риз Дарби держит свои слова, и если бы Тайка не паясничал, не вёл себя так провокационно до всяких бесячих реплик с этим томным рычанием внутреннего зверя. Риз доверительно открывает шею, представляя ее под траекторию поцелуев. Пускает в свой рот его пальцы с согласным мычанием (потому что да, с ним охуенно сложно, ты даже не представляешь, через какие гонки проходит Рози), эти пальцы художника, которые настойчиво лезут в рот, Риз сосет так, как сосал бы его член - с благодарностью за то, что не дал говорить дальше и переключил на то, ради чего здесь собрались. Заключают пакт о ненападении, о неприкосновенности обозначенных границ, позволяя все остальное.

Всякий их трах - это арт.

Неповторимые творческие отношения.

Дарби тихо постанывает от его прикосновений, поддаётся бёдрами вслед за рукой, толкаясь глубже в  его кулак, словно сопротивляясь решительному физическому натиску Тайки, снова взявшему его в захват. Физически и метафорично. Когда он так делает, Риз не может мыслить здраво. Когда он так дрочит ему, у Риза отключаются все инстинкты, кроме основного, и поплывшие страстью глаза тянут Тайку в болотную топь заколдованных мест, будит спящих на дне их общих демонов, которые когда-то смэтчились на общем видении. Видят ли они сейчас так же? Когда Риз скорее в грибной компании Клемента через расстояние, чем в дурмане травок черно-белой эстетики Тайки. Риз чувствует себя хулиганом, который портит самую перспективную девчонку на курсе. И верит в то, что Тайка - вовсе не против такого расклада. Ведь у хороших девочек самая грязная сексуальная фантазия, и Риз не знает, сколько скрыто там, на дне этих карих, которые провоцируют его делать с ним плохие вещи. Клин клином, говорят? А может - очередная рокировка?

- Ок, я тебя понял, - улыбается Риз, прикусывая нижнюю, и смотрит из-под светлых ресниц, забивая на все за и против. В этом каменном мире Хилтона только они вдвоем на белом полотне, чтобы залить его потом и спермой, пока они всю ночь делают грязь. - Тогда и ты меня прости, - выдыхает на последних морально-волевых, сдерживающих желание заменить ладонь Тайки на что-то более упругое. Его задница, например. Но теперь его очередь пиздеть, судя по всему, и Риз стоически выдерживает поток информации, даже принимает к сведению инструкции для их дальнейшего взаимодействия, и значительно больше расслабляется, понимая, что они не будут раздувать из мухи слона (хотя бы сегодня) и возвращает ему долг: - Ахаха, блять, это реально оч смешно, - запоздало реагирует на мем, но тут же улыбку теряет, вскрикивая от нажима в самое чувствительное место под головкой. Помнит, сука, как Риза вывести с дистанции их полумарафона.

Но за такое - дисквалифицируют. Поэтому Риз переворачивает Тайку в этой борьбе идеальных совместимостей, тянущихся друг к другу сквозь километры и страны, заваливает на спину, прижимая к кровати всем своим телом и заводит беспокойные руки за его голову, перехватывает запястья в одну свою ладонь, крепко сжимает пальцами. Смотрит на него сверху вниз, такого красивого, разгоряченного, сумасшедшего. Сумасшедшего - это точно! Точно безумец согласился бы на то, что Дарби ему только что предложил, не озвучив предложения. Все настолько плохо, что даже хорошо. Внутри живота разливается тепло, а тяжелое дыхание опускается в ушко Вайтити, которое Риз накрывает губами и лезет острым языком внутрь, медленно, но ритмично толкаясь в ямку перепонки. Коленом между ног блокирует его попытки улизнуть.

— Резинка, извини, не сегодня, — с жаром выдыхает в нежное место под ухом и покачивает головой в разные стороны, задевая волосами его лицо. Прикусывает мочку, посасывает, отпускает и шепчет пошлое: - Но, может, там есть смазка, или мне по старинке разработать тебя языком? Мне вылизать тебя, Тайка? - Рука, свободная от сдерживания его страстной воинственности, опускается на член и размазывает выступившие капли по головке, большим пальцем нежно трогает уздечку, заставляя Тайку вздрогнуть, но врезаться в преграждающее путь тело Риза Дарби. Довыебывался, а теперь поворачивается спиной и выгибает поясницу, вставая в коленно-локтевую. У Риза сносит башню. Он сплевывает между ягодиц и вжимается между них лицом, пуская в ход язык, агрессивно разлизывающий его. Ловит свои же стекающие голодные слюни ладонью снизу и размазывает их по мошонке и стволу члена Тайки, подключая к процессу все эрогенные в радиусе. Так соскучился, что не может прерваться, хотя стоны сверху почти срываются в мольбу - только так Риз определяет время, отданное процессу. Ну, и еще, конечно, собственный изнывающий.

Это нужно, невозможно больше ждать. Они оба готовы и заведены до предела, так сильно - до полной потери человечности, только чистых желаний и единой ментальной связи, словно ты уже мой, такой чувственный и темпераментный, желающий чтобы его вылюбили. И Риз знает, как. Он сам приучил его к своему вниманию и - члену. Он входит грубовато - без постоянной практики чуть стирается навык, - но ведь старался компенсировать влагой, и держит его поясницу, прогибает под нужным углом, а сам смотрит, как дрожат в руке эти бедра и как расходятся вокруг его члена мышцы, и теряет дар речи, теряет себя, растворяясь в ощущениях не_забытого, и вот - да, наконец-то, это ты, не в фантазии, не в абстракции, а ты - подо мной, на мне, в моей голове. Риз роняет себя сверху, аккуратно упираясь ладонью в матрас, пока укладывает их, как домино, в горизонталь, затем переводит руки на бедра, смыкает на косточках - и резко натягивает, срываясь в рычание в шею Тайки.

— Я с тобой как… как гребанное… — задыхаясь, вбивается в него, прикусывает плечо и волосы, не оставляя право на смену позиции, пока не удовлетворится жажда обладания своей навязчивой мечтой. Подныривает лицом за его плечо за поцелуем, переводит руку на шею, чуть натягивая голову Тайки вверх: — животное.

Понял он его, ага, как же. Тайка и сам до конца не понял, что это было. Влетел на своих крылатых в его тело и душу совершенно не с той мотивацией, и в итоге загнал себя в угол его плеч, выцеловывая каждую выступающую мышцу, каждую неверную косточку. Скучание обоюдно, но он и так это знал. Риз - тот еще краб, лезущий в панцырь, но будто не подозревающий, что в него пристально смотрит. И Тайка все ждет, ждет, когда же появятся эти клешни, что так любят нападать и защищать все самое ценное, что Риз не может выплеснуть вовне, что прикрывает шуткой-юмором, что остается закулисными его стендапа. Тебе и не нужно. Это видно. И Тайка, кажется, был влюблен во все его трещины на морской ракушке, он бы и не тревожил, если бы не боялся, что их снесут дерзкие волны, которые не зависели ни от кого и не от чего. Просто останься моим берегом, и я буду оберегать. Это ни для кого не сложно. Но его уносит течением во взрослую жизнь, этот потерянный так хотел обрести себя, не мог смириться со своим статусом, который уже давно принял Вайтити, хоть и позволил себе иметь пространства для шага в сторону. Можно решить и передумать. Можно ошибиться и не потерять себя. Можно абсолютно все. Но Тайка чувствовал, что Риз не поменяет запланированного, и свадьбе быть. Он обхватывает его член плотнее своими тонкими пальцами, поддается телом навстречу, совсем несогласный с тем, что ждет их в будущем. Еще теплится надежда на что-то неосязаемое, и он проводит пальцем под его головкой, заставляя прогнуться и выкрикнуть. Сможет ли он с таким же накалом страстей читать свою брачную клятву? Не умел пиздеть ведь лишь своими стонами, и Тайка улыбается слегка агрессивно, и вновь терпит поражение - последнее место прямо в горизонталь.

Он выдыхает и чуть дергает руками, и пальцы Риза затягиваются будто скользящий узел, раскрывают все напряженное тело, чтобы было жарко и неловко, чтобы он скользил по нему своим хищным взглядом, обезоруживал мысли, раздевал его кожу. Он мстит такими же запрещенными приемами, лезет языком по уху, добавляя красного оттенка его смуглой коже, и Тайка вздрагивает под ним, прикасаясь членом, мычит, выгибает голову в сторону, лишь бы не так ярко, лишь бы справиться с этими искрами в глазах. Сжимает ногами его колено слишком плотно, что блокирует какие-либо отступления, внизу так жарко от самого себя и от его кожи, что так близко, что на низких вибрациях уводит гонки в ступор, а возбуждение - наматывает будто волосы на кулак. Сука. С ним нельзя так открыто, так резко и очевидно, ведь он просто не продержится до утра.

- Мне вылизать тебя, Тайка?

Выводит его на широко распахнутые в сторону. Заставляет прикусить губу. Будто не Тайка, а сам Риз двигает его телом, просто нажимая на нужные клавиши.

- Я был бы не против, если только ты не планировал выебать мои уши, - хрипло простанывает он в изгибе, вздрагивая от прикосновения к члену, и Риз его разве что не распять пытается, и Тайка тащится в разные стороны по его захватам, тащится по его телу, касаясь там, где это только возможно. Оставляет его безучастным, заставляет лишь отвечать, но не инициировать, и так получалось только с ним. Это подкупало, возвращало на место первоначальные идеи, почему все это вообще происходит с ними, и Тайка томно-медленно проталкивается в его руку, уже не такой дерзкий, хоть и способен на красноречие. Уже на стадии «просто выеби меня», и, знаешь, ты можешь быть разным - грубым и нежным, каким только пожелаешь. Моя задница, твой член. Фиксированное сочетание. Сделал бы из Риза стул и занимался до конца своих дней только сидячей работой, нахуй ваши съемки.

И он поддастся вслед этим рукам, что умеют заземлять его голову лицом о кровать. Локти о простынь, и задница чуть выше, он уже не видит себя да, и, пожалуй, не уверен, что чувствует привычные заскоки. Потому что представлять, как этот язык отлизывает кому-то другому просто невозможно, и Тайка стонет слишком жалобно, упираясь лбом в матрас, пожалуйста, просто хватит триггеров на сегодня, но он упивается этой жестокостью случая, его член изнывает, его бедра подрагивают под каждым влажным соприкосновением. Кофе, алкоголь, красный Marlboro, ничего не сотрет его запах и отпечатки пальцев. Он навечно заклейменный этими чувствами, и теперь ему жить в агонии, разрываться от всех его методик и невозможности озвучить. Затыкает его встречными, оставляет лишь ноты, но все слова под санкциями авторского права, на которое он никогда не даст разрешения. Потому что запутан собственными руками, скажи, они душат тебя так же, как ты - зачатки моих признаний?

Риз входит резко, словно добавляя еще нарочной боли, и Тайка проглатывает и это, комкая звук изо рта, что сбивается о физику, оставляя лишь шанс раздвинуться шире, подставиться больше, будто так будет легче. Бьешь кулаком прямо в скулы - получаешь еще большую открытость сердца. Так не работает, но в кино все правила существуют, потому что хотят быть нарушенными. И Тайка разъезжается, стараясь выдержать собою это тяжелое тело, что вдалбливает в него свои извращенные принципы игры в их секс и чувства, которых типа нет. С рычанием в шею, с несдержанными укусами и своей местью, со словами, что смешиваются с тонкими жертвенными стонами, поцелуями, что уже просто не уловить, и потому губы толком не отвечают, лишь делают вид, что игра за обоюдный выбор. Его солнце, и оно умело жалить, оставлять непреднамеренные ожоги, но никто в своем уме не сбежит от лета, а Тайка - отчаянно пытался догнать. Он зажат его силой, он расплывается, его руки тащится по белой ткани, не зная, что замышляют, его голос срывается от происходящего, и он будет не коммуникативен. Просто давай еще сильнее, как только можешь, разрушай не одного себя, а обоих. Люди оттого любят сигареты, что никотин убивает, и Тайка курит рядом с Ризом, как правило, реже обычного. Это не просто любовь, это беда. Ты уйдешь, а мне придется все время оставаться под кайфом, чтобы забыть тебя.

- Ударь меня… - срывается вперемешку с хриплыми отзвуками, и это признание еще больше неожиданное, чем то, что не сказано. - Давай же, мой зверь, фас, - и он получает смачной ладонью по жопе, вздрагивая чуть вперед с мычанием в простынь. Не достаточно физической боли, чтобы изгнать дьявола. - Еще… - просит он тихо, и следующий более яркий, что аж лицо краснеет, а бедра дергаются навстречу члену. Здесь не нужна нежность, от нее будет только хуже. Она лицемерна, она про то, что Тайка никогда не получит на уровне слов, но что будет транслировать изгибами ресниц. Мог ведь с жестокостью выбить его из своей жизни, и это было бы справедливо. Поступает нечестно - пусть принимает свое животное. Пусть вбивает его по этой мягкой площади силой, чтобы ощущать животом пружины матраса, чтобы излиться с дрожью по всему телу под этим нон-стоп ритмом, с которым он не щадит его бедра. И Тайка молчит, ничего не акцентируя, просто продолжай этот фарс с его телом, детка, пока сам не выбьешься из сил.

Кого из нас ты в итоге пиздишь за эту горькую правду?

Нравится? Гребенное сексуальное животное.

Заметил, как детское наказание порки превратилось во взрослую радость?

Конечно, Тайка на все согласен. Всегда и в любые времена, так? Может, в огонь и воду за Ризом пойдет, а может в горе и в радости. Трепетно, душевно - и чертовски сексуально. У Риза равномерное либидо, основанное на чувстве безопасности больше, чем на бессмысленном траханье. Тайка подчиняется, следует ритму - получает своего зверя, оборотня, романтика или учителя, все в общем-то опционально его настроению, но ровно в тот момент, когда Вайтити задает ему направление, все переходит на его поле игры. Понимает ли он это или действует интуитивно? Так или иначе, это Риза пугает - и он молчит, не давая выкупить эту его особенность, потому что если это перейдет в регулярность - пизда всему. Нужно скрывать свои слабости лучше. Держать их не на столь видном месте, как в штанах.

- Ударь меня…

Что? Ох, черт... Риз отстраняется назад, и взгляд сам собою падает на нежную ягодицу, провокационно выпяченную назад и вверх. Медлит чисто на тупняке между реальностями от этого заявления, но моментально реагирует на приказ, когда с губ Тайки срывается команда "фас". Злая улыбка на губах - и Риз смачно бьет его по жопе, оставляя розовый цвет на его коже от отпечатков своих пальцев. Ладонь саднит приятными колючими мурашками, чуть дрожа, а бедра не сбиваются с курса на оргазмы, поддерживая условную ритмику обоюдного удовольствия.

- Так? - Спрашивает с горячим выдохом на кожу, наклоняясь слизать бегущую между лопаток дорожку пота. Резкий толчок внутрь - и медленное движение назад, но так и не доходя до выхода. Покачивается в нем как на волнах - и снова ускоряется.

Первый удар сопровождался мычанием в простынь, но второй - его извращенный мальчик просит еще, - и последующий беззвучны, что мгновенно воспринимается как вызов.

- Хочешь еще? - Злодейские интонации в придыхании и ладонь, сжимающая покрасневшую ягодицу. Риз слишком увлекающаяся натура. Риз любит контроль, но еще больше любит, когда другие его теряют - в этой импровизации ему хорошо и свободно. Он наказывает Тайку с хладнокровием демона, с рывками бедер, что должны выбивать стоны. Но Тайка притих, но его тело двигается навстречу, терпит все то, о чем просит.

На четвертый раз ему не нужно искать слов - Риз делает все сам: хлестко ударяет Тайку по ягодице, так размашисто и смело, что звук отскакивает по стен. Ризу на мгновение страшно, но скулеж внизу успокаивает, что все правильно. Конечно, нихуя не правильно, но отчего-то дико хорошо. Он опускает ладонь на ягодицу еще раз, залипая на то, как еще несколько секунд она аппетитно подрагивает. Риз рычит, натягивает бедра Тайки и приподнимает его зад, чтобы повернуть чуть набок, обнажив для себя более четкую картину последствий. Может, заставил бы Тайку дрочить себе и посмотрел бы на это, пока трахал его зад, но видит совсем другую картину (хотя по Тайке не скажешь, что он не доволен раскадровкой).

- Кончил крысой?.. - почти оскорбленно произносит Дарби, не прекращая движение, но замедляясь в нем от удивления его наглости. С каких пор мы кончаем поодиночке? Видно, напридумывал там всякого в своем гетеросексуальном королевстве, где хуй пойми, симулирует женщина или нет, где ты почти всегда кончаешь первым, а здесь так нельзя. Не предупреждают только... ну, кто не предупреждает. Это не может остаться безнаказанным, пускай оно чертовски горячо в контексте. Настолько хочешь меня, что даешь трахать себя без резинки и эрекции. Вот руки - он себя даже не потрогал. - Бляяять, детка... - Риз стонет в голос, останавливаясь в нем, и качает бедрами, чуть нависая сверху. Член упирается в стенку, плотно объят крепкими мышцами, и все, о чем Риз может думать в это мгновение, это как остановиться и соскочить с этой иглы, но правда в том, что он, кажется, не хочет давать ему пощады: - Обожаю тебя трахать. - Рычит, поднимаясь на колени и вгоняя под углом в девяносто, поворачивая Тайку набок, чтоб прижать его ноги коленями друг к другу своей ладонью.

Он - гребанное животное. Рядом с Тайкой это принимает феерические обороты. Он толкается еще пару раз, раскручивая до максимума свои ощущения, что расфокусировались между поркой и толчками, и этот достаточно крысиный поступок, за который Тайка получает еще один шлепок с оттяжкой, потом Риз прикрывает глаза от удовольствия и выходит из него, придерживая себя у основания. Небрежно разворачивает к себе, разводя ноги словно в какой-то стрип-пластике.

- Открой рот, - командует Дарби и подходит на коленях ближе, ноги по бокам от его плеч ставит и смотрит вниз, проводит по члену рукой в демонстративной пошлости. - И смотри на меня. - Он будет доводить себя, глядя в эти карие, на томно вздымающуюся грудь и растерянный возбужденный вид, потому что если и была картина для дрочки, которая торкала безотказно, то эта. Пара крепких скольжений по стволу, и Риз взрыкивает - ну прямо как животное, - и кончает на его подбородок и щеки, проталкивает головку в открытый ротик, выжимает брызги с последующих фрикций, жмурясь от острого удовольствия и содрогаясь плечами. Горячее дыхание обжигает головку. Риз роняет себя на ладонь сбоку от Тайки и пытается отдышаться.

Адреналин шумит в ушах. Он падает на спину и оставляет руку на груди Вайтити, проводя по мелким кудрявым волосикам пальцами. Поворачивает голову, чуть погодя, и спрашивает:

- Я не перестарался? Ты как? - Заботливый взгляд скользит по фигуре и красивому лицу в подтеках спермы, Риз облизывает свои губы, перебарывая фантазию о следующих повторах. Ночь только началась, да и Тайка вполне может прогнать его. Но - не прогоняет. Тогда Дарби уточняет, пока этот вопрос не был поставлен в какой-нибудь дурацкой неловкой форме с третьими переменными: - До утра я в твоем распоряжении. Потом могу отвезти тебя на рейс. Спасибо, что прилетел. - Риз смущенно улыбается и обнимает Тайку, укладывая себе на плечо в медвежьи объятья: - Я тоже... очень скучал.

В 2012-ом было весело. Это была переходная эпоха - когда все они достигли определенных высот в Новой Зеландии и даже за ее пределами. Конкретно для Тайки и Риза период с 2010 считался чертовски продуктивным в сравнении со всеми предыдущими. С успеха "Конкордов", над которым почти вся их компания работала по каждой позиции, они захватили телевидение и прайм-таймы, подняли комедию Новой Зеландии с колен и заработали репутацию странных, но возбуждающих своей дерзостью и смелостью ребят. Для Риза теперь был открыт Голливуд, а для Тайки - со времен Оскара, - кинофестивали и международная известность, и они оба чувствовали, что это не предел, что впереди - прорыв, но для него словно не хватало одного проекта.

Проекта, который десять лет ждал своей реализации, но в котором для Риза была отведена роль еще с первой их с Тайкой встречи.

У Риза Дарби минут пять-десять хронометража на отснятые часы хронометража, но ради них он зависает на съемках чаще, чем дома (говорит Рози так, по крайней мере, а там кто знает). С финансовой стороны вопроса этот проект вообще не прокормит двоих детей Риза, но речь шла за идеологическое подспорье, а в нем Дарби был решительно непреклонен. Речь шла вот о чем: если Тайка Вайтити или Джемейн Клемент пригласят его сниматься в свои проекты, он будет сниматься в них даже с минимальным бюджетом.

И они приглашали. И Тайка его приглашал - теперь, когда они все чаще в родных краях, а государство выделяет бюджеты под реализацию их потоков сознания, Риз слишком много времени уделяет любимой работе. Они с Тайкой видятся и работают все чаще. Под его руководством, так же как и в одном кадре, очень комфортно и легко, и те переживания, которые беспокоили Риза лет десять назад, больше не имели под собой почвы сомнений: их творческий союз был таким вдохновляющим, что порой они забывали о том, что между ними sometimes случался секс и закатывались истерики. Вдохновение накатывало так стихийно, что все мирское переставало играть значения в контексте самодополняющихся импровизаций. И, только выдыхая с облегчением после съемок, они переглядывались - и вспоминали, что Тайка и Риз прекрасно сочетались в постели.

Тайка и Риз были женаты, но не друг на друге. Что, впрочем, не мешало регулярно оказываться в этой позе. И гораздо чаще - с возвращением Дарби в Новую Зеландию. Это возвращение не увековечивало ни провал, ни откат к изначальным. Просто, как и обещал, Риз вернулся, добившись поставленных для переезда в Лондон целей: заявил о себе как об успешном комике, заработал денег и, конечно, набрался опыта и связей, обеспечивший волчьей стае выход на Би-би-си. Вернулся, потому что был патриотом и потому что был семьянином - не было лучше места для дислокации семьи в его представлении, чем Новая Зеландия.

Не было места удобнее, где бы одновременно собрались все, кого он любил.

Пускай за это было стыдно, но точно так же за это - не было стыдно. Если он и обманывал, но не в чувствах. И Рози, и Тайка занимали в жизни Риза Дарби свои особенные места, пускай это и казалось, даже ему самому, мудачеством. Но человечество видело эту историю тысячу раз - творческим личностям не было в новинку жить со своим супругом, а ебать при этом - свою музу. Это другое, вы не понимаете. Да что там - Риз сам не понимает. Осуждал это раньше, пока сам не провалился под этот тонкий лед. Все, чего хотел - это чтобы ни Рози, ни его дети не пошли ко дну вместе с ним, если все пойдет по одному месту. За Тайку не боялся - они давно порешали, что отвечают за все вместе, потому что в их партии не было ни победителей, ни проигравших, были два скрывающихся бисексуала, спокойно жарящие не только барбекю с женами под боком, но и друг друга - в тачке или в гостишке, или где пожелают. Всегда опционально.

Вайтити выбирает местом встречи - дом реальных упырей, в котором прошла межрасовая вечеринка, по совместимости, финальная сцена фильма. Чего только они не исполняли. Возможно, сцена тусича с оборотнями в доме была самой длительной в плане отснятого материала, потому что актеры, вжившиеся в роли, даже не играли, а жили персонажами. Импровизация вышла на новый уровень. Здесь был брейк-данс от Виаго, чечетка от Антона, эротический танец от Дикона и розовые щечки Стю. Риз без понятия, что войдет в основную версию фильма, но всех ебошило энергией и позитивом, а ведь это был единственный из немногих дней за последнее время, когда пацаны реально ничего не принимали. Дарби знал, что они балуются, потому что такие идеи рожать на трезвую почти невозможно, но компанию почти не составлял. Прошли времена, когда он был рисковым парнем. Сейчас у него двое детей - на одного больше, чем у Джемейна, и на два, чем у всех остальных, - и он был серьезным. На самом деле, эти упыри ему просто не предлагали. И он такой типа: "не больно и хотелось".

Единственный наркотик, который его торкал - это Тайка Вайтити. Его хотелось снюхать, пустить по венам, рассосать во рту, принять в любой форме и дозе. У них не было давно - как раз по причине увлеченности общим делом и какими-то легкими загонами на тему будущего пополнения в семье Тайки. Так что, Риз не сразу выкупил, почему Вайтити за них обоих решил остаться отсмотреть отснятый материал, но увидел этот взгляд - не взгляд нежного, заботливого Виаго, так напоминающего мамку Тайки, но темную бездну, тянущую на дно к их заскучавшим демонам. И Риз такой сразу:

- А, да! - Кивает активно, руки в бока упирает. Вы идите, мол, а мы тут побудем. Изучат материалы, так сказать.

Проверят, возможна ли дружба организмами между вампиром и оборотнем.

Риз выглядит чертовски уверенным в себе. Таким парнем, который точно не напиздит, потому что держит стаю оборотней под чутким руководством дзен-практик и хатха-йоги. Альфа-самец средних лет.

Ризу Дарби почти под сорокет, ебвашумать.

За прошедшие десять лет лицо Риза вытянуло в острые черты, не оставив от юношеской миловидной припухлости ровное ничего. Он не стал выглядеть жёстче, но определённо, выглядел куда более мужественно. Имея за спиной крепкий брак и двоих сыновей и довольно-таки стабильную карьеру, возмужать было делом нехитрым. Добавить к этому вампирский элемент, который пил его кровь с завидной регулярностью с каждым новым новозеландским проектом - и все вставало на свои места. Взрослые решения требовали взрослого подхода. Он думал, что лучше уж так, чем бросить семью. В конце концов, двое из трёх участников треугольника были осведомлены о положении; но с появлением четвёртой - и кольца, теперь уже на пальце Тайки, - он отчаялся понять логику этого абсурдного квадратного уравнения. Всегда был гуманитарием. Так что бросил это неблагодарное дело - торги с совестью. Риз был хорошим мужем и отцом, делал для семьи все - и потому, может, Рози не ебала ему мозги ревностью. Хотя периодически пробрасывала гейские шутки про его дружбу с Тайкой, не осознавая, насколько они были пророческими.

Вот, например, они снимали фильм про геев-вампиров и таких же оборотней, хотя, конечно, заявлено открыто об ориентации персонажей не было, даже более того - каждому из них был прописан гетеросексуальный любовный интерес. Но будем честны, блять........ эти рюши и эти манеры, гейские шутки, перенесенные из короткометражки в качестве стеба над прошлым, сексуальное напряжение между всеми и сразу - это упоротое гейское сверхъестественное порно, которое назвали документалкой, но все они знали правду. Все они изначально знали, что снимали и на что подписывались.

Так вот, любовный интерес к противоположному полу был прописан всем персонажам из основного состава, за исключением Антона и Дикона (и Петира, который был батей, и Стю, но Стю, вообще, классный парень, ему не нужно никому принадлежать, ему нужно было просто быть, просто радовать, он был из тех, кто просто любит жизнь и в общем-то, являлся счастливой кроличьей лапкой всего проекта), поэтому актеры-исполнители не совсем додумали, но скорее неплохо обыграли этот момент экспромтом, когда все и думать забыли, что эти двое топчутся в набитой вампирами-оборотнями гостиной.

Когда в доме окончательно пустеет, Тайка берет его за шиворот и целует в губы - поцелуй жадный, словно они оба в пустыне нашли родник. В этом оазисе безопасности в кольце его рук уютно и тепло, хотя напряженная грудь Тайки под ладонями Риза ходит ходуном от гулкого сердцебиения. У Дарби пересыхает во рту от возбужденного волнения и понимания, что у режиссера на него свои планы. Упс, Рози, извини, рабочий день переходит в ночь. Опять. Не скучай - и поцелуй за него мальчиков перед сном.

- Твой флирт с Джонни четко сработал на то, чтобы наши персонажи даже не пересеклись во второй раз, - Тайка оборачивает упрек в фантик подстебки, но у Риза удивленно вытягиваются брови, а пальцы на боках Тайки сжимают винтажную денди-жилетку, надетую поверх шелковой рубашки с фонариками. И эти суконные штанишки, которые будили в фантазии очень многое.

- Ты серьезно? - Переспрашивает Дарби и хитро улыбается набок. - Да прекрати, Дикон быковал на Антона с первой встречи. Это не флирт. У них был незакрытый гештальт.

Вот думай теперь, че Риз имел в виду. Да, он альфа, и он может общаться в кадре с кем угодно. Конечно, Тайка, ты его не ревнуешь. Так он и поверил. Скорее, он бы даже расстроился, если бы не получил реакции, но об этом Тайке знать необязательно. Просто конкретно в тот момент, этим двоим нечего было делать. И Риз подумал - флирт? Джонни же изначально играл пансексуального персонажа, а Антон видит голых мужиков из своей стаи каждое полнолуние, так почему бы нет.

- Просто, серьезно, Джонни? Я бы понял за Клемента, в нем есть некий таинственный козерожий шарм.

Ах, вот оно что))

- Не стоит недооценивать тельцов. - Риз поднимает подбородок, позволяя тонким пальцам Тайки расправить ему воротник. Все равно раздеваться, но это тоже часть игры. Возбуди-догони-пометь, ну вот это вот, животное. Кстати, о животных. - Ты с первой встречи понял, что я должен играть в твоей жизни гребанное животное, да? - Спросил Риз, устроив руки на его бочках. Уже не таких худых, как прежде, но оттого еще более охуенных. - Я должен был затащить Виаго в его комнату и повалить нас в гроб, чтобы фанаты уж точно все поняли, кого надо шипперить? - Риз пародирует его в ответ, как Тайка - его вброс про альфу. Но речь не о том. Она о том, что: - Хочешь, сейчас это сделаю? - Риз ведет рукой по его штанам, заводит ладонь между ног и крепко сжимает член ладонью через мягкую ткань штанов на его прекрасных бедрах.

Он с каждым годом становится таким фигуристым, таким крепким, что у Риза внутри все нутро закипает. Прикусывает свою губу. А Тайка упорхает из рук и из комнаты, и Риз послушно, подавляя недовольное рычание, следует за ним собачонкой по пятам. Подумаешь, пофлиртовал чутка. Зато вышло орно... Ну, благо хоть это Тайка признает, в отличие от того, что Риз пытался отпиздеться, что не флиртовал с Джонни. В открытую, блять, начиная с порога.

- Потому что это пиздец, брат, твои штанишки и вид аутиста, когда ты жал мою руку, я что вообще должен был делать? Смутился, конечно. Еще когда ты перчаткой одного из моих ударил. Просто балерина и гопник. Как вас теперь трахать, извольте поинтересоваться? Под Штраусса? - Риз снимает куртку с плеч, затем кофту, отбрасывает все на груду вещей. Не сводит взгляда с фигуры Тайки, что раздевается рядом. Зачем-то одевается в повседневку, но Дарби не против. - Ты уже думаешь над спин-оффом? А вы точно режиссер? - Флиртует Риз и расстегивает на себе рубашку соблазнительными движениями в легкую феминность ужимок. Притягивает взгляд Тайки, пользуется минутой его внимания, распахивает рубашку до живота, оголяет грудь.

- Оставь клыки, они мне нравятся. - Риз щурит глаза как хищник, но Тайку будто бы не остановить. Сколько можно? У Риза, конечно, богатая фантазия на подкаты, но хочется, чтобы уже как-то взаимно. А то реально будто затаил, и Риз так не любил все эти загадки. - А что, ты хотел мне минет сделать?

- Может, я бы и мог отсосать тебе. Ты отлично справился. Вот только обычно это делают актеры своему режу, а не наоборот, - Тайка не теряется с ответом, продолжает дергать накладной клык. Засранец.

Риз утробно взрыкивает и преодолевает расстояние между ними, но упирается ладонями в гримерный столик за Вайтити, а не в его бедра, потому что команды не поступало. Но хочет, чтобы его реж видел, как волка ломает по нему. Правда ведь скучал. И он будто сжаливается, будто читает мысли: тянет к себе за ремень, ноги соблазнительно раздвигает, но все еще держит дистанцию. Что-то задумал, и Риз теряется от этой непредсказуемости, хотя все вроде бы ясно, чего тянуть? Ответ приходит сам собой, когда Дарби прикидывает, кто из них в раскадровке сейчас хотел отсосать другому больше:

- Просто ты Тайка Вайтити.

