Brolevaya

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Brolevaya » Эпизоды [разные] » постучись в мой гроб


постучись в мой гроб

Сообщений 1 страница 2 из 2

1

https://64.media.tumblr.com/62aef3f44a8a7fe9dd172643cd23a729/24e9562dd1185515-86/s2048x3072/4840cdfba23080edcddf20cfde2a8a283199c497.png
а горький вкус твоей любви меня пьянил

нандор

- Гильермоо!

Куда он делся? Мне некогда искать его повсюду! Я, Нандор Нещадный, свирепый османский воин и организатор домашних собраний, у меня есть дела поважнее, чем бегать за этим фамильяром. Конечно, Гильермо отличался особой старательностью во многих вопросах, но когда его фамильярность была так необходима, мне приходится прилагать (!) усилия. Зачем мне этот человечишка, если от него сплошные страдания?

- Гильермоо? - нет, в нефритовой вазе его тоже нет. На это может уйти вся ночь! Он же такой маленький, как мышь, мог залезть вообще в любую дырку в этом старом доме, и что мне делать? Бессовестно и халатно, мог хотя бы оставить записку.

Вообще с появлением его так называемой "личной жизни" Гильермо стал слишком рассеянным и сонным. Я в очередной раз жалею о том, что даю ему выходные, но в нашем контракте стоило прописать пункт об отсутствии третьих лиц. Я не против, когда он помогает Лазло и Наде в свободное от меня время, но какие-то люди за пределами нашего дома...

- Гильермоо, я не люблю игхрать в пряятки! - снижают его рейтинг как фамильяра! Да, технически я повысил его до телохранителя, когда завертелась эта история с Советом и кланом охотников на вампиров, но это только для того, чтобы сделать ему немножко приятно и чтобы он отстал от меня со своими глупыми просьбами обратить его мягкую тушку в верха общемировой цепи питания. Ха, ну правда, такой забавный маленький фамильяр, придумал же себе всякого. Он был бы самым смешным вампиром на свете.

- О нет! В нашем доме завелась свинья! Нандор, нам нужно срочно найти этого поросенка...

Я резко перестал смеяться себе под нос, поворачиваясь на Надю.

- Ты о Гильермоо? Я без понятия, он себя вообразил, будто я ему больше не хозяяин! - я фыркнул, открывая дверь в кладовку, из которой посыпались швабры да веники. - Гильеррррмооо! Если это все игхраа, то я стчитаю до два! - убирайтесь, метелки, кыш-кыш, обратно в шкаф! На что меня подписывает этот наглец! Знали бы мои тридцать семь жен о том, что какой-то мальчишка заставит Нандора Нещадного бегать за ним по всей вампирской резиденции, стоял бы хор из смеха на поражение.

- О ком? Я про настоящую свинью! По всему коридору стоит это "хрю-хрю", ты не слышишь?.. - Надя прислонилась ухом к стене возле старинного портрета. - Где этот чертов звук?! Я не сумасшедшая.

- Я не знааю, спроси у Лаазлоу! - я вскидываю волосы назад с плеч, хмурясь и крича погромче, чтобы до второго этажа также дошло на случай, если мой фамильяр бегает от меня по всем лестницам. - Одинь! - заставляет вампира потеть, что технически невозможно, ведь мы идеальные создания ночи, и он бы мог быть идеальным слугой, если бы не лажал таким образом с исчезновением. Может, его похитили? Тогда ему надо поторапливаться, потому что я жду.

- У тебя сегодня ночь спа? Это же мое полотенце! - Надя тянет свою руку к моему плечу, и я резко отстраняюсь назад, хватаясь за махровую ткань, потому что не хватало мне еще в одиночку искать замену. Я так устал за эту неделю! В моем гробу не хватает родной земли, чтобы мои плечи не затекали так сильно, но Гильермо, похоже, забыл и про это, и это просто отвратительно чувствовать себя таким брошенным, а, главное, кем?

- Я не знаю, тчье это! Я взял едиинственное сухоое. Этим должен заниматься Гильермоо, но его повсюду совершенно нигде! Найди себе другхое!

- А разве он не клал их в волшебный шкапф, откуда потом полотенца сразу сухие и вкусно пахнут?

- Шкапф не работает! Наверное, нужно волшебное слоово. Одинь с палавиной!

У Гильермо было много талантов, но какой от них толк, если он где-то прячется? Он был бы действительно выдающимся слугой, если бы не эти бесчисленные косяки. Мне не нравится, что он стал чаще не бывать дома, я же не могу расчесывать сам себя перед сном каждый раз. Он вынуждает меня думать о том, что мне нужно искать ему замену, а я, если честно, не хотел бы этого. Я привык к нему за эти недели, что он служит мне, вот так я быстро привязываюсь к людям, да. Возможно, мне придется съесть его однажды, о нет, я не хочу отправлять его в лошадиный рай, как Джахана, моего верного скакуна. Что там Гильермо будет делать? Он же даже не умеет ездить верхом. И вампиром я его сделать не могу, потому что он, очевидно, не заслужил такой награды. И потому что мне все еще дико смешно с того, какой плюшевой летучей мышью он по итогу будет - нет, вы только представьте, такой шарик с крылышками фить-фить, умора.

- Вот! Этот звук!!1..

Я снова резко перестал смеяться себе под нос, сощурившись на Надю.

- Если ты не хотчеш помогхать, то не путайся под моими подошваами! - буду я еще тут выслушивать молодых девиц, да мне уже было ого сколько, когда она всего ничего. - Давай, идии куда ты там кхотела! - машу ей пальцами, чтобы меня оставили в гордом одиночестве в бесконечных скитаниях. Дом кажется слишком пустым без его этого жалобного "хозяин". Оно, конечно, сильно раздражало, но было так необходимо для вечерних ритуалов. И для ночных. И для предутренних. - Одинь на нитхотчке!.. - тишина. - Ну, все, Гильермоо... Это два!

Входная дверь открывается, и я поворачиваюсь на вползающий в проем букет белых роз, а за ним вижу и кучерявое темечко, пытающееся пролезть за этим пахнущим веником. Вот же наглееец. Я смотрю на Гильермо с осуждением, потому что я имею на него право, качаю головой из стороны в сторону, чтобы он сам догадался, в чем виноват. Но цветы, это, вообще-то приемлемый жест. Правда не стоило заставлять меня ждать, если все дело было в этом. Приятно, но не к месту. Допустим, ты подумал обо мне, но можно было постараться и получше. Я беру букет из его рук, смотря на бутоны и на Гильермо.

- Это явно лиишнее, Гильермоо, - и швыряю цветы в сторону. - Пойдем, у тебя отчень многхо обязанностии, про которий ты забыль, как я полагаю, - осматриваю его с пят до кончика макушки. И чего так вырядился сегодня? Воняет как-то иначе, с таким, намеком на романтику, но мне некогда думать о таких глупостях, моя спина буквально разваливается на составляющие, а ведь я не такой уж и старый вампир, мне и тысячи лет не минуло. - И я люблюю красние розы, Гильермоо, с черными, я просил тебя записывать важнууую информацию, где ты был вообще, когда нужно было слушать? - качаю головой, будто собираюсь ругать, но это может подождать немного времени, пока мы не решим мою проблему. Я становлюсь слишком ранимым, когда мое тело не в порядке, но об этом никто не должен знать, а потому поспешим в мою комнату. - Вот, - я встаю спиной к своему фамильяру, пальцем показывая на плечо. - Пока ты там гхде-то биваешь, твой хозяяин испытывает дьявольские страдаания. Помни мне плечо.

И он как-то неловко трогает меня возле шеи сквозь плащ, я чуть смотрю в потолок, прислушиваясь к собственным ощущениям, нет, это все не то, что было нужно.

- Гильермоо, дави сильнееее, я нитчего не ощущаю! - ворчу я, и мой не самый глупый фамильяр дерзко замечает, что массажи надо делать несколько иначе. - Летчь? Но сдесь все такое твееердое! - а потому я жду, когда он застелит крышку моего гроба каким-то покрывалом, да я раздеваюсь быстрее, чем он копошится и заставляет меня нервничать сильнее. Мы, вампиры, хоть и живем вечно, но очень не любим ждать. И когда я, обнаженный, наконец-то устраиваюсь в горизонтальное, утыкаясь щекой в покрывало, то тычу в разные части тела, чтобы он не трудился над составлением приоритетов. - Болит туть, туть и туть, и еще задницаа. И грудь. Отчень болит грудь, но это потоом. Приступай.

Гильермо

- О, здравствуйте. Простите, я что-то вас и не заметил. Я сегодня слишком рассеянный, но нет, со здоровьем все в порядке, меня не сбивала машина, сотрясения нет. Ах, откуда у меня этот букет прекрасных белых роз? Просто... Обещаете никому не говорить? Так боюсь сглазить! В общем, по секрету: я был на свидании. Мхм, угу.

Я закивал на камеру, как болванчик - и выставил перед собой букет, прямо в объектив, хотя сразу после этого камеру отвели в сторону. Понимаю, не я главный герой этой документалки, но могли бы уж из приличий и порадоваться! Впрочем, мне это совершенно неважно, я только надеялся, что мое лицо не треснет от этой довольной улыбки, когда я зашагал по древней брусчатке к Вампирской Резиденции, то есть, к моему дому тоже. Надеюсь, дома все в порядке, а то я ушел на целый день, оставив без присмотра четверых вампиров, один из которых энергетический и в теле подростка - всякое могло случиться. Хах, иногда как представлю: захожу я такой в дом, а там по всем комнатам носятся, как бешеные, курицы, и Лазло сидит на яйцах, пытаясь высидеть птенцов, да и говорит мне: "Гизмо, а ну, чего смотришь! Не видишь, я развожу петухов для петушиных боев?! Но петухов не было, я купил беременных куриц, чтобы высидеть петухов из их яиц! Чудо рождения, ***!", а дальше нецензурное, как вы догадались. Каждый раз с замиранием сердца опускаю ручку двери. Никогда не знаешь, чего ожидать. Я каждый раз надеюсь, что будет менее засрато, чем когда я уходил. Но это никогда не сбывается.

Знаю, что когда находился в доме неотлучно, бытовых катастроф было гораздо меньше, но я не могу отказаться от свободы, от этого глотка свежего воздуха, который удалось выбить, заключив новый контракт с моим хозяином. Я ждал этого повышения двенадцать лет. Конечно, я бы предпочел быть обращенным в вампира, но стать телохранителем - тоже почетно, я не жалуюсь. А пользоваться бонусами повышения - это так классно. Вот я и использую свои выходные по максимуму, хотя, в целом, не делаю ничего полезного. Ну я, знаете, просто решил пожить для себя. Мы с хозяином договорились, что у меня один выходной, и я провожу его с пользой. Провожу его без хозяина, если быть точнее. И это пошло мне на пользу! Вообще, я думаю, это пошло на пользу всем, особенно хозяину. Он временами (чаще всего) все еще вел себя, как придурок, но я понимаю - довольно сложно сохранять человечность, когда ты вампир более семисот лет. Как будто без моей бесконечной помощи он стал более самостоятельным и осознанным (еще бы, после всех этих исканий себя), ведь наши отношения переигрались с тех пор, как я стал его телохранителем - не знаю, в какую сторону. Время покажет, а я горжусь этими переменами, что в нем произошли. Да и во мне тоже, ведь я понял, что мужчине нужно личное пространство, а я мужчина, значит, мне тоже нужно иногда бывать одному. Без него.

Страшно это признать, но, на самом деле... Мне без него как будто бы легче. Наши отношения немного устарели, застоялись в одном состоянии, и мы просто утомили друг друга. Такое часто случается у людей, мы еще долго продержались! Я уже давно чувствовал, что нам надо что-то поменять в отношениях, например, сделать меня вампиром. Это было бы закономерным развитием, но Нандор все медлил и медлил, будто боялся. Мужчины боятся ответственности, тогда Нандор - самый мужицкий мужик на моей памяти. Ему не достает смелости Лазло и настойчивости Нади, но они упорно не хотели учиться друг у друга. Неважно... Но, если бы не эта пауза, которую мы брали каждый понедельник, я бы не узнал, что такое счастье быть интересным кому-то! Вот, хожу на свидания. Нашел парня. Жизнь стала интереснее. Да и наши отношения с Нандором будто заиграли новыми красками, теперь не только черным и красным цветами. Осмелюсь подумать, что он меня как будто бы ревнует. Нет? Ну, хоть немножечко? Капелюсечку?.. Ладно. С чего бы ему, правда...

Я захожу в дом с самыми лучшими надеждами и намерениями. Сталкиваюсь с черными глазами хозяина. Неужели ждал меня? Вот, берет букет. Как приятно. Поставит в эту вазу, что стоит на столике для писем под картиной, навер... Или выкинет их. Правильно.

- Конечно, это вам, хозяин. Все в этой жизни только для вас, хозяин. - Я язвлю с тотальным пониманием, что Нандор не выкупит сарказма. Даже не додумается искать в этой фразе претензию, а она, между прочим, такая же большая, как... может, даже и больше, чем моя тушка! Нандор не понимал ни тонких, ни жирных намеков. Он был неисправимо тупой в большинстве вопросов, тем более в интерпретации сигналов. В них он вообще не разбирался. Однажды чуть не угодил под автобус, не обратив внимание на светофор. Еле удалось в последний момент перехватить его за мантию и дернуть на себя. Пришлось бы еще искать жертву, чтобы он смог регенерировать быстрее. Цветы я оставил валяться там же, где они рассыпались из букета. Забыл про них, стоило хозяину заговорить. Забыл обо всех.

