на сердце идёт колоссальная нагрузка. ему тяжело — в нём много всего пытается уместиться // на экране телевизора — прямой эфир вручения эмми [сложившаяся по настоянию близких традиция]. тишину и душу рвёт десятисекундный отрывок из полюбившегося сериала, который так ясно напоминает определенные сцены из прошлой жизни. предательские мурашки. выкрученная частота его голоса и обертоны — все это дэйв слышал лично ['я понятия не имею, что ты со мной всегда делаешь'], пропуская через себя и едва заметно вздрагивая от неожиданности. его всегда шокировало то, что кричать в запале ссоры может кто-то ещё, кроме него. тем более тот, кто привык прятаться за красивыми_умными словами. других номинантов не хочется даже рассматривать, брали они уроки актерского мастерства или нет — неинтересно совершенно. он, как самоучка, смотрит на правила_условности под иным углом. наступает саспенс необходимый для каждой премии, для безупречной маскировки удачного маркетингового хода. волнение уже не то, которое было_одолевало в две тысячи десятом, например, но оно по-прежнему есть — оно более осмысленное. после собственной борьбы с раком, после жутко болезненной химиотерапии, всё теперь воспринимается глубже и, кажется, по-философски. дэйв запросто предвосхищает. звучит его имя, затем происходит быстрое переключение между камерами — и вот он, малой, пытающийся не дать чему-то алогичному изнутри примешаться к торжеству победы. нечитаемая эмоция, похожая на усталость [она давно в нём?]. до конца непонятно, что чувствовать, не слыша и намека на себя в его благодарностях. вроде как, дэйв — прообраз, вуалью ложащийся на лицо главного партнёра по сценам. и это притом, что причина молчания заранее была обозначена_прописана в их дьявольском договоре друг с другом. ведь меньше всего хотелось увидеть однажды на голове ни в чем неповинного парня аллегорические или настоящие электроды. да уж, к чёрту зависть, нужно уметь радоваться за друзей — за аарона и за брайана в том числе. вдруг очень хочется позвонить первому, поздравить с победой, сказать какую-нибудь расслабляющую глупость_тупость вроде этой: 'смотри не променяй на унцию травки'; намекая на то, что награды скоро некуда будет девать. но перед этим нужно прождать некоторое время, пока весь каст отгуляет, и хоть сколько-нибудь поспать. задача не из легких. “вечерний адреналин” гоняет по венам туда-сюда. тур закончился пару месяцев назад, а перестроиться дэйв никак не может. кое-как укладывается. во сне аарон кричит, что отравлен. данный сон объясним, но все равно неприятен.
на следующий день он набирает его номер,
и не получает живого ответа. вытягивает руку с телефоном вперед и долго смотрит в медленно погасший экран, а в мыслях — сразу всё и ничего. ладно, на первый раз обойдется без подозрений. он не мог оборвать всё ещё тогда, нет, чересчур смело. возможно, афтепати затянулось? ввиду того, что там все успешные, сексуальные и красивые — и они уже ‘вычерчивают’ любовные треугольники, параллелепипеды, прочую геометрию. вдобавок они не могут по-человечески расстаться, как-никак шесть лет работали вместе. в любом случае, все эти бредни, игры и издержки славы — органичная часть атмосферы в лос-анджелесе, а аарон пол научен горьким опытом. есть дела поважнее.