И этим все объясняется. Абсолютно все. Дарби даже немного завидовал тому, как ему так удается - жить в кайф, по своим правилам, нарушая все остальные. Такой смелый, решительный, дерзкий, талантливый. Такой очаровательный в своей припизди, от которой у Риза в штанах так тяжело. Он провожает взглядом таблетки, в ту же секунду понимая, что это - и в следующую же принимая решение. Шипучка на языке, чтобы стереть все границы. Слишком напряжены и возбуждены съемками, не могут переключиться на самих себя. Риз пожимает плечами: может, первое экстази, может нет. Это что-то меняет? Дарби проглатывает колесо и тянется к его губам снова, целуя медленно и неспешно, зализывая языком его зубы и, конечно, толкаясь им в клыки.

- Да так, хотел проверить, какие они, - улыбнулся, прислонился лбом к его лбу. - Похожи на настоящие. Поцелуй еще? - Спрашивает скорее риторически, и обнимает Тайку вокруг талии, прижимая ближе и тем заставляя соскочить со столика - прям себе на бедра, оплетя длинными ногами. И впрямь потяжелел, но это ощущается просто ахуенно. Риз сминает пальцами его упругие ягодицы, обтянутые джинсой. Оборачивается, очерчивая себе маршрут, чтобы не споткнуться, и уводит их на диван, с каждым шагом все больше чувствуя, как его начинает тащить по телу Вайтити. Началось или это просто последствия паузы на дружбу? Присаживается, а Тайка на нем сверху. Риз к его лицу руками тянется, с щек стирая пудру большими пальцами, и томным шепотом говорит: - Обожаю твое смуглое лицо.

Первая их встреча была полным кринжем и, если честно, Тайка редко просыхал в тот период, а потому мало что помнил, но первое впечатление о Ризе не забыть. Не каждый парень вызывает дикую потребность пошутить о собственном члене еще до стартового «привет», это как бы ценить вообще-то надо. Но тогда еще Коэн даже не представлял, что произойдет с ними за ближайшие десять лет, как и то, что этот комик с колониальным доминантным вайбом заставит его даже о своей фамилии передумать, не подозревая об этом.

- Я лишь надеялся, что мы пососемся разок-другой, но ты меня приятно удивил, - ухмыляется в его лицо, и это не столько шутка, сколько чистая правда. Потому что член Риза - первый в его заднице и до сих пор единственный, каким бы шлюшкой он на самом деле не был. Он не думал, что сможет так открыто заставлять перед ним ноги, моля о том, чтобы он оставил пощаду для слабаков. Джаст легкое наваждение, которое превратилось в эпохальную историю. Дарби - рыжий плут, который умел косить под дурачка, ведь на самом деле понимал больше, чем показывал. И Тайка щурится, ведь с ним это не пройдет, но и он сам играл в это домино, они бесконечно поддавались друг другу, и оба проигрывали в чувствах и взаимном уничтожении. Стыдно, что эта драма так возбуждала, но Вайтити и здесь делал вид, что все пучком. - Было бы славно, - ухмыляется он, представляя, как Риз в образе небритого волка врывается в его уютный тесный гробик, прижимая своим телом. Ох. Это был бы лучший косплейный секс, который не опишут в фанфикшине. Чего не скажешь теперь о пейринге Антон/Дикон блять. Зачем ты рушишь мои детские мечты? Хотел быть самым сексуальным дедди среди малолеток, а теперь эта роль будет отведена, скорее всего, Владу, с которым Виаго контактировал больше других. И ведь чужое творчество - не собственный сценарий - его не перепишешь. Поэтому Тайка несколько мстительно обламывает эту руку, что потирает его член сквозь брюки, уводя в другую комнату. Хе-хе.

Смеется, переодеваясь, на его попытки перебросить оправдания на шутку. Под Штраусса было бы неплохо, но еще лучше - под обоюдные стоны, это же уникальная симфония, которой не нужен ни один аккомпанемент. Смотрит на его пуговицы пристально во время переодевания также, как и следит за ним через зеркало, ковыряясь в зубах. Фиксируется на его губах, что так сексуально-дерзко произносят его имя-фамилию каждый гребенный раз. Долбанный фетишист на звуки встретил такого же фрика с кинком на слова. Что может пойти не так?

- Ты преувеличиваешь мою значимость, - говорит он сладенько, и в интонации читается «прошу, продолжай». Когда притворяешься, что стыдно, когда не стыдно.

Экстази должно подействовать не быстро, это медленная придурь, поражающая мозг постепенными приливами, и у них есть еще немного времени на то, чтобы поговорить о важном и о конкретном, но они тратят его на поцелуи. Риз возбуждает его одним движением губ, своей близостью и тяжелым даянием, что слышно через открытый рот. Трогает языком его клыки, заставляя ухмыляться прямо в поцелуй и подставляться больше. Жопа слипнется от его сладости, но пусть продолжает, режиссеру нравится, он так это себе и представлял. Его руки обвивают талию, и Тайка соскакивает со столика прямо на его бедра, держится ногами, и они чуть пошатываются, потому что окабанел не только Дарби, и Вайтити со смешком в губы скидывает одну ногу, чтобы носком иметь хоть какую-то точку опоры. Рядом с ним очень важно чувствовать землю, ведь можно быстро улететь и потерять себя, и у Тайки дыхание сбивается, как он старается его зацеловывать с нежностью, не проникая языком внутрь, ведь может поранить клыками. Надо было оставаться в костюме, чтобы фетиши ебошили на максималках, но Вайтити знал - тут будет много пота и спермы, и встречаться неловкими взглядами с костюмерами сильно не хотелось, ведь стирать сам он это, конечно же, не будет. Это те моменты, когда было бы стыдно по факту.

Они плюхаются на диван под звон цепей из реквизита для сцены с волчьим обращением. Тайка обхватывает руками его шею, прижимаясь бедрами к его паху, оба такие раскаленные, и дело не в наркотике, который очень медленно обострял тактилку, что аж искорки на кончиках пальцев, и они гуляли по чужой коже, наглаживая каждый микро-участок. Риз волосатый под стать образу, и Вайтити хотелось бы сбрить его щетину, открыть все это прекрасное лицо, пусть он помнил его в мельчайших подробностях с 2002-го года. Остался таким же шакальным юнцом, ни сколько не изменился в памяти, лишь возмужал, но смотря на него - видится тот, кто был десять лет назад. Говорят, это неизбежно, если любишь человека. И он стирает белую пудру с его щек, будто это взаимно.

- Обожаю твое смуглое лицо, - его текстурный шепот становится томным, его член упирается прямо в бедра, выкручивая жаровую мощь. Тайку ведет в разговоры, но он суетливо ерзает, то прижимаясь, то снова где-то не на своем месте. Гуляет скромной волной на его теле, будто не может забыть свои съемки The Strip.

- Говоришь как колониальный завоеватель, - улыбается, подставляя свое лицо под прикосновения, что избавляют от лишней косметики. Ведется на каждое микро-действие, выгибая шею, льнет к его рукам, словно кот, которого никогда не касалось поглаживание человека. - Знаешь, ты удивительный… - касается губами его большого пальца, самого чувственного на свете, и его начинает сильно тащить по всему происходящему, будто по вене пустили мощнейший афродизиак. Тук-тук. Кто там? Это экстази. - Если бы мы жили в другое время, мы бы с тобой никогда не встретились, - с его губ слетает краткий выдох, и он обхватывает ртом его палец, облизывая, будто член. - Хотя… ты мог бы быть каким-нибудь европейским монархом со всей своей этой сексуальной доминантностью, - облизывает следующий, томно вздыхая, поддаваясь бедрами навстречу сквозь одежду. Хотелось раствориться в моменте, но прикосновений так мало. Хотелось, чтобы Риз не дал договорить и просто выебал его прямо сейчас, и при этом - не останавливайся и гладь мое лицо своими пальцами идеальной формы. - И тебе бы подогнали экзотического наложника, такого, в шелках и восточных украшениях, - бросает на него карий взгляд с широкими зрачками, будто практикует вампирский гипноз. - И я бы ничего не умел, - кратко смеется, представляя, как нелепо выполнял бы обязанности по дворцу, как все из рук бы падало и, возможно, получил бы пару раз плетью. - Ну как ничего не умел… всего того, что не касалось бы члена моего короля.

Это работало на обоюдное возбуждение, и мир вокруг перестал существовать. Тайка не знал, ушли ли операторы, забрав всю аппаратуру с первого этажа, но в доме стало так тихо. Лишь его дыхание на пальцах, лишь рука, что движется по груди Риза, ощущая, как ритмично его сердце пытается вытолкнуть себя из груди. Так гулко и томно, он постигает это снова и снова, будто в slow mo. И он плывет под ним, а Тайка пытается уловить своими расторопными движениями по его телу и губами, что нежно причмокивают чужие.

- Люблю твое тело… - шепчет он в его губы, и не лжет. Все его изгибы созданы, чтобы быть под его пальцами. Мысли об этом эротическом сне - все чаще и чаще. Он не трогает его член, это бесконечный флирт двух сенсорных тел, что не может остановиться в мелких касаниях сквозь одежду. Это такие издержки, что взводят чувствительность на пьедестал и не спешат свергнуть, задерживая до невозможности осознать. Риз смотрит на него вверх, Тайка - вниз. Случайно задевает пальцами звонкий реквизит, такой холодный и гладкий, ведет своей кожей по колечкам металла, нежно обхватывая и притягивая к себе цепь, отстраняясь от поцелуя. Сегодня Риз еще прекраснее в этом приглушенном свете ночников. Руки вытягивают цепь. Сегодня они устроят настоящую вампирскую ночь, осталось лишь понять, как сильно он вжился в свой образ. И как долго его не отпустит.

- Какой идиот купил такую тонкую цепь… - залипает на блики в сером металле, периодически возвращаясь к зеленым глазкам, что гипнотизировали своим немым ожиданием. - Ее даже обычный человек разорвет, - одно легкое движение, и Тайка закидывает цепь на его шею, скрепляя защёлкой. Смотрит на него возбужденно-дерзко, импровизируя на месте, но хорни муд этих гонок будто идет вперед мыслей, и если Ризу интересно, что задумал его извращенный режиссер, то он и сам не знал точно. - Не стоит недооценивать львов, - возможно, задумана легкая месть. Без холодного блюда, максимально нежная и больше в насмешку. Дергает за цепь на себя его шею, округляя глаза. - А, нет, смотри-ка, крепкая… - и утягивает за собой в поцелуй, держа на привязи, как своего самого преданного пса. Как же это возбуждало. Его руки на теле, его чуткий язык, умеющий в художественные контуры, которые так легко представлять на любой части себя. Тайка тянет его к себе чуть сильнее нужного, он так жаден до его прикосновений, он бы выпил его кровь, будь настоящим вампиром, обратил бы в свою арт-веру, да только Риз уже давно в списке истинноверующих, ведомый его харизмой и бесконечным обожанием.

- Как же ты сексуален… - томно шепчет в его губы и толкает рукой за плечо на спинку дивана, продолжая держать на цепи. Ведет рукой по его губам, чуть оттягивая, вниз к шее и к распахнутой оголенной груди, не может остановиться, его так размазывает по этому телу, что сияло своей белизной и сексом. Прикусил губу своим вампирским клыком, засматриваясь. - Любишь, когда тебя контролируют? - поднимает на него свои бесовские глазки, полные резкости и фанатичной влюбленности во все, что он делает. - Мне даже не приходится тобой командовать на съемках, - ведет пальцем по его соску, очерчивая контур, по ребрам, что боятся щекотки, сжимает его бок с нежной силой. Залез бы под эту кожу, может, тогда бы утолил всех своих демонов. - Ты все так правильно делаешь каждый раз, будто знаешь, что мне нужно… - тянет его за цепь на себя, а сам встает босыми ногами на пол, выпрямляясь в полный рост, наблюдая за этим взглядом снизу, таким, который хочется методично трахать, растягивая удовольствие на ночь. - Поможешь со штанами? - резко притягивает его лицо к своему паху, хитро улыбаясь, и в этом не читается извинений. Ризу понравится быть на этом коротком поводке, он ведь и так сублимирует это в браке. И как только Дарби тянется к застежке, Тайка делает легкий шаг назад, увлекая Дарби на пол. Косые губы с вызовом, и вновь шаг назад, чтобы провести его дальше на коленях по полу. Вайтити ни черта не понимает, что делает, и это не акт унижения, но ему так нравятся эти игры, ведь он настоящий контрол-фрик, умеющий сразу в обе позиции: доминируй и подчиняйся. Хочет видеть его зеленый взгляд снизу, растерянный и возбужденный, хочет смеяться над его попытками выполнить простую задачу, когда он сам препятствует. - Хорошо, что ты не завалил меня в гроб на съемках. Потому что, знаешь, мне кажется, отношения Виаго и Антона многое умалчивают за кадром, - и он снова дергает цепь на себя.

Если Риз колониальный завоеватель, то Тайка - маори, которого он пленил и оставил себе, как самую экзотическую драгоценность, которую не хочется ни с кем делить, но хочется показывать с самого видного места. Индейский бриллиант размером с кулак, что стоит на каминной полке и горит ярче пламени, и все смотрят и понимают: этот человек - счастливчик. Этого человека хотели бы ограбить, может, даже убить - ведь такая драгоценность украсила бы любую коллекцию. Все хотят Тайку Вайтити. Но обладает им - Риз Дарби. Во всех смыслах и позах. И всему миру об этом знать необязательно, он уверен в том, что между ними связь, которую не разорвать ни расстояниями, ни посредниками, ни противоречиями, как они выяснили за последние десять лет. Словно все это закаляло только сильнее.

И отказаться друг от друга равносильно предательству самих себя, потому что все знают - и Рози знает, и Джемейн, и все близкие, - что Ризу без Тайки Вайтити не обойтись, ни за что ни отказаться (да и незачем, когда налицо их производительность). Это дружба, которая не требовала постоянного присутствия, но была необходима как воздух. И пускай они как Биба и Боба - два долбаеба, - но никто не сомневался, что между ними очень глубокая эмоциональная связь. И пускай партнеры ревновали, а Клемент смотрел на это как на лучший сценарный сюжет, нещадно подстебывая каждый раз - они оставались константами в жизнях друг друга.

Они смотрят друг на друга как на молодых божеств, будто сороковник не наступает на пятки. Да и так похер на грядущий кризис - выберутся, ведь из какого только дерьма не выбирались. Риз гладит его по щекам смазывая косметику, но увлекается, находя его кожу такой нежной и гладкой. Не то, что его щетина - Риз обросший рыжий волк, но он всегда следил за волосами на теле и на лице, поэтому поцарапаться о него невозможно. Не небритость, а легкая мохнатость. Все ради образа (или для того, чтобы Тайка не целовался со щеткой - хотя бы так заставил состричь пенсионерские усы).

- Знаешь, ты удивительный… - комплимент режет по ушам, заставив съежиться всего на мгновение, щенячьему взгляду взлететь вверх. Правда?.. Риз так старается быть хорошим мальчиком, но снова и снова проигрывает шакальей сути, что толкает на разное. Хорошо, что в этом омуте их с Тайкой черти давно перемешались.

Тайка берет его палец в рот, и это, конечно, вызывает только одну ассоциацию, срывает сдавленный вдох с губ Дарби. Бери глубже, не стесняйся. И ведь берет. Разгоняет пульс в его теле за сотню, устраивает пожар в штанах дополнительными ассоциациями колониального сексуального рабства. Что в твоей гениальной голове, Тайка? Какие еще фантазии мы не реализовали в скетчах? А, главное, их так много, и они каждый раз думают, что уже не придумают ничего пизже, а оно вон как.

- Ну как ничего не умел… всего того, что не касалось бы члена моего короля.

Не было ничего, чего бы они оба не умели, но эта идея такая горячая, безупречно работает на фантазию. И как устоять, как сдержать себя в руках, когда твой обожаемый человек, на которого стоит в любое время суток и в любом состоянии, называет тебя своим королем? Правильно, ни один мужик не устоит, а у Риза нелегкий кинк на похвалу, получая который, он всегда смущается. Его король. О да. Тайке нравится слушаться папочку. Риз кусает свои губы, пока давит на язык пальцами, заставляя рот Тайки открыться шире, похабнее, и обнажить эти клыки еще раз - и потянуться навстречу за поцелуем, которые влезают в голову навязчивой идеей. Экстази, унеси, Риз будет ведьмой, которую раздавит Тайка Вайтити не домиком Элли, а своим телом. Вот так, близко и тактильно. Мурашки по коже волнами, приходами. Ахуенно. И их губы в поцелуях, наплевав на неудобства, лишь бы только клык не оторвался случайно и не перекрыл трахею Ризу, все остальное похуй.

Не надо других, Риз сегодня - ведь твой.

Из музыки в ушах только голос Тайки, шуршание вещей и реквизита под ними - своя аутистская вечеринка, разбавленная экстази для того, чтобы две половины воссоединились. Пялится на его губы, не может насмотреться, следит взглядом за тем, как они пропадают из поля зрения, но не позволяет телу отстраниться, прижимают к себе, чтобы если Тайка тянулся, то только по нему. Ведет ладонями по бедрам, залезают под одежду, кладя прохладные руки на поясницу, очерчивает контуры позвонков, перестраивая маршрут к ребрам.

Трогать тебя - чистый кайф. Твоя кожа, она такая же смуглая, как лицо, но какого хрена еще в одежде? Нет, не отвлекайся, просто будь на мне, ползай змеей, я сам притронусь ко всему, к чему захочу.

Так много восторженных мыслей, но язык онемел, как назло, когда можно было бы противопоставить что-то не менее сексуальное зарисовке по империализму, но у Риза какое-то тупорылое счастливое желание продолжать считывать настроение своего режиссера, следить за его планами, будто они все еще на съемках, а ему надо свою работу сделать на отлично. Они ведь так любили играть на камеру, huh. Им ведь нужно было работать на фансервис, и Дарби должен исправиться, ведь его трехсотлетний малыш так хотел химии с Альфа-волком. У Альфа-волка большой хуй и маленькая слабость в лице летучей мышки, а у Риза Дарби огромное либидо и нулевая сопротивляемость этим карим, которые веревки вьют из него (зачастую ахуевше в открытую), так что... цепи? Ок. Звучит интригующе.

- Давно хотел на поводок посадить или только сейчас придумал? - Спросил Риз, облизав чуть подсохшие губы.

- Ее даже обычный человек разорвет, - возмущается Тайка.

- Never break the chain, - мурлычет Риз обманчиво-нежно, когда во взгляде чистая хтонь, готовая сожрать Тайку со всеми потрохами и грязными мыслишками. Такой сосредоточенный, красивый, чуть-чуть мстительный в какой-то своей эстетике. Ревнующий лев - страшная картина, не оставляющая шансов выйти не заклейменным из его саванны. - К львам претензий не имею. - Ухмыляется Риз и еще не знает, что его ждет впереди. Думает, так, поиграется с ним, подержит на поводочке ради удовлетворения собственных желаний. К овнам-то претензий дохуя и маленькая тележка, здесь не нужно многого понимать. - Черт, а это цепь с заводским кодом или нет?

Тайка не будет проверять, а Риз не будет настаивать. Металл обжигает разгоряченное горло, смыкается на замок. Эта удавка - лучшая альтернатива манипуляциям. Честнее, раз уж на то пошло. Дарби старается прислушаться к своим реакциям, но как-то безуспешно проигрывает желаю трогать желанное тело и целоваться до стертых губ, потому что экстази не оставляет шансов разомкнуть эту цепь из прикосновений. Хорошо, что не наручники - было бы хуево, потому что лапы Ризу сегодня очень пригодятся.

- Как же ты сексуален…

Если бы у Риза был хвост, он отбивал бы им чечетку по дивану от счастья. Что ж он за демон такой, раз так сладко проходится языком по человеческим слабостям, пробуждая внутри гребанное животное? Сексуальный, значит, ты меня хочешь. Сексуальный, значит я тебя устраиваю в постели. Я буду стараться еще лучше.

- Мммхмм.... - стонет Риз ему в губы, отстраняясь с поплывшим взглядом, а спина соприкасается со спинкой дивана. Он послушно ведется за цепью, пока Тайка седлает его и размазывает прикосновения по гиперчувствительному телу. Риз весь дрожит под его пальцами, вернее, ровно в тех точках, где они его касаются, и тело плавно прогибается навстречу, такое податливое и гибкое. Отключаются все мысли о причинно-следственных, только чистый инстинкт, только гипертрофированная пёсья преданность.

- Любишь, когда тебя контролируют?

⁃ Да, - признаётся, прикрыв ресницы, не слыша сам себя, иначе бы провалился сквозь землю от стыда. Ведь такой сильный и независимый, а пляшет под эту дудочку факира, под команды своего дрессировщика, и сука, такой нездоровый кайф с этого испытывает, что едва не скулит под его ногтями. Все ещё не считает себя собачонкой, но пленит этот голос, комплиментами убивающий подозрительность. Так легко вестись на провокации, когда только их и ждёшь. Риз думает, что у него ещё есть контроль, но не замечает главного: Тайка Вайтити давно понял, как работать с его страхом быть ненужным. Что можно получить что угодно, если говорить о том, какой Дарби пиздатый. Добровольно в цепях, когда как в браке - будто в оковах (Тайка твой режиссёр, но не говорит, что имеет твою жопу и контролирует счета, и с этим, знаешь, гораздо приятнее работать), и в этом вся разница, почему Риз за ними любую авантюру.

Смотрит снизу вверх голодными влюблёнными. Нравится, когда контролируют? Так начинай исполнять команды. Рывок за цепь - и Дарби лицом в его ширинке. Втягивает носом, словно что-то мог почуять. И там не киска, но там же - куда лучший мотиватор. Зубами кусает за края штанов, оттягивая на себя в надежде понять, насколько свободны эти джинсы. Узкие, плотные, придётся грызть молнию. Ладони мнут диван, пока Риз поворачивает лицо так, чтобы схватиться за ширинку удобнее. Клац! И зубы о зубы, руки соскальзывают с дивана, врезаются в паркет, и туда же стекает его размазанное эйфоритиком тело. У Риза глаза мгновенно в испуг и возмущение, первая реакция - ярость: «Что это было? Ты ебнулся, малыш?», погашенная внезапным возбуждением. Взгляд Риза сейчас - произведение искусства, достойное экспрессивности кисти Мунка. Но они-то знают, что художник, рисующий на полотне его эмоций - Тайка Вайтити.

⁃ Мальчик, ты вырос? - На протесте быкует Риз, дёргает шеей назад, но цепь неплохо удерживает на месте, перекрывая воздух. Прохрипел с лёгкой мрачной угрозой: - Все уже, самостоятельная единица? - Ухмыляется, а коленями пол протирает в мелких шагах, пока руки смыкаются на цепи в попытках перенять контроль. Ахуел, что ли? Тут за роли, кажется, давно решено.
Снова рывок - тело отказывается слушаться хозяина. Или наоборот. Блять, вот предатель. Признает Тайку за Хозяина, и остаётся только смириться. Плюс аргументация убедительная. Взгляд снизу - как на конченного извращенца, но член крепко стоит, выпирая из узких коричневых брюк образа Антона, что Риз заочно жалеет, что они не снимали последней сценой в спортивках. Сдерживается накрепко, но Тайка не даёт паузы ослабить ширинку. И он постанывает, роняя себя на ладони, и шаркает коленями за ним по пятам.

— Повернись спиной, я тебе жопу откушу, — такой плохой волк, а у самого взгляд только на член, выпирающий из джинсов Тайки, как цель, к которой не пришёл. И вот, как за колокольчиком, тянется куда бы ни повёл поводок. Гиперфиксировался на идее дотянуться, заводится от того, как ему препятствуют - до недовольного утробного рыка. — Думаешь, раз Виаго - альфа-мамочка, то все можно? - ух, какой строгий, непокорный даже на поводке. Все тело сводит мурашками. Во взгляде Тайки (или Виаго?), такая решимость и темное желание обладать, что у Риза заканчиваются силы к борьбе. Это не про унижение, это сразу понятно, но это про обладание, и ты справляешься с этим лучше, чем кто-либо. Он роняет взгляд мимо ширинки, к выступающим коленям своего хозяина, и прогибает локти, опускаясь в планку ниже, как преданный пёс ложится в ноги хозяину, и трется щекой о его щиколотку, выдыхая в осторожный прикус голой кожи под краем штанины: — Можно.

Хищник не склоняет голову перед завоевателем, но перед своей любовью - преклонит колени.

Под его агрессивные слова их фаны уже устраивают перестрелку в фантазиях Тайки за внимание своих айдолов. А он смотрел в эти гневно-зеленые и ловил теплое лето, которым Риз пропах еще с 2002-го. Спускающийся вечер, старые дома и неотесанные улицы, его дыхание, разбивающее сигаретный дым, его ложные оговорки по Фрейду. Дергает его за цепь ближе к ноге, привязал бы все воспоминания о нем за ниточки и прямо к доске в спальне. Никаких фотографий, никаких свидетельств об их порочном круге. Только записки и красные линии, и пусть детективы сами восстанавливают причинно-следственные, потому что Вайтити запутался. Хотел брать его и хотел быть взятым. Хотел причинять томную боль и ослепительное счастье. Хотел любого Риза Дарби, своего Марка Антония, хотел оба его варианта, меж которыми он так метался. Еще фраза - дергает снова. Когда поймет, что болтать не стоит? Сам предательски не отвечает, лишь чекает условные рефлексы его собачки, и он настоящий dog person.

- Не выебывайся, сладкий, - как-то мерзко прозвучало, но Тайка сугубо с любовью. Шаги назад, уже на цыпочках, почти на пальцах, словно не хотел касаться пола, хотел подлететь, будто вампир, и перестраивается на оленьи глазки, будто социопат. - Думал, цепь не прхоблема для ти, -  улыбается, выставляя клычки наружу из-под нижней губы. - Не нада кусать мой жоп! - с наигранным испугом, а действия выверено-уверенно ведут по неизвестной траектории. Резко останавливается, наматывая цепь чуть на кулак, медленно, артистично, растягивая ее, будто удовольствие в микродозинге. - Да, - говорит свое четкое слово, оно же имеет весомость в твоей голове? Отдается ли эхом каждая ритмичная буква, что словно по ямбу прямо в душу? - Думаю, мне можно все.

Можно. Все так.

Его губы скользят по косточке на ноге, и когда это место стало таким эрогенным? Тайка сжимает рот плотнее, и если Риз ждал удобный случай - то вот он, вырывай цепь из его рук, ты ведь такой недовольный. У Тайки искры прямо в мыслях, изводят змеиными движениями, и он чуть поднимает ногу в такт его влажному рту. Касайся еще. Абсолютно, где хочешь. Ты же знаешь, что не должен слушаться так беспрекословно? Ох, видит по глазам, что хочет. Поднимает натянутый носок чуть выше, и Риз волною поднимается следом, будто загипнотизированный. Прекрасный наркотик для его детки, как же его размазывает, интересно, потерял ли он линию своего агрессивного повествования? Уже рассыпался на пазлы в тотальном непонимании и абсолютном принятии? Ставит стопу на его плечо, осаживая, чтобы упал в сидячее на свою задницу. Смотри на меня всей своей летней зеленью. Ты - самое прекрасное время года, которое я буду ждать как новый рассвет, оплакивать, словно последний закат, сходить с ума по всем твоим эмоциям, что так заперты, и я выведу тебя, чтобы ты озвучил хоть что-то из того, на что не решаешься. Давай сегодня побудем вместе до утра.

Маме нельзя рассказывать, что между ними. Никому нельзя. Это девиантно и дико, и Тайка понимал, что влез в какую-то дарковую крайность собственной души, но его вели не мысли, а вставший член, и его ведомый смотрел так, что Вайтити не знал, что сказать. Вселяет в него неописуемую веру и отбирает ее по щелчку пальцев. Бэнг-бэнг, его мимика - как взведенный курок. Тайка стекает стопой ниже по его телу, очерчивая оголенную грудь своими пальцами, ниже, нежнее, к краю штанов, что все еще стесняли его возбуждение. Если его истинность спрятана под таким же ремнем, то он разберется с этим быстро. И нога ощупывает его член, цепь ослаблена, но взгляд - как натянутая стрела по его напряженному дыханию. Срывай свою маску или Вайтити сделает шаг.

- Расстегни штаны, вижу, как тебе неймется… - тихо проговаривает он, томно-нарочно, цепляясь взглядом за тени от выступа между ног. Ведет своей ногой по этому контуру, так легко и непринужденно, слушая как музыку звоны бляшки, смотря как в искусство в его тонкие пальцы, что выполняют приказы. - Господи, такой размазанный… просто невозможно оторваться, - шепчет дьявол, касаясь и касаясь, пока тот расправляется со своими пуговками-молниями. - Достань свой член, - такой прекрасный и эрогенный, такой вспыльчивый, как характер рожденного поздним мартом, со вздувшимися венками, что украшали кожу будто бесценное колье, и Тайка отводит ногу, чтобы чувствовать своими глазами все великолепие. - Сожми его, - и он смотрит, как его рука касается самого себя, как дыхание выходит из полу открытых губ. На каждое действие Риза - ему дано свое последствие в лице Вайтити. И эта месть не за странный флирт, хотя все еще держало легкой обреченностью, но за его паранормальную сексуальность, сотканную из бытовых движений. Его взгляд, наклон головы, его походка и взмах рукой, что поправляет часы. Его пробежка и спортивная одежда. Его протирание заспанных ресниц. Его улыбка, что озаряет душу, в которой без него не найти себе места. Все это заставляет вертеться на лезвии пьяные мысли даже, когда он смотрит в него на трезвую. - Давай, детка, сделай себе приятно, - чуть притягивает за цепь, приподнимая его голову. - Хочу смотреть на тебя. Пожалуйста, не ищи здесь смысла.

Не важно, что Риз представлял, но Тайка был перед ним безоружен, и если он морщился, значит, все внутри крепчало оттого, как он делал все вокруг слаще. Сердце не обманывает, мысли переходят в действо, и все это предельно просто и также честно. Лишь с ним он не боялся открывать свое темное безумие, снимая порнофильмы карими объективами. Вот бы не спать до утра, и они не будут. Вот бы поверить, что они смогут укротить строптивость друг друга. Но он так смотрит, касаясь себя, будто выворачивал кости куда лучше наркотической неги. И Тайка дышал просто в собственное видение, и здесь нечем командовать - потому что Риз знал, что ему нужно. Продолжай, здесь не будет команды «стоп снято».

- Не останавливайся, - просит он нежно, отвлекаясь на свои тугие джинсы, чтобы расстегнуть их и взять собственный член. Он не понимал, на что дрочит больше, здесь смешалось все: его лицо, его постанывание, его ранимая открытость, к которой его принудили, его перепутанные мысли, с которыми он не может совладать - и Тайке не надо уметь в телепатию, он просто чувствовал все эти вибрации, верил в собственные истории, и обычно угадывал. Он проводил по своему члену прямо рядом с его лицом, не касаясь, блуждая разбросанным взглядом по его телу, и какими бы быстрыми они не были - все слишком медленно, слишком slow mo. Тихое рычание и запрокиданная голова, пальцы не такие нежные на самом себе, но и это лишнее, все обострено и хочется вгрызаться в великолепие этой сцены. Просто будь собой, Риз, тебе предоставляется лучшая возможность в мире и проходка на любые кастинги. Покажи себя, все свои эмоции, не буди, если это сон. Пляши это танго в одного - и Тайка повторит на своем члене все эти действия.

Пока не коснется своим членом его губ, потому что перебивает собственные решения сексуальной сбивчивостью. Чувствует его горячее дыхание, застывая, чуть тянет цепь на себя, медленно и осторожно, направляя его голову, чтобы без слов, но без них он не может.

- Открой рот, - и проталкивается чуть глубже, ярко вздыхая от этой влаги и жара, что обволакивают головку. - Черт… Риз, это так ахуенно, - не может без нарушения тишины, выходит медленно из его рта, ведет своим членом по взмокшим губам. Долго и нежно, потому что размазывает в каждом действии, магнитит на максималках, и снова проталкивается с томным выдохом. Он обязательно отсосет ему позже просто потому что Риз должен почувствовать, на сколько это потрясающе остро и чувственно. - Дай мне всю свою любовь, малыш.

В мире Риза все сложено из постулатов, держится на обещаниях. Вот почему это всегда конфликт интересов. Риз, он сражается не с Тайкой - с самим собой, выступающим одновременно и критиком, и демоном-искусителем. Ведь они оба знают, где зарыта их коренная проблематика, и как непросто все время спотыкаться о паттерны. Мы ведь не хотим быть, как наши отцы. Но как можно быть или не быть теми, кого они не знали? Их воспитывали сильные женщины, и они научились - оберегать и обеспечивать. Они стали борцами, но неизменно проигрывали в сопротивлении друг другу. Может, потому что в этом сопротивлении не было никакого смысла? Может, не стоило и искать этот смысл, ведь в их поступках не было никакой логики. Может, просто иногда хочется, чтобы тот, кого ты ранишь, хоть раз посадил тебя на цепь и отдал команду "к ноге!".