- Ему было плохо и тревожно, я чувствовал это всеми вибрациями от его голоса и вздрагивающих плеч. Когда тринадцать лет живешь с кем-то под одной крышей и заботишься о нем лучше, чем о себе, то запоминаешь всякие незначительные детали. В том числе, какие розы он любит... какой длины и толщины стебли... Кхм, прошу прощения.

Мы поднимаемся в комнату хозяина, я стараюсь быть внимательным к его потребностям и болям. Помять плечо? Черт. Помять Нандору плечо. Как, блять? Я не дотягиваюсь даже до лопатки своими ручонками. Эти его миссии, которые невыполнимы, вообще напрочь лишены логики. Каждый раз приходится проявлять смекалку, но я предусмотрел все варианты! Под столом, на котором стоит гроб Нандора Беспощадного, есть табуретка для разных случаев, но чаще всего для того, чтобы я мог вытирать пыль и полировать дерево, чтобы оно не разлагалось. Подбиваю ее носком ботинка и привстаю сверху, осторожно касаюсь плеча хозяина. Вторую руку, немного погодя, тоже укладываю на другое плечо. Волнительно. Я знаю, что он бессмертный, но мне не хочется сделать ему неприятно. Не знаю, как еще давить, чтобы он почувствовал. Зато снова разнылся, и я сорвался (нервный в его присутствии): - Массаж вообще-то по-другому делают! Это не очень удобная поза. - Шикаю на него, потому что ничего не понимает в массажах, зато что-то требует. - Нужно лечь. Конееечно, твердое, массаж делают на твердом, чтобы все тело лежало ровно и проминалось равномерно. Но, ладно, я постелю что-то мягкое. Секунду, хозяин. - Пока объяснял, вроде и успокоился. Нандор все-таки как большой ребенок, а на ребенка долго обижаться не получается. Вообще, просто чудо, как Нандор может быть таким ребенком, а в другой момент начать сексуально давить. В такие моменты я боюсь его, боюсь себя.

Расстилаю покрывало по крышке гроба, подбиваю табуретку к середине гроба. Оборачиваюсь, а он голый. Блин! Не смотреть туда, не смотреть туда, не смотреть туда. Подаю хозяину руку, позволяя взобраться на этот помост, а сам глаза к потолку возвожу, типа ничего не вижу и не замечаю. А заодно командую, что ложиться надо на живот. что вообще происходит? Мы же не первый день на этом родео массажей. Никогда, правда, вот так. Вроде бы плечи затекли, но я опять попался в эту хитроумную ловушку, где подписываю себя на переработку. Ну ладно. Он ведь так страдает.

- Вот так, хозяин, поровнее. Расслабьтесь. Секунду. - Я спрыгиваю с табуретки, вспоминая о важном условии для массажа, и быстро достаю из шкафчика массажную смазку. Это не моя, это хозяина. Просто я покупаю сразу универсальную, потому что не знаю, как хозяин предпочитает... ну, в общем, не суть. Я щелкаю крышкой и выливаю на его спину гель комнатной температуры, а Нандор капризничает. Вроде сам холодный, как труп, к чему все это? Смешнулька такой он, не могу. - Ох, вы и правда устали. Мышцы просто каменные. Сначала надо разогреть. - Не знаю, зачем говорю ему про каждый свой шаг. Мне это помогает не нервничать и психологически расслабиться самому. Взгляд так и просится к этой заднице воина, но рано. Рано. Сначала плечи. - Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый, - бормочу, делая эти базовые движения руками, пока размазываю по спине смазку. Она еще и разогревающая, как и все массажные смазки. А у вампиров с кровотоком проблемы, сами понимаете. Хватаюсь за его плечи и сильно сжимаю в ладонях скользкую кожу, облепившую эти упругие мышцы. Какое же тело у хозяина... Мне такого никогда не видать. Но зато я могу его трогать, чтобы хоть где-то оно у меня было. - Сильнее, хозяин? - Спрашиваю обратную связь, пока двумя разминаю его плечо, а другая рука нежными массажными движениями гладит скользит по позвоночнику вниз, к ягодицам. Один выебон, и я применю силу. Ах, как вы предсказуемы, хозяин. - Говорите, задница болит? - И я наотмашь бью его по ягодице. - Техника такая, хозяин. - И еще один раз, сильнее. Ох, а это оказывается удобно, что можно бить его, прикрываясь пользой. Возьму на заметку. А пока - сделаю так еще раз.

нандор

Ох, Гильермо, ты такой медленный. Я же не могу ждать вечность, в самом деле, у меня все так болит и ноет, казалось бы, после смерти так не должно быть. Но я увлекся спортивными упражнениями, изучая новые возможности своего тела. Шах и мат, Лазло, кто теперь человек науки? Я тоже мог на практике доказывать и опровергать разные теории, например, могут ли мои мускулы воина стать еще более мускулистее и воинственнее. Пока что с результатами неясно, я был всего лишь на паре тренировок, но если болит, значит, я все делал правильно, и завтра почувствую существенные изменения. Надо попросить Гильермо фотографировать меня и измерять талию этой специальной такой мягкой линейкой для женщин, только чтобы никому не говорил! К счастью, в этом вопросе я мог всецело на него положиться.

- Я и такх расслаблен, - недовольно замечаю я, поправляясь на крышке гроба. При жизни я не рассматривал подобный способ сна, а ведь это идеальное место для уединения, особенно, если ты богатый правитель, который может позволить обивку из лучшего меха, приятно касающегося кожи сквозь ночные картинки. Каждому человеку по гробу, если у них хватит денег на такую роскошь - комфорт, уединение, и, как оказалось, отличный массажный стол. - Гильермоо, щекотноо! И не заляпай мои воолосы, - льет на меня свои эти странные жидкости, аж до мурашек по спине, вроде как просит меня потерпеть, если я правильно понял. Ммм, ладно, я попробую, я же заложник ситуации, куда мне деться? Вряд ли Надя умеет делать массаж, она, скорее, вопьется мне когтями в шею, если согласится (что вряд ли), но скорее всего я просто пойду лесом (как именно ходить лесом я не знал, но, кажется, это примерно также, как и сходить нахуй). - Мммм... - это приятные прикосновения, наконец-то. У Гильермо очень маленькие ручки, как лапки у маленького котенка. Такого, брошенного в коробке на улице в проливной дождь, над котором смилостивился сам Нандор Нещадный, потому что смотреть на эту отвратительность просто невозможно! О, да, вот так хорошо... Кажется, я действительно расслабляюсь. Такие маленькие и пухлые, но очень старательные, разливающие тепло по всей моей спине.

- А вы что тут делаете? Я вас не звал. Идите нахер отсюда! У меня весьма интимный момент заботы о себе.

- Тчто за колдовство ты затчитываешь... - но на самом деле мне уже все равно. Конечно, моя воинская реакция сработает в нужный момент, если что-то пойдет не так, но это же Гильермо. Он и мухи не обидит, что он может сделать великому вампиру?

- В смысле убийца вампиров? Гильермо? Пффф... не помню такого, значит, не было.

- Думаесшь, я не вдерзжу сильнееее? - нахальный мальчишка, провоцирует меня во время такого важного дела. - Конетчно, сильнее! - и он начинает давить слишком больно, что я случайно айкаю, но делаю вид, что мне просто неудобно лежать. Вообще-то так и было! Мне сама боль неизвестна, чтобы вы понимали, сама боль болит от моего имени. - Неть, давай не так сильно, Гильермоо, - дергаю плечами. - Для разноообразия.

Чтобы не подумал себе всякого глупого человеческого. Просто уточнил. В книге "Сказать жизни ДА" рекомендуются всякие эти глупые пояснения из оперы "очевидное" и "всем и так сука понятно". Так как саморазвитие для меня в последние недели было очень и очень важным занятием, я решил дать шанс некоторым советам. Например, говорить прямо о том, чего хочется, и о том, что ты чувствуешь. Поэтому мы здесь, ведь я так прямо и сказал - мне нужен массаж. Конечно, Гильермо и так сделал бы мне массаж и без специальной книги, он же мой лучший слуга (потому что единственный), но маленькие победы надо позволять себе прочувствовать, так тоже написано. Впрочем, когда я прямо сказал Лазло о том, что я чувствую, как сильно он меня бесит, ему это не понравилось, но мне стало намного легче. В целом, я советую вам почитать самостоятельно, потому что путь саморазвития для каждого свой. Конечно, я мог бы научить вас жизни, но у меня есть дела поважнее.

- Гильермоо, ума не прилозжу, как ты выживаешь с такими маааленькими рутчками, - советы, помните? Надо быть максимально открытым с этим миром.

- Говорите, задница болит? - очень коварно так переводить стрелки! Книга так совершенно не рекомендует! И еще более коварно бить меня без малейшего предупреждения!

- Ай! - я вздрагиваю, собираясь подняться. - Гильермоо! Затчем ты меня пиздишь?!

- Техника такая, хозяин.

Я всегда знаю, когда Гильермо обманывает. Он патологически не умеет врать, я могу просканировать его от макушки до пяток на предмет плохого зла в его маленьких мыслишках. И сейчас он говорил абсолютную правду, это слышно по его мягкому ласковому голосу, которым он, кстати, прекрасно умел читать на утро перед сном. Однажды он попробовал спеть мне колыбельную, но это было отвратительно. Однако читает он очень и очень хорошо. Возможно, из-за того, что носит эти забавные очки.

- А. Тогхда продолжаай, - и я снова расслабляюсь, пока он бьет снова. - О, дааа... - я мычу в наслаждении, это то, что было нужно моим мышцам.

Такие, как Гильермо, не могут выживать в диком мире в одиночку. Ему очень повезло, что я нашел его и позволил жить в своем доме, сделал уважаемым фамильяром, да еще и повысил! Это мечта. Не просто работа, но призвание, которое сделает его жизнь осмысленной, и, может, он тоже сможет сказать ей "да". Получается, я очень великодушный хозяин, один из лучших, и ему стоит ценить это, а не огорчать меня своими глупыми опозданиями! Но жест с цветами был действительно милым, хоть сам подарок мне не понравился. Пожалуй, я не буду злиться на него сильно и долго, к тому же, черт, он делает так хорошо. Лучшее в Гильермо было то, что он умел исправлять собственные косяки некоторой чуткостью к мелким вопросам, это очень ценное качество для хорошего фамильяра. Думаю, так он и выживает.

- Все, достатотчноо! - я переворачиваюсь на спину, убирая с груди древний амулет с оранжевым камнем в сторону, чтобы Гильермо и его не заляпал. - Ну, вот, попалоо на воолосы! - откидываю их назад с недовольством, ведь просил его быть внимательнее. Так и живем в сплошном черно-белом ритме: на каждое его добросовестное выполнение обязанностей обязательно найдется какой-то казус. Поэтому я и не делаю его вампиром - он же не чувствует, что нам нужно, если не разобрать все до мельчайших деталей, а я так не люблю мусолить. Как этот котенок сможет позаботиться о себе, когда отрастут клыки? Он же не будет знать, что делать! А второго такого фамильяра, как Гильермо, он точно себе не найдет. Потому что если такое и случится (что вряд ли), мне придется его переманить любыми способами. Шантажом, манипуляциями и насилием. А что вы думали? Рынок фамильяров обнищал еще сто лет назад! У нас существенный дефицит рабочей силы, хорошего слугу надо не просто найти, но воспитать, взрастить как спелый плод, чтобы он был похож хотя бы на хурму, не то, чтобы на крепкий и борзый бананчик. В общем, Гильермо, сплошные минусы, если ты будешь ночным созданием. Намного комфортнее, когда ты рядом и делаешь то, что хорошо умеешь, находясь под моей защитой и великодушным покровительством. Надеюсь, он поймет это со временем, но не очень, потому что до него обычно медленно доходят какие-то элементарные вещи. - Вот сдесь, - я кладу его руку на свою грудь, где когда-то билось сердце. Черт, как же болит, даже, я бы сказал, очень жжется, словно внутрь заполз старый и очень коварный червяк, грызет там мои трупные остатки и подзывает своих дружков "эй, смотрите, здесь есть, чем поживиться!" Странно, что здесь были такие ощущения, ведь я не делал упражнений на грудь, но, может, мое модифицированное тело тренируется даже, когда не тренируется. Что угодно могло быть, это серая зона вампиризма, неизведанные тропы, которые я преодолею и стану более привлекательным для себя и для разных женщин. О, да, я давно думал об этом. У всех кто-то был, но мои романтические увлечения остались захоронены еще семьсот лет назад. Даже у этого пирожка в круглых очках кто-то появился, наверное, такой же маленький и мягкий, и они ходят вместе за ручку - тудым-сюдым - улыбаются, едят свою сырую курицу (отвратительно) и делают... ну, секс, наверное, и всякие их человеческие делишки. - Блять, - шиплю, потому что заболело сильнее, пытаюсь расслабиться, но его руки словно делают хуже, хотя они такие приятные наощупь.

Я вообще не думал о том, что я голый, потому что Гильермо видел меня в совершенно разных состояниях, и это его работа - не смущаться перед господином, а выполнять поручения, прилагая для этого массу своего времени и усилий.