ещё через день дэйв помнит, что после дня рождения сына идёт день рождения аарона. набирает его номер снова,
и снова не получает ответа. нет, нет, нет. это не уход по-английски, это не звёздная болезнь. это недоразумение. у дэйва острая непереносимость пропущенных вызовов. не столько из-за возрастной деформации мозга и властолюбия, сколько из-за отсутствия иного способа связи. в конце концов, с этим мужчиной его связывает десять лет остросюжетных историй, достойных не одного сериала. говоря проще: он ему по-своему дорог. новое переживание накладывается на остальные старые. жена отходит в сторону, буквально — увозит детей в грецию. а дочь, перед самим отъездом, по чистому совпадению поет из своей комнаты ту самую baby blue. остается только прикусывать язык и помогать собирать им вещи, попросив их обязательно созвониться по facetime как-нибудь вечером. ведь если он услышит оператора с его приговором вместо родного человека ещё хоть раз, то не на шутку разозлится. поздним вечером он набирает номер аарона снова и снова, с каждым вызовом сильнее прищуриваясь от непонимания причин_от их смутного пребывания на фоне. дэйв никогда не мог подумать, что молчание, если оно не мартино-горовское, может быть до такой степени обидным и даже пугающим. — пошёл к черту тогда. надоело_накипело. хорошо, что кресло именно реклайнер, что есть хотя бы небольшая возможность расслабиться и руками_ладонями 'стереть' с лица любое выражение тревоги. некая передышка между любимыми занятиями: крутить мысли до часа ночи, беспокойно спать до четырех и заниматься йогой до шести в абсолютном одиночестве.
двадцать восьмое число.
с крэнстоном гаана свел общий друг — крейг. втроем они ходят на баскетбольные матчи, после чего уже отдельно дэйв — ходит на спектакли_бродвейские постановки с брайаном и всячески хвалит их прессе. но в этот раз они сталкиваются в шумном людском потоке, словно чьим-то пером в развивающийся детективный сюжет вписали рояль из кустов, то есть лучшего друга пропащего в никуда лауреата эмми. но они не удивляются, как истинные нью-йоркеры, буднично обмениваются последними новостями уже в кафе. немудрено, что соблазн спросить про аарона возрастает с каждой фразой, пускай изначально хотелось забить на всё по теме. брайан не знает, как быть, и ест рыбу нахмуренным. по нему видно, что он чуть ли не единственный в курсе всей будущей мифологизации, но держит слово подобно джентльмену. мать его. — что с ним происходит? да ладно тебе. я развернусь обратно, если он действительно попросит. привычная ложь, но человеку напротив хватает и её. дэйв выпытывает подробности всем естеством, внешне едва ли осторожно, а потом — следует рассказ, как один покрывал другого и в итоге отвёз в арендованный дом. — и где этот дом? пиши здесь. набирает координаты в заметку на телефоне, параллельно отчитывая затем, чтобы гаан разрядился по дороге и подбирал слова в последующем: 'не усугуби'. данными сторонами характеров они вдвоём прежде не сталкивались/завтрак немного с привкусом. — спасибо. обещаю, что первым узнаешь что и как. реверс как трюк в обратную сторону. зато в салоне авто_ауди доходит, что — нужен подарок. экстравагантный и странный, поскольку «укротителю акул» и «чемпиону по метанию бутылок в поклонников» нужно что-то действительно увлекающее. он знает, что. на кассе, правда, было ощущение сходное с тем, когда покупаешь подарок ребёнку лет пяти максимум. и всё это везти сейчас в другой город. безумие.
по пути контрольный звонок и
— абонент не абонент. что ж, придется по-плохому. или нет, дверь отпирается без ухищрений… дэйву не нравится отсутствие безопасности, заключающееся в незапертости всего остального [помимо отчаявшейся души], да и сумрак во всём доме — тоже. и запахи, и прилипшее к языку «ё», и безразличие сочащееся в лимитированном воздухе. скорее всего первое что видит лежащий на диване аарон — потемневший взгляд, и только потом безупречно белые ботинки и огромный пакет всего донельзя дурацкого. — давай сходу проясним: я не уйду. не уйду, пока ты не скажешь, что происходит, и где твой ебаный телефон?! стать невидимкой с тремя эмми наперевес — мечта идиота. но дэйв, выхаживая между расставленными на полу статуэтками, останавливается в замешательстве. вблизи талантливого актёра. похоже на неудачное заклятие, на дешевый обряд. — зачем, аарон? голубые глаза как приборы. тяжело общаться с тем, кто пьёт_курит, по определению. тяжело корчить из себя морализатора, когда сам подмешивал в чужой стакан. жизнь изменилась, но периодически бросает назад. — и ты туда же.