- Думал, цепь не прхоблема для ти.

- Да ну какой там. - Парирует Риз, пока еще хватает морально-волевых на сарказм.

- Не нада кусать мой жоп! - Тайка прекрасно вживается в образ, и Ризу даже не нужно напрягать извилины, чтобы представить белую рубашечку в дополнение этим зализанным гелем кудрям с бакенбардами.

- Рррр! - Риз моментально подхватывает сыгровку. Тайка цепь медленно тянет с холодным перезвоном звеньев, и с Риза мгновенно слетает вся спесь. Внутренний зверь, размазанный в эйфории, делает пластику Риза совсем не собачьей. Но этот взгляд - нарычавшая на хозяина псина втягивает голову в плечи и поджимает уши, смотря снизу в верх провинившимися.

Тайка говорит:

- Да, - и Риз останавливается на четвереньках, замирая как вкопанный, это три-два-один до смирения, и Вайтити запустил таймер: - Думаю, мне можно все.

Можно. Что тогда, что сейчас - собственные слова вдруг всплывают в памяти флешбеком прямиком из 2002-го. Риз сам подписал этот контракт, но только сейчас, падая к ногам своего режиссера, осознает фатальную мысль, неопровержимую истину, повторяющуюся из раза в раз, из года в год: все всегда, как ты хочешь.

Он ведет босым мыском под подбородком Риза, сбрасывая его губы с выпирающей косточки голеностопа, которой почему-то никогда не уделялось внимания, а сейчас невозможно оторваться от рельефа этой возвышенности, и Дарби вскидывает ресницы, послушно вытягивая шею под направлением стопы, забывает как дышать, очарованный и нервно-возбужденный непредсказуемостью импровизации, но фантазия пробрасывает параллели: Тайке бы сейчас змею на плечи и бутылку виски в руку, и лил бы в его рот со своей ступни, если уж тема за вампиров, и вся личная жизнь Виантона - это "от заката до рассвета", но, черт возьми, у них ведь тоже ограниченный тайминг.

Осаживает его, заставляя упасть задом на свои же пятки. Такой уверенный, методичный и жестокий в этой неспешности мыслей. Ризу сложно понять, о чем думает Тайка, по размытому фокусу зрения (дело не в линзах - они исправны) в слезливом желании дотронуться до себя, до сих пор не ощутимым под гипнотичностью доминантных действий. Такой Тайка предстает перед ним впервые за десять лет, но Риз не может сказать, что не фантазировал о чем-то подобном. Но реальность - превосходит все ожидания.

- Fffuuu.... - воздух выходит сквозь сжатые губы острой недостаточностью контакта. -...ck.

Тайка ведет ступней по голой груди и животу, прижимает ее к члену, выпирающему из-под брюк, а Ризу нечем дышать - это то ли от сомкнувшейся  на шее цепи, то ли от гиперчувствительности, не находящей выхода. Ремень накрепко сдерживает возбуждение под тканью брюк, и это почти что жестоко, если бы при этом Риза не мазало так сильно, и он не покрывался мурашками и не дрожал бы под острыми касаниями, прогибая спину и шею, немеющие в экстазе. Как одна эрогенная передает сигналы другой - магия экстази. Как удерживать на себе все внимание кайфующего - магия Тайки Вайтити. Он командует и мнет член ногой, он смотрит и заставляет смотреть, и блять, этого всего слишком много, как удержать в себе рвущуюся наружу покорность? Даже под воздействием наркотика Ризу сложно позволить себе ослабить контроль.

Потеря контроля означает падение в неизвестность, а Риз не знает, что там на дне его зрачков, какая опасность, если он покажет Тайке, кому на самом деле хочет принадлежать. В какой момент ты понял, что мой брак - гребанная профанация? И ты обрекаешь себя почти на такой же. Выходит, они оба - неумные, хотя старательно делают вид, что знают, куда идти. Сейчас же - бродят наощупь, прислушиваясь не к цинично-расчетливому разуму. Риз поглаживает себя через край штанов, но настырная пуговица не поддается нервным тонким пальцам. Экстази расплавляет кости, горячей магмой льется по венам, транслирует мысли в касания. Риз спешно расстегивает брюки, но, кажется, на деле ебется с ширинкой и ремнем куда дольше, волнообразно подаваясь бедрами навстречу хозяйской ступне. Быть хорошим, послушным мальчиком теперь хочется больше, чем грозным волком, ведь Альфа-мамочка разрешила коснуться себя. Камера, мотор. Это новая сцена, которая не войдет в кат на Blue-ray, останется только в зрительной и тактильной памяти - как хотелось большего, и ты заслуживал, выполняя команды, и удовлетворял себя для него, вытягиваясь вслед за цепью. С полуоткрытых губ - сладкие стоны и глубокое дыхание; в увлажнившихся глазах - слепое обожание и любовь, толкающая на безумства вроде этого.

Да, мой дорогой, это мажет так сильно, заставляя замедляться в угоду художественному видению, Риз хочет, чтобы ты словил эстетический оргазм, раз так любишь смотреть. Но Риз плохо соображает, ведь ощущения держат на пике, не давая разрядки, да она и не нужна, впервые он не гонится за результатом, а тупо тащится - по своему члену, по взгляду Тайки, по собственной чувствительности. Еще одна пометка: не глотать колеса. Они так сильно усложняют все, что между ними. И вместе с тем, до невозможного упрощают. Риз только постанывает, гуляя кулаком по своему члену. Так сложно получается в определения, что просто отдается процессу, и как велено - не ищет смысла. Стоит отключить аналитику, и он просто растекается мороженкой между своих же пальцев, хотя и не может кончить, не ставит это самоцелью. Так охуенно, что хочется еще и еще. Можно даже не помогать - Риз справляется с любой поставленной задачей, ведь его режиссер так хорошо их формулирует, и уж точно знает, как мастурбировать в объективы его карих глаз. Проводил рукой от основания до головки, замедлялся в круговых движениях вокруг нее, и спускался вниз, оттягивая нежную кожу. Через сколько душа поэта не выдержит? Ты ведь всегда присоединяешься к катке, Тайка. Давай, покажи свою сучность, которую Риз вылижет как классический, породистый - и твой - кобель.

Ох, ты такой горячий и влажный. Этот вкус, скользящий по губам прозрачным бисером - требуется вся концентрация в моменте, чтобы не проглотить его тут же, но Тайка опережает, словно читает мысли, и дозирует понемногу. Извращенное издевательство, которое злит и заводит, покоряет и взъебывает - так много чувств, от которых хочется спрятаться, но не получается возможным даже отстраниться. Зачем так много? Риз, он всегда понимает свои эмоции, но конкретно сейчас теряется под лавиной чужих. Вайтити непредсказуем, а Риз ведется - за его мыслями и за цепью, с мычанием подсасывая соскользнувшую в рот головку. Язык, как вор, успевает очертить ее абрис, прежде чем потерять в пространстве.

- Черт… Риз, это так ахуенно, - голос словно из-под толщи воды, и Дарби выныривает в реальность, обнаруживая себя с пошло высунутым языком, по которому катается член Вайтити, пока очерчивает его дрожащие возбужденные губы.

- Ммм, да.... - это какая-то мистика, отключающая способность думать. Риз просто следует за своим непривычно нежным телом, желающим полного контакта. Любить, трогать, лизать, прикусывать и мять во всех мягких.

Тайка просит -
дать ему свою любовь.

Словно ты не чувствуешь ее в каждом камбэке.

Берет в рот, не отнимая руки от своего члена, выравнивает темп и интенсивность. Такой расслабленный в напряженных мышцах, весь из парадоксов, но конкретно сейчас это позволяет глотать его без страховки. Любить, любить, любить. Научи, как. Покажи, что для тебя любовь, потому что мы играем в жестокие игры, а любовь чиста. У Риза онемел язык, чтобы озвучить признание вслух. Хорошо, что язык не нужен для глубокого минета, иначе у них возникли бы проблемы.

А хотелось: повалить на пол, прям на реквизитный ковер, зажать его бедро между ног, чувствуя эрекцию своим членом, тереться по-кошачьи, всем телом, срываясь в стоны, водить чувствительными ладонями по голой груди, зарываться в черные волосы, касаться губами щек и ушей, смазывать поцелуями мысли о посторонних, оставляя только их двоих в этой вселенной. Хотелось ощущать эксклюзивность - так легко под экстази, но так невозможно с обжигающим золотом на безымянных правых. Губы возвращаются на исходную, оборачиваются вокруг головки, и тогда Дарби понимает, что больше не может так. Цепи на шее, но нет поцелуев. Он выпускает его и поднимает на Тайку обезумевший от всепоглощающей чувственности взгляд:

- Поцелуй меня, пожалуйста, - просит, на коленях подползая еще ближе. Касается обеими ладонями его бедер, настойчиво дергает шеей, уговаривая хоть что-то сделать с этой проблемой, и целует в напряженный смуглый живот, попеременно сгибает ноги в коленях, перемещая вес тела на корточки, и ползет вверх по телу губами. Это не похоже на поцелуй, только на то, что он бессмысленно ебловозит по любимому телу, снюхивая реакции. Словно осталось всего два органа чувств - тактилка и обоняние, и Дарби выжимал из них максимум. Он по Тайке ползет змеей, коленом прижимается к боку, словно хочет оседлать. Нет, это просто пиздец. Риз со стоном отшатывается, так и не дойдя до чувственных губ в шаге от поцелуя.

- Нет-нет-нет. Ебать, меня так мажет. - Встряхивает головой в слоу-мо, держится за голые плечи Тайки. Прижимается лицом к лицу, да нахуй поцелуи, когда его кожа такая бархатная, сладкая, так пахнет пудрой, жаль не сахарной, можно было бы измазаться в ней и слизать с щек, но Риз просто скользит по этим скулам щетиной, водит носом по бакенбардам, а руками хаотично оглаживает его пресс и живот, цепляет член и обхватывает в ладони, лезет языком в ухо. Сердце разгоняется до дохуя ударов в секунду - тахометр выведен из строя. Слышит только гудение в ушах подло пульсирующей крови, да чувствует как слабнет поводок, а вместе с ним - и тело Вайтити. - Это нормально, что я хочу тебя отшлепать? Чтобы ты лежал на моем члене и скулил фальцетом. - Горячо шепчет в ухо, кусает за ушную раковину. Руку опускает на сочную ягодицу и стонет на траектории полета к губам: - Ты чистый секс, боже.

Он сосет, а ощущение, будто трахает лицом. Такие выверенные прикосновения, и Тайка тает, дышит размашисто в потолок, словно до небес пытается достать, и он реально внутри взлетает, сейчас бы на цыпочках ввысь вместе со всеми его тягами по телу. Вместе не страшно возвысится также, как и отчаяться, и даже не стыдно. Он берет так глубоко, что глаза раскрываются, он такой горячий и влажный, но разрядки не будет, и это томный эксперимент постепенно ощущается как проклятие, но он будет глотать колеса и впредь - потому что с ними другая реальность. Можно насытится одним вдохновением, а можно стать целой вселенной. И Тайка роняет цепь, гулким отзвуком на пол, словно акцентный аккорд в его стонах, а Риз продолжает исполнение ненужных команд со всей своей армейской выдержкой, и Вайтити самому захотелось отдать честь Родине, но теперь это бессмысленно, если не с ним на двухъярусной кровати, пробираясь тайком прозрачной ночью меж скрипучих дверей, и в туалет, и снова падая в его объятия. Что он там делал этот год? Или больше? Сколько вообще служили в Новой Зеландии? Какая разница, но Риз отдал свое время напрасно, ведь мог встретить Тайку еще раньше. И в то же время все было не зря, Родина воспитала очень послушного мальчика на зависть маме твоей подруги.

- Поцелуй меня, пожалуйста, - какой жалобный вояка, и сердце растекается на тысячу тягучих пазлов, и Тайка гладит его по шершавой щеке, улыбается ему.

- Иди ко мне, - не приказывает, но приглашает, а Риз так не спешит выполнять ожидаемое, ведет губами по низу живота, льнет морской волной, его так размазывает, он настоящее наркоманское животное, самый ласковый зверь, и Тайка зарывается в его волосах цвета ржавчины, таких тонких, будто распылятся в его пальцах, и он так нежно поглаживает, пока его ведет змеей, и они у стены, Тайка тащится по шершавой поверхности старых обоев, подставляется всем телом, целуй еще, и руки стаскивают рубашку с Риза, оголяя плечи. А тот в помутнении встряхивается, убирает свою задранную ногу - ну действительно как пес - мотает головой, держит Тайку на расстоянии вытянутых рук, и нет, так дело не пойдет.

- Тише-тише, все хорошо, просто расслабься… - нашептывает ему, будто убаюкивает. Не хочет, чтобы его детка занервничала, здесь так важен баланс между роскошью и дзеном, и, да, не всегда легко справиться - и он снова падает в интимную близость своей щетиной по лицу, своими губами по уху, и Тайка ахает, сжимая крепче его талию, прижимая к себе всем телом, извиваясь под каждым микро-тактом. Ведет руки к его цепи, и завершает эту игру. Щелчок - и железо спускается по телу на пол, стрекочет своим металлическим звоном, будто цикады. И только Тайка хотел спросить, все ли в порядке, как его голос обжигает ухо, и его слово «отшлепать» такое хлесткое, что прямо в мозг и в визуалочку, заставляет прикусить нижнюю губу, такие чувствительные уши… Скользит рукой по его голой груди, щекоча торс, обводя его рёбра произвольными дугами, и ниже, к соприкасающимся членам, чтобы взять их обоих, сцепить в объятия, пока он так чертовски близко, и это потрясающе. Будь всегда так рядом, мир сейчас на паузе и им ведь действительно не нужен никто лишний. - А ты не знал, что тебе тоже можно все? - уводит голову и смотрит пристально, пока не вгрызается в его губы хаотичным поцелуем, крепче сжимая танец эрогенных. Дышит прерывисто с тонкими нотами ввысь, и это еще не фальцет, но на грани, ведь внизу жар на двоих и он ебет безнаказанно жестоко под самую кожу, какую нежность здесь не прописывай. Тайка сжимает его рыжие на затылке, чтобы ближе и крепче, будто теперь они вместе, хоть номинально вписали совершенно иные статусы. Но проект окончен, и эта глава зафиксирована. В жизни Вайтити - ты главный актер, и вряд ли это изменится, какие люди в нее не заходили бы.

- Тебе хорошо? - спрашивает Тайка, проводя круговым движением по их членам. - Что ты чувствуешь? - и тянется к его шее с просто потрясающим запахом его пота и парфюма, в идеальном сочетании, делающим низ живота таким тяжелым. Стонет в его шею от каждого слова, ведь он давно ступил на кривую зависимостей, в которых ваш фидбек - самое ценное в ритуале. Расскажи, как тебя мажет, что ты хочешь и что ты скрываешь. Расскажи, как твоя кожа ощущает эти губы в тысячу раз сильнее обычного, будто все родинки на ней - взрывающиеся звезды ярких эмоций, с которыми так сложно, но и без них уже нельзя. А Тайка будет надаривать обоим, миксуя лютую скорость с подлой нежностью, чтобы сбивать дыхание и тело в дрожь, чтобы он запомнил эту ночь как одну из самых особенных. Ту, когда он встал на колени и выжил после этого.

- Давай, сделай, что хочешь, - ведет языком по его скуле, касается губ с медленной растяжкой наслаждения. - Только не из-за мести, - прям шепотом внутрь. - Наши отношения выше этой херни, - ухмыляется, отпуская их члены, елозит своими бедрами - пах к паху. - Сделай, потому что ты все еще гребенное животное, не взирая на брак и детей, потому что сходишь с ума по мне, потому что контроль ситуации - это для нормальных людей, а не для фриков. Потому что тебе нравится брать меня, - смотрит на него уверенно-пристально, туманно, но в фокусе, ловя каждый изгиб ресниц. - И я обожаю, когда ты это делаешь.

Все будто как в медленном пируэте, и Риз - на диван, а Тайка будто ныряет под воду сверху, и его прижимает в горизонталь гравитация, и, пожалуй, здесь даже очень отлично, весьма кайфово и даже chill. Он тянет руки вперед, выгибаясь, его голый член прям у чужого паха, снова целуются чисто по-братски, хоть братья не должны себе позволять подобного. Но никто не узнает, а они никому не расскажут, как штаны оттягиваются нахер, и Тайка задирает ноги, помогая избавиться. Как его поясница в провокационном изгибе еще до всех девиаций, презентует сама себя будто на питчинге, и Риз одобрит, забронирует, выебет. Словно целая вечность прошла в ожидании, время - иллюзия, и сейчас это понимается особенно четко, но он елозит и трется, чтобы больше касаться, ждет первого акта запланированного действия, возвращаясь мурашками к воспоминанию о том, как это было прежде и не может прикинуть, как будет сейчас. Растекается по его ногам, будто кошка, и этому cat person это должно ахуенно нравится, о, он должен быть в блядском восторге и ни грамма меньше.

Первый шлепок - как предупредительный выстрел. Легкий и нежный, прицеливающийся к возможностям тела, но Вайтити вздрагивает, почему-то ожидая всю мощь разгоряченного гнева или что там Ризу мешало дышать полной грудью. Не ноет, хоть и мычит, расползается чисто по нему, чувствует его настоящим папочкой, и этот role play на двоих такой непредсказуемый в смене ответственности, и никто в итоге не идет на крайние решения, балансируя над пропастью, как его взведенная рука, жар от которой чувствует вся кожа, эти проклятые секунды-минуты до. Зажатые губы, пальцы, что продавливают диван в напряжении, он знает исход, но не знает, что случится конкретно. Гнет свою спину ломанной линии, подставляется, обезоруживая чужое наказание, убавляя спектр важности. Показывает, как можно быть фриком и без насилия. Раз мы перешли в школьную тематику, то молодым Тайка общался со всеми меньшинствами и лигой плюща. Знаешь, Риз, они ничем не отличаются друг от друга, лишь разная степень того, что могут себе позволить.

Бей же.

Никаких чужих членов и лишних шансов дуракам, в этой карьере нет ничего, кроме танцев, ведь ЛА любит клоунов и осыпать их деньгами. Любит кокс и дедлайны, любит ставить принципы и голливудские рамки, ставит так, чтобы нарушать было куда веселее, ставит раком тех, кто поглупее. Закон, мораль, дружба, брак. Чти все это, но ходи налево, потому что без этого не состроишь карьеру, и ты должен быть очень честен с самим собою, чтобы не видеть в зеркале лицемера, быть максимальным опенмайнд. И Тайка вписывался, глотал колеса еще когда знакомился с новозеландским гетто, и хоть он не из «ауе», как его сидевший батя, но все же лизнул эту сторону, а потому знал, о чем рассказывал людям, знал, о чем думают молодые и мог провести их при любом раскладе. Голливуд ценил юность и новизну, и каждый год - новая прическа, татуировка, машина, проект, кинокомпания, сценарий, еще один сценарий, да нахуй ваш сценарий. Новые сорта и новые женщины, новые родительские собрания в школе - нет, он не занимается такими вещами, он делает большое кино и не спит по ночам, выдрессировал себя на отточенную улыбку, что умеет лизать задницу там, где нужно, но оборачивается жалом там, где возможно. Добро пожаловать под пальмы и солнце. Теперь старые интервью о том, что хочет снимать лишь короткометражки и артхаус, кажутся такими смешными.

Но пока что-то обновляется, что-то - просерается. Сложно описать период с 2015-го покадрово, и Википедия не справляется. Он попал в Дисней на позицию «выведи нас из кризиса, наши акции падают», и выходит «Моана», а он берется за сложные проекты в духе «Тор: Рагнарок», ставший для него новым витком в личном сюжете: он работал с лучшими актерами над легендарной франшизой, в его арсенале такая техника, название которой он даже не знал. Ну, знаете, такая штука ездит на колесах. В его за кулисах - вечеринки высшего общества, на каждой из которых все хотят познакомиться с ним, а он показывал пальцем в грудь и переспрашивал «Вы говорите со мной?», но каждый киношник знал его восходящее имя. И хоть он ни Квентин, ни Стенли и не Стивен, он делал некоторое отменное дерьмо, и всем заходило. Со своим вайбом и неприкрытой душой, отдавал каждой истории всего себя, а на презентациях говорил, что получилось как-то само и он здесь вообще-то проходил мимо, а ему аплодировали. Комплекс самозванца? Обновлен. Окружение? Обновлялось каждый день, за исключением того, что происходило в разрывающемся мобильном телефоне, и он настольгировал по началу нулевых, когда мог просто позволить разобрать этого монстра и месяцами не отвечать на звонки. Но он хотел больше и выше, лучше и дальше, а потому должен был претерпевать и приносить жертвы.

Он развелся по весне, все еще не зная, кто был конечным инициатором этой трагедии. По сути - все начиналось как большой фарс в духе старой школы, когда жениться есть смысл только в том случае, если твоя подружка ходит с пузом (Риз Дарби бы осудил), но Челси вписалась в его жизнь плотно и тащила его на верхушку пищевой цыпочки. Взял пример со старого друга и взял в жены продюсера, что нормально, ведь киношники не играют свадьбы с людьми из обычного мира. Но новых распорядков они не выдержали оба, и больше всего это сказывалось на двух прекрасных дочерях, что не видели отца дома неделями и задавали вопросы. И Тайка объяснял, что папа работает, чтобы купить вам отдельный Диснейленд, повторял это даже, если был на вечеринке у бассейна у Криса Хэмсфорфта и играл с чужими детьми. Говорил об этом Челси даже, если зажимался допоздна с Тессой Томпсон в кабинете продюсера или нюхал дорожки с Джеффри Голдблюмом. Каст Тора просто ахуенный, к слову. Почему-то в моменте он был лучше даже собственной семьи, и наступило время жертвовать снова. Решение было быстрым, необходимым и правильным. Но от этого не легче. Теперь его дочери видят его чаще, как не парадоксально, стоило им разъехаться.

Что он сделал по разводу? Купил новый дом и закатил вечеринку. Больше всех на ней хотел видеть Риза, вообще этому городу не хватает этого человека, может, люди стали бы чуточку теплее и тактичнее. Взяли бы с него пример и самый хороший: позитивный вайб, бескомпромиссное чувство юмора и английские манеры, которые он исторически успел освоить за свой длительный эксперимент по завоеванию европейской части самого большого континента на Земле. Ему лично его не хватало, и он уговаривал его приехать, и Риз приезжал на какое-то время. Брал новые маленькие проекты на родине - и сам мчал к нему под предлогом, что надо прочитать закадровый текст в новозеландских «Олд Блэкс», но фактически за кадром оставались совершенно другие вещи. Они трахались на высоких скоростях, будто еще в 2012-м году запустили этот беспощадный марафон по обгладыванию косточек друг друга. Тайка был громким, как Риз любил слушать, а он вдалбливался в его бедра, будто им еще нет и тридцати.

Нравилось, как он его трахает, как вгрызается в его кожу своей доминантной натурой контрол-фрика, будто радовался всему, что происходило на личном, хоть они и не обсуждали деталей. Выбивал из него всю дурь и спесь, возвращал на землю в родные края, чтобы отыметь и прижать в горизонталь, чтобы успокоился и не бежал, но с ним Вайтити спешил кончать, и только по приказу. В этих раздвигающихся ногах со шлюшьим экстазом и садко-мазохическими наклонностями столько арта, и они выебали голосами всех соседей и их очередных детей, что почковались будто спорами. Не знали, куда залезть, как изогнуться, что еще может быть, ведь за почти двадцать лет фишки постепенно кончаются. Может, стоит оседлать люстру? В большом зале театра Pantages была одна подходящая. И Тайка спросит - под wrecking ball или chandelier? И Риз въедет своими яйцами в его рот под wrecking ball со всем своим отношением к попсе нового века и Майли Сайрус в частности. Серьезно, давай переедем в Лос-Анджелес. И речь не только про театр. Он отдал половину бывшей жене, а вторую - готов посвятить Ризу. Он свободен, он богат и знаменит, он может дать ему все, и речь не о дешевых проектах, а о чем-то, что может остаться в истории и увековечить его улыбку. И Риз хотел пойти на это многие годы, говорил свое типичное «вот, дети подрастут», но они росли. «Сейчас не лучшее время для семьи», и Тайка кивал, откручивая таймер ожидания еще на полгода, пока вопрос не повториться вновь. А сейчас?.. Нет? А когда? Он знал эту схему, но не хотел видеть то очевидное, что она происходит с ним. Под его руками все меркло, его поцелуи воспламеняли любые речи, и он всегда такой честный и с сильным намерением, а Вайтити всегда у окошка через океан с метафорическим белым платочком. Ждет, но продолжает мутить свои темы, трахается направо и налево так, как никогда до этого. Его любовь давно определена, и он это уяснил, и у нее нет пары больших сисек и вагины между ног. Его любовь вела себя как конченный мудак, не приближая и не отстраняясь, и Тайка не озвучивал никаких признаний, ведь все было и так очевидно. Он же не кончит, пока ты ему не скажешь. И не попросит, пока не будешь готов.

Все кинокомпании будут пытаться оторвать жопу Риза Дарби, но заберет ее Тайка, и он знал это, Лос-Анджелес звал его, и он соглашается переехать. Они наконец-то не будут играть в эту карусель с авиабилетами, может, следующим шагом он переедет в его дом, разведется с Рози, ведь их брак звенел натянутой струной, единственно оставшейся на этой доисторической лютне, что пора на свалку. Дарби не рассказывал об этом много, но Тайка умел наблюдать за сигналами. В конечном итоге, он сам пережил эту войну и вышел из боя живым. И не рассыпался. Мечты и цели все еще при нем, любовь - константа, теплилась меж ребер, и жизнь продолжалась. Может, Риза устраивала игра за две команды, в конечном итоге, он очень удобно устроен, и всегда был. Но у Тайки нет времени на такие разбросы теперь, и ему хотелось абсолютно все. Хотелось Риза в своей постели, чтобы просыпаться утром, не бояться уснуть, не отпрашиваться у какой-то женщины, которая даже матерью не является, придумывая какие-то причины в духе «много работы». Старались ведь в креатив всю жизнь, а в быте застряли в таких типичных схемах, что тошно. Но Тайка вывозил, чаще всего - на коксе. А потому не мог зацикливаться подолгу на одном и том же, и при этом ускорялся. Даже нашел отличного риелтора и замолвил словечко продюсерам Диснея и Ворнер Бразерс за своего лучшего в мире кента.

А потом в пять утра раздался телефонный звонок. И Риз был взволнован, а Тайка слышал, как он курил. В их семье произошел выкидыш - оказывается, Рози была беременна третьим, и они об этом даже не догадывались. Поэтому он не переедет еще какое-то время. Потому что должен быть сейчас с ней. В больнице.

И Тайка отложил контакты риелторов, так и не передав их Ризу, и взялся за то, что умел больше всего - торговать своим лицом и видением. А видел он все предельно чисто: он не переедет никогда, а еще вряд ли будет всецело его, и это раздражало.

Я не хочу делить тебя с кем-то еще. Ты только мой.

Почему-то тот секс под экстази никак не выходил из его памяти даже через шесть лет. То не арт, а настоящая тренировка кардио, и Риз простимулировал его со всех сторон. Тайка едет в такси в кластер кинопродакшенов, где образовался новенький офис канадского филиала Tiff, а сам трогает пальцами шею, не обращая внимания на таксиста, что поглядывал на него через стекло заднего вида. Его глотка помнит, как это было, как это было после еще много раз, как хотела добавки, будто была его главной эрогенной. Только член Дарби мог заставить его заткнуться, упираясь до самого лобка, чтобы дрожали ноги, и это было прекрасно. Челси даже не знала, по какой причине они развелись на самом деле. И это к лучшему. Если будет рассказывать девочкам кошмарные сказки о папе перед сном, то не про то, какой он извращенец и настоящий пидорас, который любит, как его лучший друг с идиотским юмором имеет его во все щели без остановки и твердит своим пошлым языком такие слова, что не прописывают актерам ни в одной порнухе - просто не додумываются.

- Скажи, если будет больно. Хотя у меня слюни на тебя так и текут, ты такой вкусный.

Черт, он зачем-то возбуждается перед важным мероприятием, и в этом такси невозможно дрочить по памяти, и Тайка закидывает ногу на ногу, уставившись в окно. Помнит, как они трахали друг друга, как он кричал его имя и вовсе не в попытках остановить, скорее, в приказе «не смей останавливаться», и он мог делать это часами, врываясь на полной скорости снова и снова, не жалея о лишних людях и о том, что на следующее утро ходить будет очень сложно. Оставлял синяки на его руках от мертвой хватки за локти, и в моменте Вайтити даже не чувствовал боли - так сильно это чувство перекрывали другие эмоции. Так самозабвенно подставлял в аренду собственную задницу, тек по нему влагой с члена, потом и даже слюной, что стекла вовсе не с волчьей пасти.

- Нравится, как я тебя трахаю, да?

- Каж..дый блядский раз… ах…

Как он не узнавал собственный голос, и в каком-то смысле был именно самым настоящим собой, без маски и социального статуса, распластывался под его телом и объятиями, до судороги в ногах, до щелчка в позвоночнике, до разряда током где-то в области затылка с каждым новым его бам-бам-бам этим идеально сложенным членом, будто родился прямо под его ягодицы, упал к нему прямо с неба, но вылез из преисподнии. И каждый отпечаток на теле - присваивание. Оставил бы свой запах в порах, если бы умел? Да. Риз - ебучий собственник, который держится в компании милым тихоней, по крайней мере летом ноль-второго. Он танк и акула, но проезжается по людям не в бизнесе, а в сексе, и если он трахал Рози хотя бы на 10% с таким же энтузиазмом, то Тайка понимал, почему она держит его яйца на привязи, никогда не позволит отойти в сторону. Не отпустит этот член слишком далеко. Убеги, наиграйся, но к десяти чтобы был дома.

- Кончай, если мой.

И Тайка кончал по его слову. В конечном итоге, эта женщина держала за яйца их обоих.

Вайтити опустил запотевшее стекло, как только водитель снизил скорость, въезжая через шлагбаум на закрытую территорию. Здесь не спрашивают пропуск, но смотрят внимательно, и это так себе анти террористическая политика с учетом, что в этом здании собралось не мало деятелей культуры пропаганды. Анти- расизм, эйджизм, глобализм, глютенизм, фашизм и так далее и тому подобное. И Тайка входит в это заведение на своих белых кроссах, уставший от долгой дороги, но натаивающий служебную улыбку. Прямо к началу прямого эфира, и в черном кресле первые минуты придется подобраться с мыслями, отпуская ощущения успокоившегося члена от нахлынувших воспоминаний.

Он видел Кэмерона впервые, но заочно они уже были знакомы. Конечно, он не видел его скромной кинематографии, у него нет времени на детальное изучение каждого журналиста, но они успели списаться накануне, и Бэйли был настоящим профиком, сразу расставил табуированые точки, обещав не задавать вопросы о личной жизни на данный момент и о разводе. Впрочем, формат мероприятия про творчество, а в зале собрались молодые режиссеры и сценаристы, каждый из которых мечтал задать практический вопрос для своей карьеры, но получится лишь у пары тройки человек. После разговоров о детстве, на которых Тайка напрягся, переживая, что Кэмерон все же по-крысьи не выполнит договоренностей, как это любили делать представители желтухи, он наконец-то расслабился и смог полностью слиться с аудиторией, интервьюером и с самим собою в кадре. Ощущал свою сексуальность на максималках, особенно, когда не подрочил перед выходом - вот и простой залог успеха его харизмы, что работала как часики, и он не обделил публику пошлыми шутками и в этот раз.

- Оу, это так сексуально прозвучало… - осекся он после своего же комментария. - Не очень хорошо для меня, - скривился шутливо под смех публики. - Но не переживайте, я чуть позже поговорю сам с собой наедине.

И Бейли, кажется, поплыл. Тайка перестал различать людей по их реакции - велись ли они на его успех и гениальность или хотели его трахнуть. Может, просто стеснялись взять автограф? Но Кэмерон был просто какой-то африканской булочкой с корицей, привлекал к себе внимание режиссера. Приятно, когда работаешь с мягкими людьми, особенно с прочным интеллектуальным бэкграундом, и в какой-то момент Вайтити позабыл о зале, общаясь с Кэмероном во время прямого эфира так, будто они были одни в этом зале. И здесь мнения разделяться: вел себя как профессионал или с точностью до наоборот?