- Где ты был сегходняя? - спросил я его. Не потому что мне интересно, просто если он что-то расскажет, может, это отвлечет меня. На свидании? Оу. Это почему-то грустно. Не люблю чувствовать себя одиноким на фоне счастливых парочек. Я в разы лучше, чем все в этом доме, но у них почему-то было что-то, чего не было у меня - и это несправедливо. - Рассказжи, тчем вы делалии? Интерхесно, как это бывает у людей, - я слушал его с закрытыми глазами, представляя себе разные картинки, будто спал, но я не спал. Наверное, то, что я себе думал, вообще не имело отношения к рассказу, потому что в какой-то момент его "бла-бла" просто слилось в единый какой-то поток, и то, что я себе видел, казалось куда правдоподобнее. К тому же, какая разница, чем он там на самом деле занимался? Мне просто нужно думать о чем-то, чтобы не так щемило. Вот, вижу, как он перебирает своими ножками, покачивает округлой жопкой, такой, подходит к кому-то... я почему-то представляю просто второго Гильермо, потому что вообще не понимаю, как должен выглядеть его парень. Сойдет. Они держутся за руки. Блять, это странно, что это два Гильермо, как инцест, но ладно. Они держутся за руки, идут... в цирк. В моей молодости цирк было отличным местом для свиданий, там и тигры, и огонь, и все эти искры, отражающиеся в глазах. И вот они смотрят, в какой-то момент становится страшно, что ассистентка колдуна действительно умрет на сцене, но он оказывается мошенником - и все выживают. А они трутся друг о друга, наверное, целуются. Своими пухлыми губенками, такими же нежными, как его ручонки.

Собственно, поэтому я и упомянул о том, что я голый. В обычную ночь это было бы штатной ситуацией, по крайней мере, Гильермо неоднократно меня мыл, переодевал и всякое такое. Но я не любил, когда мой член вставал просто потому что ему так захотелось без причины, и, конечно, в этом не было ничего такого, но это мой член! Не хотелось бы, чтобы Гильермо разглядывал его слишком пристально.

- Не обрасчай внимаания, Гильермоо, это простая музжская физиолооогия, - пробормотал я. - Просто продолзжай.

Нандор

- Я шлепнул своего хозяина. Да, вот так, - моя ладонь рассекает воздух, и я с дурацкой улыбкой повторяю зацикленные взмахи, имитирующие удары. - Даже представлять это приятно, прокручивая в памяти снова и снова, ведь до этого у меня не было возможности измываться над телом того, кто нещадно изнуряет меня тринадцать лет. Вам вот, не хотелось отшлепать своего работодателя? - Я цокнул языком, а затем поджал губы в брезгливом осуждении: - В шоу-бизнесе, наверно, это стандартная процедура на собеседовании, я понимаю. - И замолкаю, улыбаясь плотно сжатыми губами в камеру. Больше нечего добавить. Ни мне, ни операторам.

А я делаю это снова. Раз пять сделал, наверно, а Нандору хоть бы хны. Только звуки издавал странные, из чего я сделал вывод, что хозяину приятно то, что я делал. Ему приятно, а мне... тяжело. В начале это затевалось как шутка, как ловкая попытка проучить, даже если он не раскусит мой хитроумный план, но чем дальше в лес, тем сильнее мое напряжение, ярче покалывание ладони. Так что, когда моя рука в пятый раз смачно врезается в его задницу, я задерживаю ее и сжимаю в своей небольшой ладони ягодицу, и это ведь тоже своего рода массаж. Массажем вообще может быть что угодно, это очень удобная схема соблазнения.

- Нет, нет, нет! В мои планы не входило соблазнять Нандора! Я просто немного... увлекся. Так всегда бывает, когда я берусь за массаж. Я настраиваюсь на чужое тело и... Ладно, кого я обманываю? Я мечтал пожамкать задницу хозяина тринадцать лет. В Азкабане!.. Это из Гарри Поттера - помните? К слову, о волшебных палочках...

Он перевернулся - и явил миру Нандора-младшего. Я шумно вдохнул носом, пытаясь не смущаться происходящего. Повернул голову так, чтобы не видеть и дальше. У меня был такой прекрасный романтический вечер, неужели его надо было опошлить?! Я не позволю. Я не поведусь на это. Грудь у него болит, как же. Мертвое сердце не может болеть, а какой ему толк от кардио? С его образом жизни не достает только силовых, как в молодости. Это очевидная потребность, поскольку в беге и разминке он не нуждался, потому что постоянно летал или бегал. Кардио - что мертвому припарки. Я не видел, чтобы Нандор Нещадный хоть когда-то ставил себе припарки. Но я не упускаю возможности насладиться осязанием. Этой тактильной близостью, которую я бы никогда не получил от него даже в формате объятий. А сейчас трогал его, изредка маскируя движения под массажные, но чаще всего - просто решительно водил ладонями и кое-где жамкал бока. Тело, которое моим никогда не будет. Да во всех смыслах.

- Что? - Переспрашиваю, а его вопрос словно из-под толщи воды, что я не сразу догоняю. Отвечаю с гордостью: - На свидании был. Вам правда интересно, хозяин?

- Признаюсь, это тронуло мою душу. Очень приятно, когда хозяин интересуется моими делами, а сейчас вот, поинтересовался личной жизнью. Впервые за все время! Думаю, эти паузы нам обоим на пользу.

И я начал свой рассказ, который полился будто весенний ручеек. И правда, массаж становился все лучше, я снова возвращался к плечам и мял их, пока болтал, болтал, болтал. Поразительно, как внимательно Нандор меня слушал! Как поддерживал одобрительными стонами и угуканьем. Он кайфовал или участвовал в беседе? Честно говоря, не знаю, но хотелось бы верить в первую версию. Но потом, он странно притих, а я провел ногтями по накачанному торсу вниз,  до самого паха, пока не уперся в то, чего не должен был видеть.

- Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ПРОДОЛЖАТЬ ЭТО ПЕРЕХОДИТ ВСЕ ГРАНИЦЫ, ХОЗЯИН! - Воскликнул я возмущенно и соскочил с табуретки. Моя кожа ладоней горит так, словно я ошпарился о конфорку на плите. Никак не могу понять, мне неприятно, страшно или...? Я даже подобрать верное слово не могу. У него член стоял! И это был самый огромный хер из всех херов, которые я видел, но я не хотел пялиться на него вот так, как будто мы оба два извращенца из не очень качественной гейской порнухи. У нас все равно ничего не будет, так зачем это все? А ничего и не будет! И вот почему: - У меня вообще-то есть бойфренд! - Обиженно отворачиваюсь от Нандора, складывая руки в замок на своей груди. Нет уж, я отказываюсь это терпеть. Я видел его в разных ситуациях, но не хотел, чтобы все было так. Как будто это неправильно. По отношению к Тиму, моему ухажеру, и по отношению лично ко мне. Самоуважение - зря что ли, я его прокачиваю? С Нандором все труды насмарку. И нечего мне тут болтать про "что естественно, то не сверхъестественно", потому что это охренеть как бестактно. Я не буду делать ему массаж со стояком, не-а.

Я оборачиваюсь на голос, озвучивший идею полотенца, и это очередная моя ошибка, которую я на эмоциях не сумел предусмотреть. Потому что, как только я вскидываю голову, чтобы посмотреть на Нандора на уровне гроба, то вижу его сидячим, и голова сама собой запрокинулась, а там я снова наткнулся взглядом на его достоинство, и мне разом, в секунду как-то потяжелело, стало жарко. Я по инерции оттянул ворот рубашки, но от жара этого даже забыл, что на мне сегодня не было свитера. Я весь, как джентльмен, в белом и накрахмаленном, ну прямо жених на выданье. Рубашечка белая, пуговичные черные, застегнутые до уровня чуть выше груди, и вальяжно свисающая с плеч развязанная галстук-бабочка. Выходит, это второй раз за вечер, когда мне стало жарко. Но снова отворачиваться я не планирую, нет уж, слишком много чести для такой позорной капитуляции. Лучше продолжать, как обычно, делать вид, что мне все равно на болт моего хозяина. И как угораздило? Вот попал бы в фамильяры к его соседям, ничего бы такого не было, не кошмарил бы он меня своими задачами и просьбами. Никаких тебе массажей средневековому турецкому Кхалу Дрого из моих влажных снов. No more vecherinok.

- Если вы такой умный, хозяин, то покажите сами, как надо! - Выпаливаю чистосердечную, беспощадную провокацию, глядя глаза в глаза. Вот так-то. Я знаю, что он вызов обязательно примет, потому что это Нандор Нещадный, такой сильный, жесткий, непреклонный, всезнающий и умеющий все на свете. Все, кроме массажа, так ведь? Но нет такой вещи, в которой он признал бы себя некомпетентным. - А то, я подозреваю, у вас просто нет опыта.

- Что ж, признаю - это было весьма коварно. Стыдно ли мне? Хм. - Я пожимаю плечами, невинно улыбаясь.

нандор

- Провериться у доктора? Я семисотлетний вампир, который при жизни, будучи полководцем, не хворал ни-ког-да! Это невозможно. К тому же, помочь смогут только ведьмы, а им только и нужно, что моя сперма. Мне не жалко спермы, но их методы, самую малость, варварские даже для тринадцатого века. Это не приемлемо... Что? Психиатр?..

- Не кричи свой ротх! - это вообще не та реакция, которую хотел бы получить мужчина в самом рассвете своих сил на случайную демонстрацию своего вставшего пениса. Я приподнимаюсь на локтях, твою мать, Гильермо, все мои волосы теперь липкие из-за этой смазки, какой же он недотепа. Мне придется опять принимать ванную, а я так не любил лишние бытовые действия, но, впрочем, в ритуале заботы о себе это может быть неплохой идеей. - Не тчуди, Гильермоо! Возвращайся, он не укусиит. Мозжешь кинуть на него полотенцоо, оно там, - я вальяжно указываю на стул, на котором лежали мои вещи. В самом деле, я же изначально принес полотенце, хотя это полностью его обязанность следить за важными мелочами, но ладно. Мне дорог Гильермо, я к нему привязался, совсем немноженько, но чуть-чуть все же да. Мне не сложно оказывать симпатию, если она заслужена, и, если честно, это все весьма обидно, на сколько это не ценится. Такой маленький и такой суетной, от него разит потом, и... я пытаюсь принюхаться, чем-то еще странно-тягучим. Такими темпами у меня не только грудь, но и голова заболит.

Определенно заболит, потому что он просит научить его базовым вещам. Он же уже делал мне массаж! И выходило неплохо, так что случилось? Опять мне приходится делать все самому, зачем мне тогда фами... телохранитель, если он не хранит мое тело в здравии и чистоте? Мне кажется, Гильермо плохо понимает свои новые обязанности в связи с повышением.

- Нету оопыта?.. - я смотрю на него, округливши глаза, это же надо додуматься сложить свой язык для такого оскорбления. - Я дваазжды окрасил воды Ефраата в красный! И ты думаешь, что я не понимаю, как рабоотает тееелооо? - я поднимаюсь с гроба, делая к нему медленный шаг навстречу. Потому что пусть понимает, что его новая должность не позволяет ему так со мной обращаться. - Вот этими рукхамии, Гильермоо! - я верчу ладошками возле его лица. - Не вот этьими культяпками. Дай сюда черхтово полотенцоо!  - вырываю его из его маленьких ручек, обвязывая вокруг пояса. - Хоросшо. Я проведу для ты обутчение. Садись, - машу в сторону гроба. - И сними свои ботииинки, все мне тут испатчкаешш!

- Многие вампиры считают, что я слишком вожусь с Гильермо. Иногда меня спрашивают: Нандор Нещадный, великий и ужасный сеятель хаоса и смуты, почему ты все еще его не сожрал? Отвечаю. Своих фамильяров не едят. Укусишь раз, а они хитростью добудут твой кровь, и сделают сами себя вампиром. Гильермо нельзя быть вампиром, он еще слишком маленький, ему не хватает сантиметров десять. Посмотрите на Лазло - это же обхохочешься. Низкие вампиры - это несексуальное бельмо на всем нашем виде. Я даже не уверен, делают ли гробы под такие размеры. Где он будет спать? Вряд ли Лазло поделиться своим местом для сновидений.

- Расстегивай свой пуговиццыы, - вожу рукой над его тушкой, чтобы понял, какие именно я имею ввиду. - Лозжись давай, - все ему надо объяснять. - ШШШШШШ!!!1111 Гильермоо, крестх!!!1 Ты убить меня удумаал? Уберхи! - отскакиваю назад от распятия, у меня осталась последняя капля терпения, которую я трачу на то, чтобы размять собственные пальцы и поправить перстни. - Наблюдай и утчись, - и приступаю к тому, чтобы коснуться его мягкой кожи. Он как облако в форме гигантского ребенка, и это весьма антидепрессивные способы снять стресс. Как листы с такими пупырышками, которые приятно лопать - одно из гениальнейших изобретений человеков. - Снатчала ты исщесшь мысшцу, а потооом... - я давлю сильнее на его грудь. - Вгрызаесшься в эту сраную боооль! Изыди боооль! - я не уверен, мну ли я именно мышцы, его грудь наощупь напоминает женскую, и это странно. Ну, не только это странно. Может, Гильермо что-то не договаривал о себе? Я знал, что его привлекают мужчины, но а кого они не привлекают? - Ой, не писщи, я зже дазже не давлюю, - убрал руки от него ненадолго, такой нежный и чувствительный, что тут не урок по массажу, а просто поглаживания. Может, я переборщил с теми двумя тренировками, и моя физическая сила расцвела? Похоже на то. - У тебья есть бойфрхенд? - вдруг вспомнил я, удивившись, что он только что мне это рассказывал, и вообще-то... - Я не тупхой, Гильермоо! Лезжи ровно, инатче нитчего не полутчицаа.

- Мне не нравится, что у Гильермо кто-то появился. Возможно, вы думаете, что я ревную, но я рассуждаю здравыми мыслями. Сначала бойфренд, потом сожительство, и вот, мне надо искать нового фами... телохранителя. Это вовсе не ревность. Нет. Не-а.

- Ты отчень мягкхий, совсем не воиин, - говорю я, переходя на вторую часть груди. - Ты утчишься? - а то не хотелось бы, чтобы время было потрачено впустую. - Кстатии, привези есще моя роднаая земля для гробааа. Мне отчень плохо спитца.

- Не все телохранители могут так быстро найти Аль-Калнадар и вернуться обратно. Я не знаю, что это за магия, но у Гильермо она очень хорошо получается.

Кажется, его тело действует на меня как медитация. Мять его достаточно приятно, это успокаивает так, что я уже не помню, почему злился на Гильермо, но я помню, что повод был, а потому между нами еще ничего не закончено. Возможно, все потому, что это Гильермо. У него такая женская мягкая энергетика, он как младшая сестра, которая должна делать для своего старшего брата вообще все. Одевать, мыть, почитать, все, что должны делать женщины, в общем. Признаться, я сомневался, когда устраивал Гильермо на должность фамильяра, я больше любил брать молоденьких девушек, но он хорошо себя зарекомендовал. К тому же, у него не было месячных, что очень удобно, я не люблю, когда меня пытаются дразнить кровью не лучшего качества, а ведь у людей это так часто и так долго. За все в этой жизни надо платить, везде есть подводный камень у выбора: либо привлекательный фамильяр, либо отсутствие месячных. Впрочем, я не могу сказать, что Гильермо не привлекателен. У него есть бойфренд, это доказывает, что он имеет некоторый успех среди сексуально активных особей, но он почти не рассказал мне никаких подробностей. Или рассказал? Точно! Они же ходили в цирк.

- Вот видисшь, Гильермоо, - я оглаживаю его грудь, смотря на появившийся бугорок в штанах. - Это всегхо лисшь музжская физиолооогия, как я и гховорил. Кто теперь без опыыта? И я не визжу при этоом, как сутчка.

Это тоже важный момент нашего обучения - правильная реакция на естесственное.

гилермо

Я не думал, что он согласится. То есть, конечно, я на это рассчитывал, но верить на сто процентов в это не мог, потому что это же Нандор - сегодня он в настроении отвечать на вызовы, а завтра погружается в себя и депрессует о смысле жизни. В этом плане, мой хозяин немного того... ебобо немножко. Я удивлен, как он дожил до наших годов! Возможно (я не хочу об этом думать, это немного грустно) у него были фамильяры и получше меня. А может, это везение. То, что он вампир, конечно, везение чистой воды. Мне походу им так и не стать, только если чудом или плюс-минус парой годков терпения. Думаю, пара лет в запасе у меня еще точно есть, но дальше я поставлю этот вопрос ребром - либо вампиризм, либо я ухожу! Да, именно так и сделаю. Но не сейчас, а потом. Когда-нибудь потом. И к этому моменту я подготовлю хозяина к тому, чтобы он смог обойтись без меня в случае чего, потому что уходить от него в третий раз так беспощадно я не хочу. Все-таки, я его люблю. Иначе зачем бы мне с ним возиться?

- Нет, хозяин, я просто предположил, - мямлю в ответ, растерянно хлопая глазами, пока Нандор машет своими широкими лапами перед моим лицом. Зато эта суета отвлекает от стояка, который болтается из-за каждого движения хозяина, и это даже хорошо, что он возмущен, потому что я возмущен не меньше. Нечего тут возбуждаться в моем присутствии, если это не намек на что-то другое.

- Но, мне самую малость приятно, что мой массаж доставил ему столько удовольствия. Это очень льстит.

Я призываю на помощь все известные мне высшие и сверхъестественные силы, чтобы сдержать довольную улыбку, которая выдала бы мой план с потрохами. Так сложно сдерживаться, когда внутри все ликует от счастья выйти победителем в этической игре с вампиром, который знает все про манипуляции - и даже больше, и так бездарно попадается в них сам. Нет, Нандору точно не справиться без меня. Я его слишком избаловал. Но ничего, перевоспитаем. Никогда не поздно исправить вампира к лучшему, пока он не сошел с ума и не превратился в подобие Барона Афанаса, коим он только прибыл к нам из Старого Света.

- К тому же, Нандор приобщился к полезным книгам. Ох, и как они там оказались?)))0

Я бесчестное количество раз видел хозяина обнаженным, но вот я перед ним - раздевался впервые. Это было ужасно неловко, я сгорал от стыда, но делал это. Мне теперь не включить заднюю, ведь он принял вызов, решительно настроился преподать мне мастер-класс по массажу. И это было безусловно дурацкой идеей, ведь он мог сломать меня на части своей вампирской силой, но я не могу отказаться от эксперимента. Просто лучшей возможности почувствовать его прикосновения к своему телу мне явно не предоставится - ни в ближайшее время, ни в отдаленной перспективе. А значит, надо брать, пока дают. Вдруг мне не понравится и я перестану тайно вожделеть этого? Теперь, когда у меня появился краш, я думаю, мне прикосновения Нандора не доставят столько же удовольствия, как сегодняшние поцелуи в фотобудке в фойе цирка.

- Получается, час назад я еще был на свидании с моим парнем, а теперь меня мял хозяин? Оооо, я что, шлюха? - Нелицеприятный вывод, и я приставляю ладошку к лицу, а потом, через полминуты паузы, когда осознаю - какой яркой стала моя жизнь в последнее время, руку убираю и гордо выпрямляюсь, складывая ладони в замок на коленях: - О да, я шлюха)) Хоть раз могу поступить нечестно, ведь никто не узнает. - Улыбаюсь, как придурок, втайне наслаждаясь тем, что впервые в жизни (в своих первых отношениях!) повел себя, как полный придурок. Обещаю сожалеть об этом завтра, а сейчас наслаждаюсь моментом. Но главное подстраховка: - Вы же не расскажете об этом Тиму, надеюсь?..

Но они доставляют. Сука, как же они доставляют. Даже не обращаю внимания на его кринжовые фразочки, я ведь тоже делал ему рельсы-рельсы, а у каждого свои массажные ритуалы, не нам судить (но мы обсудим). Моя одежда аккуратно висит на кресле, пока я так же аккуратно устраиваюсь на гробу, и не так я видел этот момент в своих фантазиях, но это лучше, чем когда я оттирал кровь с потолка, пока хозяин спал. Хорошо, что он тогда ничего не услышал и не почувствовал топота - Нандор спит очень крепко, как младенец. Я мычу от боли, но это такой кайф, ребята! Его руки - это нечто. Такие в меру прохладные, достаточно сильные, чувственные. Дышать становится все тяжелее, и я списываю это на то, что он сильно давит на грудь, вжимая меня спиной в крышку гроба достаточно сильно, чтобы перекрыть воздух, но я продолжаю неотрывно смотреть на него, не зная, за что зацепиться взглядом - за его плечи и грудь, под которыми перекатываются, напрягаясь, мышцы, или на контур полотенца, из-под которого все еще выпирает елда, и окей, допустим, это можно списать на самолюбование в моменте, ведь Нандор Нещадный такой охуенно значимый, просто массажист по призванию сразу после призвания воина. Все, о чем я могу думать - это как прекрасно его тело, и как я хочу его себе. Можно и на себе - просто почувствовать этот вес и твердость мышц, и вроде бы это такая техника в тайском массаже, когда тайка всеми частями тела тебя разминает, я не пробовал, но слышал много раз. Просто он выглядит так, как я бы хотел выглядеть, и оттого мой фетишизм достигает каких-то космических оборотов, а я так ненавижу это. Это делает меня таким плохим маль... фамильяром.

- Нанди... Ой, то есть, хозяин... - мурлычу я, поскуливая, как щеночек, потому что если смерть от его рук, то такая, то просто продолжай. Теперь я понимаю, почему ты зовешься Нещадным. Это беспощадно. Это как будто все органы чувств один за одним включаются и чередуются в массажных волнах: когда его голос в уши, руки по телу, запах прямо в нос от смазки с моим любимым вкусом (схожим с нотками моего парфюма), перед глазами эта выточенная из мрамора статуя и на языке приятная томная сухость, мммм... Это стоны удовольствия, а не боли! Я могу выдержать и больше. Я хотел бы выдержать больше, но я знаю, что хозяин интерпретирует сигналы моего тела превратно, будто я нежная барышня, а не захлебывающийся в эротической панике фамильяр-телохранитель, ждавший тактильной близости со своим хозяином тринадцать лет. К черту. У меня сегодня походу вечер везения. И все же, пусть не считает, что я так быстро и легко сдамся! Ну уж нет! Это все - акт мести, которая будет понятна и приятна лишь мне, а никакие-то там гештальты. - Мм? - Переспрашиваю на его "вот видишь", включаясь в диалог моментально как ощущаю, что что-то не так с моим телом. Бляяять! Нет, только не это. Я что, визжал как сучка?! Сами вы сучка, хозяин! Капризная и вредная сучка, которую никто не любит...

- Нет! Я, ох!.. - Суечусь, подрываясь под его руками, но это не так-то просто, когда они прижимают меня к гробу, что со стороны выглядит как поглаживание. Да, мне приятно. Да, это просто физиология, но я... - Я не тычу им вам в лицо! Вот в чем разница, хозяин. - Выходит чуть визгливее, чем я ожидал. Пускай это моя проблема, что я не додумался прикрыть его полотенцем, но я и не думал, что у Нандора будет стоять на мои руки! - Все-таки дурацкая затея. - Бубню под нос, беря под контроль психоз. Сбрасываю его руки со своей груди и спешно спрыгиваю с гроба, едва не навернувшись носом вниз. Так унизительно. А еще, конечно, я не мог бы терпеть это дальше. Слишком горячо и чувствительно. Мне нельзя возбуждаться в этом доме, хотя я дрочил здесь частенько, ну, в своей коморке, никто все равно не замечал. До меня и моей мастурбации никому не было дела. Нечего и начинать. Я прикрываю бугорок в трусах рукой, второй хватаю вещи со стула - и так оставляю Нандора в полном одиночестве, бросая напоследок прежде, чем захлопнуть его дверь: - Спасибо за урок, хозяин. Теперь могу устроиться в любую дрочильню.

И заперся в своем чулане под лестницей. Снял трусы и подул на член, мысленно приговаривая, чтобы падал скорее. Неловко вышло. Нандор наверняка теперь убедится в мысли, что я истеричка. Никогда до него не дойдет, что это не просто физиология... что у меня именно на него такая реакция. Стук в дверь вырывает меня из мыслей и мягким поглаживаний, раз уж прохладное дыхание не сработало.

- Уходите! Не хочу никого видеть!

нандор

- Ой та броось! Никто тебе не тыкхал тчленом в литцоо, - просто посмотрите, как изнылся.

- Не каждый день можно застать, как хозяин делает массаж своему фамильяру, и никакой благодарности. Да, Гильермо стал мне чуть больше, чем просто слуга, и дело не в статусе телохранителя. Я бы сказал, что я позволил ему считаться моим другом. Только не говорите ему, еще зазнается.

- Куда ты посшел? Гильермоо!

Он бывает таким капризным, прямо как ребенок. Выбегает в коридор в одних трусах, держа свои шмоточки в маленьких ручонках, только и видать эти короткие ножки, спешащие скрыться, будто у нас на сегодня больше не было никаких дел!

- Гильермоо, ты так меня и остависшь?! Мне надо набрать ваннаааая!

И я неловко поворачиваюсь в сторону камер.

Ох уж этот получеловек, полукрыса, убивающая вампиров! Я зол. Не на шутку. Я бы побежал за ним, но я в одном полотенце и весь слизкий, и мне не хочется наткнуться на Лазло, потому что мы тогда сразу перейдем к акробатическим позам на потолке, а я был совершенно не в настроении! Хотя мой вставший член указывал на другое. К тому же, они с Надей решили устроить 48-часовой марафон, в который меня даже не подумали позвать, поэтому я опрокинут самым некрасивым образом. И вот я стою посреди своей комнаты, рефлексируя над дальнейшими действиями.

После быстрой дрочки я принялся за восстановление своего царственного образа. Не хотелось пачкать одежду запахом вишни, но это теперь проблема Гильермо. Вот, полюбуйся, какие ситуации ты постоянно создаешь своими ошибками - теперь тебе стирать у реки на одно одеяние больше. Ха и ха тебе, глупый коротышка. Ладно, я, возможно, погорячился. Я иногда забываю, что люди устроены несколько иначе, особенно такие слабые и нежные, как мой Гильермо. Наверное, я сильно давил на него. В детстве моя мама говорила: "Нанди, если ты будешь таким грубым, то у тебя не останется игрушек!", а потом кидала меня в реку с балкона. Великая была женщина, умела остудить мою злость водными процедурами, которых сейчас, к слову, очень не хватало!!1 Жаль, что Гильермо не может слышать, как громко я думаю про него.

- Гильермоо? - я осторожно стучу в дверь его комнатки в надежде на душевный разговор. Я буду душевно говорить, а он не менее душевно внимать моей речи.

- Вы что, не слышали? Уходите! Он не хочет вас видеть! Кыш-кыш, - и я ручками машу операторам, чтобы они убирались подальше.

- Гильермоо, откхрой дверр, я пришол поговорииить с тобой, - а то вдруг он не понял, что это не документалисты.