Но по окончанию съемок они продолжили разговаривать, и этот высокий шоколадный принц из деревни скрытой журналистики пригласил Тайку остаться еще ненадолго в его укромном кабинете. Штош. Тимбилдинг не требует отлагательств, хоть Вайтити и не видел в Бейли какого-то стратегически полезного чувака, однако болтать с ним было очень приятно, и он умел подбирать свои вопросы, что этот тот редкий смишник, которому хотелось довериться, а, значит, для него это самый опасный человек на планете, и надо срочно бежать. Но Тайка выбирает остаться и принять офисную кружку с налитым виски, причем, максимально хорошим.

- Мм… - он кривит лицо в наслаждении от крепости. - Во-первых, очень хороший виски. Во-вторых, а нормальных стаканов не придумали? - Бейли несколько смутился, опираясь бедрами о край своего рабочего стола, но мягко пояснил, что переехали они сюда недавно, и офис-менеджеры, которым лет по двадцать, не совсем еще понимают, как устроено телевидение, и бла-бла. - Окей, виски, в любом случае просто прекрасен.

- Есть кое-что получше, если хочешь, - и Кэмерон почесал кончик своего носа тремя выверенными движениями, и только наркоман поймет, что нос у него вовсе не чесался. Тайка сощурился, размышляя несколько секунд, а как они успели перейти на такую ноту, с другой стороны - кого они оба наебать пытались? И Бейли рассыпает пару дорожек на экране своего iPhone XS Max, что быстро улетучиваются в ноздри двух подружившихся аутистов. Мгновение, когда вещество щекочет и проникает прямо в слизистую, и Тайка встряхивает головой от резких ощущений, ведь от кокса, как правило, такого не было.

- Бррр… чувак, где ты взял этот кокс, - поморщился Вайтити, чувствуя, как разгоняется его и без того нервное сердцебиение. Не совсем те ощущения, к которым он привык, а потому хотелось бы знать, что за синтетика там намешана и в каком состоянии он завтра проснется. И дома ли.

- Это не кокс, это мефедрон.

- Бляяяяять, - у Тайки глаза на лоб полезли, и это было совсем не то, что он хотел бы в своем организме. Давно зарекся: только чистый продукт и никакой химии. Ну, если только Риз Дарби не захочет с ним повторить эксперимент с экстази, согласившись на половинку, от которой ничего же не будет. Лучше бы он пил свой виски.

- Блин, прости, я был уверен, что ты понял, - оправдывался Бейли, и Тайка махнул рукой, мол, не переживай, а сам посмотрел на остатки дорожек - действительно, вот он, желтоватый оттенок, и куда он смотрел. Возможно, становится настоящим наркоманом, и уже пофиг чем. Но ведь все было не так. Хотел лишь составить компанию ненадолго, в итоге застрянет здесь на час, пока не отпустит, потому что под этим дерьмом он точно не сядет в такси - начнет дрочить при водителе без зазрения совести, и на следующий день его выпрут из всех кинокомпаний, потому что он окажется кансельнутым. Отличное начало знакомства.

Впрочем, его быстро развезло, и он позабыл о тревожке. Бейли поплыл в улыбке еще сильнее, и Тайка удивлялся, как у него лицо не трещит по швам от такого огромного позитивного рта. Озвучил это, и Кэмерон принял за комплимент, впрочем, так и было. Они общались о какой-то херне где-то с получаса, Бейли рассказывал за свои проекты, и что хотел бы видеть Тайку еще на паре интервью, о каком-то форуме в следующем году для молодых сценаристов, и Вайтити такой - а причем тут я? Я сжигаю сценарии. А он такой - так ты то там и нужен. И Вайтити такой - я?? Ты точно про меня говоришь??? И в какой-то момент он посмотрел на часы и медленно выдохнул. Не планировал коротать вечер в офисной клетке, здесь не то, чтобы не комфортно, просто не его атмосфера. Вообще старался избегать кабинетов продюсеров, а тут все еще такое представительное.

- Думал, жена дома тебя уже не ждет, - пошутил Кэмерон, отпивая виски, и Тайка кратко улыбнулся.

- Я не скажу тебе ни слова об этом, потому что прекрасно знаю, как оно будет использовано против меня. Личное - на личном, - предостерег он его.

- Да я вообще не об этом, - он добродушно улыбнулся, несколько смутившись, что и Тайке стало неловко за поспешные выводы.

- Прости, я просто не планировал задерживаться слишком долго, - он пожал плечами. - Плотный график, но я знаю, что меня будет держать еще… еще да, и это разгоняет эту херню, - он нервно потряс рукой возле своей груди, и Бейли сделал галантный шаг навстречу.

- Знаю один способ ускорить отрезвление, - смотрел прямо в его глаза, и они переглядывались, будто пытались понять, что каждый из них имеет ввиду. Зрачки у обоих бегали туда-сюда. Ты имеешь ввиду то, что я понял? А ты ответишь то, на что я намекаю? Вот эта пидорская игра. И Тайка смотрит на него, чуть уводя голову в сторону с мыслью «неееет, не может такого быть».

- Я думал, у тебя жена и все такое. Википедия отзывается о тебе, как о любителе азиаток и закоренелом гетеросексуале, - он делает небольшой шаг назад, чтобы глотнуть еще виски, но ни на миг не прерывает эту игру в гляделки.

- Каюсь, грешен, - теперь он не кажется таким забавным и безобидным. - Про экзотичных - правда. Это все для тебя проблема? - и он снова придвигается чуть ближе, медленно перехватывая кружку из рук Тайки, чтобы поставить ее на край стола. У Вайтити всего десять секунд на принятие решение, и он смотрит на африканские широкие губы, будто оно уже внутренне принято. Ухмыляется.

- Нет. Женатики - это мой личный кинк.

Они смелеют и соприкасаются губами прерывисто и поспешно. Кэмерон притягивает Тайку к себе за бедра, чуть наклоняя назад и нависая своей головой - только афроамериканцы были выше него и это, в общем-то, в какой-то степени заводило его нереализованные фетиши. Вайтити будто съезжает с собственного поводка, отвечая взаимностью, хоть осторожничая на поворотах, когда Кэмерон поворачивает его спиной ко столу, прижимаясь своими бедрами. Ебучий мефедрон, под которым все слишком классно, особенно те поступки, которые совершать не надо. Но он сделает. Потому что ему надоело, что договоренности летят в тартарары лишь с одной стороны, к тому же, пока что, они не делают ничего, чего он обещал Ризу не делать. Он же просил не ебаться с другими мужиками, но не говорил ничего про поцелуи. У него есть еще несколько сюжетных поворотов, чтобы остановиться, например, когда увидит его огромный ниггерский хрен и испугается. Или, может, соврет, что бывает только сверху, и они разойдутся. Потому что по всем ощущениям Кэмерон был не из лиги тех, кто лежит, раздвигает ноги и получает удовольствие. От его присутствия в голове звучали дженго и перкуссии, дикое и притягательное, будто на аборигенском жертвоприношении, и Тайка продолжал целовать его большие широкие губы, чтобы распробовать эти новые ощущения. Слышит, как он расстегивает его ширинку, и это первый поворот, на котором стоит притормозить, но Тайка пропускает его руку в свои штаны, упираясь ладонями в стол. Слышит, как сбивается его дыхание.

- Стало так грустно, когда ты сказал, что «поговоришь сам с собой», так и захотелось составить компанию, - прошептал Бейли прямо возле его уха, поцелуями спускаясь по шее, и Тайка подставлялся под эти удары совести, что под наркотиками была притуплена, а вот тактилка - работала как никогда ахуенно.

- Это все потому что я непрофессионально не успел подрочить перед интервью, - усмехнулся он.

- Есть вариант получше, - и Кэмерон спустился вниз на колени, а Вайтити удивленно посмотрел на него.

- Хочешь мне отсосать?

- Я редко сплю с мужчинами, если честно, - вдруг признался он, и брови поползли еще выше. Ахуенный ты профик, Бейли, одно откровение за другим, причем максимально вовремя. А глазки строил так, как будто в задницу долбился регулярно. Он спустил штаны и боксеры Тайки, обдавая горячим дыханием головку его члена, и Вайтити просто наблюдал за тем, что он собирается делать дальше. Конечно, все понятно, но как именно? - Всегда хотел отсосать Тайке Вайтити, - и он накрывает своим широким ртом его член, влажный и мокрый, вбирая в себя сразу на всю длину, и это так отличалось от привычного его домашнего стиля, где сначала шли легкие петтинги и поцелуи, а затем, по нарастающей, уже оставшиеся приключения непредсказуемого вайба, куда лишь эмоции поведут. Пальцы сжали край стола крепче.

- Ты не представляешь, как часто я это слышу, - и Тайка положил свою ладонь на его затылок. - Не торопись.

У него было другое все. Другие губы, другой размер рта, строение зубов, язык более широкий и округлый, стиль под стать этнической музыки, к которому сложно привыкнуть и под который невозможно подстроиться, но это, в целом, было ахуенно и помогало не думать. Ему не приходилось проталкиваться бедрами навстречу, как минимум из соображения вежливости, как максимум - из-за того, что он творил какие-то невероятные вещи своим ртом на его яйцах и своей широкой ладонью, что просто, боже, продолжай в своем духе, чувак, твой стиль неповторим, хотя уже в процессе были сомнения на тему того, захочет ли Вайтити повторить это с ним снова. Но если он хочет сосать иконе - пускай извращается, как может. Не позволяет резких эпитетов, что заставили бы осечься в процессе, интересно, отсасывал ли он также каждому харизматичному гостю на его шоу с бисексуальной паникой? Потому что выходит просто отлично, особенно, когда все участники молчат, озаряя тишину лишь вздохами и влажными звуками, в которых Тайка может представлять себе совершенно разные картинки. Очень хочет кончить за сегодня, чтобы избавиться от тревожки. Хотел бы сделать это с Ризом, но это его проблемы, что он не здесь. Хотел бы трахать его идеальный рот, который знал каждую мелочь о его члене, мог завести с пол оборота, заставить пищать просто от поцелуя в правильном месте, но может довольствоваться лишь воспоминаниями. 2002, 2003, 2006, 2012, 2017. Пожалуй, это список лучших их сексов, и впереди могла быть целая вереница, если бы только он привез сюда свою белую задницу и наконец-то сделал шаг навстречу этому неизбежному. Оно же настигало их по пятам, и откатывать просто глупо. Почему из них двоих это понимал лишь Тайка?

Он открывает глаза и пугается, видя, как в дверном проеме стоит фигура в черном. От мефедрона, что почти выветрился из организма, не может быть таких глюков, и он нервно сглатывает, смотрит прямо в зеленые глаза напротив. Если мысли материальны, то ему удалось призвать демона, промокшего под дождем, и на нем не было лица. Вайтити замер, словно вкопанный, понимая, что происходит, и Кэмерон останавливается, отстраняясь от его члена и обхватывая его рукой, продолжая додрачивать.

- Все хорошо? - спрашивает он, так подло и так ахуенно касаясь своим размашистым головки, что у Тайки скулы сводит от всего происходящего, но он выдавливает ответ.

- Да, - под гулкое осознание того, что Риз Дарби только что закрыл за собой дверь. - Стой… - суматошно говорит он Кэмерону, обхватывая его щеки ладонями. - Остановись, пожалуйста.

- Мне показалось, или я слышал дверь? - он резко поднялся, вытирая свои губы, а Вайтити поспешил заправить член в свои штаны и застегнуться.

- Нет, не показалось.

- Блять! - выругался он. - Твою мать, если жена узнает… - он вмиг поменялся в лице, так, что его шоколадная кожа аж побледнела, но у Тайки не было времени на то, чтобы утешать его, тем не менее, покидая кабинет, он успел попрощаться.

- Не волнуйся, этот человек никому не расскажет.

И он выбежал в коридор, поправляя свою джинсовку и оглядываясь по сторонам в ожидании, что Риз не успел уйти далеко. Пустые стены. Нет-нет-нет. Нихера. Ты не сбежишь снова, я не буду догонять пустоту. Это не может происходить с ними каждый гребенный раз, особенно сейчас, когда он так облажался и еще даже ничего не объяснил, и Тайка спешит ко главному входу здания, так быстро, как только сможет. Трезвеет моментально от всего, что было в нем и на нем, но мысли не собираются в кучу, лишь чистая паника и круглые глаза, что находят Риза сидящем в кресле ожидания в главном холле. Его шаг замедляется, и он осторожно подходит ближе. Грудь нервно вздымается туда-сюда, но дыхания не хватает, чтобы унять тот жар, что агрессией и страхом ощутим на самых кончиках пальцев. Казалось, он умел изменять, потому делал так. Но Риз - не Челси и даже не Лорен. И его первая ошибка, кажется, стала чем-то фатальным. Он пытается натянуть на себя беззаботное выражение, но получается слишком нервно.

- Ты искал зонтик?

Риз думал, что это какой-то злой рок или наказание за грехи (за многолетний обман любимого человека), что не могло быть так, что вот тогда, когда он решился на ответственный шаг, взвесил все за и против, пришел к компромиссу с собственной совестью и желаниями, сумел примирить в своей душе противоположные должные, именно тогда - судьба огрела его обухом по голове и откатила к начальным позициям, поставив под угрозу жизнь и здоровье жены, вдобавок осыпав золотом после коммерческого успеха голливудского блокбастера с участием Риза Дарби. Он не мог понять, что за пиздец наступил в его жизни - честно, не мог, потому что отчаянно хотелось затянувшуюся главу завершить, начать новую, как хотел уже много лет. Но точка снова превращается в запятую, и он продолжает с последнего сохранения.

Как будто сама Вселенная против того, чтобы он жил так, как хотел.

А, может, она как раз-таки наоборот - охраняла то, что было для Риза самым комфортным и ненапряжным из вариантов? Да, этот любовный треугольник делал больно двум другим сторонам, но конкретно его основание очень даже удобно себя чувствовало на привычном месте. Может, это Дарби старел, что не очень-то хотел менять локацию, жизнь и статус - не был таким же активным и энергичным до свершений, как Тайка, все больше заботясь о будущем, четко выстраивая линию повествования, - а может, просто в очередной раз врал самому себе, что нужно просто немного подождать, и тучи обязательно разойдутся.

Только ебучего катарсиса все никак не происходило.

Он снова и снова возвращался к исходной позиции - к Рози и детям, как к единственному гаранту своей безопасности, где все работало как по расписанию. Легкий армейский вайб - ты всегда знаешь, что будет завтра, кто комадир и какие планы по продленному еще на год (брачному) контракту реализуются, потому что под совместным контролем они действительно реализовываются.

Пока Тайка ловит волну, Риз тусуется на берегу, охраняя личные вещи. Смотрит вдаль, мечтает взять серф и присоединиться, но только риск того, что его накроет с головой этой волной такой же большой, как и то, что их с Вайтити интересы совсем уж разойдутся, так как уже заметно разнились сейчас.

Секс, наркотики, рок-н-ролл, порванные любовные связи - типичный Тайка возвращался в свой 2012-ый, только с большим размахом, теперь уже голливудским, и Челси уходила из его жизни, почти как друзья, оставшиеся в Новой Зеландии. В Лос-Анджелесе Тайка хотел только Риза Дарби. И все бы ничего, но кризисом среднего возраста жмыхнуло не только Тайку, но и Риза. Возможно, они оба это еще не до конца осознали.

Говорят, что если не развестись из-за этого кризиса, то после - можно открыть второе дыхание в браке.

Говорят, переждать бурю всегда безопаснее, чем пытаться прорваться сквозь ураган.

Сначала рейс Дарби отменяют из-за погодных условий в Лос-Анджелесе, а потом ему звонят из больницы и говорят, что его супруга в реанимации.

Если что-то могло пойти не так, то лишь в одночасье и сразу по всем фронтам. Потому что это закон пизды - если долго фартит, потом обязательно упадет домино, фатум принесет в подарок кучу проблем. И вот Риз здесь. В этой точке маршрута, в которой пересекаются линии жизней - и пресекаются в ней же. Это же целиком его выбор, никакой определенности и закономерности, лишь давно известные варианты: выбери жизнь, выбери любовь, выбери работу.

Что выберешь ты, Риз Дарби?

Абонент вне зоны доступа сети. Если хотите связаться с абонентом, оставьте сообщение после звукового сигнала.

Потому что это выбор без выбора, на самом деле. Слишком предсказуемая реакция. Не хотел делать больнее, но не знает, как им с Тайкой остаться в живых после такого.

Это же блять все несправедливо, ну какого хуя?

Риз сбивает костяшку в кровь в туалете собственного бара. Заглушить не получается, нажраться - так капля в рот не лезет, от одного запаха воротит. Курит уже десятую, забывая про дэдлайны и кнопку включения. Вот бы исчезнуть - и все стало бы так просто. Выдуманный мир идеального будущего рассыпался на глазах, не успев воплотиться даже на один процент. Риз был совершеннейше трезвый на похоронах собственного достоинства.

Потому что теперь все стало очевидным, теперь уже даже бессмысленно было отрицать: ты никуда от нее не денешься, это кольцо на пальце (проебанное и найденное сотню раз) - оковы, с которыми пойдешь на дно, ведь Титаник тонет, и ты этот музыкант, который до последнего играет свою музыку.

Когда жизнь - сплошной проклятый компромисс, и ты больше не веришь во вторые_третьи_десятые шансы. Ты уверен, что Он тебя - не простит. Что вот этот раз - точно последний. Возможно, давно пора было смириться с тем, что у них никогда не было шансов. Всегда одни только иллюзии. Вся жизнь - наколка, хождение по мукам, мытарства. Все так, как ты хочешь, Риз Дарби. Не очень хотел переезжать? Вот тебе веский повод остаться. Любил идею любить? Люби, кто запретит... И трахай в перерывах между детскими праздниками и премьерами, как раньше. Разве этого недостаточно? Сука, как это все ему дорого.

Привет, Тьма, мой старый друг.

Сегодня заведение закрылось до нулей, потому что хозяева ебанулись, простите-извините, до завтра. Риз направляет прожектор на сцену, выходит на ее центр, оглядывает пустой зрительный зал и указательным пальцем бьет по головке микрофона.

- Спасибо всем, что не пришли на этот внеплановый стендап Риза Дарби, ведь тема сегодняшней импровизации: куда делись мои яйца? Может, закатились под ваш столик, сэр? - Приставляет ладонь ко лбу, как козырек, чтобы подглядеть под импровизированные ноги гостя. - Нет. Может, как Фаберже, стоят за стеклянным стеллажем у моей тещи? Да тоже нет, помню, как забирал их из Лондона. О, так может, они у Рози Карнахан-Дарби? Знаете, когда вашему браку немного за пятнадцать... - Риз фыркает, ухмыляясь, и поводит плечами. - Похлопайте те, у кого в семье равноправие? Уууу, да я смотрю, тут миллениалы. Пошли вон!

Если смех, то нервный. Если шутки, то убийственные. Начинаешь больше понимать Джокера, когда перестаешь ощущать связь с реальностью. Когда обращаешься якобы к супруге за барной стойкой, а все еще наедине со своими демонами:

- Дорогая, я всегда считал наши отношения каким-то браком... - фак, это же не стендап, это минутка плоского юмора и анекдотов категории "Б": - Милая, скажи, у меня есть рога? Откуда им взяться, милый, ведь у кобелей только блохи... нет, это не смешно. Тусуются как-то Тайка и Рози на пикнике, и она ему говорит: я с мужем сплю три раза в неделю. А он ей: а я один. Так у тебя же нет мужа! А я думал, мы о твоем говорим. - Щелк пальцами в сторону Тайки в первом ряду, а он ему в ответ большие пальцы: "ахуенная шутка, братан, заебал", и у всех от смеха надрываются животики.

Ага, как же. Это нихуя не смешно. И никогда не было (ну, может, поначалу, когда все это торкало острыми ощущениями, а потом переросло в зависимость). Как понять, где любовь и что это вообще такое? Когда думал, что больше некуда усложнять, а оно повернулось новой стороной смыслового многогранника, и когда вроде решил, уверовал, а новая ситуация мерзко шепнула на ухо: "точно?.."

- А, так вы хотите знать, что произошло? - Риз хлопнул себя по лбу и ухмыльнулся. Как можно было забыть про то, ради чего ломается вся эта комедия. - Конечно, когда семейной паре за сорок с лишним, они не думают о предохранении. Да и секс уже - больше про дружбу организмов. Это даже не история про третью попытку заделать дочку. Но все равно больно, когда узнаешь, что часть тебя умерла. Спасибо за внимание. Высер окончен.

Вот такой веселый перформанс получился, да. Кто бы мог подумать. И это в тот момент, когда решился заговорить о разводе, а сейчас вообще такой разговор ни к селу, ни к городу. Риз, конечно, мог быть знатным мудаком, но не настолько, чтобы после реанимации сообщить, что уходит из семьи. Может, это намек Вселенной, что уходить не нужно. Ведь с Рози так много пройдено - и это новое испытание. Может, они должны быть сильными и забыть про все неурядицы и непонимание. Третий ребенок не сплотил бы, ведь поскребыши должны рождаться только по любви, а не ради склейки разбитого корыта, но смерть третьего ребенка (пускай в зародыше, но это знание теперь - взъебывает основательно) могла быть шансом поддержать друг друга и постараться залечить души. Может, и нет, может все это - мнительность Риза, но он не знает, как с этим справиться. У этого кота сломался урчальник. Из всех контактов в записной книге он мог позвонить только одному.

И он включил телефон, сошел со сцены и упал за барную стойку, достав новую сигарету. За последние два часа он почти выкурил целую пачку. Хорошо, что на крайний случай они в баре продавали HQD, но крепкий Мальборо по старинке спасал лучше всего. Пусть лучше режет легкие, чем боль вспарывает грудь.

- Привет. - Похоронным голосом с другого конца света в надежде, что Тайка поймет без слов. Но у него пять утра, и Риз об этом совсем забыл. - Извини, я не хотел тебя будить. Мне нужно поговорить с тобой. Никого больше не хочу слышать. - Нервные выдохи никотиновых смол, и он снова готов к вынесению приговора: - Я не приеду на этой неделе. И на следующей тоже. Да, тут пиздец. Рози в больнице, она беременна, и... была беременна. Я блять не знаю, что происходит, - истерично смеется в трубку и крутится на барном стуле, запрокинув голову к потолку. - Мы потеряли ребенка, о котором не были в курсе. Рози поплохело до реанимации, мы так и не смогли поговорить.

Это значило, что Риз снова не озвучил ей свое желание развестись. Это значило, что, возможно, еще какое-то время не скажет.

- Я прилечу как только смогу, обещаю. Нужен здесь, пойми, я не могу по-другому. Прости. Очень хочу тебя увидеть... - договаривает шепотом, но знает, что Тайка его услышит. Риз трет заслезившиеся глаза, растирает сижку в блюдце под чашку эспрессо. - Надо еще чуть подождать.

Как всегда. Вечное ожидание призрачного голубого счастья. Если бы не любил Рози, то улетел бы. Если бы не любил Тайку, не плакал бы, обняв голову руками, сразу после того, как сбросил звонок. Да как жить эту вашу жизнь, блять!

Эйджисты внушают стереотипы о старородящих, но, походу, оказываются не так уж и не правы. Потому что это реально опасно. Ты думаешь, что ничего страшного. Ты думаешь, что у нее лет с тридцати пяти (со времен рождения Тео) стоит спираль, потому что третьего точно не надо, когда все так неясно с местом жительства и посещаемостью отца семейства их дома, и что не хочется идти на выпускной к будущему ребенку, рядом с которым будете выглядеть как дед и бабка, но бывают осечки даже в самых надежных схемах.

И Ризу даже не кажется, что это мог быть стратегический ход его продюсера, привыкшего к винишку с определенным ценником, нет, в этой семье только один козел отпущения - и это трудоголик-папаша. В конце концов, никто не будет рисковать своим здоровьем, чтобы удержать то, что разваливается на глазах. Так ведь? Потому что он не стал бы.

Ему вообще все больше хотелось, чтобы от него по-человечески отъебались с этой личной жизнью и ее насущными вопросами.

Чтобы получилось с головой уйти в интересные проекты, чтобы Финн перестал вести себя, как пубертатная язва, которая за что-то очень сильно на отца обиделась и не говорит.

Все это заебало, все это так душно, и он всегда знал, что судьба - сука, но не настолько же. Не так жестоко. Он заебал вечно сомневаться. В себе, в людях, в чувствах, в должных. Кому и что должен - так путанно, что в итоге лишь перипетии наломанных дров.

Папе снова 17.

Просто отъебитесь.

Озвучка детских мультиков. Написание сказок. Нахуй короткие метры - даешь яркие эпизодички в полных метрах. Делать то, что в кайф. Не пытаться соответствовать недостижимому идеалу. Достигаторство оставляет в прошлом, итак добился чего хотел (че, сколько будешь себе пиздеть, что продумал новый план?). Это у Тайки сейчас период - хайпа, энергии, влияния и самоуверенности. Настолько ахуевшим стал, что даже Ризу предложил съехаться, и похер на последствия. У него достаточно денег, чтобы бывшие жены молчали перед общественностью.

- Давай попробуем? Ради всего, что достигли. И еще достигнем. Мы же сделали все это с 2003, мы вместе, Риз. Это нормально, что сейчас все так. Я тоже это чувствую. Но мы же муж и жена, помнишь? Никто не сказал, что всегда будет идиллия. Нам уже не по тридцать, думаешь, так легко менять и начинать заново? - Рози поправилась, но, кажется, лечить его смегло могла бы и лежа на больничной койке. Риз потягвал ее пино, хотя не любил пино, а она обнимала со спины, и была этим ангелом на правом плече, который отговаривал от безумной идеи, не отговаривая, и эта тончайшая манипуляция била по тревожке, но мешала найти себе подтверждение: - Мы с тобой поедем в Лос-Анджелес, если ты этого хочешь. Я уже переезжала с тобой из Англии, переедем в США. Мы твоя семья. Хочешь вечные вторые роли в проектах Тайки - играй. Вернуться всегда успеем, но мы же мафия. Голливуд так Голливуд. Тебя туда зовут с 2009, а ты все с друзьями в проектах. Поедем. Нам всем нужно что-то новое. Твой уровень давно выше новозеландского. Все будет хорошо.

Риз поднялся из-за стола, пошатываясь, и случайно разбил бокал, просто выронив его из дрожащих в треморе невроза рук. Шикнул под нос и развернулся к ней, взяв за плечи. Посмотрел со всей серьезностью, прокрутил в голове то, что формулировал так много лет:

"Рози, я тебя не люблю. Как женщину - не люблю".

И спросил:

- Ты что, правда все еще хочешь меня?

"Ты что, правда не видишь все эти годы, что я люблю другого человека?"

- Ну конечно, Риз, я ведь тебя люблю.

"Мужика, Рози".

Как в гребанной "Горбатой горе".

Главное, чтобы можно было ужиться. Грантия эмоционального спокойствия и стабильности. Да, черт возьми, уже давно не тридцать, и молодости не хватает на былые прорывы. Вот так оказываешься отстающим, хотя все время был впереди, и у всех карьеры, семьи, даже разводы (а Риз и на него не решается, все еще завис на первой попытке), а у тебя острая нехватка мотивации вставать по утрам с кровати. Твоя любовь ожидает твоего переезда, но пропадает на вечеринках 24/7, а ты старый отшельник, который заебался, который должен был еще в 2010 переехать в Голливуд и принять предложение заменить Каррелла в "Офисе", но вот он - эффект бабочки от сделанного выбора. Но ведь ни о чем нельзя жалеть. Только энергию взять неоткуда, когда мир трещит по швам.

Может, и правда - рискнуть? Снова довериться приглашению, сделать этот выбор.

- Я покупаю дом в ЛА.

- Покупай - Поддерживает Рози и ободрительно улыбается: - Когда мы переезжаем?

- Когда я там устроюсь. - Отвечает Риз, расставляя границы хотя бы частичным решением. Не развод, но пауза.

Когда будет уверен, что ты ему там нужна, Рози.

Ведь она тоже не глупа, и они не раз обсуждали, что семейная жизнь превратилась в тоску и непонимание. Она была хорошим другом. И Тайка был прав - когда брак превращается в дружбу, в нем нет места любви. Но если любовь выросла из дружбы - это совсем другое. Возможно, чтобы отъебались хотя бы домашние - то, что ему сейчас нужно. И Рози, конечно, достаточно мудра для того, чтобы чуть-чуть ослабить хватку на его яйцах, когда стало пахнуть жареным:

- Конечно, дорогой. Тебе нужно отдохнуть от нас. Я не хочу, чтобы ты считал меня тираном, Риз, я доверяю твоему решению. Ты сделаешь все правильно, папочка. - Она поцеловала его в щеку и подала ужин к столу. Он думал, что Рози будет его пилить, и ему было бы проще бросить ее здесь и уехать в Америку, но она дала ему свободу, о которой Риз не успел попросить, и приняла его желание так спокойно, словно он уезжал в командировку, а не возможно - в будущее без нее.

И Риз еще не понял, что на самом деле произошло, но вздохнул с облегчением. Было ли это возможностью устроить себе тест-драйв новой жизни или выиграть время для принятие коренного решения, но за вссем этим фарсом и легендарной семейной наебки Риз не заметил только одного.

Рози сомкнула на его шее не поводок, а удавку.

"Я переезжаю в ЛА. Прилечу через пару дней. Пока один. Все еще ждешь? ; ) "

В конце концов, если творить дичь в кризисе среднего возраста, то почему бы не переехать в Америку и не попробовать? Награды за озвучку и кассовый успех "Джуманджи" обещали новый этап в карьере Риза Дарби, и то, что в Голливуде их пути с Тайкой снова пересекались - было приятным дополнением к тому, что впервые за всю историю они могли бы быть счастливы. Могли хотя бы попытаться. Риз вздохнул полной грудью, бросил обручальное в самый глубокий карман чемодана, и сел в самолет, улыбаясь как мудак самому долгожданному ответу.

В Америку переезжали за мечтой - и Риз Дарби не стал исключением.

Его мечта первые была так близка и реальна, хоть и разделена океаном. Это было временно. И он преодолевал это расстояние с надеждой - самым нелюбимым из чувств, - и убеждал себя, что да, вот так правильно и честно. Он не будет козлом-изменщиком, не будет нечестным. Он просто даст себе право побыть счастливым и довериться предложению, принять которое не мог столько лет. В сорок с хуем лет переезжать на другой конец света за любимым - это верх безумия, но он уже делал так раньше, хоть никогда - в таком контексте. Теперь он хотел сделать выбор. Ведь это было не в никуда, это - почти стратегия, обозначенный сценарий, которого, вроде как, впервые в истории Тайка хотел придерживаться. Риск, на который Риз идет с отчаяньем смертника.

И он не имел привычки врываться без предупреждения. Не терзался подозрениями и не страдал вот этой хуйней ревнивца (у него был другой стиль ревности, заключавшийся в агрессивном траханье с целью выбить все возможные мысли об альтернативе его члену), которая подталкивала к внеплановым визитам и шмону всех шкафов на предмет поисков возможных любовников. Блять, да у него даже мыслей не было о том, что что-то сегодня пойдет не так. Риз разобрался со всеми делами так быстро, что поразился собственному вдохновению. Не терпелось увидеться с Тайкой. Рассказать все-все-все, отметить покупку дома и вовремя прибывшие международной доставкой личные вещи, что стояли в неразобранных коробках в гостиной и прихожей. Риза держало какой-то фантомной активностью, возбуждением и нетерпением перед встречей. Как дождаться вечера? Ой, да похуй.

Весь Лос-Анджелес знает, где находится Тайка Вайтити.

Интервью как интервью. Подумаешь, встретятся на пару часов раньше. На крайний случай, Дарби подождет его в коридоре, потому что спешить ему некуда, потому что ждал столько лет, что с легкостью подождет пару часов в фойе.

Погода поливает проливным дождем, но на это тоже плевать. Будет на байдарке преодолевать наводнение, если потребуется. Зонт, конечно, забыл, но ничего. Волосы темные еще со старых съемок, краска еще не смылась, так что никто даже не узнает в нем светловолосого Риза Дарби, и это тоже добавит эффекта неожиданности его появлению. Тайка ведь тоже не в курсе про образ, но это ничего, американские стилисты от студии уже составили ему стиль на полгода вперед. Будут делать из него жгучего блонди, а он и не против. Ему идет быть блондин...кой.