Тишина. Он же понимает, что у меня есть ключи от всех дверей в этом доме? Правый кулак и левый кулак. И я просто давлю на ручку, срывая замок с петель, и захожу внутрь, обычное дело, Гильермо починит. А он сидит, как самая грустная в мире лань, сложивши ручки между своих пухленьких ляшек (оу, я не вовремя?), вот-вот начнет ныть, и это раздражает еще сильнее. Не смей ныть, пока я не договорил! И еще, знаешь ли ты, что делают с грустными ланями с такими большими глазками? Их убивают, прожаривают и употребляют. Я не хочу уничтожать Гильермо, он, в целом, неплохой. Друг.

- Я намерен сообсчить тебее, тчто моя гррудь все еще болит. А моя прекрасная причооска в отврхатном состояниии. И ты сбезжал, не набрав ванну. Это неприемлимоо! - отчитал я его по каждому очень маленькому пунктику, как и собирался - строго и по делу, чтобы он не расслаблялся. В книжке почему-то не было сказано, как иногда важно проучивать людей, когда они не понимают твоей открытости. Возможно, я допишу бонусную главу.

Смотрю на него, сидит, свесив болтающиеся ножки. Я не помню, видел ли его когда-то в его привычных убранствах в одних трусах, да и в целом просто в одних трусах. Печальное зрелище: воин из него точно не выйдет, да и каким вампиром он по итогу станет? Мне кажется, Гильермо сам не до конца осознает, чего он хочет. Может, ему тоже стоит почитать пару книг?

- Послусшай... - я присаживаюсь рядом с ним на край его крохотной кроватки. - Тсшш! - веду рукой по воздуху прямо возле его лица, чтобы не открывал своего рта. - Молтчи, я гховорю, не видисшь тчто ли? Кхм... - ситуация несколько неловкая для него, пожалуй, но ему не о чем беспокоиться, ведь у меня большой опыт в решении конфликтных вопросов. - Я сильно перхедавиль на тебья, о тчем созжалею. Я не кхотел сделать тебье больно. Возмозжно, если бы ты делал споррт, то был бы более крхепкий и не так страдааал от обытчный массазж.

- Я не осуждаю толстых людей! Иначе как бы я оказался в одной постели с Лазло? Я говорю о крепости духа, которая идет от крепости тела и боевого настроя! Гильермо совершенно не закален! Иногда я резко оборачиваюсь на то, как он чихает, потому что ощущение, что он рассыплется на маленькие гизмосочки. А потом еще и обижается, а я остаюсь без ванны. И чувствую себя виновато. Я не люблю такое.

Вот теперь можно говорить, к чему я приглашаю его великодушным движением ладони. Оказалось, он видит эту ситуацию несколько иначе, чему я поражен, как же надо было так извратить! Да-да, я слышал про его бойфренда, причем он тут, ума не приложу, но внимательно слушаю своего торопливого фамильяра с оленьими глазками, пробуждающего инстинкт убийцы. Возбуждение - это не порок. Были века, когда люди массово решили, что секс нужен только для продолжения рода, когда они пытались остановить эпидемии сифилиса. А откуда эта зараза вообще пришла? В тринадцатом веке никто таким не страдал. Ну, горит с конца, ничего страшного, это вообще не помеха: преодоление закаляет и делает соитие только лучше. Оу... кажется, я вспомнил, почему тетушка Зухра скончалась так быстро. Я лишь хочу сказать, что вожделение - это естественно как для людей, так и для вампиров, не важно, толстый ты или воинственный царь Статен-Айленда. И у нас у обоих были понятные причины: Гильермо только вернулся со свидания (аж зубы скрипят), а я не дрочил со вчерашней ночи. Гильермо же всегда отличался особой правильностью, из-за чего я сомневался, подходил ли он на роль фамильяра - все эти трупы и грязная работа (но он со всем справлялся) - и уж тем более, а подходил ли он для обращения в вампира? И, конечно, стоило догадаться, что он будет волноваться насчет своего парня, как диснеевская принцесса. Как чертова лань из гребанного мультика.

Я едва наклонил корпус в его личное пространство, чтобы мне было удобнее смотреть сквозь его защитные стекла на этих эмоциональных зарницах. Мне все понятно, но остался один основательный вопрос, требующий от него непоколебимого ответа, словесного подчинения и, желательно, поспеши и не трать мое время на лишние сомнения.

- Так ты зжелаесшь возлежать со мной?

гильермо

- Нет, Хозяин, я не готов говорить сейчас! - Ною в сторону закрытой двери, спешно нагибаюсь и подбираю трусы с пола, что валялись в ногах, потому что это же Нандор Нещадный, когда его заботила чья-то готовность к диалогу? Вижу цель - не вижу препятствий. Вот все они, вампиры, такие. Я натягиваю трусы, припрыгнув на кровати, и как только моя задница касается матраса, дверь распахивается, ручка от нее катится по полу, и я сижу в максимально потешной позе, со сложенными между ляжек ручками, будто пытался справиться с напряжением молитвами в чулане (да-да, я здесь живу) и испуганно смотрю на Хозяина, который тоже не додумался сделать что-то со своим внешним видом, кроме как прикрыться полотенцем (спасибо, господи, что все еще слышишь меня).

- Ну просто как лев и овечка.... глупая овечка... ну а лев...

Отчитал меня по каждому бесполезному пунктику, а ведь мог бы хоть раз не усугублять ситуацию, но, как обычно, обязательно ему надо сделать ситуацию еще хуже. Ванну, видите ли, я не набрал, и волосы он перепачкал, и хуй я ему не подрочил. Бедненький несчастный Нандор, как он справиться без своего малыша Гильермоо? А как смешно он тянет мое имя! Не понимаю, как ему удается быть одновременно таким забавным и наивным, а в тот же момент таким неотразимым (и буквально, и фигурально) и дьявольски сексуальным, что даже смотреть на его прекрасное тело физически больно. Я сцепляю ладошки крепче в попытке спрятать стояк, который снова крепчает. В какой-то момент я перестаю вникать в то, что он говорит, потому что его тело живет своей жизнью, не отражая содержания звукового ряда, оно просто манит и пьянит, притягивает к себе все мои мысли и внимание, что не помогает даже встряска - ну встряхнул я головой, и что? Наваждение не рассеялось, потому что это жестокая реальность. Но как вздымается его грудная клетка, как идеально очерчена эта грудь волосяным покровом, словно он каждый месяц убирает себе лишние волосы сахарной пастой, оставляя этот львиный ореол, и что он сам едва помещается в проходе, такой широкий, высокий и крепкий, как шкапф. То есть, тьфу - шкаф!

Нандор присаживается на край моей кровати, и она чуть провисает под тяжестью его тела, хоть я совсем не в легкой весовой категории. Хмыкаю, оттягиваясь корпусом назад, чтобы хоть минимальная дистанция, чтобы никакого запаха вишневой смазки в нос. Бляяя, как же Нандору подходит запах вишни. Просто идеальное сочетание специфической нежности с этим образом маскулинности. Даже слова мне не позволяет вставить, пф, не больно и хотелось! Я же сказал, что не хочу с ним говорить, и слово намерен сдержать по возможности. Но Нандор высказывает сожаление?? Уфф, что? Я клянусь, что у меня еще чуть привстал от его слов. Хоть я так и не понял, за что конкретно он извинялся, но то, что это произошло, меня ввело в легкий ступор. Я старался не подавать виду, что перенервничал в моменте.

Боже, как же неловко я себя чувствую! Хочется провалиться сквозь землю, как все это неправильно и бездуховно. Конечно, не в Вампирской резиденции говорить о духовности, но я все-таки в глубине души остаюсь католиком и, хоть и не надеюсь на райские кущи после смерти (надеюсь, ее не произойдет - получится отсрочить на несколько десятков столетий), но все-таки остаюсь верным своему воспитанию. Так что теперь, когда хозяин договорил до логической точки, я могу высказать ему свое недовольство:

- Я понимал и принимал многие аспекты своей работы, но вот этого никогда не смогу понять! У меня есть бойфренд, а тут с вами я... Я не знаю! - Я почти возмущен тем фактом, что Нандор как будто бы искренне не понимает причину моего недовольства. Для него стояк - лишь побочный эффект "мужской физиологии", а для меня... Для меня его стояк - гораздо больше значит. Так что, пускай поймет меня правильно с первого раза, потому что повторять я не намерен: - Как работать в условиях с таким сексуальным давлением?!

- Ему-то легко рассуждать, он по другую сторону вопроса нашей деловой этики. Это не от его стояка зависит моя работа! То есть, кто знает.... Я не думал в этом ключе. Но это просто неправильно, чтобы чья-то работа зависела от чужого стояка, так ведь? - Я неуверенно улыбаюсь в камеру.

Хорошо, что хозяин не знает, как часто и много я это делаю у себя в каморке. Никто меня не проверяет, а если и разыскивает, то я слышу это еще с другого конца дома или этажа вовсе, и успеваю прикрыться, а то и одеться. Но впервые Нандор застал меня в таком виде, и я был так уязвим и открыт перед ним, что готов был пойти на любую правду, лишь бы он отстал уже от меня, потому что я не выдерживаю!!!1 Прикройте ваши соски, хозяин, не будьте такой сукой!

Его последующий вопрос уничтожает всю мою выдержку. Суть. Личность. Гордость. И надежду на охлаждение траханья. Ведь этим вопросом он взрывает само солнце (и мой мозг), а пронзительный хозяйский взгляд заставляет забыть обо всем на свете. И о парне, который не то, чтобы не нужен, но скорее чтобы позлить Нандора и потешить свою самооценку, и это, кажется, сработало только в первую сторону. Ведь со вторым пунктом очевидная проблемка - я безвольное существо в его рабстве, и, черт, я бы не прочь побыть тридцать восьмой его женой. Зная, что в виду их смерти, буду первой.

- Это был тот самый шанс, что дается раз в жизни. И я ответил ему, что должен был ответить еще давно, собрав в кулак все свое мужество. Сейчас или никогда.

- Да. - Выдыхаю я едва слышно, ведь этот чертов голос предает меня в самые нужные моменты. - Да, хозяин... - Повторяю чуть громче, но нежнее, и меня окатывает ледяным холодом страха, но эта волна, рухнувшая вниз, разожгла настоящий пожар в моих бедрах. Я медленно и нерешительно убрал одну за другой ручки с члена, выпирающего из-под трусов. Сглатываю слюну и признаюсь, как на духу: - Очень давно.

0

2

нандор

Маленький олененок в круглых очках, у которого пульс зашкаливает без пробежки, думаешь, мне не слышно? Я просто перестал обращать внимание, потому что так хищники ведут себя только со своими жертвами. Ты же не жертва, Гильермо, но мы все равно не на равных. Я уверен в том, что могу сделать то, что захочу, и ты лишь будешь поддакивать своему хозяину. Но меня, на самом деле, всегда интересовала только обоюдная история. И он скомкано произносит свое «да», и еще более влажно «очень давно», и этот звук сам направляет мою руку на его шею, чтобы ближе к лицу, и мои губы вздрагивают прежде, чем я целую его такие мягкие и очень странные губы. Он как большой пушистый кролик, который дрожит при виде волка, и меня это очень даже не отталкивает. Я бы сказал, это то, что надо, этот легкий тремор всего внутри от предвкушения какого-то чувства, то настроение, что как одна за другой переставали дарить мне все тридцать семь жен. Я вижу тебя насквозь, Гильермо, ты забываешь, какие у вампиров чувствительные уши.

- Ложись на зживоот, - вдумчиво говорю ему я, разрывая поцелуй, словно пытаюсь гипнотизировать, но на деле, так нравится, что мой голос тоже управляет его рукой, и он выполняет сказанное, неуклюже устраиваясь на своей крохотной кроватке, пока я, немедля, устраиваю его задницу между своих коленей, какая теплая мягкая кожа, так и хочется обвести его всего своими прикосновениями, ладони в россыпь по его спине. Я наклоняюсь ближе к самому его уху, осторожно касаясь края своими руками. - Какх давноо ты возжделеешш своегхо хозяиина, Гильермоо? - спрашиваю я, и мне действительно интересно. Я же наблюдал все это время, я не могу совсем не интересоваться своим фамильярном с такой причудливой родословной. Он дышал неровно, и я думал, что это астма или любая другая болезнь для слабых ботаников_не_воинов. Он краснел, наверное, потому что в нашем доме редко проветривали комнаты. Он глотал слова в комке нервов точно из-за того, что накосячил и не знает, как исправить. И он отвечает также, как Эдвард Кален! Хулиганский мальчишка, и я легко шлепаю его по этой мягкой и сочной ягодице, аргрх… это было вслух? сжимая пальцами его округлые формы, такая женственная линия бедер, надо же было посвятить жизнь тому, чтобы заиметь такие широкие бедра. Сексуальные и притягательные, первобытные, когда хорошая жена оценивалась физическими пунктиками о ее способности к деторождению. Если бы Гильермо был женщиной, все вожди Османской империи присмотрелись бы к этим возможностям, по пути находя эти причудливые эмоции в застекленных глазках, которые я сейчас могу лишь представлять. Не смотреть на его лицо сейчас - хорошо. Я стараюсь сдерживаться, но пальцы оглаживают его бедро хамоватым движением, и если вы скажете, что вампирам все равно, с кем трахаться, то я с вами соглашусь. Мы те еще ебливые сукины дети. Но здесь был другой случай. Мне хотелось дать Гильермо все, чтобы он мог быть со мной как можно больше, чтобы его не волновало ничего, что не связано с нашим домом или с его обязанностями заботиться обо мне. - Я смотррел этот фильм, Гильермоо! - поясняю я свою грубость. - Сказжи норрмальноо.