Строчит Тайке смс за смс, не получая ответа. Конечно, логично - конференция затянулась, да и просто не до того, когда на интервью, и еще после немного шакалит нервами, это все ясно. На ресепшене в здании Tiff миловидная блондинка сообщает, на каком этаже офис Кэмерона Бэйли. Он салютует ей, счастливый, принимает салфетки, которыми вытирает капли с кончиков волос, перед лифтом выбрасывает в урну. Интервью закончилось около часа назад, мистер Бейли и мистер Вайтити еще не выходили, а значит, Риз успел вовремя. Нехуй игнорить потому что, а так - хоть помахает ручкой через дверку и покажет пальцем на пол, мол, что будет ждать внизу.

Такой окрыленный. Лифт не ползет, а летит, или это у Дарби в животе все переворачивается от волнения. Давно не испытывал такой легкости и радости. Вообще, за последние полгода все как-то тускло было, без желания распахивать шторы. А здесь ливень, и он весь мокрый с головы до ног, но хоть бы что вообще - одергивает куртку и поворачивает ручку кабинета. Открыто - значит, все в сборе.

Он так, на минуточку. Просто посмотреть.

Но теперь это - ни за что не развидеть.

Риз даже не сразу понимает, что видит. Или, наоборот - понимает сразу, просто зависает в ступоре. Весь счастливый вид идет трещинами, образ разрушается, оставляет это вымоченное дождем тело таким же поникшим и грустным, как погода перед трагичным одиннадцатым. Сегодня десятое, но у Риза ощущение, что в его башню только что въебался самолет.

Они сталкиваются стеклянными взглядами - и Риз не успевает надеть маску.

Звуки исчезают, оставляя в голове лишь вакуум и звон в отдалении, словно его затылок приложили арматурой. Понимание накатывает супер медленно, пока Риз на автопилоте отшатывается назад и закрывает за собой дверь, как она и была. Блять. Блять. Сука! Сердце разгоняется до скорости гоночного болида, руки срываются в привычную для последни месяцев дрожь, а может, это просто холодом от дождя обдает только сейчас, когда органы чувств возвращают ощущения на свои места, ведь адреналин и серотонин резко перестали поступать в буйную кровь. Бледнеет и холоднеет, и одежда сразу такая неприятно-мокрая, ледяная, касается кожи. Дрожащий палец не с первого раза нажимает кнопку вызова, а лифт все еще здесь, ха, ну надо же, как быстро все случается в Голливуде.

Как будто ты не знал.

Как будто она не говорила тебе, что только семья - будет ждать тебя и радоваться возвращению.

"Хочешь вечные вторые роли в проектах Тайки - играй." Да пошла ты нахуй, Рози, со своей вечной, блять, правотой. Ебанный пиздец.

Да перетрахал бы хоть весь Голливуд, Риз и слова бы не сказал на это, но зачем ему Риз Дарби? Господи... Это же было таким простым условием. Единственным, блять, он ведь никогда Тайку не упрекал за женщин. Он и сам иногда был женщиной, в курсе этой потребности пирожочка. Наивный новозландский парниша. Че по сценариям? Жизненный тоже идет нахуй? Даешь импровизацию. Даешь ахуевший номер.

Этот дебильный горький комок, сжавший все горло будто тисками. Не смей заплакать, сука, не смей, Риз Дарби, ты четыре года служил в армейке, ты отец двух сыновей, ну подумаешь, большой черный знаменитый парень сосет член твоей любви, чего такого-то. Интересно, поменялись бы потом чисто ради интереса - такой же в штанах большой, как в костюме? Но это уже гонки-накрутки. Видел то, что видел, ни больше, ни меньше.

Инстинкт самосохранения умоляет бежать, и Риз почти влетает в эту стеклянную дверь в надежде выбить ее собой, чтобы ощутить свое умирающее тело. Разъебать что-то, если не кому-то - афроамериканское ебало. Но замирает прямо перед гладкой железной ручкой. Двигается вбок, пропуская кого-то внутрь, и зажмуривается, кусая губы до боли. Такая странная мысль пронзает кричащее паникой сознание: а что изменится, если убежишь?

И еще одна, раскрученная еще не умершей надеждой: позволь ему хоть раз оправдаться.

Плетется в сторону, к креслу в этом лофт-фойе для гостей. Присаживается, закидывает ногу на ногу, и устремляет взгляд к лифту и лестницам. Ждал целую жизнь, подождет еще, таков был план?

Вот поэтому он никогда не приезжал без предупреждения. Уж лучше быть козлом, чем ослом или оленем, но Риз сегодня собрал целую веселую ферму.

Черт, как же больно.

Но это ведь не он стоял на коленях.

Ну как там принципы, Риз, пошатнулись?

Блять, да дело-то не в том, кто кому сосал. А в чем тогда дело? В невозможности разобраться в этих ебаных чувствах. Просто... Ну, пожалуйста, выбери меня. Пуска скажет, что это не то, о чем Риз подумал. Возможно, это сработает. Возможно, он готов к тому, чтобы это сработало. Вот такой влюбленный мудак, что гипнотизирует лестничный пролет и... надвигающуюся фигуру в джинсовке.

Предательское чувство радости слабо екает в груди.

Ах, так вот каково это - когда тебя догоняют. Пожалуй, приятное.

Первым делом Риз смотрит на его зрачки.

- Ты искал зонтик?

- А тебя теперь так зовут? - Ухмыляется так, словно все в порядке. Только во взгляде - убийственная грусть, как у щеночка, побитого и выброшенного под дождь, а он все равно хозяина не кусает. С места не встает, смотрит снизу вверх и спрашивает ровно: - Интервью закончилось? - Облизывает пересохшие губы, унимая их легкую дрожь, и только после ответа поднимается с места, равняется с лицом Тайки так близко, что даже ощущает его запах. И, к счастью, не чует чужой. О, Риз прекрасный актер. Может, с родом войск ошибся, а надо было в разведку. Но все же бросает взгляд на эти губы, не понимая, блять, хули его так кроет и тянет, что это наверняка фатальная ошибка и надо было сбежать, а не подходить ближе, но не хочется, чтобы услышали. Риз бросает все силы на то, чтобы спросить о главной повестке и не дрогнуть нотой, посрамив звание лучшего актера озвучки: - Я собирался домой. Ты со мной или остаешься с приятелями?

Вот только не знает, как убрать из голоса этот лед тысячи Антарктид. А в глазах поражение мешается с горечью осознания, как же сильно Риз его любит (и так тошно от того, что с тем же взглядом Рози проводила его такси до аэропорта), что смог бы это... Подходящее слово подберет дома.

Теперь тебя так зовут. Мурашки по коже, будто он промокал вместе с ним от одного лишь взгляда. Холод и жар сменяли друг друга так быстро, и это не ломка и не отходняк, это то, что он не мог контролировать - все те эмоции, чем он являлся. Пожалуй, у него теперь другое имя в очередной раз. Самое блядское и некрасивое, за такие имена удаляют из Голливуда и из личной жизни, но Тайка не мог сформулировать. Пожалуй, все слова, которые озвучит Риз за него, подойдут. Матерись, убивай, уничтожай. Он был слишком виноват, он ждал этого начала боя, пули навылет, он давал полный карт бланш, ведь это справедливо. Он так бы хотел откатить все назад и исправить. Не идти, не нюхать, не выпивать и много чего еще «не», что в мыслях не поворачивались, будто он тут же все забыл, будто психика пыталась вытеснить очередную травму, прямо как в детстве. Мое сердце, ма, дважды ранило стрелами - и что? твоего отца ранило трижды. Терпи свое наказание, молись о том, чтобы оно было в полную силу, ведь ты сам себя будешь ненавидеть за это всю жизнь. Хотел бы все переиграть, мечтал заменить себя, но кем, если в голове будто лисьи норы, что путают и слепят вспышками голливудских сказок. Перед прыжком большим вместе ведь не так страшно, да? Но он понимает, что в этот раз полетит вниз один.

Тайка вжимает руки в карманы, будто принимает защитную боевую стойку, его беззаботность плывет нахуй, как и надежды о том, что они избегут какого-то серьезного разговора. Сердце стучит, будто отправляется по рельсам в Тартар, где такие же гниды, как он, рассказывают друг другу, как проворачивали эти схемы тысячу раз, а их глупые жены ни о чем не догадывались. Риз Дарби, конечно, присоединиться к их котлу рано или поздно, ведь у самого были сотни таких провокационных схем, и они заткнуться на целую вечность, пряча глаза друг от друга, потому что будут помнить о сегодняшнем дне. А что, собственно, блять, произошло? Его отчаяние резко перешло в отрицание. Ему отсосали, да, как тысячу раз до этого и как еще миллион - после, ведь Риз не переедет к нему, и не стоит тешить себя этими глупыми ожиданиями замечательного нихуя. Смотрел на него так, будто Тайка один виноват в этом. Нихера. Но если нужны оправдания… как там было в стендапе Эдди Мерфи 1987 года? Детка, это был не я. Но я своими глазами видела, как ты трахал эту шлюху! Детка, это был не я.

И это был не он.

- Типа того, - скомкано отвечает он на вопрос о завершении интервью. Риз Дарби классически уполз внутрь самого себя, и адреналин хреначил нон-стопом. Так не пойдет, это катарсис и кульминация происходящего между этими двумя дебилами, ее нельзя пребывать, как в очередной раз, просто сесть где-то и все обсудить. Что он вообще забыл в ЛА? Вряд ли привез с собой чемоданчики, кольцо-то на месте, значит, ровным счетом ничего не изменилось.  И, почему-то условия получалось ставить только у Риза, и как бы Тайка не злился, все равно чувствовал себя виноватым. Смотрел, как он встает со своего места, резко выпуская руки из карманов, будто ловить собирался в его попытки скрыться с этой местности, а тот впритык смотрит на его глаза и губы, и взгляд Вайтити прячется стыдливо от этого, фокусируется где-то в области кончика носа, как на самой нейтральной территории, на которой удобно зависнуть и подумать. Достает свой телефон, чтобы открыть приложение Uber. - Диктуй адрес.

Ожидание такси займет самые долгие две минуты в вашей жизни. За это время вы успеете: походить кругом по напольной плитке, попыхтеть, попытаться понять, действительно ли испытываете эти эмоции или натянули актерскую маску, чтобы отыграть нужные реакции для скорейшего применения со своей любимкой. В конце поездки, пожалуйста, оставьте ваш отзыв водителю. Сука, как долго.

- Знакомый адрес, - комментирует Тайка, рассматривая карту в телефоне и обнаруживая район не далеко от собственного. Он блокирует телефон и видит огромное количество пропущенных сообщений за все то время, что пиздострадал под кокаином, потом работал, потом злился на Риза, потом был на интервью, и так далее, и тому подобное. Сейчас не 2002, и забивать на смартфон - самоубийство, и среди непрочитанных - конечно, кое-что от Риза. Потому что он не приезжал без предупреждения.

«Я переезжаю в ЛА. Прилечу через пару дней. Пока один. Все еще ждешь? ; )»

«Жду. А ты меня?»

Отправлено. Когда он получал это сообщение? Кто был тот человек, что набрал этот ответ? Кажется, он проебался не только с Кэмероном Бейли.

Эта осень за углом ждала с острым ножиком, хитро прятала под неменяющейся погодой. Рождество здесь не чувствуется - не тот вайб, нет привычных снежных просторов. И когда в Лос-Анджелесе дождь - это всегда про тропики, свежесть и новое дыхание. Но Риз промок всеми ниточками, смотрясь побитой собакой, словно Тайка выкатил на него тонну дерьма. И так ведь и было. Удивительно, как в жизни все сигналило разными стопами, и шум капель об асфальт резко прекратился, в ЛА всегда так - шумно, без предупреждения, но останавливается резко и бесповоротно. Тайка не застал этот дождь, вышел сухим из непогоды, а Риз - собрал все те чек-поинты, для которых не время и не место. Эта осень показывала лишь долгие неловкие паузы.

- Машина приехала, - говорит он на своем бытовом языке, и они поочередно выходят из здания. Тайка осторожно пропускает Дарби вперед себя, будто на цыпочках вытанцовывая, не дай бог собьет его с намеченной траектории, коснулся ладонью его лопаток, но быстро поспешил отстраниться. Решил, что необходимо открыть ему дверь за него. Будто сцена, в которой Челси, а не Риз, должна была застукать его со шлюхой, а он бы вытанцовывал перед ней «дорогая, но у нас же все хорошо? я ведь люблю тебя, дорогая», но это был не его стиль, но если надо - он сделает. И это было что-то вроде. Ненавидел себя до тошноты у горла, захлопнул дверь и, обходя машину, ругнулся четырехкратным матом, но так, чтобы не слышно за стеклами. Сел за водителем и принялся нервно растирать свои колени, словно опустил пятую точку на бутылку, а не в мягкое сидение тачки уровня премиум. Они тронулись в тишину. Водитель спросил, что по музыки, и Тайка покачал головой, мол, оставь звук мотора.

И через какое-то время этих игр «кто заговорит первым» Вайтити поднимает белый флаг. Осторожно кладет свою ладонь на руку Риза и старается улыбнуться позитивно и мило, ведь двадцатилетняя (ну, почти) история - это не вымысел, и никакие события не должны мешать что-либо решить.

- Привет, - наконец-то говорит он, и с этого стоило начать. Зачем бояться томагавков, если их не запускать, правильно же? - Я рад, что ты приехал, очень.

До одури. Но взгляд фиксирует кольцо на другой руке. И все равно до боли и всех тех состояний, в которых его взъебывало. Сука, как же ахуенно удобно. Будет перед ним стриптиз на цыпочках выплясывать до посинения в мольбах простить до скончания веков, и теперь хрен он получит какое-то право требовать от него развода. Поднасрал сам себе. Получается, что так.

- Ты мне поверишь, если я скажу, что то, что ты увидел, случилось впервые? - заговорил он серьезно и напряженно. Знал, что это важно. Хотя блять нихуя это не важно. Какая разница кто и кого, он же Риза ждал чуть ли не с того света, где он просто плодоносит и плодоносит, не может остановиться, давай, еще обязательства, совместный бизнес, больше цепей, которые нельзя разорвать. Скажешь, их совместную с Тайкой теперь можно было? Скажешь, что Рози победила в этой нечестной борьбе за твою любовь?

А может, он просто заходил изначально не с той позы и ракурса. Предлагал раскадровку, но не топил за идеологию. Думал, что то, что внутри, снаружи должно быть очевидно, думал, что Риз знает, как с ним можно, а как нельзя поступать. И эти последние шесть лет - это невозможно сложно, невыносимо. И все же… Сколько женщин Тайка не перетрахал за это время, все красивые и стоят как целый остров.

В голове одно: я тебя люблю.

Даже когда Риз говорил, что надо подождать. И теперь, когда Тайка лишил себя права на эту собственность.

В голове одно: все равно люблю.

Можно попробовать придумать их совершенно другими. Но Тайка все равно постарается быть сильным, каким не был, как он. А Риз определенно будет таким же красноречивым, каким был по своей природе. Можно прописать совершенно иные имена и фамилии, которые никто не будет знать, за которыми никто даже не погонится и не захочет отсосать в приступе фанатичной фикс-идеи - ведь кто все эти люди? Тайка и Риз? О чем вы вообще? Может, в этом ином мире, в этом тайном зазеркалье на них двоих тот первый поцелуй летом ноль-второго мог бы обойтись простым детским касанием. И сейчас возле него в этом воздухе не было бы так много влажных мыслей, которые лишь отчасти про эротику, и, в большинстве своем - про стекло. Словно в космосе звездный самообстрел. Может, в идеальной киновселенной их любовь могла бы если не победить, то хотя бы выжить. И они были бы совсем не такими, как здесь и сейчас. И концовка была бы счастливой, и сердце больше не ныло бы так за обоих.

Хотел украсть, привязать своими руками, да Тайка и сам не прочь подставиться под удары - всегда. Признай. Этот союз необратим. Тест-драйв - лишь наколка для нервов, это не то, что нужно, но на что Вайтити соглашается, ведь сейчас не ему диктовать условия. Они подарили друг другу оковы с клеткой в груди. И Тайка сжимал бы Риза между собственных ребер, чтобы приближать рассвет к ночи, и так день за днем, за годом год. Пел ему за это так долго, так просил приехать и остаться, чтобы больше никогда не порознь, что в какой-то момент эти ноющие ожидания потеряли первоначальную силу. И случилось то, что случилось. Как паук, пеленающий хитиновое тело, волна, что принесла кита на сушу, болото, омертвляющее почву, так они бережливо разрушали друг друга вместо того, чтобы собирать. А всего то надо - целовать его запястья да слушать то, как он не спешит отвечать. Тайка зацеловывал его плечи и задыхался от этой любви. Хочешь - можно молча говорить. Улыбке не место на этом лице, растрепанные волосы, и родинки соединяются в этой темноте руками по линиям. Перед ним ведь лишь зеленое море без дна, от которого все пятнадцать - ни шагу назад, от которого все мысли - пасть на глубину, чтобы захлебнуться в словах, чтобы позволить себе утонуть. Но Риза впервые - так мало. И пусть прикосновениями он здесь, пусть он что-то отвечает, рассказывает за идеи и за волю, мыслями он где-то далеко, и Тайке нечем привязать его сильнее к собственной ноге, чтобы не улетал так быстро в ночь, цепляя наугад рандомные догадки, осколками бьющие наотмашь все хорошее, что было в сознании. Эти образы не дадут сегодня уснуть, будут бормотать, даже, если отставить их в сторону. Резкие паузы. Короткие. Нервные. Видит за стеклом шторм в девять баллов, ах, или это глаза твои? Но море никогда не скучает по пиратским провокациям, а он скучал.

- Я тоже, - с шепотом в губы, сжимая его член сильнее, волнуясь своими бедрами, и так по волнам ближе и чувственнее. Если Риз так глубоко в себе - Тайка залезет под его кожу, будто под свитер. И там больше не будет места для других, кто надеялся касаться. Меня. Тебя. Пытались в опенмайнд долгие годы, а всего лишь надо было играть в традиционные схемы. Не выдержали собственного креатива, глупые запутанные мальчишки сорок с лишним годиков. И Дарби так отчаянно пытается выбраться из этого клубка, как слепой котенок, и Тайка все понимал. Я знаю, дорогой, я все знаю. Вот только его вопросы делали лишь хуже. В первую очередь ему. - Не спрашивай… - он зацеловывает его шею. - Что бы я ни ответил… ты сделаешь так, чтобы уничтожить тебя, я не могу позволить этому случиться, - он впивается в его губы, постепенно ускоряясь своею рукой, чтобы больше сладких вздохов и меньше опасных вопросов. Ведь что он мог предложить ему?

Тест на один вопрос. Выберите один из предложенных ответов. Итак, Тайка, позволили бы вы Кэмерону Бейли отсосать себе, если бы были трезвым?

А. Да, сделал бы. Бойся того, что я на это способен, хотя раньше никогда не. Что Голливуд сделал меня таким неправильным, как стереотипно утверждают те неудачники, кому он никогда не светит.

Б. Нет, ни за что! Сдай меня в нарколожку, у меня проблемы с веществами, бойся, что всякий раз, когда ты выходишь из комнаты - я раскатываю дорожку, и внутрь себя.

В. Я правда не знаю… Я ведь никогда не умел давать тебе никакой конкретики, но ты же помнишь про это?

Результат. Вы конченный мудак в любом варианте, что бы вы не выбрали. Поздравляю! Лос-Анджелес не оставит на вас живого места, а Риз Дарби захлопнет дверь прямо перед вашим носом. Чао, мистер Вайтити! Возможно, вы закончите жизнь самоубийством, но в заголовках напишут о передозировке киноиндустрией.

- Я бы ни за что не повторил это, - он стукается лбом о его, облизывая собственные губы. - И если бы я мог вернуться в прошлое, то мой водитель «перепутал» бы адрес TIFFа с аэропортом, а я бы принес долгие извинения вовсе не тебе.

Я люблю тебя. Верь в это. Не думай о лишнем. Лишнее - это ведь совсем не про тебя. Это часть моей работы в наших отношениях.
Устроит ли это его - покажет время, может, хватит лишь текущей ночи, в которой он еще может быть так податлив своими бедрами и тонким голосом, озвучивающим пошлые пожелания. И Тайка включает самого заботливого, такого, кто будто следит за вымирающим, а потому делает все так четко и гладко, чтобы приятно и можно было забыть о неизбежной ситуации. Это работа не по пяти шагам принятия, он не специалист по разгребанию хлама, зато эксперт в области «переключиться и забить». Целует его снова и снова и не может остановиться, пока не покроет все его лицо, а позже - все тело своими влажными извинениями, своими обещаниями, что потом все будет хорошо и точно никаких проблем. Обещаниями, что через пару лет они вспомнят сегодняшний день и посмеются.

- Придется проследить, чтобы твой член не упал еще ближайшие пять минут, - едва ухмыляется в его губы, трется бедрами, такой нервозно-взвинченный, что самому не терпится избавиться от одежды и запрыгнуть на его член. Потому что забыться нужно не только Ризу. Потому что очень сложно видеть в отражении его глаз монстра, когда весь мир говорит, какой ты идеальный человек. - Всегда.

Он трется бедрами о его руку с тяжелым дыханием и влажными звуками кулака о его член. Кусает собственные губы, трется своим лицом о его шею и плечи, будто пересмотрел Короля льва и принял за паттерн поведения своего зодиака. Не оставит ни на секунду, а потому ближе и чаще, но машина сбавляет скорость, заезжая на закрытую территорию частных домов, и как бы он не ловил своим ртом его терпкие вздохи, пришлось оглянуться в окно. Пришлось остановиться и слезть. Поправить член в собственных брюках, пока Риз надевает свои. Приоткрыть запотевшие окна, впуская свежесть летнего ночного воздуха. Вытереть руки о бедра, губы рукавом джинсовки, наклонившись прямо к плечу Риза. Кинуть на него смешную улыбку с хитрым взглядом, словно он читал эти ассоциации, что им как будто лет по семнадцать, и они в пути с выпускного едут к родителям. Всего лишь таксист, на которого можно забить болт, сунув ему в рот еще купюру, ведь это премиум-сегмент ЛА. Но гребенным животным хотелось быть лишь в постели. Сегодня и так был сильно мудаком.

- О, это тот самый дом, - Тайка узнал его, Риз приглядывал его несколько раз. Его любовь была такой постоянной, и он смотрел на него размашисто-возбужденно, опираясь плечом о дверь, пока он справлялся с замком, к которому нужно привыкнуть. Оглядывал двор и пространство вокруг, где ночь и ни души. Хотел подойти сзади, обнять, протянуть руки с томным «помочь?» или «я научу играть тебя в дверной замок», но это шутку он исполнит в менее драматичный момент.

Мгновенье - они внутри за плотными стенами, щелчок - и нет скрытого наблюдения, и Тайка берет Риза за воротник, притягивая в свои губы сразу с порога. Боялся продолжать диалог, боялся, что вновь вдребезги о чувства и детали случившегося. Могли же делать то, в чем они так прекрасно сочетались без лишних споров: твой член, моя задница, потом поменяемся, что всегда опционально.

- Я бы попросил показать, где тут спальня, но мне кажется, что мы до нее не доберемся… - шепчет на ухо, сладко прикусывая мочку, унося в свои томно-эротические вайбы, в свои хитрые вопросы, что никогда не спрашивали, лишь намекали, и ведь это всегда заводило обоих. Не ждет лишних поцелуев или просьб, а просто спускается на колени, оставляя пристальный взгляд прикованный к его глазам, наугад расстегивая ширинку его брюк. Если грусть и злоба Риза простирают в бесконечные дали, то если это поделить на 18 сантиметров, то Тайка готов отсасывать ему километры хуев в своих искренних извинениях. А потому прижимается своим лицом к трусам, ведет приоткрытой пастью по все еще стоящему члену прямо по ткани, не теряя из внимания ни малейшей его реакции. Тянется руками, чтобы оттянуть края вниз, не скрывая своего растерзанного обожания, и член Дарби несколько выпрыгивает из-под одежды, ударяясь о его щеку. И Тайка спешит подхватить губами, облизывая по боку. Эротическая драма с участием Вайтити, можешь заряжать свою камеру - он сейчас готов замаливать любыми способами, лишь бы не нарушали действующее законодательство, хотя и на это было похуй. - Ты такой мокрый… - шепчет у его лобка, спускаясь губами ниже к мошонке и беря его член в руку, проводя по нему прямо о свою щеку. - Сними рубашку? - трется лицом о его член, ведет кончиком носа, а вслед - острием языка до самой головки. Риз как знал, что надо одеться в траурный черный, интуитивный психопат. Но если у них тест-драйв, значит, в отделении реанимации не все потеряно, это вам заверяет доктор по его члену, не путать с венерологом. Берет губами его головку, нежно всасывая и поглядывая в грустные зеленый глазки всем своим хорни-видом. Прижимает рукой его яйца, ведет головой еще дальше, зажмуриваясь и отпуская, обхватывая его бедро своими тонкими пальцами, скользя к ягодицы - и сверху вниз чуть-чуть ногтями - и снова вглубь в свое лицо, ускоряясь и смотря прямо в него, не сдерживая визуальный лишь когда губы совсем плотно к основанию, когда его член прямо в глотке, когда лицо чуть содрогается, будто больно, но они оба знают, что это особое извращение в кайф обоим. И Тайка выплевывает на него свои слюни, вдыхая так, словно кислород временно сжали. - Ты простишь меня? - и берет еще глубже с жалобным видом, будто выканючивает ответ «да», хоть и знает, что если озвучит - это очередная подложенная фальшивка. А потому впадает в некий ритм игры глаза-в-глаза, член-в-рот, прижимая его его задницу к себе навстречу. Лучше не отвечай на этот вопрос. Потому что он больше для арта, нежели про правду. И потому что Тайка вряд ли простит самого себя за то, что не бережно губит.

Есть вопросы, которые задавать нельзя, и Риз задал два таких подряд.

Нельзя, если хочешь жить; нельзя, если хочешь сохранить позиции и не занять жертвенную позицию, чтобы никто не считал тебя жалким и неуверенным. Но уверенность Риза сейчас - рушится эффектом домино, и оплоты_стандарты один за другим падают, оставляя его совершенно беззащитным перед этим отчаяньем, тупой злостью, которая обращается на самого себя, и Риз теперь - и палач, и подсудимый. Шаг до обрыва, и он медлит, пытаясь удержаться за руку того, кто может подтолкнуть, но вместо этого - тянет к себе, притягивается сам, что становится непонятно, хочет ли Тайка вместе с ним в пропасть или увести за собой, их движения - хаотичны и поспешны, грубы и чувственны, но, как и всегда - электричеством под кожу.

Риз Дарби, потерявший уверенность - страшная картинка, и он никогда не хотел, чтобы Тайка видел его таким, но здесь и сейчас - просто плавился под касаниями (или сгорал заживо) и терял последние ниточки к воле. Превращается в старого идиота. Грудь спирает от гнева и боли, такое новое чувство, такое паразитирующее, разрушающее всю надстройку, но оставляя базис - любовь к Тайке неудержима и нерушима. Она все прощает и терпит, и, кажется, его любовь - снесет и это.

Задело бы это пару лет назад так же сильно, как задело сегодня? Может, до "Теней" это могло бы даже не выстрелить. Годы экспериментов - жестокие годы. Тогда это было бы так уместно. Тогда, может, это сорвало бы башню, а они бы повалились на первую горизонтальную поверхность, чтобы вытрахать дурь и мысли о чужом члене, ведь эта игра всегда шла по понятным правилам. Просто не в то время и не в том месте - и ситуация разворачивается на сто восемьдесят, подменяет реальность уже не на фантазии куколда, а на страх перед старостью.

- Придется проследить, чтобы твой член не упал еще ближайшие пять минут, - Тайка снимает это с языка Дарби, и тот смеется впервые за встречу. О да! Именно об этом и речь. Если у Риза упадет в ближайшие пять минут, он же сразу - выпилится нахуй. Это проще, чем показаться Тайке стареющим ловеласом, у которого обмякает член от грустных мыслей. Боже, ни в коем разе. Да Тайка и не позволит. Заставит смотреть только на себя, думать только о себе и о желании, которое умел выкручивать на максимум, проезжаясь по всем эрогенным - всем собой, сжимая в кулаке член Риза. До глубокого стона, что прямо под смуглую кожу, и Риз целует его в шею, не боясь оставлять следы, потому что не перед кем оправдываться, потому что теперь Тайка весь его.

И руки крепче сжимают чуть истощившиеся бока, большие пальцы проезжаются по косточкам, и Риз ни о чем не думает в ближайшие пять минут, и только трогает, сжимает, целует кожу и водит губами, нюхает родное, любимое, пьянящее. Так скучал, так долго об этом мечтал, и вот теперь - везет в свое логово, где спрячет ото всех ублюдков на все выходные_недели_вечность, пока не узнает заново, пока не разорвет этот глянцевый образ, что делает из Вайтити мудилу, ведь это не его роль, нельзя предавать себя. Риз чувствует в этом свою вину, как чувствует ее за все, блять, что делает в последний год. Самый ужасный год, но он еще не знает, что дальше обещает быть только хуже.

Притормаживают у подъездной дорожки, и приходится расцепить объятья и охладить траханье, заправить член в штаны и чуть перевести дыхание, чтобы вылезти из тачки, потому что шевелиться невозможно. Со стояком неудобно ходить, когда сковывает одежда. Риз ничего не делает с ремнем, только молнию ширинки застегивает, чтобы не спадали по пути, и плетется к двери, стараясь не оглядываться, потому что тогда точно собьется с маршрута под мегнетизмом его карих. Прямо к цели - не с первого раза попасть в замочную, но очень быстро, компенсируя неловкость, провернуть ключ и влететь в дом, чтобы скорее захлопнуть двери. Поставить на паузу Америку. Остаться в их выдуманном порочном мире, в котором ни границ, ни правил - и ноль определенности.

Может, кто-то из них уже возьмет ответственность? Говорят, БДСМ придумали инфантилы, а значит, они - праотцы тематики. Риз влетает спиной в стену, за этой страстью - потребность в участии и принятии, в чувстве безопасности, что сегодня выбилось ударом под дых. И это сомнение, что у него оставался хоть какой-то авторитет в отношении Тайки после всего нытья за год. Ты все еще мой? - Спрашивают его руки, сжимающие талию. И Тайка ускользает из них, но не чтобы бросить.

Тайка всегда знает, как правильно увлечь своего возлюбленного - словно на цыпочках обходит болевые (сомнения) - и сразу падает на колени, сразу лицом по члену под плотно облегающими боксерами, чтобы без лишних и глупых вопросов. И они у Дарби моментально рассеиваются, оставляя конкретное: "Да".

Все, что далее - знакомый сценарий: раскадровка реакций на бархатный голос и жадные губы.

- Ты такой мокрый…

- Да... - шепчет Риз на выдохе, и у него под ладонями Тайки от этого мурашки пупырышками по ляжкам разбегаются, колени подрагивает в возбуждении, но он оборачивает это в морскую волну, толкаясь прямо в рот, и все равно мажет - Вайтити обходит ловушки, выверяет свою траекторию. Риз выстанывает что-то дикое, бесконтрольное, прикладывается затылком о стену, заходится в грубом дыхании, еле сдерживая эмоции. Здесь, за закрытыми дверьми, скрытые от враждебного мира, они могли расслабиться и быть собой. Дать волю чувствам. - Пожалуйста, еще... - Хнычет, цепляясь за плечи для баланса.

Глубже, больше, хватит мучать. Что ему сделать, чтобы Тайка послушал? Что еще он не сделал, чтобы получить его?

- Сними рубашку?

- Да.

Это легкая просьба. Риз спешно расстегивает пуговицы, неотрывно глядя вниз, полуоткрытые губы выпускают томные выдохи, и это самая блядская картина среди всех возможных контекстов. Отбрасывает рубашку, не глядя, потому что такое неинтересное. Тайка глотает его член, и это интереснее всех проектов. Блять. Он стонет, как девка, в переизбытке чувств, не смеет отвести взгляда, хочет его до помутнения рассудка, до обсессии, которая хочет обладать, но хочет подчиниться. Рядом с Тайкой - не стыдно. Ради Тайки - согласен на все.

- Ты простишь меня?

Да?..

- Ммм... - рычит в ответ, запуская пальцы в черно-седые кудри, и сверлит его взглядом, в котором мгновенно вспыхивает возмущение от этой вопиющей дерзости - подтолкнуть его к решению, ну что за поспешность. -Посмотрим, - увиливает, но сам себя хейтит за это же, ведь они оба с этого "посмотрим" самоуничтожались, так что Риз поясняет, переводя голос в привычную мягкость: - Тебе надо хорошо постараться. - Риз улыбается мягко, загадочно; ведет пальцем по его нижней губе, прижатой к стволу члена, заводит его за щеку и медленно член проталкивает вперед, растягивает рот мужчине, вводит головку глубже, собственноручно насаживая до упора, и покачивает в нем вверх-вниз. Этот его жалобный вид снизу взъебывает до самых глубин подсознания ахуенно знакомыми паттернами.

- Мне напомнить тебе, как ты ревновал к Джонни? - вынул член, давая возможность прокашляться и ответить. Второй рукой давит на плечо, не позволяя с колен встать. - На цепь меня посадил, сука. - Размашисто шлепнул членом о его скулу и губы поджал. - А ведь никто никому даже не сосал.

Он растекается в его руках, словно закончился сегодня навсегда и уже обдумывает, как откатить и взять билеты обратно до Окленда, но Тайка не отпустит ни за что, будет сильным, будет бежать быстро и хватать с чувством собственичества, так, как никогда себе не позволял, разве что в шутку, криво и тупо, не выражая открыто истинных намерений просто человеческого желания - обладать. Мама еще в детстве наказывала «будь послушным», а он взвинченный и типа с собственным мнением_характером, а потому мог лишь делать хуже, оставлять новые ожоги, лишь мгновенье, здесь не надо много усилий, зато потом - целая вечность на псиное зализывание каждого сантиметра того, что отмерло. Повод? Ему не нужен повод, лишь миг огня, растекающегося в горле, пока Риз дышит будто напалмом и смотрит в его порнушное лицо прямо, но вовсе не в глаза, траектория на миллиметр вкриво, и Тайка зализывает все активнее, готовый на любые компромиссы и столкновения. Помнишь ту сказку про майори и цвет глаз? Твои зеленые же все понимают и чувствуют? Так пойми же меня, что я не хотел всего этого… Тебе не нужен повод для доверия, но позволь исцелить все эти раны, что торчат прямо из глаз острыми немыми упреками.

Его блядское «посмотрим» - как худшая месть, что он подает горячим блюдом, незаконный акт, нарушающий общепринятые клише, как, впрочем, и их фактическое существование не определившегося в ролях тандема. У Тайки челюсть дергается в злобе, и взгляд опускается с его лица, ведь искренность все еще бьет наотмашь, и сейчас она не про любовь, а про обратную сторону медали, про то, что терпят всю дорогу с указателем «ради». Риз тянет его щеку изнутри своим пальцем, подсаживая на крючок как золотую рыбку, чтобы на все предложенные желания была явная пожизненная гарантия, и Тайка сжимает руки на его ягодицах, стараясь подстроиться, пока он входит как можно глубже в самое горло, пока то сокращается под изогнутые брови и зажмуренные глаза, из которых влага сочится прямо как изо рта. Он каждый раз делал это настолько стильно, что Тайка обожал задыхаться. Два одинаковых члена, но он не смог бы повторить это, его личная социопатия не разговаривала с собственным телом настолько «на ты», как это было у Риза, и он умел в это слишком ахуенно, со всей своей ненормальной жестокой любовью, припоминая все обиды и мелочи, которым уже минуло более пяти лет, давай, припомни еще презентации Тора, где они милашатся с Хэмсфортом для накрутки фансервиса и рейтингов проекта, скажи, что ты ведь не делал также, что ты лучше и праведнее, и если бы Тайка не был занят собственным кашлем да сбивчивым дыханием, вздрагиванием и шипением от удара твердым мокрым членом прямо по лицу, он вспомнил бы за аргументы, но вместо этого - отчаянно тянется губами к головке, чтобы еще и снова, на второй раунд без передышек и без тяг.

- Ну… - усмехается прямо в его соленую влагу. - Я думал, ты в курсе, что я несколько инфан… - и Дарби входит в него снова, не дослушивая, выкручивая его глаза, чтобы веки спрятались от удивления, и дыхание застряло в груди, а Тайка врезается ладонями в его бедра, пытается в отступление, если бы не сжатый затылок, и он прямо носом в его лобке, царапает кожу в смертельной хватке, кряхтит с заполненным горлом и выдыхает так резко и отчаянно, когда Риз отстраняет его за седые кудри. - Сука… - смотрит с возмущенной злобой, а губы ухмыляются, чувствуют, как он елозит головкой по ним, чуть подныривая, будто успокаивая перед очередным заходом, но Тайке известен этот стиль - миг расслабления, и он атакует исподтишка, как дикий зверь, что не успеешь опомниться. Здесь сцепились два душегуба, и приз за первенство в рейтинге виноватых нельзя отдать лишь одному лауреату, за это место они еще поборются. - Я помню, как тебе понравилось ходить за мной на четвереньках… - он высовывает свой язык, и Риз входит снова, вдалбливаясь в его горло ритмичными толчками, какими умел лишь он, выкручивая его волосы на макушке, сжимая крепче до всех пошлых звуков, граничащих между сексом, агрессией и ностальгией по первой встречи. - Ах…кхкх… - мгновенье отдышки, и Тайка насаживается сам, быстро и рвано, притягивая к себе навстречу руками за бедра, и эта инициатива, как горячий мячик, от одного к другому, лишь игра двух мальчишек в того, кто круче и более чистенький, прикрытая самобичеванием по ускользающим возможностям, а ведь надо было просто искренне договориться да поставить точку. - Хочешь связать меня в отместку? - накрывает его член своей рукой, просовывая снова внутрь рта, чтобы о стенки щеки, оттягивая в сторону, чтобы тот самый момент заблуждения, микро передышка перед броском кобры. Достает со смачным звуком, и вновь ведет языком по всем возможным линиям, нашептывая. - Можешь хоть в подвале меня запереть, только выкинь симку где-нибудь за городом… - не удивится, если у его работодателя своя частная полиция на случай фриковатых режиссеров, угодивших в руки извращенцу после наркотического трипа. - Только не пизди, что тебе не нравится, когда я показываю тебе, кто здесь папочка, - и он подхватывает языком его головку, чтобы снова внутрь и наперекор встречным движениям, со вздувшимися венами на шее, по которой стекает тонкая слюна, падая на пол между их ногами. Риз держит его за затылок, чтобы крепко и намертво, что Тайку выгибает, он пытается змеей подстроиться, елозя под его ногами и жмурясь. Рука палача прямо под кадыком, ощупывает свой член сквозь шею, сквозь кряхтение и хлюпающие звуки, вытаскивает так медленно, что все тело дрожит от напряжения, молвит свое слово, а Вайтити дышит так часто и растерянно, что не сразу находит траекторию для того, чтобы встать ровно, ведомый его рукой выше.

- Ты гребанный псих… - прямо в его лицо с хрипом и безумным восхищением, и это одно из признаний в любви на языке майори, а Риз размашистой рукой вытирает ему влажный рот, нагло и по-хамски, что у Тайки все эмоции зашкаливают, шарики за ролики всё. Казалось, сейчас ударит, и это будет так в тему и по справедливости, вымести всю злость наконец, и они смогут жить дальше, а он рывком разворачивает его лицом к стене, просовывая руку прямо в джинсы, и Тайка упирается лбом в вертикаль, томно простанывая и пытаясь справиться со всеми нюансами, чтобы стянуть штаны ниже, пока его пальцы проталкиваются внутрь, выбивая чистосердечные возгласы. И Тайка наконец-то берет себя за член, что весь изнылся, потому что невозможно отсасывать ему так и ничего при этом не испытывать, ведет медленно и томно, чтобы не разгоняться, потому что у самого жар внутри на максималках и ожоги не только у Риза, здесь залечивать придется обоим, возможно, с помощью сторонних экспертов, вот только кому они доверятся? Даже друг другу до конца не могут, умеют лишь изводить до тотальной течки, что с ума сходишь, ни конца, ни края, ни разрядки, лишь лист ожидания, записывайтесь на конечный выстрел. И если он придется прямо в голову, то станет той самой путеводной. К чему были все эти амбиции? Можно просто взорваться друг в друге, убиться об стену чужого «посмотрим» вперемешку с ответными провокациями. Им не выбраться из этой комнаты, они полностью в невесомости и на паузе решений, иначе не тест-драйв, а ключи, вложенные в руку, иначе не звонки, а лишь глаза-в-глаза о всех проблемах, которые больше не будут касаться каких-то третьих, все только про нас, всегда только мы. Возможно, тогда, с Кэмероном, Тайка просто попробовал сбежать с этой хуйни, но зеленые светлячки магнетических глаз настигли все равно. - Блять, что же ты со мной делаешь… - шепчет он прямо в стену, словно исповедуется, а сам бедрами навстречу его прикосновениям, чтобы еще сильнее чувствовать, больше и ближе. Он же настиг, будто свою добычу, как он там говорил? Гребенное животное. От этого сгорит любой Диснейленд вместе со всеми детьми, встанет стеною плача. Так что лови этот язык пылающего ада, если все потрачено, то бесполезно совать руку в душу, там любовь вопреки каждому блядскому «посмотрим».

Риз бы на законодательном уровне запретил такие минеты. Это было бы незаконным, и он бы с чистой совестью посадил бы Тайку под домашний арест и не выпускал бы из спальни. Никто никогда не брал его член так же бесподобно, как Тайка Вайтити. От одного этого факта уже кровь закипала, и Риз был его самой сильной и преданной фанаткой, начиная с ноль-второго. Если это тест-драйв, он требует моментально продлить подписку.

Тайка, видите ли, несколько инфантилен. Не новость так-то: они на большее никогда не тянули и не замахивались. Все персонажи, в кого ни ткни - даже не рядом не абьюзеры. Зато копни глубже в отношения, а там целая выставка обид, и хер знает, что с ними делать, если почтовый ящик претензиями переполнен, так и выходит, что надо это, пожалуй, просто сжечь - и забыть, как страшный сон. Будут ли пытаться? Когда не успеваешь моргнуть, а уже где-то ошибся. Такие ранимые, щепетильные, что выворачивают друг другу кости и натягивают на члены, лишь бы физикой заглушить душевные переживания. Потому что мальчишки не плачут, но когда долбишь прямо в глотку, то слёзы такие естественные, не вызывают вопросов и не требуют утешения. Если просечь эту фишку, то можно стать как будто бы наебателем. Смешались в кучу слёзы, слюни, и у Риза, наконец, отказали тормоза, бросили в самое пекло, а он и готов сгорать.

— Спасибо, что напомнил. — Улыбнулся с беззлобной насмешкой. Готов и сейчас ходить за ним на четвереньках - это неизменное_низменное, потребность в поводке сейчас особо ощутима, но замещается нездоровым контролированием. Что-то вроде игры на опережение, кто первый схватил за горло, тот командует бал и побеждает. В шахматах по такой аналогии Дарби бы сейчас сыграл белыми. Вот только Тайка за эти шестнадцать лет неплохо изучил ходовые стратегии Риза. И Риз ползал перед ним, наверно, ещё когда не хрустели колени - будто бы давно, но на деле в память врезалось незабываемым, эталонным порно. Нррравилось. Кто говорит о том, что не понравилось бы сейчас? Об этом речи не шло. Выкручивает волосы на затылке, останавливая голову в нужной позе - и снова трахает любимую бездонную глотку. Чем больше влаги, тем горячее и эротичнее, чем больше пошлых звуков, тем крепче стоит, и если тебе ок, то мне ещё лучше, а потом поменяются местами - только Риз воткнётся лицом между упругих смуглых ягодиц, и они пойдут на новый круг личного порно-ада.

А Тайка раззадоривает только сильнее, уходя в защиту наискосок от его слона, что ходит по прямой и ебашит исключительно лобовую - ты, я, флешбеки. Кого-то сажают на цепь, но чтобы потом этот кто-то - связал в отместку. Было бы чем, то Риз это с радостью. Дарби качает головой, отрицая очевидное - хочет связать, но не будет. Бессмысленно. Ему не раб нужен, а (со)подчиненный, чтобы прогибался, пока мог прогибаться, но распрямился бы пружиной и завалил в ответ, потому что так они заботятся друг о друге, не позволяя забыться и слишком сильно войти в роль. Они здесь за жанром порно, а не снафф, и потому здесь выебоны караются орально-анально. Тест на выдержку, где Риз теряет волю к сопротивлению его горячей правде:

- Только не пизди, что тебе не нравится, когда я показываю тебе, кто здесь папочка.

Вот так, шах: трахай его горло, но не забывай, что это он впускает на глубину, а не строит барьеры руками. Как сейчас. Но и от прикосновений выкручивает поясницу навстречу, сводит с ума контрастом горячего рта и прохладных рук, липкого удовольствия, размазанного по лобку и губам. Папочка сосет самозабвенно и грязно, не гнушаясь пошлых реплик плевков, папочка на каждый упрёк находит контраргумент, папочка сжимает яйца так, что это на грани с болью, но волосы на руках встают дыбом и глаза подкатываются к векам. Черт, да. Папочка может управлять. Риз Дарби такой послушный мальчик, просто находка для тебя. И его ладонь, накрывающая горло, ощущает свой выпирающий над кадыком член, и он стонет от этого, боясь хоть раз взглянуть вниз и проиграть хозяйскому взгляду. Тайка не старается, если только речь не о том, чтобы усугубить. Ведь Ризу не нравится обнажаться нутром, когда того не требовал случай. Понять бы, как справиться с тем, что Тайку хотелось выебать в рот и умолять остаться у своих ног и в этом доме навечно. Типа, это что-то выше небес, как космос - осмелиться мечтать о том, что он выберет тебя навсегда. Ты ведь не мог сказать, что будет завтра, а у него же - контрактов на жизнь вперёд. Тест-драйв - уже так ахуенно много, что хочется наслаждаться моментом. Побороться за роль папочки, потому что Риз из этой зоны комфорта вылезать не намерен.

— Вставай. — Хрипит Риз чуть слышно, выходя из его горла, и тянет за шею наверх, поднимая до одного уровня на чужих полусогнутых. — Да, именно такой. — Рычит, соглашаясь с определением «гребенного психа» с этой безумной усмешкой, отзеркаленной от тайкиного восхищенного выдоха. Ладонью по губам с еле ощутимым шлепком, стирает с губ слюни зигзагообразно, и второй рукой, держащей за джинсы, рывком разворачивает лицом к стене. — Твой гребанный псих. — Соглашается снова прямо в ухо угрожающим шёпотом, проталкиваясь пальцами, кусает за мочечку, и пока мокрой рукой лезет между ягодиц, размазывает эту смазку в такт языку, бьющего в тоннель ушной раковины. Ризу плевать на джинсы, теснота не собьёт с пути, но вот Тайка нетерпелив и помогает в тандеме быстрее избавиться от ненужных джинсов. Выводит Риза своими движениями на грязные, полные обожания звуки. Он резок и груб, но разве иначе укротишь льва? Черт, это же так смешно в зодиакальном контексте: Риз упирается лбом в стену над плечом Тайки как баран, рогами преграждая путь. Потрахивает рукой, будучи так близко и сразу везде, соединяется всеми контурами_изгибами, выдыхает нервно, когда выходит из него и сжимает свой мокрый член в кулак, приставляет к заднице и упирается в проход.

Он услышал этот праведный шёпот, сорвавшийся с губ Тайки.

И Риз не мог быть монстром, бесчувственно наказывающим за проступок, ведь за всем этим животным стояло глубоко личное. Очень жалобно и тихо, в контраст уверенно входящему члену Риз отвечает:

— Люблю…

Толкается резко, с половины дистанции, словно желая сбить речь Тайки. И еще раз, пряча лоб в изгибе этой бесподобно пахнущей шеи. Что слышал, ну… Неужели впервые? Смешно, как люди могут быть слепы и глухи, когда влюблены. Здесь же - клинический случай. Бешенство разгоняют по венам, Риз сжимает его бедра с жестокостью браконьера, и вгоняет так, как просит это слезливое отзывчивое тело. Все о любви, как ты мог не видеть этого? Нельзя так хотеть того, кого не любишь. Риз знает, как это, проверял на практике последние лет пятнадцать. И только Тайка Вайтити срывал эти гласные и несмелые признания. Риз вбивается в любимые бедра до оглушительно звонких шлепков в полупустом доме. Держит крепко в ладонях и методично втрахивает на глубину восемнадцати, восхищённо-туманно глядя на взмокшую смуглую спину.

Просто подумай прежде, чем бросать слова как сигаретный пепел. Потому что в стену прижата та самая пошлая откровенность, впечатывается своей щекой и течет всеми реками, будто Нил перестает видеть берега, и Тайку срывает в протяжный стон от его члена, от его шепота, от этого слова, что дерет прямо в уши с таким томным осознанием ну наконец-то. Летели сюда в эту точку столько лет, все выбирали обходные маршруты, будто повсюду война и бомбардировки, и они все выдумали сами себе, возможно, потому что творческая психика иначе не работает: дай тысячу барьеров, и я выгрызу обходные, а сейчас - встречные лобовое и переднее, и отскока не будет, только ближе, рукой зарывшись в его подсохшие волосы, непослушные и пушистые, сжимая его затылок чувственными пальцами, а он всем телом по спине распластанный, горячий и возбужденный, такой его, и это то самое обладание, про которое пелось все время в мыслях шепотом, украдкой. От стартовых мастурбаций в 2002 после первого секса до конечных разъебов с интенсивностью вскрытых вен, по которым течет лишь любовь к этому психу, к этому тупорылому барану, что просто довел обоих до этого ангста своей медлительной соображалкой, и хоть виноваты оба, здесь все равно все слишком просто. Просто не надо усложнять и делать больнее.

Его зеленые оголяют похоть и страсть, стоны мимо нот, и танец его бедер не знает границ. Этот омут чистых сомнений и неприкрытых возгласов, в его руках моральные аспекты разбиваются о телесные уголки, что вгрызаются в бедра навстречу, подмахивают задницей, ближе и глубже, звонче, мокрее, еще мокрее, в этой комнате множество пошлых звуков. Если ему нужен был рандомный чувак, чтобы он наконец-то сказал это так отчетливо прямо на ухо, так сексуально и ропотно, зажигая новые проявления жизни, это блядское люблю…  неужели так сложно, они не из этого мира, где мужчины не стонут, и вышел так себе обмен, если все побитые осколки для того, чтобы наконец-то в счастье, построенное потом и на костях. Думай позитивно: между «нет» и «да» выбор очевиден, и Тайка шепчет, чтобы еще и чтобы не отпускал. И Риз жарил не его, он жарил будто весь дом, неужели верил в то, что их спасет этот сладкий экзорцизм? Здесь не за исповедь и не за клятвы, простая констатация факта - люблю - потому что от него никто не убежит, если лишь на встречу, потому что тоже. Но он и так это слышал, он и так это знает. Иначе бы не ждал и не разъебывался в крайности лишь оттого, что что-то напутал или показалось.

Сквозь пальцы его волосы, шея жмется под горячими губами, убиты-ранены, но вроде пережили и переждали, и все эти мысли можно оставить распятыми пять минут назад, когда до его повторного была совсем другая жизнь, и тест-драйв стартует с этой секунды. Все, что они делали, всегда для любви, хоть осень и стала буквально бордовой. Тайка сжимал свой член то быстрее, то медленнее, боясь кончиться не в тот момент, пока еще не насытился всей его отзывчивостью, что из губ и из тела прямо в душу, и Риз ведь сорвал не признание, но выдал талон на прощение, потому что иначе не могло быть, он в его заднице, в сердце, он в его судьбе вшит красными нитками намертво, самозабвенно в переплетенных вздохах и хлюпающих восторгах, они не выживут друг без друга, ведь пара таких глупых и все еще влюбленных киви должны точно держаться вместе, раз мир не предоставляет никакой другой опоры.

Ладони скользят по стене, поясница гуляет волнами, Тайка на взводе и чувствует себя слишком спортивным, слишком отчаянным для их очередного драматичного контакта, и это заставляет чувствовать его член в себе так тонко, даже если он загоняет в него грубо и очевидно, каждый миллиметр каждого движения в тонусе, в фокусе, а радиусе пристального внимания, пусть глаза - абсолютно в тумане, жмурятся от напряжения, не выдерживают, губы за зубы сквозь гулкое мычание. Краткий стон под его толчок, будто под бит и его deep рёв, и еще, и еще. Риз умел трахать своего папочку, пускай в порно показывали все иначе. Они ведь два инфантила, и у них все по-другому, у них бесконечный рассыпанный пазл как мурашки и капли пота - попробуй, собери из этого что-то толковое, а потому они играют в игры психологического порядка, в горячо-холодно, наслаждаясь бесконечными прикосновениями, такими прыткими и явными, такими на иголках. И Тайка тянется за поцелуем, приподнимаясь в стоячее, закидывая руки ему за голову, чтобы прижиматься к этим волнам электрошока в его заднице, все слишком терпкое, его губы - чистый яд, на котором он сидит уже вечность, еще, трахни еще, поцелуй глубже, сожми сильнее, я прямо навстречу.

- Я сейчас кончу… - шепчет он в его губы, не способный сдержаться от этого террористического акта, с которым он долбит его, так, что будто повсюду, Тайка на таких возгласах, что эти ноты слышны лишь дельфинам, а Риз выскакивает резко, сжимает его член прямо у самого основания и стопорит с разбегу так, что ноги суетятся внизу, подкашиваются в недоумении, потому что это была та самая секунда, и она застряла комком в горле, во вздымающейся груди и цепкой хватке за его руку. - Блять, Риз… - потому что кто так делает, это слишком подло и невозможно, это до звона в ушах, и Тайка тянется к нему дрожащими губами, чтобы обмануть поцелуем, чтобы он снова вошел в него и так по кругу, но, кажется, начинает понимать, что он имеет ввиду. Не такую месть он ожидал получить, и как ему хватало терпения, он вьется вокруг его члена уже несколько часов, замаливая свою грешную натуру, а все равно спешит кончить первым, потому что не выдерживает этой бездонной сексуальности, что прет на него танком, не знает пощады, и Тайка дышит в его рот, смотрит с усмешкой в глазах да диву дается. - Тебе словно двадцать.

Движения резки - и в эхе полупустого дома эти шлепки бедер о бедра кажутся слишком грубыми, звонкими, пошлыми. Распаляют до невозможного, отключают сознание - так хорошо, что даже плохо, и только физика тела Вайтити не дает забыться с концами, держит в тонусе и отдает контроль в знающие каждую реакцию руки, и эта предсказуемость на все сто заводит, все шестнадцать лет не хочется менять на новое, потому что никак не надоедает - на контрасте с Рози их секс как американские горки, как знак бесконечность, всегда на грани вылета в открытый космос. Ведь они так торчали по космической тематике от Радирадира до Доктора Кто, что не сравнивать их отношения с космическим фатумом не получалось даже под натиском реалистичных кнтраргументов. Ни с кем из земных не получилось добиться того же эффекта, что с парнем (едва ли не) по соседству, да? Вот и Риз от этого осознания - каждый раз в разъебе и на бешеных скоростях в твоей жопе, потому что так никогда ни к кому тянуло. А он тянул эту семейную повозку, словно всегда чувствовал эту странную, не проскальзывающую в работе, но в личной жизни - необязательность, - и увидел тебя, дающего в рот какому-то ниггеру, словно все эти годы тревожное чувство ждало подвоха и ревновало к каждому "несерьезному", боясь надоесть Тайке так же, как ему надоедали все, кто покорялся.

Взлетная полоса вот-вот исчезнет из-под ног, как стремительно они набирают скорость. Готовы кончать, ведь физика всегда норовит подвести, когда секс на пределе эмоциональных возможностей, но ревнительный мозг фиксирован на реванше, и хуй кто уйдет живым из этого коридора, пока они не покорятся оба, но пока во власти доминантных рук только Тайка, и их полет еще не окончен - и Риз вынимает, обламывая ту самую секунду, что отделяла Тайку от оргазма. Зацеловывает подбородок в извинении, когда ловит его возмущенный лик в поле зрения.

Решение принято.

- Тебе словно двадцать. - Говорит Тайка, и у Риза внутри все млеет от такого дурацкого, но нужного комплимента.

И как только он всегда находит нужные слова? Всегда понимал в Ризе все то, что он сам - скрывал за семью замками, боясь признаться в слабостях. Риз оставляет на его губах симпатичный счастливый чмок и смущенно улыбается.

- ..метров до спальни.

Потому что отшутиться - такое привычное и понятное. К тому же, в этой шутке много правды - пройди метров двадцать до открытой двери и окажись в спальне, ведь в этом доме только умные алгоритмы, чтобы предусмотреть любые обстоятельства, вроде того, где вы слишком заняты друг другом и скорее хотите в горизонталь. Для пущего удобства спален несколько, чтобы не заебывало однообразие, но это другое. Когда они с Тайкой смотрели этот дом в первый раз, Дарби эту локацию визуализировал моментально - с интерьером, освещением и Вайтити на дорогих простынях, желательно пристегнутым к изголовью кровати. Нужно быть осторожнее с желаниями, ведь они имели свойство реализовываться самым похабным образом. Но они бы не называли себя профессионалами, если бы не умели в непредвиденное.

- Пойдем, - нашептывает на ухо Тайке и ведет за собой, подтягивая штаны и беря свою любовь за руку своей дрожащей, будто каждый шаг по минному полю и у них только один шанс из ста на любую из авантюр, или потому что возбуждение слишком сильное, почти адреналиновое. Конечно, Риз предпочтет самую очевидную версию, скроет страхи под образом сексуалки, ведь ему даже не придется вживаться в эту роль, она сидит на нем как самый идеальный костюм. Мог бы сколько угодно прибедняться_считать себя не таким, но логика не давала переть против фактов, и Риз из года в год обретал все большую уверенность в своем привлекательности, ведь они с Тайкой прошли даже этап усов, но не стали хотеть друг друга меньше, и это ради него Вайтити бросает все и всех - каждый гребанный раз, который Дарби бездарно проебывает, откатываясь до последнего сохранения. Без Тайки Вайтити его игра - линейна; с Тайкой - спагетти, и, к сожалению, это не только о технике минета.

Из штанов они выпрыгивают по пути, так что на кровать летят уже без: Риз подталкивает Вайтити грудью, наступая не хищником, но укротителем, и заваливает на кровать, забирается сверху, обхватив коленями его бока. Тянет руку к стене и зажигает цветную подсветку по периметру потолка, щелкая выключателем, и на Вайтити падает приятный пурпурный - сейчас не до выбора сторонних решений, в случае чего пульт на тумбе у кровати, но для того, чтобы лучше друг друга видеть и не отвлекаться на лишнее. Только лицо Тайки в бликах оттенка привязанности, любви и царственности - самый ебущий из гештальтов, что никак не закроется. Риз снова толкает его за плечи, вбивая Тайку лопатками в матрас, потому что:

- Я, кажется, не разрешал тебе вставать, папочка, - ухмыляется и нависает сверху, сгибает локти, чтобы ближе к любимому лицу, и члены касаются друг друга, и губы в паре сантиметров от губ, голос падает до интимного шепота, что повторяет: - Па-апочка. Расслабься, папочка... - Сегодня же весь мир у твоих ног. Сегодня вечер исполнения желаний.

И рука между их бедер, обхватывает два члена и медленно, но сильно дрочит друг о друга, роняя тяжелое дыхание в рот Тайке. Если им тут снова по двадцать, то это абсолютно демоническая хуйня, как либидозный коктейль на основе максимализма, где есть только "мое/наше" - и никого другого. Риз же ужасный собственник, и когда он предупреждал об этом - в каком году из их нулевого десятилетия? Разрисовал ему во всех красках, а у Тайки глаза горели, как у сумасшедшего, что готов был под всем этим подписаться, не глядя. И сейчас ищет подтверждение: готов ли? Ведь о таком не предупреждают дважды, а тем более, когда полчаса в такси вымаливал прощение, не получая никаких гарантий - и ведь вымолил, ну почти, однако это мелочи жизни, которые сотрутся временем. Важно то, что сейчас - вместе. И что желание будто бы даже сильнее. Надо же, Риз и не знал, что можно такое испытывать... русские горки твоей любви, о которой за шестнадцать лет - только контексты и оргазмы, за которыми Дарби так боялся облачить чувства в слова, бегая на цыпочках по коридорам_лабиринтам его интриг и интрижек. Об этом не скажешь сейчас, как о жизненно-необходимой потребности в признании, чтобы не показаться старым дураком, но это так торкает, так заводит и мажет по нему сейчас, сносит лавиной подавленных чувств, отдавая все нерастраченное, выгоревшее - оно возрождается из пепла, и то, что болело, болит сильнее, но эти поцелуи - анестезия; эти руки, тактильно ненасытные - прозрение, а значит, можно сделать вдох, не боясь, что порвется грудная клетка и выплюнет на Тайку пылающее, так быстро бьющееся сердце. Что как девчонка хотел услышать эти три слова, и еще сотню в придачу о том, как нужен, важен, любим (как что-то безудержно нежное, что открылось в нем в блонд-парике и платье), а сейчас эти "люблю" - жалкие и истерзанные болью, как их сердца, но все еще "люблю", а значит, у них есть шанс. Хоть тысяча шансов. Риз готов предоставить ему карт-бланш и гарантийный талон. Если этот Риз сломается, можно будет вернуть как бракованный товар. Но прежде выжмут друг из друга все соки, трахаясь как кролики и одаривая друг друга любовью, потому что впервые с ноль-второго - все честно.

- Я скучаю по тебе... То есть скучал, очень скучал, - Риз слова с жаркими короткими поцелуями чередует, словно насытится никак не может. Словно есть, что сказать, ведь за тем летел через полмира, чтобы быть с ним, чтобы делиться радостями и даже грустью, которую Тайка непременно развеял бы, а сейчас вообще не имеет малейшего понятия, как все будет, но предлагает поставить на карту все, потому что это любовь. Риз влюбился в него задолго до того, как они все обосрали. - Скучаю по съемкам с тобой. - Как дурачились, подхватывая импровизацию, словно думали одинаково, и как было наплевать на шаблоны, что просто рвали как бумагу А4, но здесь, в ЛА - Дисней и всратые клише, которые гений Вайтити чудом обходит, но все равно ограничен в фантазии. Но здесь, в этой постели, никаких ограничений - они киви, и их ментальность не понять капиталюгам, и Ризу правда не хватает их кинематографа, низкобюджетное оно или кассовое, упоротое или серьезное (такого еще, кажись, не было). Просто так хочется в их привычную среду, чтобы быть с одной извилиной на двоих, чтобы весь мир не выкупал этой химии, но восхищался ими. Не ради денег и славы, но ради самих себя. Кто-то ходит в баню, а они - снимают поток сознания. И их постель - это тоже сцена, и каждый раз неповторимая, хоть и фиксированная на парочке весьма ходовых тематик. В их постели все то, что не пустят на телек и в кино; в их постели - шедевр в жанре порно. Риз думает, что делать дальше, но пока просто не может слезть с него. Залить его смазкой или достаточно будет слюны, что собирается во рту как у волка, а не человека, в ощущениях отобоюдных желаний? Насколько долгой должна быть эта дистанция, Дарби решает прямо сейчас, объезжая член Вайтити мошонкой и яйцами, целуя глубоко и пылко на правах неадекватного бойфренда и ведя мышцами тела за ладонями Тайки. Папочка расслабляется в смысловом расфокусе происходящего. Ризу так нравилось отключать ему голову, срывать предохранители, только так убеждаясь в искренности. Помним про шестнадцать лет партизанского молчания о главном. Теперь зияет виной: - Когда ты понял, что любишь меня?

Лишь бы не сегодня, хах. Сегодня мы поняли, какие мы идиоты.

Риз все еще ездит по нему, не понимая абсолютное нихуя, что с ним происходит, потерял себя или нашел, доверился или заставил себе поверить, но важно одно - когда он подтягивает Тайку по кровати выше, чуть перекатывается вбок, чтобы дотянуться до тумбы, то губы Тайки на шее и груди заставляют думать только об одном: они проснутся вместе - и никуда_ни к кому не придется сбегать. Риз тянет Вайтити к себе, заваливает сверху, пока руки за смуглой спиной разливают любрикант между ягодиц, мнут их пальцами и по кругу разводят в стороны.

Ты же знаешь, что делать.

Вытрахай собой все мысли об изменах, ведь ты почти оправдание хаоса.