С первого? Я хмыкнул. Когда астма - не астма? Когда семьсот летний вампир по очевидным признакам не заметил возле себя текущую сучку, потому что это Гильермо. Сегодня он резко стал намного более интересным, нежели казался до этого, этот пошлый и грязный секрет между нами явно пошатнул некие незримые барьеры. Я нежно погладил его по ущемленной ягодице, такая сразу красная, налитая кровью, ты - настоящее охотничье угодье, не застреленное дикое создание, что само разлеглось на моем обеденном столе с голой задницей кверху. А я всегда любил подарки с широким жестом, и мои руки скользят по его бокам, и я осторожно целую его плечо, вдумчиво и постепенно, словно я сам в моменте пытаюсь понять, нужно ли это ему_нам, как с тем же вампиризмом. Гильермо умел загораться идеей, но на деле - готов ли ты к тому, что может стать необратимым? И я скольжу рукой под его тело в надежде коснуться его вставшего члена.

- Бедрра, - хрипло дышу ему я, все эти мысли о нем и касания сбивают речевые обороты, и он дергается, но неправильно, и я тихо выдыхаю, руками подтягивая его бедра чуть выше, чтобы я смог касаться его везде, где он только представит, и везде, до куда подумать он не додумается. - Ты никогхда не тррахалсяя? - спрашиваю его шутки ради, проводя ладонью по его округлившейся заднице и дальше - к его мягкому животу, касаясь пальцами головки его вставшего члена… черт! А он не шутил, вздыхая и стреляя своими глазками в этих сексуальных провокациях.

И он никогда не трахался. Блять! Я должен был знать об этом! Я ведь должен был знать об этом?

- Какх ты вообсче стал мой фамильяяярх, если ты девственниик?! - я искренне возмутился. Я бы лучше выпил его или подарил кому-то выдающемуся, как, например, Барону Афанасу, но он скрыл от меня этот факт при найме! Или я забыл спросить? Я уверен, что спрашивал. Нет, наверное… Да не может быть!

Я останавливаю движение своей руки и несколько отстраняюсь, пока Гильермо пытается выглянуть всей своей ничего непонимающей мордашкой, а я просто в смятении. Во-первых, он резко стал потенциально вкуснее, чем был, хоть фамильяров все еще пить западло. Во-вторых, был ли он уверен, что именно так хотел бы все начать? Со мной? Его губа не дура, я могу сделать все в лучшем виде, я настоящий профессионал и воин в области сексуального удовольствия, но вы посмотрите на него. Лежит подо мной с этим ангельским взглядом, прямо мечта педо…кхм… священнослужителя. Наверняка мечтает о любви, как и все люди, чей век такой короткий, и… я ведь не осуждаю, потому что, на самом деле, я тоже ищу чего-то такого же.

- Гильермоо, - серьезно говорю ему я. - Ты тотчно хотчешь соития со мной? - и мой взгляд означает «говори только правду», потому что я играю только в конкурсы на буквальность, и из неловкостей на сегодня мне хватило уже писка на тему вставшего члена. Не хочу сидеть перед ним полуголый со стояком, что соприкасается со всем, что плохо под поверхность попадается, а окажется, что он вообще не то имел ввиду, не хотел, был не в себе и так далее. Нет-нет, тут очень все конкретно. Либо да, либо нет, и дальше я как-нибудь справлюсь с этим… Что блять? Он сказал да? Лаааадно… - Я буду нэжным, - ласково предупреждаю его, касаясь губами вершины его плеча и смотря прямо в его карие. - Но ты такхой хррупкий... - и я осторожно направляю его движения, чтобы он перевернулся на спину. - Прридумай любой сигхнал, чтобы я знал, когхда остановитьсяяя, напрримерр, мозжешь сделать звукх совааа, - всегда работает, к тому же, никто даже не догадается (ну, кроме меня, разумеется).

Это последняя словесная прелюдия прежде, чем я даю себе волю, накрывая собой его голое тело и зацеловывая шею, что он так радушно подставляет, будто я сейчас обращу его в вампира. Нет, маленький Гильермо, по одному делу за раз, и то, что произойдет сейчас, возможно, понравится тебе намного больше. От него так пахнет чем-то чистым, но эта вишня сбивает настоящий привкус его крови, но я не могу перестать фантазировать о ней. Я нанял в фамильяры девственника! Кому расскажи - обсмеют, поэтому надо молчать.

- Об этом никхто не долзжен узнать, - словно я комментирую свои собственные мысли, озвучивая лишь половину правды, но меня ведет его запах, и в голове все спутывается, а под полотенцем каменеет сильнее, мои руки снова на его бедрах, ближе к его члену, и я снова останавливаюсь, рыча на самого себя за это мельтешение, и я так хочу секса, кто бы знал! но его статус - самый вкусный десерт на завтрак - не покидает мое сердце, и я вновь резко смотрю на него.  - Затчем ты ррасказаал? - с досадой говорю я. - Тебя же… блять, кхто тебя пиил? - я хочу знать имена этих вампиров, чтобы, возможно, они когда-нибудь рассказали мне, каково это было высасывать кровь из моего Гильермо. Она была также прекрасна, как я представляю? И, вероятно, после этого я бы оторвал им головы, потому что только я имею право на его тело и любые внутренности. Надеюсь, он не сдался сам, тогда мне придется убить его. А затем и себя, потому что это был бы позор. Но он говорит, что его не кусали, и это не разрешает нашу проблему… - Какх тебе удалось остаться такхим нетрронутыыым? - спрашиваю я, и это из другого фильма, который я смотрел без Гильермо, поэтому он вряд ли знает. - Я не могху перрестать мыслить о том, что ти… аргрх… ты зже самый лакхомий кусотчеек, Гильермоо, как ррахат лукуум.

- Я без понятия, когда человек считается уже не девственником. С женщинами все понятно, там есть такая штука ненужная, которую прорываешь, когда овладеваешь своей добычей. Но с геями все непонятно. Если я, например, потрогал парня за член - это он перестал быть девственником? Нет?

И он просит укусить себя, так трепетно и с томным придыханием, словно мы говорим о поцелуях и оральных ласках. Мой озабоченный фамильяр, какая темнота в душе за фасадом этого наивного лица, но нет. Мы не будем делать этого. Он все еще мой слуга, который может бесчестным образом воспользоваться моим малодушием, и обратиться за мой счет! Нандор Нещадный не может взять в фамильяры девственника, который его еще и облапошит! Но его искренность летит в меня жалобными стрелами, что я растекаюсь в этом доверии к нему, что от него нельзя ждать чего-то плохого, ведь это мой Гильермо, который не обидит даже мухи. Да, если честно, я не долго боролся с муками совести, а он так подставил свою шею с кошачьей грацией, что все вмиг потяжелело.

Приятного аппетита мне - и я уже не думаю, вонзая в него свои клыки и удерживая его голову так, чтобы не дернулся от испуга или боли, потому что я не хочу убить его случайно. Ох черт… какой ты ароматно вкусный, и я всасываюсь сильнее, пью его с непоколебимой жадностью, которую, походу, не утолят и все литры его крови. Его тело так борется с проникновением, эти сужающиеся мышцы и нервная система, натянутая по струнке в сопротивлении с дикой природой, и я резко отпускаю, слизывая проступающие капли крови, и меня срывает в эти безумные тактильные ощущения. Он так чувственно дышит под моими губами, к черту твою девственность, и я сжимаю его член, проводя рукой с нежной уверенностью, обмазывая рот в его крови, останавливая кровотечение ласковыми подсасываниями, а он так тащиться, словно хочет еще этой сладкой боли, но на сегодня с укусами все - потому что если Гильермо хочет отключиться, я покажу другие более приятные способы. Я отстраняюсь от его шеи, тыльной стороной ладони вытирая красные губы.

- Прридеррзжи, - и кладу его ладонь на место раны, чтобы не соблазнял меня самым откровенным, что здесь было. Да, Гильермо, писк могут вызывать разные вещи, и член - всего лишь член. А твои раны на теле, что оставил твой хозяин, момент намного более интимный, потому что это результат создания чего-то нами.

Его кровь пульсирует во мне, я чувствую, как она всасывается в жилы, возвращая меня к памяти о том, что я дикое животное, был им даже при жизни, поэтому это моя особая отличительная черта вампира - я скольжу своими губами по его телу ниже, он забавно вздрагивает и томно ждет всего, что с ним случится, и я чувствую его таким в моей власти, что хочется немного издеваться. По-приятному, с его неожиданными реакциями и чувственными взмахами угольных ресничек, поэтому я касаюсь своими губами головки его члена осторожно и мягко, все его напряжение в бедрах - в моих руках, и я его сдавливаю, проводя по нему влажными движениями. Он вкусный, он чертовски обалденный, и по нему нельзя было это сказать, но это приятный сюрприз, и я все еще не до конца верю. Я шаркаю языком там, где еще никого не было, чувствуя себя кем-то особенным для него, и он будет помнить это всю свою жизнь, если не станет вампиром и не забудет, как это случилось со мной. Мне хочется съесть его всего, но я сублимирую в секс. Мне хочется трахнуть его до больших звуков, но я сублимирую это в получении его крови. И я накрываю его член своим ртом, отключаясь от наших личностей и слушая только свое тело и его запахи, и это ядерное сочетание друг с другом, пьяный вальс, который работает наотмашь. Скажи еще раз свое тонкое «хозяин», нет, молчи, держи свою рану крепче, потому что я не знаю, как сам отреагирую на то, в чем ты выглядишь чертовски милым. Надеюсь, ты уже начал забывать, что существует какой-то ненужный бойфренд?

гильермо

Вот сейчас я думаю, что он убьет меня, как самое жалкое создание, что ему приходилось видеть и уж которое, подавно, не захочется трахать. Завоеватель, воин, лидер, государь и самый сексуальный мужик в мире, привыкший к абьюзивным отношениям с невзаимной любовью - вот, кто он такой, и я знаю его типаж наизусть, хоть внешне они и не повторяются, но мне никогда не оказаться в числе фавориток господина. И дело не во внешних факторах, которые, может, тоже играют роль, но я предпочту об этом не задумываться в виду того, что стандарты красоты навязали в двадцатом веке, но в том, что я буквально вешаюсь ему на шею, а это всех всегда отпугивает. Кому нравятся собачки? Кому-то да явно нравятся, но Нандор всегда предпочитал недоступных. Поэтому я свожу ножки вместе, чтобы не обольщался надолго. Может, битва и проиграна, но не война. Я не дамся без бою.

Но он целует меня, и я забываю об обещаниях. Даже у самых стойких сбивается радар порядочности, и мой иногда сбоит, особенно, когда Нандор рядом, когда вот так давит всей своей мощью харизмы, ведь он ходячая цистерна тестостерона, а я человек с генами охотника на вампиров. Мы были бы прекрасной парой в какой-нибудь шекспировской сказке, но реальность такова, что наша участь - защищать друг друга не за что-то, а вопреки. Он давно уже не просто мой хозяин, не просто тайная любовь, которая стала такой явной, а он все равно не сразу заметил; он для меня - друг, которого я не посмею бросить ни в трудный час, ни в моменты ссоры, пускай их и стало слишком много, и сейчас, кажется, все скатывается в такую дыру, что я не могу представить ее размеры. Просто у меня кружится голова, и сердце бьется сильно-сильно, отбивая ритм прямо в его ладонь, что на моем горле, и я напарываюсь сильнее. Еще сильнее. Пожалуйста, отпусти барьеры. Я так хочу быть еще ближе, не на расстоянии протянутого кола.

В этом поцелуе - все время мира, поделенное на ноль. Столь краткий срок блаженства, и его губы вдали от моих - приступ тихой паники, что вот сейчас - это точно конец, и это была лишь насмешка над моими чувствами - и все как обычно, и мы посмеемся, он скажет: Гилермоо, теперь ты понял, как это смешноо. А я отвечу ему: о да, хозяин, это тааак потешно, хотите, в шутку вам отсосу? Ну, просто по приколу. Конечно же, нет. Никаких приколов. Я отшучусь и больше никогда не буду онлайн, потому что умру со стыда в этой комнатушке. Его голос палит мои нервы, как пламя сжигает торчащие нитки свитера, и это больше похоже на то, что я сошел с ума окончательно и бесповоротно, а не получил то, о чем так долго мечтал. Хотя я представлял себе это немного иначе... Но, ладно, попробую эту его позу наложницы. Мой опыт против его опыта? Я вообще здесь не спорю. Впервые не готов нравоучать его, и слишком сильно прикусываю себе язык, чтобы не ляпнуть ему просьбу быть осторожнее. Я не уверен, что хочу его осторожность, но где-то в глубине души осознаю, что доверяю свое тело этим рукам на все сто процентов. Ведь я уже лежу на животе. И я говорю себе, что не в припрыжку перекинулся на живот, чтобы предоставить ему свое тело, как дар великому и ужасному.

- Уже да... - клянусь, что даже не помню, как это произношу в ответ на его тщеславный вопрос. Я все еще в "Сумерках", прочно. Он, он, он... шлепнул меня с рыком. Ох, блять! Я напряг лопатки, ныряя лицом глубже в подушку, чтобы скрыть свои пунцовые щеки, а задница буквально летит в его ладони, словно ей совсем не тесно, но мне так плевать, пускай возьмет меня где пожелает, хоть в своем гробу - и я впервые соглашусь быть покорнейшим из фамильяров, но только здесь и сейчас, с его членом во мне, потому что это нужно, невозможно больше ждать, я хочу его член, я хочу Нандора, я... - Хочу твою нещадность. - Фамильярность в переходе на пошлое кажется мне в моменте уместной, потому что если я не буду бравировать, то соскочу с иглы его одобрения. А я хочу, чтобы продолжал. Не хочу еще десять лет ходить в девственником, не видеть никого кроме этого средневекового бога. Пока его руки ощущаются такими хозяйскими, я готов делать для него все. Да я и так просто готов. Но сейчас - готов особенно.