На плечах двое крылатых советчиков слились в едином мнении - трахнуть с любовью или трахнуть вопреки, но все про одно и тоже, и Риз схлопывает их своими ладонями, Риз умеет укрощать действительность, что мгновенья в биты, в которых путаешься, будто в джинсах под ногами, теряешь из внимания лестничные пролеты, его новые вздохи, шарканье губ, шепот ступней о дорогущий паркет, из дорогуш здесь выцеловывают остатки влажности, повсюду томная липкость и приглашения спуститься вниз. Плавная грудь, толчок, придыхание - прямо в горизонталь на лопатки, Тайка смотрит в него так, что уже подписал все протоколы на боли шейного отдела, щурится от яркого фиолетового, и Риз - его самый порнушный неоновый демон, тянется губами, чтобы больше не было заминок между сливанием в единое. В фокусе новостей этой ночью их последний драматичный концерт перед новым мостом над пропастью. Давай соединим эти вселенные и забьем на мультиверс, это слишком сложно для таких наивных киви, надо упрощать. Его рука в плечо, лопатки в матрас, с губ томный выдох и округлые глаза. Он шепчет расплавленным щербетом, его язык чеканит так, словно танцует о передние зубы, Тайка залипает, дергаясь бедрами навстречу его руке, смотрит на губы, смотрит в глаза, ухмыляется.

- С тобой… только в напряжение, - потому что оргазмы - это не про милое, это про то, как сводит все мышцы, будто в свинцовом отливе, и все фразы в духе «расслабься и получай удовольствие» придумали поэты-девственники, что не успели надломиться так, чтобы называться искусством и быть хотя бы на каплю такими же как Дарби. Тайка кончиком языка касается его полуоткрытых, словно слизывает эти вздохи, сжимает его ладонь поверх членов, чтобы все делалось вместе, и потому что он просто не может себя контролировать - и затылок в простынь, глаза в область неба, бедра ломает, как бы Риз не прижимал своим телом, и Тайка чувствует себя самым больным ублюдком, ведь хочет достать его сильнее, все мысли лишь к тому, как заскочить своей задницей, чтобы не изводил его этим долгим не_кончанием, когда все медленное и сильное, когда ему хочется слить всю тормозную жидкость, и все его встречные поцелуи делают так дерзко хуже, но так чертовски хорошо, что его вздохи мешаются с ответными признаниями, и в мыслях отчетливое - «я скучал еще сильнее». Он улыбается порнушно и трепетно, с позитивом Хатико, который наконец-то дождался. - Умеешь подловить режиссера в самый нужный момент… ммм… - и Тайка не из тех, кто выдает роли по принципу постели, но Ризу - отвесит самую лучшую, но и то не из-за секса, а из-за его бесподобности во всех проявлениях, и если ворнеры не выделят должной истории, он состряпает новую. Впрочем, даже была одна на примете, где он был бы действительно главным героем, обаял бы весь мир своей улыбкой и неописуемым чувством юмора, а Вайтити трахал бы его за кулисами, в гримерных, во всех возможных позах, снизу и сверху, готовил бы к каждой сцене, отбивая ритмом физикой тела, а потом и к новой роли, к бесконечной вереницей амплуа, что Риз будет разыгрывать только для него. Потому что похуй на других зрителей, они пишут свой собственный фандом.

Он скользит своим членом и рисует новые картинки их возможного счастья, но с Ризом всегда - крутые горки эмоциональных несостыковок, и он хочет разбить его снова об очередные признания, и Тайка не против. Он уже шагнул в невозвратное, и теперь знал ответы на любые провокационные вопросы, а потому не против поделиться. Особенно с таким растерянным Дарби, который с уверенностью умел только трахать, но не в обсуждения чувств, и они оба, впрочем, были не так идеальны.

- В 2006-м, - с придыханием, шаркая о его губы своими. - Или в 2004-м… я не помню. Когда приехал к тебе в Лондон с этой мыслью, а ты мне чуть лицо не размазал перед фестивалем, - и он смеется в его губы, вспоминая этот перфоманс совершенно добродушно, мол, вспомни, какими мы были дебилами, но насколько это было нужно и необратимо. По-другому ведь не могло быть в тот вечер? Когда Тайка лишь открыл рот, чтобы в рывок, в отчаянный поступок, а Риз заткнул его, отшил еще до того, как он признался, сообщая, что в этом и нет никакого смысла. Он женился, а Тайке было нечем бить. Он на пике, а Вайтити лишь нащупывает возможные варианты. У Риза английские оксфорды, а у его трепетного поклонника старый отцовский костюм, в котором он выглядел как бедный школьник. Какая-то британка сулила ему будущее, а Тайка мог лишь сыпать пустыми обещаниями, что когда-нибудь они сделают что-то гениальное, обязательно вместе, ему лишь нужно еще немного времени на очередную придумку, что никак не вязалась, ведь все мысли витали лишь вокруг его слишком правильного члена. Но Вайтити не будет уточнять детали, это слишком пошло и попросту не сейчас. Он скажет ему торжественный тост на годовщину сожительства, когда можно будет постепенно раскрывать все тайны прошлого. Расскажет, как Клемент надоумил его, совершенно не зная, в каких они отношениях, и что речь вообще шла о Дарби. Может, даже поведает о том, что знакомство с Европой его растоптало, зацелует его полностью, чтобы не переживал, ведь все в итоге к лучшему, ведь туда они направлялись, да? Все это уже было не важно, все эти свадьбы, что не были в итоге сорваны, все эти признания, которые были оборваны. Вся та боль, которая привела именно в эту точку. И если сердце Риза все еще кровоточит по сегодняшней ошибке срыва, то он был совсем не одинок, и Тайка поможет ему справиться с этим, как все эти годы справлялся в агонии от каждого микро поворота событий, что отдаляли тех, кто так отчаянно пытался сблизиться.

А когда понял ты? Не озвучивай. Это было также не важно, потому что есть здесь и сейчас, не существует даже того, что произошло пять минут назад, и утопать в прошлом было так не к месту, здесь губы Тайки по его груди и шее в бесконечных прикосновениях, обвивающие ноги и ладони, что лезут в волосы и бесконечно заглаживают. Он переползает сверху, не отрываясь, прокатываясь своим членом по его, трется сколько возможно, как ему нравилось, пока Риз смазывает холодной влажностью его задницу, и Вайтити кусает его за подбородок. Берет его член, не дожидаясь окончания игр, пока он не залез внутрь своими пальцами, начиная дразнить по новому кругу, потому что мог и любил делать это бесконечно, изводя своими пытками, вытрахивая сладкие звуки самой звонкой из сирен, и вставляет в свои раздвинутые, насаживаясь как по маслу до победного, ловя его губы своими, чтобы волны в сочетании с языками, и если Тайка сверху, то здесь не сработают команды не_кончания, здесь ладони, что вдавливают Риза в матрас за плечи сильнее. Они сжимают друг друга так крепко, что в этих объятиях едва не ломались кости, и Тайка заводит его руки за голову, чтобы стать для Риза самыми ласковыми хитиновыми наручниками, и так он представлял себе более десяти лет назад - он его трахает и произносит откровения, и нет никаких других планов, как и не вовремя встретившихся женщин. Он бы рубил откровениями с плеча, целовал, согревал все ебучие сомнения, он бы не спасовал, сделал бы все выверено, имел бы пружиной своих бедер, насаживаясь больше и глубже, делая это рвано и в темпе, выплясывая лучший свой номер, не дал бы скрыться в ночи, в коридорах и лифтах, не бежал бы за ним, ведь и не пришлось. Но тогда так было нужно, поэтому сейчас - перенос реальности, в которой Тайка путается поцелуями по его изогнутой шее, пока его вздохи пытаются перебить все хлюпающее, пока мысли стекаются в экстазе по всем тем родинкам, что он уронил в постель.

- Я хочу с тобой не просто съемки, Риз… - шепчет он и зацеловывает губы, пока подпрыгивает снова и снова, прокатываясь своим членом по чужому торсу. - Я хочу все, - и он отпускает его руки, скользя к груди, чтобы подняться выше, отцепляясь от губ, чтобы видеть его более отчетливо, прямым неприкрытым взглядом, вырисовывая блядские линии своим корпусом, отпружинивая снова и снова. В его груди трепет тысячи признаний, что он еще не успел озвучить, но все порционно и в свое время, когда-нибудь при необходимости и каминг-аут сделают, хотя бы для близкого круга знакомых, сейчас же пусть разговаривают телами, они всегда были честнее собственных чувств. - Черт…ах, - он насаживается глубже до дерзкого шлепка, снова тянется ниже, беря свой член в руку, чтобы быть у Риза в фокусе, ведь не имел ни малейшего понятия за его зрение, но так хотелось, чтобы для него все было отчетливо. - Только не останавливай меня в этот раз… - шепчет в его лицо и ускоряется больше, изгибом извиваясь прямо по торсу, тянется рукой, чтобы сжать его волосы на макушке. - Хочу, чтобы ты кончил в меня… - облизывает его губы пошлым изгибом, забываясь в собственном рваном дыхании, и все слова будто из последних сил, но он не останавливается. - Как единственный, кто это когда-либо делал. Возьми мой член, - и он заводит обе руки к его голове, сжимая корни волос, отпуская поводья контроля до сжатых мышц в ногах, что в напряжении скорости каменеют, но он не позволяет себе остановиться, рыча в его предплечье, когда вот-вот, и он может довестись просто об него и собственные фантазии, о их эротические диалоги, что если не вслух, то мешаются во взглядах, и Тайка прижимается всем телом слишком сильно, словно не секс, а борьба на матах, потому что его любовь - слишком сильная дрянь, надо чувствовать, с чем имеешь дело. Он кусает его мочку уха, и это последнее, что взъебало финальным, и их завершающие рывки навстречу - унисон в согласии и подпись, разливающаяся белым по контракту, что они выцарапали ногтями по коже. Тайка медленно движется бедрами по его уже выстрелившему члену, финально изводит, скользя ладонями по его щекам. - Ахуенно.

Рычание его - искусство для аудиалов. К сожалению, не озвучивал никакого льва в перезапуске мультика, но в этом рычании я разбираю только кайф и обожание; если я довожу его до этого состояния, мне так сложно остановиться, вот до того ощущения по чужому телу, что это не конец, что мы еще не выплеснули все накопившееся: я чувствую забитость его мышц в способности опираться о руки или обхватывать меня длинными ногами, поэтому дерзай, разделяй и властвуй, мой хороший, я хочу, чтобы между нами не было никакого напряжения, а после финала умная колонка ставила бы нам  Can you feel the love tonight? О, в наших взглядах друг в друга, неровном дыхании и поглаживаниях кожи до и после секса, я чувствую, что это ощущаем мы оба. Любовь, наэлектризовавшую воздух. Я запомнил его признания - и теперь вижу их в отражении и блеске этих карих, и мне так страшно и так хорошо в моменте, что я не хочу думать о плохом. Только о том, что я уже каким-то образом оказался на спине и под расстрелом его взгляда, что прямо в сердце клешнями, присасывается намертво, а у меня тем временем член под его ладонью заново встает, хотя я ощущаю Тайку внутри больше, чем когда-либо. И эти пошлые, что обожгли кожу и вылизали уши силой не литературного слова, до зажмуренных глаз от неловкости быть таким уязвимым под ним - распустили цветы внутри.

Ведь дело в том, что происходит со мной, когда я смотрю на него. Да, он прав, все именно так. Каждый раз, когда я смотрю на Тайку Вайтити, я влюбляюсь в него все сильнее. С каждым новым расставанием - ценю больше, учусь большему. С каждым новым оргазмом - убеждаюсь, что по силе чувства каждый акт перегоняет даже то, что держало нас с Рози почти двадцать лет вместе, да впрочем, с Тайкой - тоже. Так легко исчислять годовщины, не так ли? Боже, какая же я мразота. Но я его мразота, если он принимает меня после всего этого кавардака в наших жизнях. Я стону для него нежной девочкой, если это облегчает нам обоим структуру порядка - каждый провинившийся отрабатывает сексуальным рабством в заботе по партнеру.

Обозначалово)) Сссука, Тайка. Ну обоссышься же со смеху, я ведь порой и не знаю, что ответить на его импровизацию. Вот, как сейчас, в те редкие разы, когда Тайке удается меня разъебать и я такой просто лежу краснею и убегаю от этого всезнающего взгляда на вечной иронии. И в его руках сегодня я правда, наконец, отпускаю контроль за принятие решений и формирование мнений. Я его любимая девочка, и пусть кто скажет, что это не так, я буду тащиться по нему под Эми Уайнхаус в пентхаусе после тусы, пусть у нас будет секс в туалете паба, у нас нет ограничений по друг по другу. Только безумная тяга и нездоровая зависимость. Может, разрешим ее как взрослые дяди.

- Боже. Я ведь только проснулся, - хмурюсь я, прячась от его взгляда. Это самый уязвимый момент в моей жизни, когда я на все согласен! Почти на все, если не считать общепринятые "нельзя", хотя, пффф... Я трахаюсь (и теперь живу) с Тайкой Вайтити, а мы никогда не трахались по канонам, всегда искали обходные, чтобы всегда - в обозначалово. Если вспомнить все разы, когда мы скучно кончали в миссионерской или в догги, то... нет,  я не вспомню. Если мне надо вспомнить его спину, то не увижу в фантазиях ни постели, ни даже дивана. Если надо вспомнить себя на коленях и под колесами - мы в той закрытой вечеринке в честь окончания съемок "Упырей", и трахаемся в цепях, ошейниках и рюшах. Детали стираются, но необычность остается, как фирменный знак на местах преступлений на правах неуловимых креативных изменщиков. Я таю в прикосновении к щеке, словно девчонка-ботанка на выпускном, (не)случайно запертая в чулане с главным красавчиком в школе. Я веду коленом по его бедру очень игриво и манерно, бросаю томный взгляд по-под ресниц вверх.

- Вести себя как девочка? "Папочка, я не сделала домашнее задание, выебите меня в наказание". Да, папочка? - Я одними губами прикусываю его волевой подбородок, подсасывая кончик. Быть его девочкой мне нравилось. Я проживал очень интересную жизнь, играя эту роль, но никогда не воспринимал всерьез из-за нечастого для выработки привычки повторения. Но что-то теплое прошло через мое тело и вырвалось наружу иррациональной нежностью, хотя я всегда был очаровашкой в компании, эта нежность была совсем другой. И я отстранился, быстро натянув привычный невозмутимо-ироничный вид: - А до сих пор ты не возражаешь, что я тебя трахаю? Какая приятная новость. - Я оживился, прочувствовав этот утренний заряд бодрости с доставкой прямо в постель, расцеловал грудь Тайки чувственной дорожкой вверх и, запечатлев финальный поцелуй на губах, со стоном отстранился, перекатился и вразвалочку пошел в душ, вспоминая эти интригующие ощущения внутри после его члена и желая удержать внутри вытекающую сперму. Уффф. Произошло очередное безумие.  Может, этот тот самый раз, который мы ждали, чтобы попробовать выбрать друг друга.

Все к этому вело.

Но почему-то все пошло как обычно.

Я все еще не могу сформулировать причину, по которой наши с Тайкой вещи особенно не сдвинулись в сторону домов друг друга. Сам Вайтити бы сформулировал ее так: "ты мудак", просто и понятно, а главное - не поспоришь. Если ему от того легче, то пускай. Я до последнего держался достойно, пытаясь ужиться со своей ревностью, что впервые с того первого гостевого прилета в Веллингтон, так сильно шкалила в сторону Тайки. При каждом вздохе, блять, это воспоминание о минете от Бейли, разрывало мне легкие фантомной болью. Впервые ревность к нему была небезпочвенной, и я с маниакальностью шизофреника косо глядел в сторону каждого цветного товарища в переписках Тайки и встречах, осекал себя, осуждал и гасился, а подозрения все росли и росли. "Тор" был слишком хорош на актерский состав, чтобы мой режиссер потерял голову от любви к новому проекту. Это новый уровень, да и актеры - совсем другого эшелона. Но даже и они, я уверен, готовы отсосать ему во всех позах, которые придут ему в голову или покажутся кинематографичными.

Я правда старался не думать об этом, ведь наши вечера все эти три недели были такими горячими, словно мы резко оказались в тропиках. Все было хорошо до тех пор, пока дела не возвращались к работе. Потому что мы оба - не без прецедента на своей практики, да только Веллингтон и Лондон не такие заряженные на шейминг и отмену, особенно в те годы, когда мы позволяли себе непрофессионализм, по чьей причине мы до сих пор не отпустим друг друга. Я думаю, что никогда и не сможем. Я не хочу этого. Мне не надоедает эта игра, беготней по кругу, но иногда возникают сомнения, атакуют депрессии - и тогда быть с ним превращается в идею-фикс, готовность к переменам охватывает всего, а потом... потом один из нас обрушивает на другого всякое судьбоносное решение, и мы понимаем, что прожили эту идиллию в своей фантазии. И мы снова откатываемся в изначальные позиции, но находим уверенность в себе, чтобы встать и снова пойти на штурм.

Но я обвиняю его в инфантильности за безрассудное взаимодействиями со всеми голливудскими селебами. Он меня - в мнительности и меланхолии. Мы в агонии после эйфории, мы сходим с ума в одной комнате, когда его телефон разрывается от вечерних месседжей от "Тесси", а я почему-то проверяю галочки в чате с Рози, которые уже несколько недель остаются серыми. Они оба топят меня в молчани, а я в панике накуриваюсь слишком часто и без рецепта в надежде вкурить реальность, но тону в несостыковках. Потом мы стыкуемся телами, и я забываю все, о чем переживал накануне. Я несколько раз встречаю его с работы в коротких шортиках из вареной джинсы, как тинейджерка, и это обозначалово, чтобы выбить из головы все тревожное за день.

Рита.
Тесси.
Рита.
Чатик на троих с эмодзи.
Рита.
Тесси.

Замкнутый круг входящих, моросящих перед глазами слишком часто для того, кто охуенно занят работой. Мой ахуенно непрочитанный чат с Рози, застывшей недели назад в поединке двух упертых эго. Я в большом городе, с контрактами, которые пока не слишком большие, но позволяющие влиться в новый ритм, и я напуган до усрачки. Я не был так напуган Лондоном, как тяжело мне было привыкать к Лос-Анджелесу на правах жителя. Мой возлюбленный не был проводником в новый мир, но сам все больше нырял в него. Я знаю, что он тоже парится из-за ряда вопросов, и время трезвости после американского драйва не оставляет шанса на мирное решение, и потому на моих плечах ответственность сразу за два состояния. Но меня крыло уже не джетлагом, а полноценным птср-страхом, что я не вывожу и я совсем один. Мне не хватит совести втянуть в это Тайку, работающего наизнос. Я все это понимаю... но я не могу это чувствовать больше, я хочу отключиться от системы, генерирующей чувства. На фоне популярности Тайки мои неотвеченные выглядят звоночком о несоответствии. Благо, на мои сообщения Вайтити отвечает, и хоть какая-то отрада. Но мне абсолютно не нравится тот факт, что я все еще не имею ни малейшего понятия о характере отношений с Ритой и Тессой, которые из разных миров, но каким-то хренов в одной упряжке (я вижу эти причинно-следственные, но я не понимаю, кто пиздит мне - пруфы или Тайка), кроме его обтекаемого "тебе не о чем беспокоиться". О, ты мне это говоришь, малыш? Мы "не беспокоились" восемнадцать лет. Да мы же нутром чувствуем, когда у кого-то кто-то появляется, и не только у нас, и по твоим глазам видно, что  там какая-то обломанная история. И мы все еще друзья, чтобы поделиться подобным, но теперь мы - партнеры и сожители, влюбленные в образы нас прошлых, а я вижу вдруг отличительно остро: мой кризис среднего возраста, профессиональная стагнация и этические гонки, кто из нас должен первым пощадить другого. Ну, хотя бы диалогом. Я слышал, что так делают взрослые люди.

- Тайка. - Я прихожу на кухню, но вместо ужина подаю ему очередное стекло: - Я просто хочу сказать, что... мне не нравится твое общение с Тессой и Ритой. Блять, - я шикаю сам на себя и закрываю лицо рукой. Самое ужасное, что мне приходилось говорить, ощущая полнейшую неуверенность в себе перед ебать какими именитыми персонами. У меня награды за озвучку, у одной из них - платиновые альбомы и, хз, Грэмми? Не дай бог у нее Грэмми. Но я слышу на репите всех тачек на красных светофорах и вижу на телевизионных билбордах не сходящий с топов хит про черных вдов, и в один момент меня осеняет - той фатальной вспышкой, что следует за молнией, ударяющий в ассоциативный центр. Похожа ли наша история на эту абьюзивную любовь до ненависти? Буду ли я любить его, как черная вдова, пока не выпущу жало, устав захлебываться ревностью? Мы на пороховой бочке недоверия, мы в горизонтали с любовью, но мы понятия не имеем, что нам делать с тем, что мы пришли к нашей цели: Мы вместе. И что с того? Вся моя жизнь поменялась с этим переездом; в его же - только добавился новый старый персонаж. Я оправдываюсь перед ним за ревность, разливая виски по бокалам в суетных движениях: - Извини, я не должен тебе что-то запрещать и ограничивать твою свободу, но она все-таки чуть-чуть, -  я поиграл четвертью виски в бокале, намекая на пропорцию, - но занята, понимаешь? Я не буду проверять переписки, боже, конечно нет. Мы же оба знаем, что мне не понравится прочитанное. Что бы там ни было. Я это понимаю. Переписки "до" моего переезда я тем более не должен читать. Просто я... боже, я такой дурак. Держи, - спешно протягиваю ему бокал, а сам в нетерпении жду, когда можно будет сделать глоток. - Я не могу сдержать перед тобой слово. Я ужасно ревную, и каждый раз, когда меня накрывает, я вижу Бейли. Или Риту и Тессу, которые тоже не такие же, как я, белозадые. Я буквально только что ушел от семьи, потерял ребенка, и я не могу... - губы начинают дрожать, и я не могу остановиться в изливаниях души, я знаю, что говорю болезненные вещи, но мне действительно страшно, и я не уверен, что мы оба вывезем мое состояние. Я не знаю, что со мной сейчас, но я: - Я не могу разом ощущать все эти качели. Бля... ты всегда был ураганом, но в этот раз я ощущаю тебя как цунами. И либо ты убьешь меня этим "все в порядке", либо я низвергнусь вулканом, чтобы загасить эту волну, понимаешь?

Как будто вся эта речь звучит о расставании, а не о решении проблем, решения которым я не вижу в упор. Получается, что так. Просто когда до меня доходит, какое настроение у всей этой риторики, призванной сгладить, я распадаюсь на осколки.

Я бы никогда не хотел уходить от него, оставлять хоть на миг без своих прикосновений и голоса. Но в данный момент жизни я хотел быть его миром, и я знал, что он хотел бы, да только мы съехались в очень странный этап моей жизни. Мы совершаем ошибки наших отцов, дойдя до точки, когда почти совпадают рубежи: один хочет свободы и самовыражения, а второй бросает ответственность за шестерых человек, поддавшись страху сотворенного. Мой милый, мне так жаль. Это будет моей самой фатальной ошибкой. Поэтому сделай вид, что не понял ни черта про волну и вулкан, сведи все в шутку, не поддерживай этот курс демократии.

ЧСНИ ВСЕХ ШЛЮХ В СВОЕМ ТВИТТЕРЕ И ИНСТАГРАМЕ. Выеби меня, чтобы продлить наше счастье еще на недельку. Давай я потеряю тебя снова, ведь я в последние полгода теряю абсолютно всех, кого могу. С моим поведением еще пара недель до твоего побега - максимум. Мы же так долго этого хотели, мы целую вечность решались. Тот ливень должен был привести меня под козырек ларька вместе с тобой, а не в кабинет солевого журналиста. Все должно было быть, как мы хотели и мечтали. Но я забыл, что мы всего лишь люди. Страшнее то, что я забыл - что мы за люди. Хорошие или плохие? И сколько людей пострадает от правды длиною в жизнь... Мы не сосчитаем потерь, Тайка. И это слезы обжигают мои щеки всей душащей изнутри несправедливостью, как самого обделенного ребенка в мире, так что, если вдруг у Тайки завалялся план "Б" на сложившуюся ситуацию, то сейчас - самое время выложить его на стол.

Мы всегда не обращаем внимания на «звоночки», когда счастливы, даже, если они мельтешат перед глазами. Лично я - особая порода слепых, ведь тут было все так очевидно, как на раскрытой ладони, но я предпочитал верить в собственные сказки, ведь одна из них, кажется, летела в реальность на бешеной скорости и обещала задержаться надолго, и я расплывался как ребенок, впервые попавший в большой магазин игрушек. И пока меня так манили экспонаты голой пухленькой жопки во всех вариациях (плюш или конструктор) или вот эти игры для девочек в кухню, чем я периодически промышлял, я совершенно не замечал взрослых проблем. Казалось, мне и не положено. У меня ведь было ревнующих женщин, да ахренеть сколько, и всех их, как правило, обнадеживал своевременный юмор, чтобы соскочить с ситуации и продолжить наслаждаться обществом друг друга. А я таких придумал на пару томов за те долгие годы, что мы с Ризом прятались по отелям и подворотням. И никогда не думал, что мне придется выложить перед ним на стол свои лучшие наработки, и магия юмора работала много хуже, потому что, если честно, я не собирался ходить на лево в сторону от Риза. Это ведь совершенно другое. Это как получить тот самый стартерпак по жизни, с которым тебе больше ничего не надо, а он еще по премиум-подписке и умеет сладко стонать в женских чулках. Ебнешься? Ебнешься.

Сегодня у нас на ужин брускетты с какой-то соленой херней и порция бытовых ссор, словно мы не только сошлись, а уже переживали восемнадцатый кризис брака. Я уже слышу это «Тайка», я знаю, что значит это «Тайка», я слышу в зародыше эти вибрации от каждой буквы - «Т а й к а». И я не отвлекаюсь от того, что добавить на сэндвич росток какой-то зелени, наваливая фэшена.

Я понимал, что сам создал эту ситуацию, и теперь мне ее и расхлебывать. Но ебанный в рот, Риз, сколько можно!? Помоги мне хотя бы немножко. Я знаю, что тебе не нравится наше общение, но там ничего такого, секс витает только в воздухе и вряд ли дойдет до моей расстегнутой ширинки. Я, правда, без понятия, как взрослые решают такие задачи, я все эти три недели застрял с тобой в игрушечном магазине, умирая от внутренного пищащего восторга от этого нового поворота в моей жизни. Со всеми этими мыслями на придыхании: а что же будет дальше? Мамочки, неужели мы однажды дойдем до каминг-аута? Не уверен, что хочу, но если будет, то мы обязательно выдумаем особую наколку. Захочет ли он брак со мной однажды? Ай, я на сто процентов уверен, что захочет. Риз и положение «разведен/не женат» - это основные компоненты для взрыва, а потому лучше не смешивать. Может, нам завести нового кота вместо этого? Типа, чтобы был чисто наш, потому что текущий устраивал меня далеко не во всем.

- Ууу… - я пытаюсь классически отшутиться, уже в сотый раз за последние дни, и, кажется, далеко не первый даже за сегодня. - Папочка хочет сказать, что я связался с плохой компанией? Он должен знать, что я уже курю, бухаю и встречаюсь с мальчиками, - я стреляю в него глазками, не отвлекаясь от кулинарного декора, и, пожалуйста, давай ты сейчас растаешь, мы потрахаемся, потом съедим эти бутерброды, и все будет стабильно и нормально. Но, походу, сегодня луна в определенной фазе, либо протянутое мне винишко не первое, потому что любовь моей жизни решает, что самое время покопаться в дьявольских деталях, кто кому что должен и у кого какие моральные обязанности, и мне стало слишком неприятно, я бы даже сказал, как-то мерзковато. Мы же взрослые, помнишь? Детский магазин игрушек - это так, для прикрытия, пускать дым в лицо всем вокруг, но не друг другу. - Читать переписки? Ты серьезно? Да ты ебнешься их читать, - хохотнул я, отпивая вина и ставя стакан рядом с моим кулинарным нечто, надеюсь, весьма съедобным, потому что выглядело оно, конечно, для Лувра, не меньше. - Блин, Риз, ты так говоришь, словно факт того, что мы вместе и весьма… открыто, да, пожалуй, мы весьма открыто вместе, это хуже того, что было еще пару месяцев назад, - потому что я всегда старался прочитать его интонации между строк. - Это же не так? - смотрю на него многозначительно. - Вот, точни бутер и вспомни, что ты мне обещал не ревновать без причины, - и я пододвигаю к нему тарелку и кратко касаюсь губами виска, надеясь разрушить темные чары, окутавшие его мечущееся сердечко. Я понимаю, как ему тяжело. В плане, конечно, я не могу быть в его ситуации, но я ведь все вижу и чувствую, но Риз был неправ в своих реакциях, что он продавливал по мне стрелками упреков. Потому что когда на душе слишком тяжело - надо упрощать, а не накручивать дополнительных поводов для паники. Беспочвенных. Нереализуемых. Ладно, может, почвы немного и было, но когда я его обманывал вообще? Ну, так, чтобы напрямую. Я даже спалился на первой измене (которая, технически, не совсем измена), как только решил чуть-чуть отпустить нашу с ним ситуацию. Я ведь не тупой, я умею делать ахренительные выводы из ситуаций, и второго такого раза просто не будет.

Конечно, он не может сдержать свое слово. И мои губы медленно превращаются в тонкую полоску. Я, в целом, уже должен не рассчитывать на обещания с учетом того, какой вековой и медленный разгон ты берешь для того, чтобы сдвинуть хоть что-то. Но мне почти целый месяц казалось, будто бы и это должно было поменяться, ведь теперь ты со мной. Теперь можно никуда не бежать, ничего не бояться, проживать свою лучшую версию себя и все такое. Потому что я ведь могу решить абсолютно любую нашу проблему, абсолютно любой запрос, у меня под ногами тонна необработанного материала, из которого мы можем слепить все, что угодно, осталось лишь определиться с курсом. И мне хочется делать это с тобой. Ни с Ритой, ни с Тессой, ни с Бейли, которого, я уверен, я вообще в своей жизни больше ни разу не встречу.

- Стоп-стоп-стоп, а как ты пришел к цвету задниц? О боже… ты серьезно?! - видеть мои круглые глаза в этот момент просто необходимо. Я очень надеюсь, что он не ляпнет нечто подобное в публичном пространстве, потому что обвинять русско-еврейского майори в кинках на расизм - чувак, ты белый, и ты нынче в меньшинстве. Какой я цунами? Я тростинка, что ссыт каждого этого дурацкого разговора ни о чем. Потому что я ничего не сделал с того момента, как мы расставили все точки над и, а до этого - не вот, чтобы уж чувствовал себя Казановой со спортивным интересом, знаешь, мы тут оба не по причине моего либидо или узнаваемости. - Так, меня все это задолбало… - я беру свой телефон и обхожу угол стола, чтобы мой ненаглядный мог заглянуть экран. Открываю переписку с Тессой, где из последнего - мои отказы к посещению необязательных вечеринок в угоду домашним брускеттам. - Дорогая Тесса, - озвучиваю то, что набираю в сообщение. - Не могла бы ты сходить на большую и толстую залупу и не писать мне больше в течение… примерно… «никогда». Так, скопировать… Слушай, с Бейли есть проблемы, у меня нет его телефона. По емейлу сойдет? - уууу, как он злит. Выхватывает телефон, чтобы я никуда не нажал, смотрит в глаза, а я чувствую, что мы сегодня, видимо, не потрахаемся, а попиздимся. Если поможет, то я в деле. - Ну, если ты будешь так выхватывать мой телефон, то я вряд ли смогу кому-то что-то отправить. Блять, Риз, какой нахуй абьюзер… - я сейчас взвою. - Я люблю тебя, я хочу, чтоб у тебя было все в порядке, а поэтому мне не сложно, но тут дело не в людях и, тем более, не в цвете их кожи, - я едва закатил глаза в ощущении кринжа. - Нам с Тессой еще вместе работать. Нам с Ритой еще вместе работать. Ну, либо они сольются после того, как я пошлю их нахуй, хотя… А нет! Тесса не сможет слиться, у нее ахуевший контракт. Что будем делать? А со следующими встречными? Можем запустить тренд «Тайка Вайтити и пошла нахуй». Дашь мне недельку на реализацию, чтобы я с юристами изучил пункт 73.11 о благопристойном поведении в медийном пространстве?!

Да, я повысил голос. Да, это было зря. Но мы все еще вокруг наших игрушек, имитирующих взрослую жизнь, а, поэтому, разве мы должны замечать сигналы? Кажется, будто кто-то другой должен сейчас взять за это ответственность.

Я выдыхаю и выпиваю еще вина. Настроение к черту. Который вечер. Который день. Почему с ним так сука сложно?! Я весь твой, пользуйся, что еще тебе нужно? Я знаю, как ему тяжело даются перемены, я блять все силы пускаю на поддержку, я правда стараюсь. Не хожу туда, куда не обязательно, но обязательного слишком много. Я улыбаюсь ему, я трахаю его каждый раз, будто последний. Я даже пробовал ложиться вместе с ним, чтобы вставать более-менее ровно и вместе, в итоге мы имеем лишь недосып и многочасовой взгляд в потолок. В итоге, мы имеем то, что у нас, походу, нихрена не клеится, и если мне не кажется, то к таким переменам не готов уже я. И в то же время, если ты хочешь написать нашу историю на постулате «Риз Дарби ради него ушел из семьи», то я бы хотел, чтобы ты посвятил хотя бы главу (можно самую маленькую) тому, как я умирал все эти годы, дожидаясь тебя. Это несправедливо видеть в твоих глазах всю неважность долгих лет из-за одной моей ошибки.

- Если это наш участившийся кроссдрессинг влияет на твою адекватность, давай я просто сожгу все женские шмотки?

И звон в ушах, что это тоже было зря.

- Что мне еще сделать, чтобы ты успокоился, если ты мне блять не веришь, м?

Отказаться от телефона. Сменить работу. Переехать в другой город, может, где одни его козы и не ловит сеть интернет. Говорить каждой женщине «я гей, но скрываюсь, отстань от меня, я без пяти минут женат на лучшем друге». Не отпускать Риза ни на секунду? Чтобы ходил как сумочная собачка по пятам по любому вопросу. Это все не поможет тебе дышать полной грудью, это все лишь затянет удавку на шее, и появятся новые правила, которые Риз этично не захочет нарушать. Читать переписки. Блять, я просто в шоке. Я прям серьезно дорос до этой точки, да?! Мне не снится?

- Это же все попросту невозможно.

Я заставил себя пожалеть о том, что начал этот разговор - сразу, как только открыл рот. Это мероприятие было обречено на провал, потому что мы оба не были готовы к тому, что наши розовые очки разобьются вовнутрь. Можно было и дальше наивно полагать, что мы решим все наши недоговоренности и вопросы по-взрослому, просто потому, что мы никогда не вели себя как взрослые. Мы могли быть тысячу раз профиками своего дела, но лично я давно признал, что по части принятия жизненно важных решений я - профан, этими моментами в моей семье занималась Рози, да и у Тайки, если мне не изменяет память, партнерши тоже были из числа продюсерок, которые умели в организацию повседневности. То, что мы не можем разобраться с переездом уже три недели, лично меня - вымораживает до дрожи. Но ничего не меняется, хотя, как бы, Тайка в курсе, что я хочу это решить. Здесь даже решение на ладони - просто делегируй и найми людей перевезти твои вещи; но нет, в этом нет души, нам же надо паковать коробки вместе, ему важно пройтись по всем вещам, нужны они ему или нет, а главное, может, я все-таки захочу переехать к нему. И я же знаю, что он не хочет жить у меня. Я не хочу жить у него. Я, блять, не знаю, как это работает, но почему-то отели и съемные дома нас устраивали куда больше, может, потому, что особо не из чего было выбирать. А сейчас, посмотрите, у каждого свои представления о комфорте. И может, мне было бы несложно переехать к нему, но что-то внутри меня щелкнуло, и я превратился в принципиального барана, который хочет увидеть поступок в свою сторону.

Если бы он начал двигаться в сторону переезда, я бы тогда согласился не терзать его бедное сердце, привыкшее к комфорту на своей территории (если честно, меня очень беспокоил этот вопрос, я ведь не привык жить за чужой счет, хотя мы с женой прошли разные периоды моей успешности и неуспешности в частности), но просто сам факт. Я же не прошу одаривать меня подарками и каждый день водить в рестораны, хотя знаю, что он может и даже хочет, но душа требует другого рода поступков - хотя бы сейчас, после всего, что мы пережили. Просто выбирать друг друга в разные моменты паники. Вот, мне сейчас очень и очень страшно. Я три недели живу в режиме "эйфория-отхода", и мне бы просто заземлиться в простых человеческих радостях вроде той, где мы принимаем ванну вместе, распивая шампанское, или критикуем очередной высер голливудского кинематографа, который проезжается по штампам, и я верю, что мой мужчина утрет им всем нос своим новаторским видением и искрометными шутками, да и, как минимум, всех актеров переучит к импровизации. Потому что мы не оканчивали никаких драмкружков и режиссерских курсов, а диплом искусствоведа у Тайки использовался бы вместо подставки для кружек, если бы он знал, где этот диплом вообще валяется (скорее всего, в том гараже с росписью в стиле Микеланджело). Но чаще всего Вайтити в жопогаре либо из-за работы, либо из-за моего члена, и, соответственно, не в ресурсе на решение междусобойчиков. Я мог бы потерпеть еще, но, если честно, я считаю, что дал ему достаточно времени на перестройку. Вопрос вот в чем: предпринял ли Тайка хоть один шаг в сторону организации совместной жизни? Ну блять, да, я буду ебать ему этим мозги, потому что я знаю, как и что делать, я не первый год на родео и уж мой брак длился (все еще длится?) явно дольше всех его браков вместе взятых, и мне важно знать о нюансах. Я блять вижу, как ему не нравится все это обсуждать, ведь есть вечеринки, хайп и папарацци на каждом шагу, которые явно ахуели от того, что в привычной локации Вайтити почти не бывает дома, есть съемки, есть переписки с именитыми "коллегами", а это куда интереснее бытовухи. Я знаю этот этап, я варился во всем этом в Лондоне. Но в этом можно свариться подобно лягушке, что не ощущает опасности, если постепенно подогревать воду.

Я думал, мы все сделали правильно. Думал, планы, накиданные на "авось", настолько безупречны, что у нас получится с первого раза. Но мы снова в жопе. Я первым ступаю на минное поле истерик, затеяв этот чертов разговор. Вместо взрыва на первой клетке меня ожидают панчи и бессовестный флирт во спасение. Напряжение между нами уже повисло в воздухе. Конечно, ебнусь читать его переписки, поэтому и не буду. Речь про другое. И он ведь, сука, знает, о чем речь, и будто назло обтекает с темы, надеясь, что поцелуй в висок может как-то успокоить мою блядскую ярость. Нет.

- Нет, я не хочу сказать, что все хуже, чем пару месяцев назад, - я пытаюсь держать себя в руках и в рамках повествования, несмотря на то, как четко Тайка сбивает нас с курса. В этом вся прелесть интуиции, благодаря которой мы так хороши в импровизации, но сейчас - совсем не тот случай, чтобы юлить. Хотя я и сам не против передышек между предъявами, потому что, кажется, шоу началось - и Тайка сделал свой шаг на импровизированном минном поле. Первому игроку приготовиться. Шаг: - Просто как будто ничего не меняется. Мы не определили курс плавания, понимаешь?- Без понятия, как мягко донести свою мысль так, чтобы Тайка наверняка понял. Хотя что тут непонятного? А он меня мордой тычет прямо в мое обещание не ревновать без причины, которое я не мог сдержать чисто по своей природе. Я не Отелло, но: - Давай только не пиздеть, что там нихуя не за что зацепиться, ок? - Первые нотки раздражения в моем голосе, его губы в полоску. Плохие сигналы. Конечно же, мы их твердолобо проигнорируем.

Или нет? Фак, он что, реально пишет это дерьмо?

- Да ты прикалываешься. - Рычу я и выхватываю его айфон прямо из рук, не давая отправить ни сообщения, ни письма ни одному из перечисленных адресатов. - Не надо ниче никому отправлять, долбаеб, - я не оскорбляю его, это другое; но потому что нет другого определения сейчас, которое описало бы его идиотское поведение. Очень по-взрослому, ага, посылать сук. Я знаю этот трюк. Мы его лично делали тысячу раз, посылая, а потом возвращаясь с извинениями и разными оправданиями этому цирку. Из этого положения куда проще выехать, если вдруг у нас не сложится (а прямо сейчас мне кажется, что все летит к чертям), и это не мне ему объяснять, но я объясню: - Во-первых, можно ограничиться сообщением о том, что у тебя появился партнер, которого ты, как ты говоришь, любишь. Во-вторых, я не хочу, чтоб ты потом считал меня абьюзером... - дагосподибоже хватит перебивать. Невыносимый, он просто невыносимый! Я убираю его телефон в карман джинсов, предварительно блокируя главную страницу от всех крайностей, и мой любимый уже срывается на повышенный тон, и я заряжаюсь этой хуйней, неспособный поставить блок от деструктивных эмоций, взрыкивая на Вайтити: - Да не надо тебе работать с Ритой, ты же в ближайшее время даже не коснешься видеоклипов. Я че, тупой, по-твоему?! - Вдох-выдох, на мгновение отвернуться в сторону, чтобы продышаться. Мы берем паузу на алкоголь, но это явно не лучшее решение. Ведь с его следующей фразой глоток буквально не идет мне в горло, и я задыхаюсь в недолгом кашле.

- Если это наш участившийся кроссдрессинг влияет на твою адекватность, давай я просто сожгу все женские шмотки?

Я разворачиваюсь с поднятыми вверх бровями с эмоцией праведного охуевания. Ты это серьезно сейчас? Я что, в программе, мать его, "Розыгрыш"? Этим вопросом, конечно же риторическим, Тайка бьет мне серпом по яйцам. Упрек в мужественности и адекватности, обвинение в бабском поведении... О, еще приурочим это к нашему зачастившему перформансу, а я ведь как знал, что эту хуйню надо дозировать, хотя мне правда нравятся женские шмотки. Я всегда думал, что такой агрессии, как сейчас во мне, не должно быть в отношениях, но я на полном серьезе ощутил желание втащить ему за это. Но я помню, что зарекся бить его после той ссоры в отеле в Лондоне. Это обещание я не нарушу. А значит, окей, аргументы и факты. Настало их время. У меня нет сил, как у него, на юление и попытку отмазаться, я не в ресурсе на всякие майнд геймс, в которых мы профики, и я сразу наношу ответный прямолинейный удар:

- Если бы не Бейли, всего бы этого не случилось. - Мне не нужно смотреть Тайке в глаза при этом, и я пялюсь на его грудь. Я не хочу видеть их в момент этого признания, потому что тогда я увижу его взгляд, поднятый на меня в тот самый момент нашей встречи с третьим лишним. Моя нижняя челюсть напряжена, а рука сжимает несчастный бокал словно я Халк, а не Риз Дарби. - Я человек и я слаб, - уворачиваюсь от очередной пули с обвинением, - ты не думал, как бы отреагировал, если бы на твоем месте был я? Нет? - я трясу головой из стороны в сторону, усердно сдерживая гнев, и блять я же знаю ответ. Не представлял, потому что ссал. - Потому что я блять ни тебе, ни Рози никогда не изменял! О, ну, может, если бы ты и предъявил мне хоть раз за эти годы, мы бы не были в этой ситуации.

Шах, Тайка.

- Тебя ж всегда так бесило, что я не решаюсь на перемены, а вот мы здесь, и что ты делаешь, чтобы это все работало? - Развожу руками и резко вскидываю одну в сторону арки столовой: - Ах, да, простите, кое-что все-таки делаешь! - Я не успеваю заметить, как голос выкрикивает это, отвлеченный тем, что тело ведет меня в сторону, с размаха отправляя стакан в стену за его спиной, но следом оно вырывается само: - Суешь хуй в чужой рот и флиртуешь в переписках! - Уффф, вдох. Медленный выдох. Как жаль, что я не Антон, у которого с дыхательными практиками порядок, но я точно сейчас похож на оборотня в полнолуние, по крайней мере, я напугал сам себя, и поспешил сгладить эмоциональный выброс логическим доводом: - Ты даже шмотки не перевез, ты здесь месяц будто на съемной квартире. Думаешь, я не просеку это настроение?

Отчетливо вижу, что происходит. Выбор - реализоваться широкоформатно, добиться всемирной известности, миллионов на счету, или выбрать семью. Но он никогда не выбирал семью, так почему я подумал, что он сделает для меня исключение? Потому что, при всей нашей похожести, Тайка едва ли сбавит обороты, хотя я не прошу у него вечности или какого-то немыслимого срока только для нас двоих. Двое дочерей не изменили горбатого, а я жил восемнадцать лет в мечтах по этой картинке? Да черт, я готов боготворить его и носить на руках, кормить с ложечки уставшего или делать массажик после тяжелого съемочного дня. У меня весьма раболепное чувство по жизни к своим возлюбленным, которым я позволяю этим пользоваться, так какого хрена - нет? Я ничего другого не могу ему дать. Зато он может решить любую проблему, типа, болит спина - мой секретарь записал тебя к массажисту. Блять. Я не эскортница и не шлюшка, которая пользуется его золотой картой и не ебет мозги. Эти фокусы наверняка могут сработать с Ритой и Тессой, они потекут от этого, я уверен. Я тоже как бы чуть-чуть теку, но по большей части далеко не из-за этого.

- Мне кажется, у нас дохуя разные «очевидности». Мне вот очевидно, что ты просто не относишься к этому всерьез, что для тебя это так, поиграться, посмотреть, как я ради тебя и вокруг тебя буду плясать, но это у меня жизнь меняется, Тайка! Не у тебя. - Не может он, блять, понять, что мне нужно. Такой тупой иногда, что я удивляюсь, как можно при этом быть гением во плоти. Конечно, во мне говорит злоба. Но я в глубине души не готов отпускать его, хоть с каждой минутой этого срача у меня остается все меньше аргументов в "нашу" пользу, а потому рискую ответить в надежде быть понятым: - Ты мне нужен. Прямо сейчас, в этот период, мне нужен ты. Как еще мне просить тебя быть рядом? Я заебался балансировать на этом острие, где типа с одной стороны твоя работа и графики, а с другой усталость, мой милый, я тоже устал. По-другому, но устал. Если ты тоже устал, то сходи на свою ебучую вечеринку у бассейна с Тесси, а главное, передай ей мое пламенное: "пошла нахуй, овца". О, и не забудь скопировать это Рите в голосовое. Хули, у тебя на всех один шаблон же. Давай сразу рассылкой. Только меня тоже отметить не забудь.

Ор, крик, внутренний детский плач. Я ненавижу, когда мы такие скотские, меня от самого себя тошнит, но от Риза - еще больше, и потом это бумерангом обратно по огорченному сердечку. Почему нельзя все сделать проще? Когда мое слово перестало иметь какой-либо вес, и почему ты решил, что твое должно быть важнее, будто бы, оно праведнее, с большими основаниями на справедливость? Потому что ни черта подобного. Я был к нему просто ахуеть какой снисходительный, пожалуй, именно Риз научил меня не ревновать в принципе, ооооо… он преподал мне такой ахуительный тренинг на протяжении более пятнадцати лет, что это отдельная категория садо-мазохических роликов на порнхабе. И я сука не ныл. Он решил жениться, что я сделал? Я ахуенно принял его выбор взрослого блять человека, несмотря на то, что я буквально умер в тот день. Он решил в очередной раз кинуть меня по приезду? Без проблем, заюш, я все понимаю, что есть обстоятельства, а двенадцати часовой перелет - это не шутки. Я был ахуеть понимающим, я принимал его любым, во всех его загонах и ипостасях, почему это, сука, не может работать в ответ?! Как будто один я косячу по жизни, что-то я не припомню других случаев, зато по морде получал - и блять ни разу не припомнил. Как же он злит меня сейчас, как он бесит своей нетерпимостью, и я искренне не понимаю, почему…

- Почему ты мне предъявляешь за это, если сам сказал, что простил? - о, я знал, что он не отпустит это так быстро, и это бесило еще сильнее. Не гоже идти на жертвы ради кого-то, не по-современному это, но я - романтик широкой души, и я шел. Рядом или следом, иногда даже тайно, всегда - с добротой и надеждой на то, что из нас двоих выйдет что-то стоящее, если киви не будут бросать своих. Возможно, моя вера изначально была сильнее его, и это оказалось моей главной слабостью, потому что где-то под коркой у меня начали гноиться опасные мысли, сплетаясь одна за другой… Мы не помиримся… Без тебя было проще… Возможно, ЛА просто не подходит Ризу… Я не знаю, как выйти отсюда… Мне нужно срочно выбраться… Я не представляю, как мы сможем сегодня заснуть… - Как я бы отреагировал? - я показываю пальцев в свою грудь. - Знаешь, тут надо упомянуть две реакции. Как мне бы хотелось отреагировать? Убить его. Как бы это вышло на самом деле? Я бы тебе нихуя не предъявил. Я тебе, сука, ни слово не сказал ни разу, когда ты выбирал кого угодно, но не меня! Потому что, сука, я стараюсь понимать тебя со всем твоим дерьмом, я…

- Потому что я блять ни тебе, ни Рози никогда не изменял! О, ну, может, если бы ты и предъявил мне хоть раз за эти годы, мы бы не были в этой ситуации.

Сука. Я сжимаю кулаки и опираюсь на них о стол, пытаясь успокоить вздувшиеся на лице вены. Я не помню, когда в последний раз в моем доме происходили истерики. Я делал все, чтобы их не было, и вот те раз. Не думал я, что подстава прилетит именно отсюда. Я дышу намного громче, чем мне хотелось бы, но такова плата за импровизацию, которой не должно было произойти.

- Какое блять настроение, о чем ты вообще? Я был блять ахуительно уверен в том, что ты можешь меня подождать, пока у меня профессиональный жопогар. Я тебя предупреждал, ты был ахуенно доволен любыми условиями, ахуительно ты сейчас переобуваешься, молодец. Если ты оставил свою самооценку у жены, мне ебать жаль, Риз, мне ахуеть жаль, что ты блять не видишь простой очевидной херни…

Что очевидности у нас, были действительно разными. Моя заключалась в том, что мне казалось, мы можем преодолеть все, что угодно. Это и происходило по факту. Три чистых недели, не считая алкоголя, состояние абсолютного счастья, не считая издержек. Пожалуй, мне было все равно в моменте на вещи, потому что я просто утонул у нем, в его чувствах и сексуальности, словно нырнул головой в теплый домашний свитер. Вот только разговоры наши были вовсе не за одежду. Наша трещина была куда глубже и основательнее, затрагивала фундамент, и чтобы я не сказал сверху - все посыпется под его талантом продавливать свою версию до победного. А Риз никогда не был тем человеком, с кем мне было интересно бодаться. Я надеялся, что мы просто продолжим создавать наш личный прекрасный мир, с чистого листа, будто ни у одного из нас не было этих ошибок прошлого.

- У меня тоже меняется жизнь, - уже спокойнее говорю я, в своих мыслях добавляя «эгоист ты хуев». - Я стараюсь ее оптимизировать для нас обоих, я же тебя в нее пригласил осознанно, ждал вечность буквально! Я не понимаю, что тебе нужно? Что мне сделать, чтобы ты был спокоен? Только не говори опять за ебучие вещи, - это последняя попытка выйти на адекватный разговор, чтобы прийти хоть к чему-то. Но это вовсе не искренне, скорее, я так устал, что снова готов ему сдаться. Хорошо, Риз, ты прав. Хорошо, я снова побуду мудаком за нас двоих, ведь моя одна ошибка, конечно, намного серьезнее, чем тысячи твоих. Я просто хотел пожрать с тобой долбанные брускетты и лечь спать под любой фильм, что ты загадаешь. Я просто хочу закончить этот блядский разговор. - Сукаааа… - и я провожу ладонью по лицу, словно смывая несуществующий пот. - Я блять с тобой. Я не знаю, как еще тебе это показать. Я блять сейчас щелкну пальцами, перевезу вещи, думаешь, это проблема? Но это что-то поменяет в твоей голове, Риз? Нихуя это не поменяет, и ты это знаешь, ты просто цепляешься за любую хуйню, и… а чтобы что? Как мы оказались здесь? - я развожу руками в полнейшем непонимании. Потому что я не помню, когда мы в последний раз ссорились так часто и плотно, ходя по кругу своих же домыслов. Было всякое и разное, было много ярких вспышек, было и больно тоже, но так душно и так безнадежно я ощущал себя с ним, наверное, впервые. - Зачем ты меня выгоняешь сейчас? - я смотрю на него внимательно, я пытаюсь пробить эту стену увертливых взглядов и щек, красных от вина и агрессии. Просто поговори со мной душой, я не понимаю, почему на наши головы свалилось столько вещей, которые стали поперек горла нашей вечной концепции: мы просто любим друг друга, и хотим быть вместе, и все. Какие Тесса, какие телефоны, какие работы и вечеринки, какая ревность, какие вообще с этим могли быть проблемы? Неужели ты не замечаешь, как я смотрю на тебя, и это не сейчас или год назад, это исторический факт. У меня ведь ничего не поменялось внутри, разве что, снаружи стало слишком некомфортно, а я так не хотел лететь на резкие решения, их и так было в нашей жизни.

Но его ответ меня не устроил, и я в обиде поджал губы, решив не распыляться на обмусоливание. Медленный выдох.

- Супер. Я поехал, - и протягиваю ему открытую ладонь. - Верни мой телефон, пожалуйста.

А дальше все действия будто я персонаж из мультфильма восьмидесятых. Здесь можно покадрово оценить, как я допиваю бокал вина до дна. А вот дальше я вылавливаю джинсовку с дивана, потому что уже вечер и прохладно. А еще в этой долбанной неудобной планировке я до сих пор не могу понять, как нормально передвигаться и что куда класть, а потому я не выгляжу дерзким ковбоем, и не рассчитывал на это. Я разбит, если честно.

- Рад, что ты ценишь, как я люблю спокойную обстановку, - говорю ему, надевая кеды. Бежать и срочно. Желательно молчать при этом, чтобы можно было все откатить. Но ни один из участников заезда не намерен переходить ни в отступление, ни на лавку запасных. И я оборачиваюсь на его резкий финал, на эту любовь ставить точки во всем, пафосно одаривая ими всех, кто попадется на пути, и в моем горле резко пересохло. Я должен сказать, что он шутит и несерьезно. Он должен ответить, что перегнул палку. Мы должны помириться здесь и сейчас, а не держать мой нос на стадии «рыдать приготовиться на три, два…» Но я просто застываю у входной двери, вслушиваясь в бесконечную тишину и неизвестное количество тикания стрелок часов. И я улыбаюсь ему, возможно, самой грустной версией своей улыбки, не в силах объяснить ему, как сильно он ошибается. Во всем. И больше всего - во мне, и это было больнее всего.

Я просто оставил ключи на новеньком комоде и вышел наружу. Кажется, пришло время побыть среди собственных льдин. Этот хлопок в ушах - месть, посвященная двери, словно мне тринадцать. Разве что в силах не выцарапать «мудак» на его арендованной тачке или все те слова, что разрывали мой мозг, но которые я не могу озвучить ему. Возможно, потому что я не хочу убивать его, не хочу перенаправлять эту боль, что получаю в сверхъдозах, потому что с людьми так просто сука нельзя. Мы же простили. Ты, я. Выходит, все получилось слишком неискренне. Столько злобы, столько желаний растерзать друг друга за право на «я», и ведь это так тщетно и бессмысленно. Я уверен, он не хотел всего этого, потому что если хотел - то выбрал смерть от тысячи упреков вместо снисходительного «ты мне не нужен», и мне бы хватило этой версии. Знаешь, чтобы ты убил меня сразу и по существу, а не барахтал направо и налево в психологическом триллере, потому что, малыш, я ведь совсем по другому жанру. Это было бы более человечно, может, я бы не страдал так сильно, что мои ноги просто не могут сделать шаг вперед долгое время, пока каким-то чудом я не стартую резко и прямо на своих двух. Пройтись, подышать, подумать. Я не хотел так спотыкаться, падать о него, не хотел всего, что случилось, реплик о лишнем, но в ушах все его интонации и буквы, как звон контрольного необратимого выстрела. И, я смеюсь в ночной воздух, потому что истерика заразна, и потому что я блять серьезно не знаю, а мы вообще увидимся? Или как это в нашем новом мире, что мы построили? Это уже лишнее? Ведь мы словно перестали узнавать друг друга, и на многое вроде бы оба забили. Ты, я. Хах. Вышло чертовски неискренне.

Нет блять, нельзя думать о непреднамеренных последствиях, слишком хорошо знаешь об этом, не понаслышке. Я ведь мог сказать ему вообще что угодно. Солевая ванна. Ирландское рагу. Обидь меня. Люби меня. Поцелуй. Забудь. Коснись меня. Ударь меня, пристрели. Я люблю тебя каждой клеточкой. Боль от осознания, что я никогда не прикоснусь к тебе, будет невыносима. Он ведь тоже мог сказать все, что угодно. Нам был выдан шанс, и мы все проебали. Больше никогда, наши взгляды не пересекутся больше никогда, а глупые мысли больше не заставят кровь бежать быстрее. Не уходи, не оставляй меня, ты мой каприз. И так тысячу раз по кругу, мог же сказать. Может, непреднамеренные последствия, это просто часть его гребенной жизни. Поскорее бы домой. Побыстрее бы прилечь.

Нехотя отдаю ему телефон дрожащей рукой, до последнего надеясь на то, что Тайка не совершит глупости побега и в этот раз. Я знаю, он боится скандалов, и я тоже не люблю их, но если и демократически не удается разрешить проблему, то остается только переходить на повышенные, и я не умею иначе. Я же стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы все по комфорту устроить. Я могу это сделать, но мне нужны шаги навстречу. Возможно, я правда оставил свою самооценку Рози, если мне не хватает смелости на то, чтобы решительно заявить ему, что если мы вместе, то я без лишнего кипеша сделаю все сам, и Вайтити сам не заметит, как окажется на новом месте. Или я у него. В конце концов, мы могли бы еще разочек промусолить эту тему, чтобы мне было ясно, куда мы движемся, но пока в наших отношениях все похоже на шторм, где нашу шхуну бросает по волнам в неизвестном направлении, и в такой качке сложно остаться трезвым. Я теряю голову первым, а следом за ней - летит голова Тайки. И мне очень жаль, что так вышло, но вся боль, что копилась во мне и не находила выхода за долгие месяцы молчания, прорвалась в одночасье гребанным цунами, снесшим наш остров.

Ну и убирайся, раз наша правда дала трещину; уходи, хлопнув дверью, и я бы время дал, чтоб ты собрал вещи, но их здесь и не оказалось. Удобно, наверно, упёздывать в закат, не оставляя после себя ничего, кроме зубной щетки и использованных презервативов в мусорном ведре. Мне избавляться от наших воспоминаний по крупицам флешбеков, разбросанных как пасхальные яйца по дому. Мы не выстояли. Верил ли я в наше "долго и счастливо"? Все еще - да. В конце концов, единственное, что он не мог забрать у меня - мои фантазии на тему нашего прекрасного будущего, где все куда романтичнее и спокойнее, чем сейчас. Тайка не разбивает мне сердце, поскольку оно не успело оправиться после череды потрясений - я не был уверен в том, что чувствую ко всему этому что-то большее, чем глухое к мольбам сердца тусклое разочарование и почему-то нравоучительный голос Рози, которым она говорит мне перед отлетом, что семья - все, что имеет значение. У нас за спиной было восемнадцать лет совместной жизни, выстроенной по мелочам и договоренностям, а с Тайкой мы - не продержались и четырех недель. Это было больно, глупо и так бездарно.

И вроде бы все, что требовалось - это набрать его цифры тем же вечером, попросить вернуться; выбежать следом, как Бриджит Джонс, в одних трусах и халате, не дать уйти в проливную осень и позволить сентябрю стать нашим убийцей. Стоило взять себя в руки, наступить на собственное эго, ноющее от комплексов и страхов, и вернуть свою любовь, которую прогнал так бездарно. Я знаю, что должен был сделать это тогда. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что у нас бы тогда ничего не получилось. Нас убила бы не ревность, а ковид, который переломает весь мир и поменяет системы ценностей. И что бы мы ни делали, мы все равно пришли бы к той точке маршрута, где мы банально не готовы к восемнадцатилетним травмам друг друга. Тем же вечером я был в непрочитанных уже у двух человек. Тайка не отвечал, хоть я отправил ему где-то пятьдесят сообщений с извинениями и объяснениями, а Рози принципиально не заходила в онлайн. Какие бы выводы я ни сделал из этой истории, я все равно остался бы первым мудаком, ведь они оба так сделали, что я себя виню во всем.

Но, по сути, один итог всё равно: кто-то всплывает брюхом вверх, кто-то идёт на дно.

И мы совершили этот порочный круг, чтобы вернуться к нашему последнему сохранению. Тому, где мы в ссоре из-за неслучившегося развода и не вместе, где я в депрессии, а он - на игле популярности, ебет телочек и индустрию, а я... возвращаюсь к семье. На то, чтобы заслужить прощение Рози, уходят все силы, но это - истоптанные вдоль и поперек дорожки брачной притирки, где двустороннее движение важнее провала самого долгого проекта, и мы идем к психологу, что станет моей личной точкой невозврата к старому Ризу Дарби. Что до любви? Сидней убивает всякую ревность по Бейли (теперь она кажется мне такой смешной на фоне своей правоты), и я реву маленьким брошенным мальчиком в ванной комнате бунгало во время спасительного отпуска с женой. Ковид запирает меня в деревне без Интернета и с козами, я строю дом, который, кажется, мне просто интересно строить, я не знаю, что буду делать, когда стройка закончится, потому я всегда ее - саботирую. В этом пунктике отлично проясняются мои ошибки и характерные особенности, так что в какой-то момент стройка все-таки продолжается, как и перелеты с открытием границ, и тогда избегать друг друга у нас с Тайкой просто не получается. Ковид и правда менял мировоззрения, и он сумел вывести нас на уровень тед-толков по фейстайму. Наверное, думали мы, раз пары из нас не вышло, мы все еще могли быть лучшими друзьями. Для меня ничего не менялось, за тем исключением, что свои чувства я теперь держал в строжайшей секретности ото всех, кроме психолога, да и той - не называл имена. У меня накопилось достаточно секретов, и я надеялся, что они никогда не всплывут наружу. Я планировал загасить все в себе, чтобы никому больше не причинить боли - но вышло все наоборот. Я поклялся себе, что если он когда-либо еще поцелует меня, дав надежду на оттепель, я добьюсь его и сделаю все, чтобы мы были вместе. И когда, наконец, после стольких лет мы с Тайкой оказались на одной территории, лицом к лицу и вдохновение к вдохновению - вот тогда мы поняли, что друг без друга не можем.

В тот момент мы оба поняли, что нам плевать на разногласия и разные ритмы, нам плевать на все, что нам как-либо могло помешать. Увидел его не на экране телефона, а перед собой, томно дышащего от волнения и точно такой же сдерживаемой внутренней паники - вот тогда я и принял решение. С тех пор я не нарушил ни одного из обещаний, что дал ему.

И, если честно, никогда не был более счастлив.

Мой мужчина в домашнем халате за тысячи долларов выглядит как малышка на миллион даже при именитом госте. Я в бежевых шортах и поло, как единственный из нас двоих, кто жарким летом соблюдает правила приличия и гостеприимства. Люк - в неизменном черном, словно его кумиром был Барни Стинсон, и блять, нельзя же всегда быть таким идеальным - мы шушукаемся об этом с моим драгоценным, уединяясь на кухне, чтобы приготовить еще парочку коктейлей. Мне кажется, что Люк Эванс даже спит в костюме, а может он реально вампир и потому не спит вовсе. Мы этого пока не знаем. Но я не упускаю возможность расцеловать шею своему любимому, пока он выжимает лаймы в бокалы, а потом облизать его пальцы от сока, прежде чем мы оба вздрогнем от появления заскучавшей селебы в нашем пространстве. Воздух наэлектризован пошлыми шутками, и я решаю не остаться в накладе:

- Вообще-то, это даже смешно, что на одной территории собрались Дракула, Виаго и оборотень Антон. Я бы посмотрел порнофильм, начинающийся так же. - Ухмыльнулся и взял два бокала, один из которых протянул Люку, а второй оставил себе.

Мы прошли на задний двор особняка к бассейну, но я не уронил себя на лежак. Приложился плечом к тоненькой пальме напротив мужчин, зачесал рукой светлые волосы в своем новом стиле фэшн-дэддика и занял роль наблюдателя. День клонился к закату, а значит, поднимался приятный, но сильный ветер. Я снова засмотрелся на приоткрывшуюся из-под халата грудь Тайки, затем спалил Люка на той же заинтересованности к деталям... И я сделал ревнивый глоток. Хотя, не знаю, это чувство меньше всего было похоже на ревность. Я еще не понял, что это, но стало жутко интересно за этим понаблюдать.