- Да ну нахуй, я не могу соображать и складывать эти ваши буквы в слова! У меня мечта жизни сбывается, так что, надеюсь, вы все снимали на свои скрытые камеры, потому что мне понадобится запись.

- С первого... с первого... - я не могу! Признаться, что с первого взгляда? Или с первого дня работы, а может, года. Что он хотел услышать, я знаю. Но я не могу сказать этого, слова встают в горле, а лучше бы его член, который в стоячем больше, чем в спокойном. Уж я-то видел, знаю. Ох, ну зачем я представил то, что упирается мне в бедро? Становится только хуже и жарче, мне так сложно терпеть. Для первого раза всех этих ощущений уже достаточно, и Нандор все еще пахнет этим чертовым маслом-смазкой, и я совсем не контролирую свое возбуждение. Когда просить о пощаде? Уже можно? А сейчас?

Столько раз ведь пытался рассказать ему, что я девственник. Ни разу не получилось. Вот и берег эту новость до лучшего часа, не зная, что он наступит вот так. Я по-разному это представлял, но никогда - так. Мне казалось, до соития с Нандором у меня никогда не дойдет, потому что он тупой, но в последние месяцы я переубеждаюсь в своем мнении, и он... Как будто, он на самом деле фиксировал мелочи, которые даже мне не казались важными, и эти мелочи тактильные, эти мелочи весьма информативные, иначе откуда он знает как чувствительны мои уши? Конечно, он может подуть своим воздухом из губ на любую часть моего тела, и она покроется мурашками, но я про что-то гораздо интимнее, вроде этих поцелуев в шею в ответ на мое признание в девственности. В промежутке между этими событиями было возмущение, но я не зациклился. Я просто весь в его руках, так плевать на речитатив. Хозяин всегда говорит много, и я устал слушать весь этот бред, что сегодня мне хочется, чтобы он отработал всю нервотрепку, причиной которой он становился тысячи раз.

- Просто возьми меня, Хозяин. - Скулю как сучка, и я играю, это опасно, но в этом фарсе так много провокаций, раскрученных на сокровенное. У нас обоих было то, чего хотелось до пожара в бедрах. Нандор хотел кровь девственника, что всегда была под носом, а я хотел Нандора, и теперь мы на честных правилах. - Обещаю. - Мне ведь тоже невыгодно болтать об этом направо и налево, моя личная жизнь всегда в тайне, хотя Нандор как-то угадывал моменты. Черт, да он же всегда! Я дурак. Влюбленный дурак. - Мммм, боже... ой! Простите! - Не дурак, а идиот, так хочется провалиться сквозь землю, но не дают крепкие руки, что разворачивают как пушинку, тянут к себе за бедра властно и бескомпромиссно, что я снова как лань в лапах льва. Совершенно не имею ничего против. Страшно, конечно. Но что такое долгожданный первый секс против бойни в вампирском театре? К тому же, он будет нэжным. Я блять в ахуе, аааааааааааа! Хотя вслух это типа: - Я никогда не... Меня никто не брал. То есть, не пил. Да и не брал тоже. - Надеюсь, Нандору не составит труда поделить мою панику надвое и не заострить внимание на тупых постановках фраз в предложении. Я не соображаю. Я сгораю изнутри. - Это если не... никто ни в кого не входил. - И я снова в боевой готовности провалиться сквозь землю. Как можно не знать деталей того, чего так хочешь? К тому же, как только я открыл вампирам существование Интернета, уж можно было пофорсить в Сети, что такое девственники и с чем их едят. Но нам нагонять упущенное, и я не хочу тратить время: - Выпейте мою кровь, Хозяин.

Я провокатор, и я ползу бедрами по нему, чтобы членом глубже в кулак, а его возбуждение в черных пронзительных в меня насквозь. Выебет, не моргнув и глазом, как грязное животное,  а я даже не окажу сопротивления. Я смиренен перед волей хозяина. Черт, как мне нравится эта игра, в которую я тринадцать лет уже без продыху. Никогда не надоедает, никогда не удавалось дойти до босса, и вот же он, самый сложный уровень. Я вытягиваю шею так трепетно и нежно, словно боюсь за себя, а не за него. На самом деле, мне в моменте абсолютно наплевать, как Нандор укусит меня - летально или аккуратно. Я доверяю ему. Я хочу, чтобы он попробовал меня на вкус, и эта игра стоила свеч. Обжигающее дыхание на шее, хоть ему и незачем дышать - лучшее подтверждение нежной привязанности. Мой хороший, самый лучший и невыносимый хозяин. Я стону, но не кричу от боли, и кровь, что непривычно тянется по венам не вперед, а назад, к его рту и нежнейшим губам, доставляет ощущение легкого онемения, переходящее в около_оргазмическое, по-странному извращенное, и я не выдерживаю вежливый тон этой трапезы:

- Мне нравится чувствовать вас внутри.

Но я хочу больше.

Я такой жадный до этого бешеного. Мне кажется, что вот сейчас - ему сорвет крышу, он придавит меня спиной к дивану и овладеет. Я буду растекаться пломбиром под его мощным телом, задыхаться в любви. Я стану первым фамильяром, которого выпили и трахнули за одну ночь, и это мои маленькие победы, которыми я не горжусь, но очень хотелось бы начать с этих памятных - свою стену славы. Мне - терпеть его нэжность, как худшее из сладостных испытаний. Мне хочется ускорить время, приблизить неизбежное, мне хочется здесь и сейчас, как угодно, если честно, я неоднократно пытался довести себя пальцами, но не получалось зайти слишком далеко. Я не дотягивался, и у меня короткие пальцы, а может, я вообще не понимал, как устроен мой организм, потому что никогда не был в одиночестве, всегда смущаемый эксцентричным соседством. За раздумьями не замечаю, как Нандор уходит из моего личного, в панике оглядываюсь под сторонам, но вижу его исполинские плечи в своих ногах.

- Ооо, черт... Хозяин! - сладко и тихо выдыхаю, прижимая ладонь к своей кровоточащей шее сильнее. А у самого мысли крысиные пошли, что можно было бы использовать ее вместо смазки сейчас, и Нандору сорвало бы крышу. А, собственно... почему нет? Мне еще не делали минетов, и я хотел бы запомнить его в своей извращенских микро-деталях, и это целиком его вина - вина за мою профдеформацию, что я не могу фантазировать о чем-то человеческом. И я отпускаю ладонь от раны и чуть надавливаю сверху, позволяя каплям крови катиться вниз по моему телу, тонкой струйкой под аккомпанемент вздохов и тихих сдержанных стонов, ведь мы все еще в тайне, и я такой трепетный под ним, но не такой уж хрупкий, как ему показалось. Кровавая дорожка течет прямо в рот. Я теку по нему, но уже не так банально. Изгиб тазовой косточки, вскользь по гладкому лобку - и прямо в его губы. Черт, как же он хорош и красив. И я уже не знаю, как намекнуть ему, что мне нужно получить его. Здесь. Сейчас же. Немедленно.

Нещадно.

нандор

Он решил атаковать меня самыми коварными способами, он терроризирует мои уши этими сладкими выдохами, что я начинаю вспоминать, что такое быть живым и чувствовать, хоть и не на себе. Он дрожит, покрытый мурашками, все его тело как один большой кошачий язык, и запах крови все еще щекочет ноздри, заставляет нос хмурится, и я держусь еле-еле, чтобы не съесть его досуха, не могу позволить себе поступить так с моим Гильермо. Он никогда не был для меня расходником, и меня убивала его самоотверженность на пути к этому становлению. Такой робкий и нежный, но так отчаянно хочет испытать то, о чем не имеет ни малейшего понятия. Тебе повезло, мой сладкий рахат-лукум, мое тело создано не только для боя. Я слышу, как он своими мыслями стекает по мне, как его член сдерживается, чтобы не подставить своего обладателя, я слышу каждый шорох в его организме, это пульсирующее напряжение, нарастающее с каждым движением моего языка по его члену. Он так просит, и это сводит с ума. Я готов издеваться над нами обоими этими медленными ласками, лишь бы слушать его снова. Он не понимает, как сильно я сдерживаюсь, чтобы не разорвать его, войти резко и с силой, присвоить себе всецело, а не на устных договоренностях. Он ни черта не соображает, о чем меня просит всем своим видом маленькой шлюшки, и запах его крови бьет по носу резче, я вижу стекающие капли к моим губам у его лобка, и зрачки фокусируются на добыче.

Мое собственное шипение застряло где-то эхом в ушах, и я отключился на какое-то мгновенье, ведомый лишь охотой на траектории языка, что слизывает все эти струйки по его телу в хаотичном обожании. Выше, быстрее, еще, спотыкаясь клыками о его шелковистую кожу, остерегая себя от очередного укуса, так сложно, так ведет снова к его шее, чтобы носом под его ладонь, высосать губами все то, что сцедилось за минуты моего расставания с его ароматной шеей. С моих бедер слетело полотенце, я ощущаю своим членом его, проскальзывая плавным движением, пока не могу остановиться от дегустации. И я рычу, резко отстраняясь и гневно смотрю в его лицо невинной овечки на тяжелом дыхании с осознанием, что все это время держал его за волосы на макушке, и с моего хрипящего рта прямо на его губы падает капля крови.

- Не дрхазни вампирра, Гильермоо, - я пытаюсь угомонить свои ощущения, но мои глаза бегают по его лицу, словно отслеживают жертву в погоне, этот шум в висках, мне же так тяжело думать с вставшим членом, и я уже подзабыл о мерах предосторожности при сексе со смертным. - Ты такхой нетеррпилиивий, - и я слизываю языком капли крови с его губ, тихо мыча. Какой же он сладкий, черт, я шаркаю бородой о его щеку, зализываю красные пятна, брыкаюсь к его шее, как же пахнет, чтобы остановить эти кровоподтеки, и его шея больше в моих слюнях, чем в крови, а я вжимаюсь в него бедрами, и это напряжение между нашими членами искрит под мелким дрожанием от плавных движений. Я не хочу делать ему больно, может, не в первый раз, по крайней мере. Для прощальной вечеринки с девственностью у него случилось и так слишком много фетишей, надо знать меру.

На его теле все еще этот магнетический привкус металла, мои инстинкты прокладывают дорожку поцелуями обратно в надежде, что осталась еще одна капля, я чувствую себя изголодавшимся животным, который сходит с ума от этой пытки. Идиот. Ты такой идиот, Гильермо, я мог убить тебя совершенно случайно. Знаешь, как я бы тосковал? Не знаешь, ты был бы мертв.

- Не делай такх большее, - я смотрю на него исподлобья очень серьезно, я не хочу, чтобы он шутил со своей жизнью за мой счет. Только я могу шутить с его жизнью! И это действительно будет сугубо юмор. - Кхорошо? - и я облизываю свои пальцы, не прерываясь от его глаз ни на малейшее моргание, потому что мне очень важно, чтобы мой фамильяр записал себе этот маленький урок. Если ты человек - будь осторожен. И, пожалуй, не пренебрегай советами вампира. Потому что, чтобы я не говорил, Гильермо, я больше всего на свете хочу позволить себе отпустить контроль и выпить тебя без остатка.

Я вхожу в него мягко влажными пальцами, причмокивая губами головку его члена, настоящий боец в этих эмоциональных качелях. Да, милый Гильермо, в вопросах любви и дикой ебли (до второго мы не сегодня дойдем, я так полагаю) спешить нельзя, хоть вампиры сами этого не любят. Я не хочу, чтобы твое тело перестало быть живым и трепетным в моих руках, я хочу взрастить все твои ощущения, чтобы они собрались на царственном троне, потому что оргазмы от опытного и весьма великолепного любовника - это то, что каждый человек должен испытать хотя бы однажды, и это будет моим тебе подарком. Хочу чтобы ты кончал с мыслями обо мне, умоляя своего хозяина не останавливаться. Я добавляю третий палец, он такой тугой и так гулко дышит, я не могу оторваться от его члена своим ртом, лишь бы больше его реакций и меньше мыслей о проколах на шее

- Ты хотчешь меня, Гильермоо? - спрашиваю тихо, проводя языком по всей длине и вынимая пальцы. Я смотрю на него непоколебимо, потому что врать мне бессмысленно, и он знает об этом. Малейшее дуновение его сердечка - я на чеку, твоя кровь во мне, мы сейчас намного теснее связаны, чем ты можешь себе представить. - Кхорошоо, - я приподнимаю его бедра на собственные колени, его округлая задница с этого ракурса - приглашение на турне по раю, я пытаюсь смазать свой член слюной, и каждое движение заставляет усомниться в системе приоритетов, где на главном месте - не навредить. Потому что мне хочется всего и сразу. Я надавливаю головкой, мучаясь от промедления, пытаясь войти в него легко и постепенно, приговаривая… - Рррасслабься, - пока он впускает в себя под параллельные попытки приласкать его член, блять, как же в нем хорошо. В нем просто ахуительно. Я не мог подумать о том, что эта развалившаяся шлюшка в кругленьких очках - мой моралистичный Гильермо. Как же этот контраст взъебывает, кажется, я нарушу собственное обещание.

Одно уверенное движение - я вхожу в него почти до основания, наваливаясь сверху и впечатываясь ртом в его бархатные губы, что как крем на этом тортике - идеальный завершающий штрих. Я смотрю в его глаза, в них это пьяное помутнение и ни одной попытки остановить и откатить назад, очередное приглашение для моих бедер, и я двигаюсь в нем, заезжая на увеличение скорости, потому что не могу себя сдерживать. Все из-за твоей очень плохой шутки с кровью, Гильермо. Тебе нужно было быть умнее и думать заранее. Если твоя задница после этого будет болеть, не приходи ко мне плакаться, я ничем помочь не смогу. И, раз так… я проезжаюсь к изголовью кровати, пододвигая его тело своими бедрами выше, хватаясь руками за стенку, чтобы вжать его в этот стонущий комок без надежды отскочить в сторону, пока я трахаю его сильными и редкими толчками, словно проверяя его степень мощности, как человека. Мою голову ведет, я одной рукой скольжу по его груди и ниже, целую в выступающее плечо, удары бедер слышны аж в сердце, еще один и снова, под его вздохи и тонкие девичьи стоны, от которых сносит крышу, что хочется впиться в его губы до алых капель, нет, держи себя в руках, и я рычу в его сладкую кожу. Стоило же подразнить всего один чертов раз.

- Блять. Никхогхда такх не делай, - и меня срывает в дикий ритм, в котором я держу его ноги, натягивая его тело на себя с двух сторон крепче и сильнее. Он трясется подо мною с этим ничего не понимающим выражением лица, с закатывающимися глазами и фальцетом скулежом, и меня разрывает дилеммой - я хочу, чтобы весь дом слышал, как тебе сладко от моего члена. Но я хочу, чтобы эти звуки принадлежали только твоему хозяину. Ты же сможешь в очередной раз сделать для меня невозможное?

гильерм

Я провоцирую Нандора, ведомый неслыханной смелостью, словно дразнить вампиров - мое второе предназначение после истребления, и может, я назову это гиперкомпенсацией, но должно же было что-то переключать во мне инстинкт убийцы, раз уж мне никогда не быть жертвой. Как бы я ни пытался топить себя в жалости - у меня не получалось стать агнцем. Все мое естество противилось слабости - духовной или физической, - а природа сделала меня выносливым, хотя самопожертвование мы, пожалуй, не включим в список вещей, характеризующих слабость. И мне не стыдно! Не стыдно посвящать жизнь любимым людям, служить им и защищать - я умею это лучше всего, а эти вампиры, они... они во мне нуждаются. Я дам им образ, который они хотят видеть в лице фамильяра, и я дам им возможность быть главными на этом пиру стервятников, но на самом деле - это они все мои сучки, а не наоборот. И Нандор, он - лучшая сучка из них всех, потому что - королевская.

Я нарываюсь на смерть, но если только это способно заставить хозяина обратить меня, то я готов был пойти на этот риск. Да, я знаю, что это не очень красиво, но совершенно ничего не могу с собой поделать, ведь жду уже слишком долго. Я не знаю, чего, если честно: его клыков, вампирской крови или секса. Но знаю, что не хотел бы ограничиваться одним. Знаю, что только одну просьбу за раз мог бы выполнить Нандор Нещадный для своего непокорного слуги, и, так уж и быть, я дам ему выбор решить, что именно он хочет со мной сделать. Я готов ко всему. Я готовил себя к этому тринадцать лет, служа верой и не всегда правдой.

- Так что, если Нандор и хотел напугать меня, то, малыш, - я делаю пальцами по воздухе это борзое "а-а", - надо было делать это до того, как это стало мейнстримом.

Мейнстрим в моем понимании - это красная комната Кристиана Грея. Так не бывает. Я живу с тремя конченными идиотами извращенцами и точно знаю, что никакие БДСМ-наборы не занимают отдельную комнату, что власть, которые хозяева друг на друге тестируют, гораздо сильнее, чем все эти стеки, бондажи и шлепалки. Вампирская резиденция - просто рай фетишиста, а значит, в ход идет все. И кровь. Конечно же, игры с кровью. Я должен был попытаться. Я должен быть воплотить в жизнь эту маленькую шалость, хоть Нандор и просит меня не делать так больше.

Он так убедителен, что я понимаю - нет смысла спорить, а еще - что я переборщил с кровавой тематикой. Но я просто старался соответствовать, не более того (и, может, немного покормить своих внутренних демонов) - и больше так не буду.

- Хорошо, Хозяин. Простите. - Мурлычу я, растекаясь под его поцелуями самой сладкой мороженкой, подставляя шею без страха быть растерзанным. Просто хочу его всего. Я не могу это контролировать (больше никогда), и сила, что притягивает меня к Нандору, гораздо сильнее той, что заставляет тело вжиматься в матрас - гравитационное поле готово лопнуть, так сильно летят между нами искры. И из моих глаз, признаюсь, тоже, потому что я чувствую, наконец, как давят на мышцы его пальцы. - Ох, черт... - шепчу в воздух, жалобно сводя к переносице бровки. Ладно, может, я и умею быть жертвой. Такой... жертвочкой, разложенной на лопатках его сильными руками. Совсем чуть-чуть, для профилактики. Или просто хочу, чтобы Нандор не останавливался в своих подкручивающих движениях, и я такой похабник, что даже стыдно опустить взгляд - страшно столкнуться с его звериными черными. Я ведь потеряю голову окончательно и бесповоротно, сдамся в пожизненное рабство. Мужчин так легко подсадить на хороший секс, а я уже заранее знаю - этот будет самым лучшим.

- Да, хозяин, хочу... Очень хочу, - признаваться в этом - тоже самое, что подняться на плаху. Если бы я был вампиром, этот вопрос приставил бы мне осиновый кол к горлу, но я ответил честно, потому что я хочу быть честен хоть раз в этой жизни, перестать дурить его голову и сказать обо всем, что болело. Как сильно хочу его. Как с его именем на губах кончал в особо одинокие ночи... Если бы мог вымолвить хоть слово. И он соглашается.

Сжаливается над своим покорным слугой. Вот же засранец. Он всегда такой. Нандор остается Нандором, он - снисходит до своего Гильермо, но пускай так, эти королевские замашки только делают меня более хорни. А я очень, очень хорни. Рывок - и он за бедра подтягивает меня, усаживая на колени, но я все еще лицом в стену, блять, это страшно заводит. Мои ноги начинают предательски дрожать, потому что я осознаю происходящее совершенно реальным. Я, он, его большой вампирский член с пульсирующей ванхельсинговской кровью. Испытывает ли он ярость от самого себя? Мне бы хотелось, чтобы да. Так он поймет, что я чувствую каждый раз от его приколов над моим бедным сердцем. Так он сможет быть еще горячее, хотя, казалось бы, куда. Я чуть выворачиваюсь, все же сумел в маневры, и наши губы в столкновение, пока его член-катастрофа входит в меня до талого, бля-я-ять, я и подумать не мог, что будет так. Необузданно-дико и чувственно. Я всхлипываю. Кажется, даже пускаю слезинку от ощущений заполненности, но не показываю недовольства, потому что, так-то, все охуенно. Настолько охуенно, что я не замечаю, как хныкаю и стонаю девчонкой, и да, я нежный, я романтичный, я хочу его без остатка, без пощады. Просто пускай Нандор будет Нещадным к моей девственной попе. Я прощу ему это. Я доверяю ему, потому что все еще жив и здоров. Я, кажется, рехнулся, но начал двигаться навстречу, насаживаясь глубже. Получая шлепки и приказы не рыпаться, я неохотно исполняю их, но не прекращаю тихо стонать. Хочется громче. Хочется, чтобы все услышали, что Гильермо Де Ла Круз получил себе Нандора Нещадного.

О, я знаю, что он мой. Если и было что-то неизменное в его жизни, так это его фамильяр. Никто не знает Нандора лучше. Я знаю, какую ладошку он подкладывает себе под щеку, когда спит. Я все про него знаю. И я напрягаю ноги, что в хватке его рук, заставляя чуть ослабить ее, и выпутываю их по одной, роняя на матрас. Встаю на четвереньки, упираюсь ладонями в стену, поворачиваю голову в полупрофиль, находя его удивленные карие.

- Не двигайтесь, Хозяин. Я хочу почувствовать вас внутри. - Нежно протягиваю на коварных нотках, и изгибаюсь в восьмерках. Я такой сумасшедший по его телу. Это не член, а проклятая карусель. Я хочу кататься на ней, пока не стошнит. И я насаживаюсь быстрее и жестче, запрокидывая голову выше и выше под его вновь завладевшей контролем ладонью.

нандор

Его шаткая кроватка так скрипит под нашим весом, что я не ручаюсь за последствия эксперимента по присвоению его тела. С женами было не так, может, самую малость от части. С Лазло 100% было не так. С оборотнихой… ну, тут я бы вообще не сравнивал. Кажется, я путаю звуки стонущей мебели с его артистическими попытками угодить своему хозяину, до самоудовлетворенного оскала, скольжение языком по его ароматной шеей, теперь и я играюсь в эти кошки-мышки, в дозволенное_не_дозволенное, что мы сегодня хотели сделать? Список покупок растворился в мыслях, и голова заполнена лишь влагой, стекающей с уголков карих глаз - не выводи меня из этой шкуры животного, я зверею по этой странной эстетики, похабно разложившей свои пухлые ножки на жертвенном алтаре, и я, безусловно, вампир моральных принципов, но как устоять от гонки, если ты сам предлагаешь? Его «хочу», его «да, хозяин», его «ах» и «мммм» в веренице отчетливой какофонии, я зажимаю ладонью его рот, чтобы не так громко, черт, в этом доме все крысы сбегутся на эти возгласы, что ты делаешь? Большой палец скользит по этим добрым губам, застывающим в коварном изгибе - как же удивительно с тобой поигралась генетика, и этот магнетизм затягивает, чтобы отпустить птенчика на волю. Пой мне еще, я соберу тебя по каплям.

- Черрт, какхая сзаднитцаа… - когда мысли становятся озвученными без разрешения физики, я просто сжимаю его ягодицы, сжимаю волосы на макушке, вдалбливаясь до самых ярких признаний, и это не было изначальным планом, но теперь и Гильермо, мой сладкий Гильермо, знает, почему меня считают отменным любовником. Семьсот лет практики, сучки. И, тем не менее, его восторженная фантазия меня удивляет своими искренними просьбами, и я нехотя замедляюсь, пока он разгоняется вовсю, и это «уффф», и я дышу сдержанно через нос, будто это вообще мне было нужно. - Даааа, вот такх, - я запрокидываю голову назад, ласково поглаживая его расставленные голени. Я не умею думать во время секса, а Гильермо, судя по всему, умеет баловаться с переключением настроения - из бесконтрольного хищника сразу в гурмана, и его запах как тонкие ноты, что хочется слышать каждой клеточкой тела на расстоянии, его кожа - электромагнитное напряжение под моими пальцами, чуть надавить - красные полоски румянца, ты сегодня так чертовски нравишься мне, что было бы грустно, если смерть разлучит тебя со мной. - Шшшшш…ммм… мой тчлен ты чувствуесшь намногхо более кхорошо, чем спинууу, Гильермоо, - в следующий раз будем начинать массаж с него, оргазмы вообще лечат любые хвори, и я уже забыл про недуги и контроль времени. - Иди сюда, - я наваливаюсь сверху, пресекая его инициативы - побыл в роли командира достаточно для изучения, я просто на пике всей телесной взрывоопасности впиваюсь в его мелодичные губы настойчивым поцелуем, словно хочу поглотить каждый. Нежный. Покорный. Сладкий, как щербет, до невозможности. Посмотрим на твои танцы, когда будешь сверху, а судя по моему голоду - мы уже сегодня дойдем до этих каруселей для взрослых с твоей задницей, что вверх-вниз вздымается и падает, касаемо секса с тобой мое воображение не имеет творческих границ - и я чувствую, как твоя кровь бурлит, согласная во всем на взаимность. Я кончаю прямо в него четырьмя рваными рывками, и с каждым чувствую, как дергается кончик носа, как стынет сдавленное мычание и пульсация в нем и собственных висках до ощущения фейерверков внутри гипофиза. Какой он липкий внутри, горячий, скользкий и пошло-хлюпающий, что член попросту не падает, и я медленно раскачиваюсь в его заднице, заглядывая во влажный взгляд, полный суматохи и ожидания, как преданный зритель, впервые посетивший шоу своей мечты. Это просто ахуенные глаза, запомни очерк этого настроения, мне слишком нравится, что я не готов отпускать настолько, что здесь не идет никакой речи о разрешении. Потому что генералы не спрашивают о праве на наступление.

Перекинуть его ногу. Поставить на колени. Задницу выше, о, он уже знает. Войти по новой без промедления и шанса на превентивные маневры - мой член исчезает в его мышцах, его задница требует шлепка - и я стараюсь оставить совсем ласковый отпечаток своей руки на этой белой кожи смугловатого происхождения. И нежно огладить выше, по копчику и каждому позвонку выгибающейся спины до самой цели - натянуть на себя за плечо до неминуемого столкновения, твою мать, я не помню, брал ли когда-то такую огромную задницу и какого хрена я еще так не делал.

- Возьми свой тчлен, Гильермоо, - проговариваю тихо, губами шаркая по косточке у основания его шеи. - Мы зже тут для тогхо, тчтобы ты кхончил.

0


Вы здесь » Brolevaya » Эпизоды [разные] » постучись в мой гроб


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно